Признаки предложения (общая характеристика)

3.1.1. Определение предложения. Сложность, многоаспектность предложения затрудняют выработку его определения. Существует множество определений этой синтаксической единицы, к которым продолжают добавляться всё новые. Адекватное определение должно содержать указание на родовую принадлежность определяемого явления, и, вместе с тем, в нём должны быть отмечены те из множества присущих ему свойств, которые обуславливают специфику именно данного явления, составляя, таким образом, его сущность.

Предложение — одна из синтаксических конструкций, центральная, важнейшая, но не единственная, поэтому можно сказать, что предложение — это синтаксическая конструкция. (В традиционном, наиболее распространённом определении предложения его называют не «синтаксической конструкцией», а «группой слов».) Поскольку всякая синтаксическая конструкция — это, обычно, группа слов, то в определении предложения через синтаксическую конструкцию не утрачивается информация, сообщаемая в традиционном определении. Вместе с тем, определение предложения как синтаксической конструкции более точно: синтаксическая конструкция — это группа слов, но не каждая группа слов составляет синтаксическую конструкцию. Охарактеризовав предложение как синтаксическую конструкцию, мы назвали свойство, объединяющее предложение с некоторыми другими синтаксическими единицами, показали родовую принадлежность предложения. Что касается специфических признаков, то, поскольку мы имеем дело со значащей знаковой единицей языка, они должны отражать свойства, связанные с особенностями строения, содержания и употребления предложений — трех аспектов, характеризующих каждую обладающую значением знаковую единицу языка: структуру, семантику и прагматику.

Начнем с последнего. Предложение является минимальной единицей речевой коммуникации. Структурные единицы более «низкого» ранга, чем предложение (имеются в виду слова и их объединения непредложенческого статуса), могут выступать лишь в качестве его конституентов. Они не способны к самостоятельному, т. e. вне и независимо от предложения, использованию в актах речи.

Далее, предложение (даже однословное), в отличие от слова и словосочетания, обозначает некоторую актуализированную, т. e. определённым образом соотнесенную с действительностью ситуацию. Так, night как слово лишь «инвентарно», как единица словаря, называет соответствующее явление природы. Существительное night — не более как языковое выражение понятия «ночь». Иное дело предложение Night. Предложение Night представляет явление ночи уже как факт действительности. Соответствующее явление и для автора предложения и для адресата актуализировалось.

Оно получило — хотя явным образом в рассматриваемом предложении не выраженную — модальную характеристику (говорящий рассматривает соответствующее явление как реальность), а также определённую временную перспективу (план настоящего, прошедшего или будущего). Ещё проще актуализация осуществляется в предложениях, содержащих личную форму глагола, которой, как известно, присущи морфологически закрепленные показатели модальности и времени: ср. The sun shines в отличие от sun shine. Актуализация как синтаксическое явление имеет специальное название — предикативность. Её составляют в совокупности категории модальности и времени.

Наконец, важнейшей строевой, иначе структурной, особенностью предложения является замкнутость взаимных синтаксических связей составляющих предложения. Ни одно слово данного предложения не может выступать в качестве главного или зависимого элемента по отношению к словам, находящимся за его пределами. В основе этого явления лежит соответствие каждого предложения определённой структурной схеме, набор которых для каждого языка конечен и специфичен.

Приведённые признаки далеко не исчерпывают характеристики предложения, однако они достаточны для идентификации предложений в потоке речи.

Таким образом, мы приходим к следующему определению пpeдложения. Предложение — минимальная синтаксическая конструкция, используемая в актах речевой коммуникации, характеризующаяся предикативностью и реализующая определённую структурную схему.

3.1.2. Предикативность и некоторые другие свойства предложения. Выше было отмечено, что предложение как языковое обозначение внеязыковой действительности должно быть актуализировано. Актуализация содержания предложения делает предикативностьнеобходимым и неотъемлемым свойством каждого предложения.

Предикативность — один из важнейших, возможно, структурно самый важный признак предложения. Язык отличается способностью к бесконечному разнообразию способов обозначения даже тождественных денотатов. С наибольшей наглядностью это проявление знаковой природы языка обнаруживается в средствах лексической номинации. Так, одно и то же лицо может быть названо, скажем, Peter, you, I, this (young) man, my roommate, Johnson's son, Mary's brother и т. д. и т. п. Список возможных лексических наименований лица, известного под именем Peter, бесконечен и всегда открыт, в том числе и для новых слов, которых сегодня ещё нет.

Это же свойство вариативности способов обозначения присуще и синтаксическим единицам. Правда, здесь инвентарь возможных способов обозначения денотата конечен, и потому соотнесённость «денотат — обозначение» носит более жесткий характер.

Для обозначения ситуации — это предложение как самостоятельная единица или как часть сложного предложения (The doctor has arrived. When the doctor arrived...), словосочетание (the doctor's arrival) и слово как компонент предложения (the battle). Наиболее существенное различие между ними — предикативность, наличествующая в предложении и отсутствующая в словосочетании и слове. Соотнесённость последних с действительностью, их актуализация возможна лишь при употреблении их в составе или в качестве предложения.

Правда, отнесенность к действительности, пусть несамостоятельная, а через предложение, присуща и компонентам предложения. В предложении I admired the beauty of the landscape каждое из знаменательных слов имеет реальный денотат в действительности. Не правы ли поэтому те, кто считают, что отнесенность к действительности является свойством речи вообще, а не отдельного предложения? С таким взглядом можно согласиться, но при этом следует иметь в виду, что отнесенность речи к действительности обеспечивается соответствующим свойством предложений, а не наоборот. Предложение располагает и средствами выражения предикативности.

Наряду с рассматриваемым, существует иное, хотя и соотносительное с рассматриваемым, явление, также именуемое предикативностью. Сущность его заключается в следующем. Ситуация, составляющая денотат предложения, предстает в предложении обработанной человеческой мыслью. Один из важнейших параметров этой обработки — придача представлению о ситуации формы суждения, имеющего субъектно-предикатную структуру. В предложении логический субъект и логический предикат представляются через актуальное, или тема-рематическое, членение (см. 3.3.9), а их связь — через предикативность. «Предикативность» в этом втором понимании («предикативность ²») — термин-омоним к «предикативность ¹». В разных теориях предложения свойство центральности придается предикативности в одном или другом значении слова.

