Территория и ее духовные силы.

Из лекции 14 ноября 1914 г. в Дорнахе. GA 158.

...В книге «Порог духовного мира» я обращал внимание на то, что едва только мы направим взгляд на эфирное тело человека, как обнаруживаем, что он в гораздо большей мере, чем можно было бы думать, глядя лишь на физическое тело, связан со всем организмом Земли. Сама Земля есть своего рода живое существо. Но в то время как человек как живое существо представляется нам как бы замкнутым целым, так что нам приходится даже переживать его в виде некоторого целого, Землю как живой организм нам приходится рассматривать так, что мы видим в ней множество природных существ, действующих вперемешку.

Прежде всего, к Земле относится сама твердая земля, представляющая континенты. Однако то, что мы считаем этим материальным, твердым элементом Земли, есть не что иное, как Майя. Настоящая действительность — это великая сумма природных духов, ведомых опять-таки духами высших Иерархий. То, что все это словно сгущается и действует в качестве твердой земли, есть Майя. Земля — это сплошной дух. Это подчеркивалось не раз.

К Земле относится не только твердая земля, но и то, что пропитывает Землю как воды, и поскольку материя Земли проявляется в жидком элементе, мы имеем дело с водой снова как с Майей. В действительности же мы имеем дело с великим множеством природных духов. То же самое и с воздухом и с проникающим и омывающим Землю теплом. Все это сумма природных духов, а материальная сторона — только внешняя Майя.

Больше, чем это имеет место в Азии и в Африке, у европейского человека, — ограничимся пока этим, — происходит как бы непрестанный обмен импульсами между его внутренними эфирными силами и элементарными существами, находящимися в огне, воде, воздухе и земле. Эти элементарные существа действуют на человеческие эфирные тела извне вовнутрь и тем самым поддерживают формирующие и творящие силы, проявляющиеся затем во внешнем облике и функциях физического тела вплоть до речи. Ибо речь тоже является функцией физического тела. Само собой разумеется, побуждения к тому заключены в эфирном теле.

Но, видите ли, глядя на человека, каким он живет на земле, то есть каким земным существом, принадлежащим Земле, он является на окольном пути через эфирное тело, необходимо учитывать, сколь по-разному воздействуют на человеческое эфирное тело отдельные существа земли, воды, воздуха и так далее. Ибо иной природы элементарные и эфирные существа земли, иной природы эфирные и элементарные существа воды, так что мы можем сказать: просто благодаря тому, что какой-либо человек как физическое существо живет в горах или на берегу моря, на его эфирное тело оказывают наибольшее влияние те или иные существа. На того, кто живет на берегу моря, гораздо большее влияние, чем на человека, живущего в горах, оказывают элементарные существа, имеющие свое выражение в Майе в воде. На человека, живущего в горах, большее влияние, чем существа, имеющие свое выражение в Майе в воде, оказывают существа, живущие в земле.

То, во что формируется, созидается человек, получает содействие, — я говорю теперь все время главным образом о европейцах, — благодаря этому взаимодействию элементарных духов, и в том, каким образом действуют эти элементарные духи природы, заключено нечто из того, что формирует человека из духовного мира, поскольку этот человек является земным существом.

В последний раз я говорил вам о том, что культуре нынешней Восточной Европы предшествовал, скажем, культурный слой, чьи представители были устроены так, что еще имели в своих душах нечто такое, что у нынешних людей оттеснено больше в подсознание; что они в обычной жизни имели нечто от расщепления души на душу ощущающую, душу рассудка или характера и душу сознательную. Я указал вам, что финский народ, — а в древности это был большой финский народ, нынешний — лишь остаток некогда занимавшего большое пространство народа, — имел такую душу, что при некотором древнем ясновидении, которое у них было развито, души людей уже в непосредственном дневном переживании имели нечто от расщепления души на душу ощущающую, душу рассудка, или характера, и душу сознательную.

Я сказал вам, что в трех фигурах величественного эпоса «Калевалы» — Вяйнямейнена, Ильмаринена, и Лемминкяйнена — показано, что эта троякая расщепленность души обуславливается, как бы направляется из Космоса.

Но каким образом вообще могло осуществиться нечто подобное? Каким образом в определенном пункте Европы, — поставим вопрос так, — мог развиться большой народ, имевший душу, устроенную так, как я описал?

Видите ли, то, каким образом человек развивает свое Я, этот дар Земли, проистекает от того, что на него сквозь Майю земной материи снизу вверх действуют духи земли. Снизу вверх, как бы сквозь твердую землю, действуют духи земли, и в нашем цикле развития дело обстоит так, что по существу эти духи земли используются для того, чтобы вызывать в человеке его Я-природу.

