Глава 55

И повелевает он привести к себе могучего коня своего, сев на него, произносит пророческие слова: «Ревностный ревнует о Господе Боге Вседержителе».

Садятся на своих сильных коней и все князья, и воеводы, и храбрые воины. И, вскочив на коней, вскоре, словно высоко парящие орлы, скрылись с глаз бесчисленного множества московского народа, стремительно двигаясь, опережая друг друга и настигая, шли они, радуясь, словно Царем позванные на царский пир.

Выезжает тот же Царь и Великий Князь из великого своего стольного города, славной Москвы, в год 7060 (1552) месяца июня в девятнадцатый день, в первую неделю Петрова поста, в десятом часу дня на двадцать втором году своей жизни. И пошел он из Москвы в Коломну. И услышал он там, что тайно, словно вор в ночи, пришел на Русь, к Туле, неистовый варвар — нечестивый царь крымский Давлет-Гирей со многими своими сарацинами, намереваясь пограбить православных.

Словно два льва-кровопийцы, выскочившие из дубравы, или две горящие головни, сжигающие и спаляющие христианство, как терн и траву, порешили единодушно крымский царь с казанским царем, что каждый из них со своей стороны нападет на Стадо Христово, ибо надеялись они, что Московский Самодержец со всеми воинами русскими уже на пути к Казани. И думал окаянный крымский царь, что нашел он благоприятное время, чтобы беспрепятственно исполнить свое желание, ибо некому будет оказать ему сопротивление, и что смирят они тем самым Царя и Великого Князя и устрашат, так что не будет он в этом году брать Казань, а казанцы с крымцами объединятся и смогут сражаться с ним. И не допустил Бог, чтобы было по их желанию.

Царь же и Великий Князь, придя в Коломну, направляется в соборную коломенскую церковь Успения Богородицы. И повелел он находившемуся там епископу Феодосию со всем его собором петь молебны. Сам же подходит к образу Пречистой Богородицы, тому, который был на Дону с прославленным Великим Князем Дмитрием, и припадает к нему, и молит милосердно владыку Господа нашего Иисуса Христа и родившую его Богоматерь со многими слезами и сердечными воздыханиями о пособлении, и о помощи, и о победе над непокорными агарянами. И, помолившись, выходит он из церкви, во второй раз получив благословение — от епископа Феодосия и от всего священного собора.

И посылает он против крымского царя великих своих воевод — князя Петра Щенятева и князя Ивана Пронского Турунтая со многими иными воинами. Они же, отправившись, нашли царя стоящим у города Тулы и едва в ту ночь не взявшим города, ибо перебил он уже всех городских бойцов и проломил городские ворота. Но когда уже приспел вечер, женщины, расхрабрившись, словно мужчины, с малыми детьми заделали городские ворота камнями.

Когда же царь узнал о приходе московских воевод, напал на него страх и трепет и, свернув лагерь, побежал он ночью в большом испуге от города Тулы, позорно побросав у города все воинское свое снаряжение, гонимый Божьим гневом, едва душу в теле унося, оставив в станах шалаши свои, и шатры, и верблюдов, и в колесницы, где была вся их утварь, серебряная и золотая, — одежда и посуда. И бежали они, бросая по пути различное свое оружие и облачение.

Воеводы же гнались за царем, и одержали победу над многими силами его, и вернули всех русских, взятых ими в плен. Самого же царя прогнали в большое поле, за Дон; едва не взяв его живым. И много пленных крымцев привели они в город Коломну, чтобы Самодержец уверился в их победе и чтобы показать их всему народу. Он же за это прославил Бога, посрамившего лютого врага его, крымского царя, и в течение семи дней пировал в большом веселье со всеми своими князьями и воеводами, воздавая победителям великие почести — каждому по его заслугам. Пленных же крымцев по его повелению всех живыми побросали в реку.