Модальный аспект предложения многопланов. Структурно основным является модальный план, задаваемый наклонением глагола-сказуемого. Он присущ каждому предложению. Даже безглагольные предложения осмысливаются как принадлежащие к тому или иному плану, но эксплицитно, грамматическими средствами модальный план выражается только в глагольных предложениях. Основной модальный план представляет описываемую ситуацию как реальную/нереальную.

Современный язык обладает, кроме того, значительным по количеству вовлеченных лексических элементов и многообразным по семантикеи характеру взаимодействия с основным модальным планом арсеналом средств модификации основного модального плана. Это, прежде всего, модальные слова и конструкции.

Модальные значения, передаваемые такими средствами, по характеристике В. В. Виноградова, образуют как бы второй слой

модальных значений в смысловой структуре высказывания, так как они накладываются на грамматическую основу предложения, уже имеющего модальное значение. Следует подчеркнуть, что включением в содержание предложения модальных значений «второго слоя» в модальную семантику предложения вносится субъективная струя. Общий модальный план представляется как прошедший через призму его оценки автором предложения.

Общее модальное значение, передаваемое наклонением глагола, может подкрепляться, усиливаться или, наоборот, ослабляться модальными значениями второго порядка:

' You certainly know how to do yourself well, Poirot. ' (A. Christie) 'Perhaps you have seen her portrait in the papers.' (A. C. Doyle) 'Maybe, with luck and economy, I can make a living as a writer? ' (A. J. Cronin) Miller's not a very good driver really. (S. Barstow)

Употребление модальных слов и конструкций уже хотя бы в силу их структурной необязательности вносит в модальное содержание предложения значения, которым присущ признак субъективной окрашенности. Если через наклонение глагольной формы авторская позиция относительно модальности содержания предложения передается незаметно, ненавязчиво, словно возникая независимо от говорящего, то вводные слова и конструкции показывают авторскую позицию ясно и отчётливо.

Структурно более сложный путь включения в содержание предложения модальных значений второго слоя, показывающих характер реальности связи между предметом и предицируемым признаком, заключается в усложнении структуры сказуемого путем внесения в нее элементов того или иного модального содержания:

'Не must have seen the light.' (J. Galsworthy) 'It was sиpposed to be a home for birds; [...] (J. Galsworthy) ' I'll be sure to come.' (I. Murdoch) (подробнее об этих типах сказуемого см. 3.2.2.6)

Данное выше определение предложения включает по необходимости ограниченное число признаков и, следовательно, многие свойства предложения остаются за пределами определения, но их так или иначе можно связать с теми, которые включены в него. Поэтому все последующее содержание данного раздела можно рассматривать как развернутое, детализированное определение предложения и, наоборот, определение как кратчайшее выражение последующего содержания. Остановимся на некоторых других свойствах предложения.

Предложение — продукт творческой деятельности автора высказывания.

Человек — существо творческого мышления и естественно ожидать от него проявления творчества в такой области, тесно связанной с сознанием, как речевая деятельность, пользование языком. Если говорить о творческом начале в речевой деятельности применительно к синтаксису, то здесь оно реализуется в порождении бесконечного

разнообразия всякий раз новых предложений. Для нормально владеющего языком человека характерно не хранение в памяти готовых предложений «на все случаи жизни» (понятно, что это просто невозможно), а конструирование для разового употребления новых предложений, даже для сходных ситуаций.

Пригодность предложения для использования в актах речевой коммуникациисвязана, в частности, с тем, что предложение как раз дает человеку возможность творчески и активно реагировать на постоянно изменяющуюся, динамическую действительность, взаимодействовать (средствами языка) с новыми условиями (как в смысле отражаемого содержания, так и непосредственных участников) речевого акта. В предложении устойчивость структуры (набор структурных схем построения предложений и способов соединения элементов предложения определенен и конечен) сочетается с постоянной новизной содержания и каждое (или почти каждое; например, есть предложения-формулы: How do you do. Glad to meet you и т. п.) предложение ново. В книге, содержащей десятки и сотни тысяч предложений, для взятого наугад предложения трудно найти идентичного «двойника». Построение говорящим каждого предложения является творческим актом. Из конечного числа слов, используя конечный набор правил, носитель языка способен строить бесконечное множество разных по архитектонике структуры и по содержанию предложений. Творческий аспект построения предложений до недавнего времени мало привлекал внимание исследователей, но с развитием теории порождающей грамматики моделирование этой способности человека становится одной из задач лингвистики. В данной книге уяснению этого аспекта речедеятельности подчинено рассмотрение синтаксических процессов(см. 3.2.2.8).

Предложение имеет форму.

Предложение, подобно любой другой значащей единице языка, имеет форму. Опять-таки, как и в случае других значащих единиц языка, внимание носителей языка (за исключением, возможно, периода усвоения языка) обычно не фиксируется на форме предложения, и потому её существование не представляется столь очевидным, как содержание ¹. Существование формы предложения становится очевидным, если обратиться к искусственным построениям вроде щербовского предложения Глокая куздра... или фризовских предложений типа A diggled woggle uggled a wiggled diggle.

¹ Эта особенность обращения людей с языком проявляется, например, в результатах следующего эксперимента. Зачитав некоторое относительно сложное по структуре предложение группе лиц, попросите каждого из них воспроизвести это предложение. При относительной общности содержания воспроизводимые предложения в большинстве будут отличаться от оригинала и разниться между собой по форме. С данным явлением связаны соответствующие трудности и при изучении иностранного языка. Изучающий словно торопится «перескочить» через форму к содержанию вместо нужного при усвоении чужого языка внимательного мысленного рассматривания формы,

Возможно кто-то возразит, что форма здесь есть у отдельных слов, а не у предложения. Но следует напомнить, что предложение — составной знак и его форма заключается в наличии в нем набора знаков определённой формы, постоянных и переменных для данного предложения, расположенных в определённой последовательности. Именно на основе формальных признаков мы определим 'There were no landing fields.' (J. Aldridge) как предложение, a Were fields there landing no как не-предложение. Следовательно, форма предложения многоступенчата и многокомпонентна. В частности, она включает формальные показатели составляющих предложение компонентов—членов предложения, способ организации этих компонентов, равно как и сам их набор. В грамматике способ организации — это, в частности, взаимная последовательность компонентов, фонетически — это объединение их в границах общего интонационного предложенческого контура.