И если у такого народа, каким был древний финский народ, в душу должно было светить что-то из того, что лежит словно подприродой, что духовнее Я-природы, что больше связано с божественными силами, — ибо если душа чувствует себя расщепленной натрое, она связана с божественными силами больше, нежели если она этого не чувствует, — если должно было возникать нечто такое, то в земное существо человека снизу вверх излучалось некоторым образом не просто земное с его элементарными духами, но в это земное должно было включаться нечто иное, иное элементарное влияние.

Подобно тому, как физическое бытие человека глубоко связано с духами земли, — то есть физическое бытие в той степени, в какой оно является земным бытием и человек развивает в нем свое Я, — связано с духами, действующими снизу вверх из самой земли, так то душевное, что обнаруживается в природе, темпераменте, характере душевного бытия человека, связано со всем, что живет на земле в качестве водного, жидкого элемента. Итак, на эти расщепленные натрое души должны действовать духи водного, жидкого элемента.

Земной элемент в нашем временном цикле — это формирующий Я элемент, то есть то, к чему все и сводится. Когда же внедряется другой элемент, как например, водный, то он внедряется больше из духовного мира. Он не содержится в самом человеке. Он должен погружаться в человека словно духовное существо, чтобы тот получил в свою земную природу нечто, что введет его в духовный мир.

Представьте себе, что поверхность доски — это то место, где обнаруживаются элементарные силы земли; тогда, если сюда хочет погрузиться духовный элемент, он должен исходить из организма самой Земли, из чего-то, что само по себе духовно. Здесь должно быть существо, настоящее существо, само не являющееся человеком, а как бы инспирирующее человека к троякому расщеплению души. Тут должно, следовательно, быть существо, которое как бы действует на душу, действует из природной духовности так, что душа ощущающая, душа рассудка, или характера, и душа сознательная разделяются, так что души действительно могут сказать: ради моей души ощущающей здесь действует из природы нечто вроде Вяйнямейнена, что течет мне навстречу наподобие природного существа, которое дает мне силы души ощущающей. Но вовнутрь действует также и нечто вроде Ильмаринена, нечто, дающее мне силы души рассудка, или характера, и еще действует нечто вроде Лемминкяйнена, нечто, дающее мне силы души сознательной. — Если здесь (см. рис. 1) есть существо, которое сквозь своего рода шею как бы протягивает свои щупальца в природу, если существо, которое здесь имеет как бы свое основное групповое тело, а здесь вытягивает свои щупальца, так что одно из щупалец с душой ощущающей мы имеем здесь, а сюда простерто второе щупальце и сюда третье, то это природное существо имеет тело и простирает свое душевное, словно душевные щупальца, сюда вовнутрь, чтобы инспирировать, и тогда могут образовываться эфирные тела, которые дадут душе способность чувствовать себя трехчастной.

Древние финны, жители древней Финляндии, говорили: мы живем здесь, но мы чувствуем что-то вроде трех могучих существ, которые не являются существами физического плана, существами природы. — Они появляются с запада, это три части, как бы органы одного великого существа, тело которого там, в стороне, но оно простирает здесь нам навстречу свои щупальца — Вяйнямейнена, Ильмаринена, Леминкяйнена. Могучее морское существо простирается с запада на восток, оно протягивает свои щупальца и наделяет это племя тем, что составляет трехчастную душу.

Народы, которые еще ощущали это, чувствовали и даже говорили так, как я излагал, также и в «Калевале». Современный человек, живущий сегодня лишь на физическом плане, скажет, что сюда простирается западное море, что вот это — Ботнический, это — Финский, а это — Рижский залив. Но мы, стремясь видеть духовную сторону физического, охватываем все то, что как бы в поперечном срезе является нам из природы, мы охватываем следующее. Здесь внизу много воды, на той стороне — воздух, человек дышит воздухом, а мир моря здесь — это великое, могучее существо, которое только сформировано иначе, нежели все, к чему мы привыкли. Это мощное существо простирается сюда, и человек прежних рас находился во вполне отчетливой, определенно очерченной связи с этим существом. И если мы говорим теперь о Духах народов, то в элементарных существах, живущих в подобных многочисленных проявлениях души, эти Духи народов имеют орудия своего действия. Они словно организуют себе войско для действия, для воздействия вплоть до эфирного тела и, исходя из эфирного тела, формируют человека так, что его физическое тело становится орудием того, чем именно он должен быть во имя своей специальной миссии на земле.

