Развитие выразительной речи

Выразительность является очень существенной стороной и важным качеством речи. Развитие её проходит длинный и своеобразный путь. Речь маленького ребёнка-дошкольника часто обладает яркой выразительностью. Она нередко изобилует итерациями (усиливающимися повторениями), инверсиями — нарушением обычного порядка слов, восклицательными оборотами, прерывистыми конструкциями, гиперболами и т. д., — словом, всеми стилистическими формами, которые выражают эмоциональность. У маленького ребёнка выразительные моменты, конечно, являются не стилистическими средствами или приёмами, которые сознательно избираются и используются для того, чтобы произвести определённое эмоциональное впечатление; в них совершенно непроизвольно прорывается импульсивная эмоциональность ребёнка; она беспрепятственно выражается в его речи, поскольку у него нет ещё твердо установившихся правил связного построения, которые ограничивали бы её выражение. Так, например, инверсия в речи ребёнка собственно вовсе не является инверсией в том смысле, в каком она является таковой в речи взрослого. У взрослого выработался уже определённый порядок слов, принятый нормами грамматики, и инверсия означает изменение этого уже установившегося порядка для того, чтобы выделить, подчеркнуть определённое слово: это стилистический приём, основанный на знании или хотя бы чувстве того эффекта, который получается в результате такой инверсии, такого изменения установленного порядка. У ребёнка-дошкольника собственно ещё нет твёрдо установленного, нормализированного порядка слов, который он сколько-нибудь сознательно изменил бы. Но простая эмоциональная значимость слов выдвигает одно слово, отодвигает другое, расставляет их по своему произволу, не ведая никаких канонов и потому, естественно, не считаясь с ними. Когда мы говорим об инверсии в речи ребёнка, мы имеем, строго говоря, в виду то, что по сравнению с установившейся в языке обычной конструкцией нам представляется инверсией, не будучи собственно таковой для ребёнка. То же в большей или меньшей мере применимо и ко всем другим выразительным моментам ранней детской речи, хотя, по-видимому, у некоторых детей чувствительность к эмоциональной выразительности речи начинает проявляться очень рано.

В дальнейшем, по мере того как импульсивность детской эмоциональности уменьшается, а речь детей, подчиняясь обычному, принятому в данном языке нормальному построению, становится более регламентированной, непроизвольная выразительность её естественно спадает. Основанное же на знании выразительного эффекта той или иной конструкции умение сознательно придать своей речи выразительность является уже искусством, обычно ещё не развитым у детей. В результате, когда первоначальная непроизвольная выразительность, часто встречающаяся в речи маленьких детей-дошкольников, особенно младших, спадает, речь детей может стать — если над развитием её выразительности специально не работать — очень маловыразительной. Выразительная речь становится сугубо индивидуальной особенностью эмоциональных натур, притом таких, которые обладают особенной чувствительностью к эмоциональной выразительности слова.

Яркостью непроизвольной выразительности речи, встречающейся у совсем маленьких детей, с одной стороны, и беспомощностью детей сделать свою речь выразительной при помощи сознательно избранных речевых средств, с другой, объясняются расхождения по вопросу о выразительности детской речи — указания на её выразительность у одних и утверждения других (начиная ещё с Ж.-Ж. Руссо), что речь детей сугубо невыразительна.

Развитие речи, способной выразить эмоциональное отношение к тому, о чём идёт речь, и оказать на другого надлежащее эмоциональное воздействие, сознательно пользуясь выразительными средствами, требует большой и тонкой культуры. Над развитием такой выразительной речи, в которой эмоциональность не прорывается, а выражается в соответствии с сознательными намерениями говорящего или пишущего, нужна большая и тщательная работа. Это работа, нужная потому, что речь, как средство общения между людьми, должна быть не только связной и точной, но и выразительной, поскольку общающиеся между собой люди — не абстрактные интеллекты, сообщающие друг другу лишь отвлечённые мысли, а живые существа, у которых живая мысль тесно и трепетно связана с чувством, со всей их насыщенной переживаниями жизнью.

В наиболее высокой и обобщённой своей форме такая сознательная выразительность присуща художественной речи. Выразительные средства художественной речи складываются из различных элементов, среди которых особо важными являются: 1) выбор слов (лексика); 2) сочетание слов и предложений (фразеология и контекст); 3) структура речи и в первую очередь порядок слов. Придавая слову эмоциональную окраску, эти элементы — в их сочетании — позволяют речи передать не только предметное содержание мысли, но выразить также отношение говорящего к предмету мысли и к собеседнику. В художественной речи особенное значение приобретает, таким образом, не только открытый текст, но и гораздо более сложный и тонкий «эмоциональный подтекст».

Не только самостоятельное сознательное использование выразительных средств речи, но и понимание их своеобразной и насыщенной семантики, определяющей эмоциональный подтекст речи (иногда не менее существенный, чем её текст, выраженный логическим значением слов), является продуктом развития, требующим большой и тщательной культуры.

Понимание и переживание эмоционального подтекста требует особого вдумчивого воспитания. Наибольшие трудности для понимания эмоциональный подтекст представляет в тех случаях, когда он отклоняется от открытого текста или даже противоречит ему. Именно так зачастую обстоит дело, например, с ироническими оборотами речи. Тонкая ирония Н. В. Гоголя, А. П. Чехова, языковое мастерство М. Е. Салтыкова нередко недостаточно понимаются школьниками. Экспериментальная работа, выполненная нашим сотрудником В. Е. Сыркиной [См. В. Е. Сыркина, Психология речи // Учёные записки Государственного педагогического института им. Герцена, под ред. проф. С. Л. Рубинштейна, кафедра психологии, т. XXXV, Л. 1941.], использовавшей в целях исследования метод «режиссёрских ремарок» и ряд других видов работы над текстом художественных произведений, показали наличие различных ступеней в развитии этого понимания. На первой ступени эмоциональный подтекст ускользает от школьника, слово берётся исключительно в его непосредственном прямом значении. На более высокой ступени ученик уже чувствует расхождение между открытым текстом и эмоциональным подтекстом, но ещё не умеет их согласовать, не улавливает правильного соотношения между ними. Наконец, при дальнейшем продвижении школьник постепенно начинает улавливать сущность эмоционального подтекста и именно благодаря этому приходит к более углублённому проникновению в основную мысль художественного произведения.

Весь ход развития понимания эмоционального подтекста — как он раскрылся в процессе работы с учащимися — с большой яркостью показал диалектическое единство между моментами переживания и понимания. Для того чтобы по-настоящему понять подтекст речи, надо его почувствовать, «сопережить». И вместе с тем, для того чтобы по-настоящему сопережить текст, надо его глубоко осмыслить. Так в плане конкретного экспериментального исследования вновь подтвердилось и по-новому раскрылось одно из основных наших положений о единстве переживания и сознания.

В речи человека обычно выявляется весь психологический облик личности. Такая существенная сторона характера, как степень и характер общительности, которая лежит в основе многих классификаций характеров, непосредственно проявляется в речи. Характерно и показательно обычно бывает уже то, как человек завязывает разговор и как он его заканчивает; в темпах речи более или менее отчётливо выступает его темперамент, в её интонационном, ритмическом, вообще экспрессивном рисунке — его эмоциональность, а в её содержании просвечивает его духовное содержание, его интересы, его направленность.