Каждое предложение оформлено интонационно.

Интонационное оформление — неотъемлемое свойство любого предложения ¹. Как и во многом другом, в языке в интонационном оформлении важны не абсолютные признаки такого оформления, а относительные, основанные на противопоставлении интонации, характеризующей разные коммуникативные типы предложений. Ср., например, интонацию повествовательного и вопросительного предложений (общий вопрос). Учитывая наличие структурной организации предложения, при грамматическом изучении предложения интонационное оформление следует рассматривать как дополнительный признак, описание которого выходит за пределы грамматической теории и входит в компетенцию (синтаксической) фонетики. Для грамматического изучения интересны проявления взаимодействия грамматики и фонетики, как, например, случаи нейтрализации грамматических показателей повествовательности предложения в результате использования интонации, не свойственной данному структурному типу предложений: 'So you admit it? ' (J. Galsworthy). Случаи подобного рода показывают, что в иерархии языковых средств выражения повествовательности/вопросительности фонетические показатели занимают более высокое положение по сравнению с грамматическими.

3.1.3. Предложение как центральная синтаксическая единица. Результаты описания любой сложной системы (а язык — одна из таких систем) во многом зависят от того, что принимается исследователем за основное, центральное в этой системе, через которое и в связи с которым рассматриваются остальные элементы системы. Для синтаксиса (и даже шире — грамматики) такой центральной

¹ В письменной речи интонация, естественно, физически не представлена, что, однако, не означает снятия этого свойства как важнейшей характеристики предложения. Она здесь примысливается получателем на основе пунктуационных показателей, грамматической структуры и лексического состава предложений,

единицей является предложение. Ведь предложение — конечный продукт действия той системы, которую мы называем языком.

Рассматриваемое в аспекте его иерархических отношений к другим единицам структуры языка, предложение должно быть помещено на вершине пирамиды, образуемой этими единицами, поскольку назначение всех других структурных единиц состоит в образовании, в конечном итоге, предложения. Образование предложения является их структурным назначением, хотя для большинства из них и не реализуемым прямо, тогда как предложение имеет иное, коммуникативное назначение, являясь не просто структурной, а структурно-коммуникативной единицей. Эти отношения можно иллюстрировать следующей схемой:

Лишь выйдя на уровень предложения, исследователь в состоянии охватить все многообразие языковых явлений, включающее весь их обширный спектр — от просодических до семантических. Многие из них реализуются лишь в предложении.

При признании предложения центральной единицей синтаксического (и шире — лингвистического) описания, правда, возникает вопрос: как быть с большими, чем предложение, образованиями, скажем, абзацем или текстом, по отношению к которым предложение является составляющим? Возможно, предложение — не конечная, а лишь промежуточная единица?

Реальность текста как особого речевого построения не может ставиться под сомнение. Вопрос, однако, заключается в том, является ли текст (или абзац как составляющая текста) структурной языковой единицей. На этот вопрос приходится ответить отрицательно.

Текст не имеет четких и однозначных структурных характеристик, подобных тем, которыми обладает предложение. Нет и единых структурных схем построения текста, которыми характеризуется каждая значимая единица языка, например, то же предложение. Ни одно из структурно-семантических средств, способствующих соединению предложений в текст (например, анафора, репрезентация и др.), не является специфичным для текста. Они действуют и в предложении, т. e. в тексте мы имеем дело просто с расширительным их употреблением.

То, что текст не является структурной единицей языка, проявляется и в следующем. Каждая значащая структурная единица языка выполняет номинативную функцию, являясь языковым знаком, а в ряде случаев и языковым аналогом соответствующей внеязыковой величины. В этом плане сходны функции морфемы, слова, словосочетания, предложения. И если внеязыковым коррелятом

предложения является ситуация и количественно ограниченный набор структурных схем предложения и лежащих в их основе семантических конфигураций средствами языка моделируют также количественно ограниченный набор типов ситуаций, то текст не характеризуется ни заданным набором схем структурно-языкового построения, ни сколько-нибудь категориально определённым соответствием во внеязыковой действительности.

Таким образом, центральность предложения в лингвистическом, в том числе синтаксическом, описании остается в силе и в условиях существования нового направления в языкознании, именуемого «лингвистикой текста».

Предложение — понятие широкого охвата, покрывающее обширный диапазон предложенческих конструкций от однословных до сложных полипредикативных построений. Говоря о центральности предложения в структуре языка и, соответственно, в синтаксическом описании, мы имеем в виду, прежде всего, так называемое простое предложение, монопредикативную предложенческую конструкцию. Простое предложениеполностью удовлетворяет всем признакам предложения как структурной и коммуникативной единицы. Вместе с тем, оно лежит в основе всех других синтаксических построений любой сложности. Именно поэтому, а также в силу практической целесообразности (ср. обычную краткость, семантическую прозрачность простых предложений) мы будем оперировать главным образом такими предложениями при описании «предложения вообще».

Другой важный вопрос, связанный с проблемой центральности предложения в синтаксическом описании, — это вопрос об отношении предложения и высказывания.