Когда на формы, идущие нам навстречу в природе мы умеем взирать как на выражение духовного, лишь тогда понимаем мы и саму природу в ее взаимосвязи с человеком, если только не просто бездумно глядим на границы моря и суши, но понимаем, что выражается в этих формах. Ведь кому-нибудь, глядя на лицо человека, тоже могло бы прийти в голову сказать: это такие формы, где плоть граничит с воздухом. — Если кто-нибудь скажет так, то это будет мало понятно. Понятным же это будет, лишь если постигать это как выражение человека, как лицо. Так и здесь все это будет понятным, только если смотреть на это как на физиономию мощного существа, простирающего из океана некоторые части своего основного тела, простирающего эту часть своей физиономии.

На самом деле, многое происходит под порогом сознания, и Духи Формы не напрасно установили формы в природе. Эти формы могут быть поняты. Они суть выражение внутренней сущности (вещей). А становясь учениками Духов Формы, мы и сами образуем формы, выражающие то, что живет во внутренней сущности природы и духа.

...Вернемся еще раз к морскому дракону, являющемуся как бы инспиратором европейского человечества, проникшему из Атлантического океана, чтобы быть инспиратором европейского человечества. Он содержит, — если иметь в виду совокупность его элементарно-эфирных существ, — все то, что является духовным у европейского человечества. Если бы мы его вполне понимали, этого дракона, если бы мы могли целиком отдаться ему, то мы бы тогда все стали ясновидящими. Однако европейское человечество не имеет задачей просто быть ясновидящим, оно имеет задачей развитие именно той части души, которая выступает над ясновидением, как острова выступают из моря. То, что совершенно особо должно было развиться как, я бы сказал, основные типы пятого послеатлантического культурного периода, должно было нести в себе в виде основной черты стремление подняться в качестве сознательной природы, подняться из области чисто душевного. Это должно было инспирироваться природными духами, действующими через землю. Оно должно было иметь возможность всюду быть связанным, как бы посредством бесчисленных текучих импульсов связанным с этим инспирирующим существом. Но оно должно было подняться, оно должно было послать в водное земное. И это произошло благодаря тому, что из окружающего инспирирующего моря поднялись вместе с суммой всех их природных духов Британские острова.

Если когда-нибудь будет существовать действительная духовная наука, тогда будет известно, что в такой континентальной области носители души человека, его физическое и эфирное тело, должны быть составлены так, как это обуславливает соотношение моря и суши. Точно так же, как его обуславливает поднятие над морем, поднятие суши над морем, так же точно и человек должен заполнять определенные пространства в своей природе, не позволяя им становиться мускулами, а заставляя стать костями, то есть так, чтобы мягкое и твердое находилось в определенном соотношении друг с другом.

Так складываются вещи и во внешнем отношении у великой Матери-Земли, причем так, что твердый элемент появляется из жидкого. Можно сказать, что Земля из своих глубин посылает элементарных духов, которые формируют сушу определенной конфигурации, чтобы на месте определенной духовной инспирации возникала такая почва, где могут жить тела, в которых будет развиваться душа сознательная.

Твердая суша посреди моря — это действительно нечто вроде костяка в элементарной природе. Точно так же, как наша костная система помещается в мягкой мускульной системе, так твердая земля в своей конфигурации находится среди моря. И суша возникает не столь беспорядочно, как изображает геология, а возникает в своих формах столь же закономерно, сколь закономерно возникает в нас костная система, но, конечно, не посредством клеток, из которых образуются кости. Нам надо только научиться понимать, почему отдельные континенты сложились в ту или иную форму. Я хотел бы прибегнуть еще к сравнению, которое только не должно сбить вас толку. Я бы сказал, что для того, чтобы у этого древнего финского народа могло возникнуть воззрение, о котором мы говорили, необходимо было, чтобы у морских заливов возникла такая конфигурация суши.

Как человеческие легкие втягивают воздух, так в этой конфигурации суши обрисованы, — как бы втянуты в нее, — щупальца того великого существа, которое связано со всей конфигурацией Европы.

Мы говорили в последний раз о телах, которыми наделена русская душа, когда эта душа инкарнируется в каком-нибудь русском теле. Мы показали, — в последний раз, а также в ходе других рассмотрений, — что русская душа формируется в русском теле в состоянии полного ожидания, что она подготавливает в себе то, что некогда сможет принять в себя нечто от будущего. Для этого необходимо, чтобы эта душа оставалась в некоторой связи с духовным. Иначе Самодух никогда бы не смог сформироваться. Однако, с другой стороны, этой душе необходимо помешать развиться слишком рано в тех регионах, которые ей отведены.