Будучи не просто структурной (как все другие единицы более низкого ранга, чем предложение), а и коммуникативной единицей, предложение в процессе речевой коммуникацииприобретает свойства, которые лишь потенциально заложены в предложении и реализуются при актуализации предложения в речи. Например, It's cold here в акте речи может быть просто констатацией факта, но может быть и побуждением к действию, эквивалентным по производимому рече-коммуникативному эффекту предложению Let's go to another place. Реализованное предложение, т. e. высказывание, таким образом, богаче по своим характеристикам, чем предложение, взятое в отвлечении от условий реализации. Это действительно так, но в высказывании не может быть ничего такого, что не было бы заложено как потенция в предложении. Таким образом, каждое высказывание (т. e. актуализированное предложение) предстает как речевое проявление языковой единицы — предложения. Центральность предложения сохраняется.

3.1.4. Аспекты предложения. Предложение является самой сложной единицей в системе языка. Сложность предложения заключается во множественности его составляющих, количество которых в предложении структурно не ограничено: предложение может

и очень важное для языка внеструктурное функциональное назначение — служить основной единицей речевой коммуникации. Отсюда различия коммуникативного плана между предложениями (ср. деление предложений на предложения-утверждения, предложения-вопросы, предложения-побуждения), сложная система связей, вплоть до взаимозамены, между предложениями, различающимися прагматически (вопрос всегда нечто и сообщает, предложение-утверждение и предложение-вопрос в определённых условиях могут быть использованы с тем же эффектом, что и предложение-побуждение и т. д.).

Семантический и прагматический аспекты наименее изучены в синтаксической теории, но и в исследовании структурного аспекта предложения есть немало новых интересных идей, выдвинутых советскими и зарубежными англистами.

Названные три аспекта — структурный, семантический и прагматический — являются основными, и данная система может быть усовершенствована, лишь если сможет быть назван (или смогут быть названы) аспект (или аспекты) такого же общего статуса. Сделать это непросто (если вообще возможно). По крайней мере, предлагавшиеся до сих пор аспекты не выходят за пределы указанной трихотомии, соотносительной с формой, значением и употреблением предложения, и все сводимы к ней. Так, например, предлагалось выделение семи аспектов как наличных в современных индоевропейских языках: 1) логико-грамматического, 2) модального, 3) полноты предложения, 4) роли по отношению к другому предложению в развернутой речи, 5) познавательной установки говорящего, или актуального членения предложения, 6) коммуникативной задачи и 7) эмоционального. Нетрудно видеть, что все названные в этом перечне аспекты (а при таком выделении аспектов перечень может быть и продолжен) сводимы к названным трем основным аспектам.

Структурный, семантический и прагматический аспекты являются основными, поскольку они охватывают три основные стороны знака (а предложение — знаковая единица, хотя и значительно большей сложности, чем» скажем, слово): форму, содержание и употребление. Затруднения в разнесении указанных семи аспектов могут быть связаны лишь с тем, что некоторые из них могут быть интерпретированы как построенные на учёте формального или содержательного признаков (ср. понятие полноты — форма? семантика?). С внесением определённости в этом отношении все они найдут место в трихотомической классификации аспектов.

3.1.5. Классификация предложений. Установленные выше три аспекта предложения — структурный, семантический и прагматический — определяют три основания для классификации предложений по их структуре, семантикеи прагматическим свойствам. В данном разделе будут рассматриваться вопросы классификации предложений на основании структурных признаков.

быть сколько угодно большим, и любое предложение можно продолжать бесконечно, хотя число элементов, составляющих каждое отдельное предложение, является конечным. Сложность предложения связана, далее, с многоплановостью взаимных отношений составляющих предложение элементов. Это и отношения, характеризующие члены предложения, и отношения, связывающие компоненты словосочетаний и просто сочетаний слов, и отношения линейной последовательности элементов предложения, их эмфати ческой выделенности/невыделенности, и роли отдельных компонентов в формировании семантики членов предложения или предложения в целом и т. д. Наконец, сложность предложения определяется присущей ему множественностью возможных соотношений между содержанием и формой. Все это много- и разнообразие явлений может быть адекватно изучено лишь при условии их упорядоченности при анализе, при разбиении их на некоторые множества, образующие в совокупности определённую систему. Иначе говоря, возникает проблема установления аспектов предложения.

Предложение, будучи языковой и знаковой единицей, характеризуется формой и содержанием. Форма у предложения специфична. Обычная многокомпонентность предложения (однословные предложения значительно менее употребительны, чем многословные) выдвигает на первый план задачу установления того, как слова в предложении объединяются в то, чем они в совокупности являются, т. e. в предложение, чём предложение отличается от простого набора слов. Поэтому данный аспект предложения можно назвать аспектом структурной организации предложения, или, проще, структурным.

Наряду с «организационной стороной дела», изучения требуют формальные показатели грамматических значений. Утвердительность/отрицательность, побудительность/вопросительность, личность/безличность — эти и многие другие содержательные признаки должны найти место в синтаксическом описании предложения. Формальные показатели содержательных различий — принадлежность структурного аспекта предложения.

Второй аспект предложения — семантический — уже был отчасти затронут выше, когда назывались некоторые содержательные признаки предложения. Семантическими признаками обладают и компоненты предложения: придаточные предложения, члены предложения. Определёнными взаимными семантическими отношениями характеризуются и части сложносочинённого предложения. Наконец, у элементов предложения имеются, наряду с функционально-семантическими значениями типа «дополнение» или «обстоятельство», семантико-ролевые значения типа «агенс», «патиенс» и т. п. И сами эти семантические роли, и присущие предложению семантико-ролевые конфигурации входят в число объектов семантического изучения предложения.

Наконец, можно выделить ещё прагматичeскийаспект предложения, связанный с использованием предложений в актах речи. Предложение — единица языка, которая имеет очевидное

Каждый из названных аспектов многопланов, что делает необходимым, оставаясь в пределах некоторого одного аспекта, учесть возможность существования разных классификационных признаков, определить их значимость и, если возможно, иерархию. Так, деления предложений на одно- и двусоставные, полные и неполные, именные и глагольные (перечень может быть продолжен) — все подходят под квалификацию структурных. Эти и другие подобные деления объективно отражают реальную языковую действительность, и каждое должно найти свое место в структурном описании. Важно, однако, в качестве основного деления использовать такой признак, который, фиксируя структурные различия, вместе с тем находился бы в определённом соответствии с существенными содержательными различиями предложений. Таким признаком является модальность предложения в широком смысле этого слова. Если, по определению, предложение характеризуется предикативностью, то логично использовать характер предикативности предложения в качестве основания для наиболее общей структурной классификации. Предложения, различающиеся по способу соотнесенности выражаемого ими содержания с действительностью, чётко разнятся своим строением, и потому соответствующая классификация оказывается структурной. Приведем эту классификацию, а затем прокомментируем её:

Собственно предложения являются сообщениями о чем-то, имеют (за исключением назывных предложений) субъектно-предикатную основу и различаются между собой способом соотнесения содержания (в данных примерах это идея прихода Джона) с действительностью.

Квази-предложения не содержат сообщения, не имеют субъектно-предикатной основы. Это либо предложения-обращения (вокативы), либо междометные предложения, служащие для выражения эмоций, либо, наконец, близкие к этим двум типам по признаку неизменности, формулообразного характера предложения метакоммуникативного назначения, служащие для установления или размыкания речевого контакта.

Рассмотрим предложения каждой из выделенных двух групп подробнее.

Среди собственно предложений (в дальнейшем будем обычно именовать их просто предложениями) повествовательные и

вопросительные предложения можно было бы объединить в некоторую подгруппу (которой мы затрудняемся дать название), так как они имеют между собой то общее, что их можно рассматривать как синтаксические предложенческие конструкции, отражающие две стороны речевой коммуникации, связанные с выдачей и получением информации. Вопросительное предложение — запрос отсутствующей у автора предложения информации. Повествовательное предложение — сообщение информации.

Есть определённая связь и между двумя другими типами предложений. И оптативное, и побудительное предложения передают волюнтативное отношение говорящего к некоторому событию. Это объединяет их. Различие между ними заключается в том, что в первом случае желание остается нереализуемым, во втором оно реализуется путем словесного воздействия на участника ситуации, являющегося источником соответствующего действия.

Отношения между повествовательными и вопросительными предложениями сложнее, чем это можно предполагать, исходя из данной им выше общей характеристики. Вопросительное предложение - нe «чистый вопрос», а всегда несет и определённую положительную информацию. Предложение ' Why do you ask that? ' (J. Aldridge) содержит неявное сообщение: You ask that. С другой стороны, повествовательные предложения могут быть в разной степени информативны в целом и в разных своих частях. Например, повествовательное предложение как ответ на вопрос может дублировать положительную часть последнего, и соответствующая часть повествовательного предложения не несет новой информации, т.е., по существу, неинформативна: 'What was he? ' [...] 'Не was in the gas works.' (J. Joyce)

Сущность оптативных и побудительных предложений определяется характером соответствующих форм наклонения глагола и не требует специального разъяснения. Приведем лишь примеры: ' If only I knew what was going to happen.' (J. Osborne) 'Don't talk too loudly, Effie.' (I. Murdoch)

В грамматических описаниях повествовательные, вопросительные и побудительные предложения обычно исчерпывают классификацию предложений по «коммуникативной установке». Приведённый выше материал показывает, что, во-первых, такая классификация неполная, во-вторых (и это для нас особенно важно), несмотря на содержательно-ориентированные названия типов, эта классификация по существу структурная. Ведь, например, побуждением к действию может служить и повествовательное и вопросительное предложения (см. об этом подробнее 3.4.4) и, тем не менее, они не включаются в побудительные предложения, а остаются тем, чем они являются по строению и определяемому строением содержанию.

Каждый из типов предложений характеризуется специфическими особенностями построения: порядок слов, наличие/отсутствие местоименного вопросительного слова, форма наклонения глагола, вопросительность/невопросительность

глагольной формы. В качестве существенного дифференцирующего средства выступает также интонация, играющая особенно важную роль в построении общих вопросов. Одним лишь изменением интонации повествовательному по всем остальным признакам предложению придается значение вопросительного предложения: 'It may be serious? ' (С. Р. Snow).

Квази-предложениям дан статус предложения лишь в силу того» что в потоке речи они способны замещать позицию предложения, интонационно характеризуясь теми же свойствами, что и собственно предложения, и обладая свойством отдельности. Условность их предложенческой природы проявляется в том, что они способны включаться в состав собственно предложений в качестве элементов, синтагматически независимых от остального состава предложения. Лишённые номинативного содержания, квази-предложения могут иметь лишь имплицитное содержание качественной оценки. Произнесенное с соответствующей интонацией John! может выразить восхищение или негодование, одобрение или упрек и т. д. Такое его содержание, однако, зависит от контекста, оно неструктурно. Поэтому вокатив John! и в этом случае все же остается квази-предложением, лишь приближаясь содержательно к собственно предложению и оставаясь лишённым структурных и категориальных семантических характеристик, присущих предложению. В силу высокой степени конвенциональности и отсутствия номинативного содержания квази-предложения с легкостью заменяются неязыковыми сигналами. Так, вместо непосредственного обращения по имени, чтобы привлечь чье-то внимание, побудить к восприятию речи, мы можем с тем же эффектом, например, постучать или покашлять. Многие эмоции передаются мимикой или жестом. Для многих метакоммуникативных предложений имеются традиционные жестовые сигналы метакоммуникативного содержания, функционально эквивалентные языковым сигналам.

Условность квази-предложений как предложений проявляется и в необычной (и даже невозможной) для собственно предложений свободе сочетаемости разных типов квази-предложенческих построений в границах одного высказывания. Ср. нормальность Oh, Cliff! Hullo, Cliff! Oh, hullo, Cliff! или Goodbye, Stephen, goodbye! (J. Joyce) и неграмматичность *Did he come Peter came или * Come if John came (последняя часть — оптатив) и т. д.