Давайте допустим, что здесь, где теперь Балтийское море, — суша, а там, где Россия, — везде море. Выступали бы только образования в форме полуостровов, вроде Италии и так далее. Ботнический, Финский, Рижский заливы простирались бы до Каспийского моря вместо российской суши. Тогда бы мы имели здесь народ мореходов, плавающий по этим заливам. Но от этого и тела не могли бы формироваться здесь так, как им следует формироваться. Тогда то существо, которое здесь простирает щупальца, выдыхало бы то, что воспринимали бы эти мореходы, и они преждевременно, — то есть, слишком рано, — развертывали бы свои задатки. Они слишком рано развертывали бы то, что должно было бы ждать более позднего времени. Самодух должен некоторое время ждать, он не должен развертываться слишком рано. Поэтому здесь не должно быть моря, а должна появиться настолько обширная суша, чтобы Самодух не был развит слишком рано, но чтобы еще оставалась возможность воспринимать инспирации этого великого существа. Здесь, следовательно, не может быть высоких гор, вроде Альп, но также и плоской суши, а лишь такие возвышенности, чтобы Самодух не был воспринят слишком рано. Суши должно быть ровно столько, чтобы выработать Самодух, — следовательно, это должна быть протяженная, скорее ровная страна. Если бы здесь был морской народ, то этот морской народ давно бы уже развил Самодух. Но тогда бы он был незрелым, тогда бы это развитие наступило несвоевременно.

И теперь мы подходим к космическому рассудку Земли. У Земли есть космический рассудок, обуславливающий ее форму, — обуславливающий ее форму так, что она повсюду вздымает сушу столь обширно, сколь это необходимо, чтобы надлежащие элементарные духи приходили в связь с обитающими на земле существами, а с другой стороны — позволяет воде сохраняться, насколько необходимо, чтобы могли действовать инспирирующие гении...

Из лекции 22 сентября 1912 г. в Базеле. GA 139.

...Как видят глаза, как мыслит рассудок, не слишком зависит от того, где находится человек. Но когда начинается более тонкое видение, когда восходят до мировых спиритуальных отношений, то оказывается, что обыкновенное существо человека организовано грубо.

Если в моменты, когда открывается ясновидческое сознание, человек едет по морю, где условия совершенно иные, даже если он живет на побережье, то ясновидческое сознание настраивается на нечто совсем иное, нежели на равнине. На равнине необходимо, так сказать, величайшее усилие для того, чтобы вообще извлечь ясновидческие силы. Море позволяет извлекать ясновидческие силы легче, но это лишь те силы, которые относятся к чему-то вполне определенному, а не ко всему. И опять-таки есть разница, действует ли ясновидческое сознание на равнине, или же взбираются в горы. На возвышении чуткое ясновидческое сознание снова настраивается на нечто иное, нежели на равнине. И то, что получается в зависимости от того, на что настроено ясновидческое сознание на море или на горе, весьма отличается одно от другого.

У моря, — конечно, это может быть восполнено и в городе, но только с большими усилиями; то, что теперь говорится, относится особенно к тому, что появляется более или менее само собой, — у воды, в тумане ясновидческое сознание особенно настраивается на восприятие имаги-наций, всего имагинативного и на применение уже достигнутого.

В горах, где воздух разрежен, где существует иного рода соотношение кислорода и азота, ясновидческое сознание настроено больше на переживание инспираций, на возникновение нового в области ясновидческих сил. Отсюда выражение «взойти на гору» подразумевало не просто символически, но на самом деле, что горные условия благоприятствуют развитию новых оккультных сил. А выражение «выйти в море» тоже подразумевало не просто символ, а было избрано именно потому, что соприкосновение с морем благоприятствует имагинатив-ному видению, применению оккультных сил.

И труднее всего выявиться оккультным силам, когда человек находится у себя, в собственном доме, все равно — находятся ли, наконец, дома одни, или в присутствии близких. Ибо в то время как относительно человека, жившего долгое время у моря, можно сравнительно легко, — если при этом все в порядке, — представить себе, что он имеет имагинации благодаря покрову своей телесности, и если относительно человека, живущего в горах, легче представить себе, что он поднимается выше, то о человеке, сидящем дома, имеешь просто чувство, что он вне своего тела, что он «не в себе». Не то, чтобы он не мог развивать оккультные силы, но это не соответствует его окружению, по отношению к окружению это уже не кажется столь естественным, как в иных случаях, на море или в горах...

3.