Интонационными средствами высказыванию каждого из рассмотренных типов предложений может быть придана особая эмоциональность. Предложения в этом случае становятся восклицательными. Восклицательность — это, таким образом, факультативный признак предложения, при этом не структурной природы. Постоянная ассоциация некоторых типов предложений с восклицательностью — во многом следствие пунктуационной традиции, согласно которой восклицательным знаком обычно снабжаются на письме побудительные предложения, вокативы и некоторые другие типы предложений. Если представить реальное произнесение таких предложений, то можно увидеть, что они далеко не всегда эмоциональны, далеко не всегда

произносятся с особой высотой или силой голоса. Поэтому употребление/неупотребление восклицательного знака во многих случаях — простая условность. Ср. антитрадиционное употребление побудительных предложений без восклицательного знака, очень распространённое у Б. Шоу, например: 'Children: come home instantly.' Именно поэтому в приведённой выше схеме классификации предложений мы воспользовались интонационным знаком конечного стыка, чтобы избежать возможного возникновения ошибочного представления о некоторых типах предложений как обязательно восклицательных.

Эмоциональность высказывания создается не только «наложением» специфической восклицательной интонации на тот или другой тип предложения. Имеются структурные схемы, в которых заложена эмоциональность высказывания: 'What a nuisance their turning us out of the club at this hour! (O. Wilde) или 'You little devil! ' (G. B. Shaw) Даже такие предложения, однако, необязательно восклицательные, ср.: ' What wonderful cushions you have, ' said Mr Van Busche Taylor. (S. Maugham) Таким образом, эмоциональность и восклицательность — разные свойства предложений. Одно относится к содержательному аспекту высказывания, другое — к его просодическим характеристикам. Оба свойства могут наличествовать в одном предложении, но такое совмещение отнюдь не обязательно.

3.1.6. Вопросительные предложения. Вопросительные предложения столь разнообразны по возможному грамматическому содержанию и форме, не говоря уже о прагматическом использовании, что основой для их выделения могут служить лишь некоторые самые общие формальные и содержательные признаки. Такими важнейшими формальными признаками, по-разному комбинирующимися в разных типах вопросительных предложений, являются специфическая вопросительная интонация, инверсивный порядок слов ¹, наличие вопросительных местоимений. Что касается содержания, то вопросительные предложения характеризуются выраженной в них структурно (не лексически, ср. повествовательное предложение I don't know what time it is) идеей информационной лакуны в знаниях говорящего относительно денотата высказывания: What time is it? Названные формальные признаки могут присутствовать в разных комбинациях. Ср.: 'Haw long do you propose to stay? ' (D. du Maurier) — инверсия, вопросительная глагольная форма, вопросительное местоимение; 'What is it? ' (A. Huxley) — инверсия, вопросительное

¹ Мы пользуемся термином «инверсия» применительно к порядку слов в вопросительном предложении по мотивам практической целесообразности и традиционности этого термина. По существу же он неверен. Его неадекватность заключается в том, что он отражает взгляд на вопросительное предложение через призму повествовательного. Последовательность «сказуемое — подлежащее», являющаяся действительно инверсией для повествовательною предложения (например, в случаях эмфазы нормальна для вопросительного предложения. Инверсией для вопросительного предложения фактически является последовательность «подлежащее — сказуемое», представленная в предложениях типа it may be serious?

местоимение; 'Why not? ' (J. Osborne) — вопросительное местоимение; 'Still we've had a very enjoyable evening, haven't we, Tom? ' (J. B. Priestley) — вопросительная присоединенная часть; 'Can we give you a lift? ' (C. P. Snow) — интонация, инверсия и т. д. Вопросительная интонация — самое «сильное» средство. Использованием лишь её одной могут нейтрализоваться структурные признаки повествовательного предложения, и любая часть повествовательного предложения может становиться вопросительным предложением: ' I asked Helen to mark off the Spode service to me this morning.' Timothy became purple in the face. 'Mark it off — mark it off? What do you mean? [...]' (A. Christie)

Разнообразие вопросительных предложений, их многоплановость и, соответственно, возможность классификации на основе разных признаков порождает множественность классификаций. Критический анализ этих классификаций должен заключаться не в выискивании построений, не укладывающихся в предлагаемые схемы (разговорная речь дает для этого чрезвычайно широкие возможности) и негативной на этой основе оценки той или иной классификации, а прежде всего в оценке оснований классификации. В позитивном плане анализ системы вопросительных предложений должен заключаться в поисках существенных для анализа явления параметров и классификации вопросительных предложений на основе таких параметров.

Двумя основными типами вопросительных предложений являются общий вопрос и специальный вопрос. Они различаются содержательно и формально.

Общий вопрос формально характеризуется отсутствием местоименных вопросительных слов и специфической вопросительной интонацией ¹. Труднее охарактеризовать общий вопрос в аспекте содержания. Если соотнести вопрос с утверждением (= повествовательным предложением), то общий вопрос предстает как запрос о достоверности того нового, что сообщается в высказывании. Так, общим вопросом к утверждению She glanced at the clock может быть Did she glance at the clock?, которое в зависимости от того, что являлось темой и что ремой в повествовательном предложении (She glanced at Иге 'clock или 'She glanced at the clock), может иметь два прочтения (Did she glance at the 'clock? или Did 'she glance at the clock?, т. e. второе имеет значение Was it her who glanced at the clock?) (о теме и реме см. 3.3.9).

¹ Хотя учебные грамматики продолжают утверждать инверсивность обще-вопросительного предложения в качестве его характерной черты, инверсия подлежащего и сказуемого в предложениях этого типа, если основываться на данных реальной речевой практики, далеко не единственная норма. Вопросительные, предложения, единственным маркером вопросительности в которых является вопросительная интонация — 'You were fond of her? ' (A. Christie), —сегодня столь же нормативны, как и предложения с инверсией. Возможно, утверждению таких предложений в качестве нормы способствовало наличие так называемых присоединенных вопросов, первая часть которых, как известно, также имеет прямой порядок слов, (The police are so impersonal, are they not? ' (A, Christie)

Такое понимание общего вопроса, однако, узко, так как, во-первых, далеко не все общие вопросы подобным прямолинейным образом связаны с предшествующим утверждением. Так, общий вопрос может относиться к секвенции, следующей из предшествующего утверждения, например: ' I — I have finished all that I came here to do.' — ' You will return now to your villa in Cyprus? ' — ' Yes.' (A. Christie) Во-вторых, общий вопрос может вообще не иметь связи с каким-либо предшествующим высказыванием, повествовательным или иным, ср., например, предложение, начинающее диалог: 'May I ask you a question? '

Некоторые лингвисты (например, Р. Кверк и др.) пытались характеризовать вопросительное предложение через тип ответа. Так, рассматриваемые нами сейчас общевопросительные предложения характеризуются как предполагающие ответ yes или по. Но это косвенное объяснение. Остается неясным, какие же вопросительные предложения предполагают такой ответ. К тому же возможен и иной ответ, чем yes/no, на общий вопрос: ' I saw a fascinating little box today. It cost twenty-eight guineas. May I have it? ' [...] 'You may, little wasteful one, said he. (K. Mansfield) С другой стороны, yes/по могут употребляться и не в качестве ответа на вопрос: CLIFF. I've never heard you talking like this about him. He'd be quite pleased. ALISON. Y e s, h e w о и l d. (J. Osborne)

Общий вопрос, или общевопросительное предложение, можно охарактеризовать как вопрос предикативного содержания. Он содержит запрос относительно реальности связи между носителем признака (в широком смысле слова) и предицируемым ему признаком.

Ответ на общий вопрос подтверждает или, наоборот, отрицает реальность указанной связи и потому может ограничиваться словом-утверждением (yes) или словом-отрицанием (по). О том, что общие вопросы являются запросом о предикативной связи, свидетельствует и то, что в качестве ответов на общие вопросы могут выступать слова и выражения, передающие — в дополнение к значению подтверждения/отрицания — (субъективно-)модальные значения (certainly, rightly so, perhaps, never и т. п.), например: 'By the way, would you mind lending me your matches? ' [...] 'Certainly.' (G. B. Shaw), а также возможность соединения yes, no с междометиями, которые также осложняют содержание ответа субъективно-модальными моментами: 'Would you like to see them? ' [...] — " Oh yes.' (A. Christie) 'Does this mean that Susan gets the income Richard left to Cora? ' — 'Oh no.' (A. Christie)

Специальный вопрос содержит запрос, направленный на получение информации совершенно конкретного, предметного свойства: HIGGINS. What's your name? THE FLOWER GIRL. Liza Doolittle. (G. B. Shaw) Требуемая информация связана не с модально-предикативным планом предложения, как в случае общего вопроса, а с его лексико-семантическим содержанием. Поскольку лексико-семантическое содержание весьма разнообразно, столь же разнообразны должны быть сигналы запроса информации,

ориентирующие адресат на характер требуемой информации. Роль таких сигналов выполняют вопросительные местоименные слова: what, which, when, haw и т. д., обычно занимающие в специальных вопросах начальное положение в предложении и тем самым сразу ориентирующие адресата относительно характера требуемой информации. Впрочем, встречаются случаи и иного положения: 'You saw him — when? ' (A. Christie) Таким образом, отличительным формальным признаком специального вопроса является наличие местоименных вопросительных слов. Поэтому специальные вопросы можно назвать ещё местоименными (тогда общие вопросы — не местоименные).

Помещение любых других вопросительных предложений в один общий ряд с названными, общим и специальным, неоправданно, так как все они при ближайшем рассмотрении оказываются той или иной модификацией указанных двух основных типов. Так, в британской англистике по традиции, восходящей ещё к Г. Суиту, к общим и специальным вопросам добавляется третий тип — альтернативное вопросительное предложение: Is he an Oxford or a Cambridge man? (пример Г. Суита). Между тем, в основе такое предложение — общевопросительное. В нем, как в любом другом общем вопросе, делается запрос о реальности связи между носителем признака и предицируемым ему признаком. В отличие, однако, от «типового» общего вопроса в нем осуществлена модификация: назван не один, а два признака, между которыми надо осуществить выбор. Альтернативность может вноситься и в специальный вопрос. Ср., например: Who do you like best — John or Peter? Таким образом, альтернативность — дополняющий, усложняющий элемент, который может быть как в общем, так и в специальном вопросе ¹. Поэтому логически закономерным будет установить в качестве самого общего деление вопросов (= вопросительных предложений) на общий и специальный вопрос, выделяя далее в каждом из них неальтернативную (в качестве инвариантной) и альтернативную (в качестве вариантной) разновидности.

С точки зрения содержания присоединенные вопросительные предложения — 'Не knows all the words, doesn't he? ' (S. Barstow) — разновидность общего вопроса. В структурном плане они в расчлененном виде аналитически представляют то, что дано в «типовом» общем вопросе и предполагается им, а именно — запрос реальности предикативной связи (выражается вопросительной присоединенной частью) и утверждение, относительно которого делается запрос (утвердительная часть предложения). Различие обеих частей по признаку положительности/отрицательности сообщает большую взаимную контрастность утверждению и вопросу.

Неодинаков состав эллиптических предложений общего и специального типов. Общим для них является сохранение в эллиптическом вопросительном предложении структурно и семантически

¹ И не только в них как элемент структуры и семантики вопросительного предложения. Ср. альтернативное отношение между вопросительными предложениями: 'Do you want that skit back, or can I keep it? ' (J. Galsworthy)

наиболее существенных элементов полного вопроса. Для общего вопроса — это сочетание вспомогательного глагола с подлежащим» обычно местоименным, в качестве заместителей группы сказуемого и группы подлежащего. Таким образом, здесь в экстрагированном виде делается запрос о предикативной связи. Например: ' I didn't marry Susan for her money! ' — 'Didn't you, Mr. Banks? ' (A. Christie) 'Sounds to me rather like that case last month on Dartmoor.' — 'Does it? ' (id.); ' [...] I divagate.' 'D о у о и? ' asked Dennis faintly. (A. Huxley)

Эллиптический специальный вопрос может ограничиться вопросительным словом, которое указывает информационную лакуну, требующую заполнения: 'Are you in a hurry? ' — 'Yes, sir, ' came the answer, that sent a flash through the listener. — 'For what? ' (D. H. Lawrence).

Естественно, эллиптические вопросы не могут быть начальными в диалоге.

Рассмотренные вопросы — вопросы первого порядка. К вопросительным предложениям второго порядка относятся вопросы-повторы, например: 'We were arguing whether Amour were a serious matter or no. What do you think? Is it serious? ' — 'Serious? ' echoed Ivor. (A. Huxley) ‘ I came on the staff first at Chesilstowe.’ — 'Chesilstowe? ' (H. G. Wells).

В литературе нередко говорится о вопросительных предложениях как трансформах повествовательных предложений. Отношения синтаксической производности между разными типами предложений, представляемые в виде трансформационных преобразований, не следует понимать таким образом, что повествовательное предложение первично, а вопросительное — вторично. Формальные и семантические различия разных структурных типов предложений — повествовательного, вопросительного, оптативного н побудительного — столь существенны, что изменить одно в другое никак нельзя. Можно говорить лишь об их известной соотносительности, скажем, об общности пропозиции, общности субъектно-предикатной основы, возможности связи с общей ситуацией и т. п. Трансформация в такого рода описаниях используется как способ моделирования отношений между разноструктурными предложениями, способ показа различий между ними. Не является трансформационное описание и отражением реальных процессов речепроизводства.

3.1.7. Отрицательные предложения. Предикативная связь между подлежащим и сказуемым может отрицаться, и в этом случае мы имеем отрицательное предложение. Отрицание является маркированным членом оппозиции «положительность»/«отрицательность»: имеется специальный грамматический показатель отрицательности— частица not. Каждый из структурных типов предложения может быть положительным или отрицательным. Термин «положительный» следует предпочесть термину «утвердительный», иначе мы будем вынуждены употреблять внутренне противоречивое наименование

181

«утвердительное вопросительное предложение» применительно к не-отрицательным вопросительным предложениям.

Отрицательным является лишь предложение с отрицанием предикации. Такое отрицание является общим. Локализуется оно в сказуемом, точнее, в его финитной части: 'You don't understand at all...' (A. Christie) 'It can't be left.' (G. B. Shaw) Частное отрицание может относиться к любому члену предложения, кроме сказуемого: Not a person could be seen around. I could rely on no о n e in this matter.

To, что различие между общим и частным отрицанием является языковой реальностью, подтверждается возможностью совместного употребления общего и частного отрицаний в пределах одного предложения (вопреки правилу «одного отрицания в предложении»), например: Oh, but Helen i s n' t a girl without nо interests, ' she explained. (E. M. Forster), даже в границах одного сказуемого: 'She cannot very well not bow.' (E. M. Forster)

Очевидно, что правило «одно предложение — одно отрицание» нуждается в уточнении. Специфичной чертой английского языка, в отличие, например, от русского, является взаимодействие общего и частного отрицания в пределах элементарного предложения(см. 3.2.2.2). Наличие частного отрицания в связи с каким-либо из неглагольных компонентов элементарного предложенияблокирует возможность употребления общего отрицания и, наоборот, наличие общего отрицания, т. e. отрицания сказуемого, делает невозможным употребление отрицания в связи с другими компонентами. Таким образом, речь должна идти не о предложении вообще, а об элементарном предложении. При этом следует иметь в виду, что показатель отрицательности (обозначим его обобщенно через neg) может реализоваться не только как отрицательная частица not, но и может быть инкорпорированным в словообразовательную структуру слова: nobody = neg + anybody, nowhere == — neg + where, never — neg + ever и т. д.

Различие между общим и частным отрицанием, если не основываться на чисто формальном критерии «привязки» отрицания к финитной части сказуемого, оказывается весьма условным. С одной стороны, общее отрицание в условиях развернутой группы сказуемого, включающей другие, кроме сказуемого, элементы, может иметь семантическую связь с каким-либо из таких элементов. Так, по мнению Р. Кверка и др., в предложении The girl isn't/ n о w /a student/ at a / large / university отрицание в разных семантических прочтениях предложения может относиться к каждому из четырех выделенных элементов. С другой стороны, многие предложения с частным отрицанием по своему содержанию (как отражение определённой ситуации) эквивалентны предложениям с общим отрицанием. Ср. возможность преобразования You can do nothing about it «-» You can't do anything about it. Двоякую интерпретацию допускают построения типа It was not Peter, В зависимости от того, с чем синтаксически связана отрицательная

частица not это — предложение с общим или частным отрицанием: It was ^ not Peter в отличие от It was not ^ Peter.

Особо следует рассмотреть отрицательно-вопросительные предложения (общий вопрос). Положительные и отрицательные вопросительные предложения отличаются не единственно по признаку «положительность»/«отрицательность». Отрицательно-вопросительное предложение имеет, дополнительно к значению вопроса, имплицитное значение авторского предположения о значительной степени вероятности совершения события, о котором идет речь. Поэтому ответ 'No' на такой вопрос находится в противоречии с ожидаемым. Didn't she take anything? — в отличие от «чистого» вопроса Did she take anything? — не просто запрашивает о событии, но и имплицитно передает ту идею, что автор вопроса полагает, что she did take something или she must have taken something. Ср. пример, подтверждающий такую трактовку: 'She didn't take anything? A cup of tea? A drink of water? I'll bet you she had a cup of tea. That sort always does.' (A. Christie) Что касается не-отрицательного вопроса, то он лишен такой импликации. В русском языке соответствующая идея значительной степени вероятности совершения/несовершения события передается лексически с помощью неужели: ср. Неужели она ничего не выпила? (= Она должна была что-то выпить) и Неужели она что-то выпила? (= Она не должна была ничего пить) и потому здесь возможны параллельные построения сходной семантической структуры отрицательных и положительных вопросов.

Специальные вопросы (если это не вопросительные предложения, повторяющие отрицательную форму предшествующего повествовательного предложения в диалоге: ' I don't know' — 'What don't you know? ') не могут быть отрицательными: предложения вроде *How long haven't you known her? или *What exactly don't you mean? не отмечены.