Личностные качества, необходимые для профессиональной социальной работы 6 страница

13. Поведение в некоторых случаях может быть вызвано органическим опытом и нуждами, которые не были символизированы. Такое поведение может быть не­последовательным по отношению к структуре самости, но в таких случаях по­ведение как бы не принадлежит данному индивидууму.

14. Психологическое неумение приспособиться к окружающей обстановке возни­кает, когда человек не принимает, не осознает определенного важного внешне­го и/или внутреннего опыта, который вследствие этого никак не символизиру­ется и не организовывается в часть целого самости; если подобное происходит, то появляются основания для психологического напряжения.

15. Психологическое приспособление (адаптация) возникает тогда, когда Я-концепция выстраивается таким образом, что весь внешний и внутренний опыт организма ассимилируется или может быть ассимилирован на уровне симво­лики в составляющее Я-концепции.

16. Любой опыт, который не соответствует организации или структуре самости, может быть воспринят как угроза, и чем больше таких несоответствий, тем бо­лее ригидна организация самости и тем хуже выполняется функция самопод­держания.

17. При определенных условиях, в основном включая полное отсутствие всякой угрозы для самости, тот опыт, который не соответствует этой самости, может быть воспринят таким образом, что самость сможет пересмотреть свое устрой­ство, перестроиться и ассимилировать такой опыт.

18. Когда индивид воспринимает и принимает весь внешний и внутренний опыт в одну последовательную и объединенную систему, тогда он с необходимостью лучше понимает других и более открыт к другим как к отдельным индивидам.

19. Пока индивид воспринимает и принимает больше своего естественного опыта в структуру самости, он обнаруживает, что он меняет свою систему ценностей, основанную в основном на воздействиях извне, которые были субъективно символизированы, продолжая естественный процесс переоценки ценностей.

Роджерс считал, что его теория имеет феноменологический характер и основы­вается во многом на Я-концепции как ни объясняющей конструкции. Она обрисовывает первопричину развития личности как соответствие между феноменальной областью опыта и концептуальной структурой самости: в случае достижения этой ситуации появляется свобода от внутреннего напряжения, тревог и потенциаль­ного напряжения, что максимально приблизило бы адаптацию к реальности, а это в свою очередь означало бы установление индивидуализированной системы ценностей, имеющей значительное сходство с системой ценностей любого другого в раиной степени приспособленного члена общества.

Дальнейшие исследования этих положений были проведены в Чикагском уни­верситете в начале 1950-х гг. в рамках тщательно разработанных и контролируе­мых исследований и изменений личности в психотерапии. 0-техника Стивенсона использовалась для измерения этих изменений в Я-концепции и Я-идеале в тече­ние и после терапии и в контрольный период без терапии. Многие результаты подтвердили гипотезу Роджерса, т. е. значительное повышение совместимости между самостью и областью идеального возникало в течение терапии и изменения в восприятии происходили в направлении большей психологической адаптации.

Хорошо известно, что теория личности Роджерса всегда описывается скорее как ориентированная на рост, чем как развивающая. Менее известно о его при­стальном внимании к процессу развития ребенка, которое видно из его объяснения четвертого положения. (Организм имеет одну основную тенденцию и стремление к актуализации, сохранению и усилению его переживаний.) Он подчеркивал, что весь процесс самоусиления и роста может быть проиллюстрирован тем, как ребе­нок учится ходить. Первые шаги — это борьба и, как правило, боль. Это правда, что немедленное вознаграждение за несколько первых шагов нельзя соизмерить с болью падений и ушибов. Ребенок может из-за боли снова на какое-то время на­чать ползать. Однако направленность вперед к росту гораздо сильнее, чем удовле­творение инфантильности. Дети будут актуализировать себя, несмотря на те бо­лезненные ощущения, которые это вызывает. Также они станут независимыми, ответственными, самоуправляемыми и социализованными, несмотря на ту боль, которую часто приходится испытывать на пути к этому. Даже в том случае, если они, по разным обстоятельствам, «не растут», эта тенденция все равно присутст­вует. Появившаяся возможность выбора между движением вперед и регрессией заставит тенденцию проявиться, считал Роджерс.

Другая его гипотеза о личности (положение 8) заключалась в том, что часть внутреннего мира развивающегося ребенка проявляется в поведении «Я сам». Роджерс описывал поведение детей в ходе взаимодействия со средой как станов­ление понятия о себе, среде и себе во взаимодействии со средой.

Следующие наблюдения и интерпретации Роджерса иллюстрируют то, как раз­витие может двигаться в направлении несогласованности. Он предполагает, что, болея, младенцы «направляют оценку организма» с достаточно высокой степенью точности. Они испытывают такие переживания, как «мне холодно, и я это не люб­лю» или «я люблю, когда меня обнимают», которые могут происходить даже при том, что младенцы испытывают недостаток описательных слов или символов для этих примеров. Принцип этого естественного процесса заключается в том, что ре­бенок положительно оценивает те опыты, которые восприняты как «саморасши­рение», и негативно те, которые угрожают, или не поддерживают или не расширя­ют это стремление ребенка к «Я сам».

По мере взросления ситуация меняется, детей начинают оценивать другие. Любовь, которую им дают, и представление о себе как о любимых детях начинают зависеть от поведения. Ненависть к брату, например, может возникнуть в резуль­тате того, что ребенку говорят о том, что он плохой и нелюбимый. Ребенку, чтобы сохранить положительную Я-концепцию, может стать необходимо искажать опыт.

Пример: «договорились», т. е. согласились друг с другом, что третий человек (пусть это будет женщина) — политический деятель. Один видит ее как хорошую женщину, ко­торая хочет помочь людям и, основанный на этой действительности, голосует за нее. Действительность другого человека состоит в том, что политический деятель — это тот, кто тратит деньги на то, чтобы победить на выборах, и поэтому этот человек голосует против нее.

Таким образом, отношение родителей к нему не только интроецируется ребен­ком, о чем много писал Фрейд и его последователи, но и переживается искажен­ным способом: ребенок как будто чувствует, что у него есть доказательства собст­венной правоты, идущие от его сенсорных систем. Например, выражение гнева часто испытывается как удовлетворение или расширение собственных границ. Это позволяет ребенку достигать большей интеграции своей личностной структу­ры или хотя бы пытаться ее сохранить. Именно поэтому многие консультанты на­чиная с психоаналитически ориентированных говорят родителям, что «сердитый ребенок — не плохой ребенок».

С другой стороны, этот тип взаимодействия может зародить чувство неуверен­ности в себе и неодобрения себя, а также уверенности относительно оценки других. Роджерс показал, что этих последствий можно избежать, если родитель сможет принять отрицательные чувства ребенка и ребенка как целое, а не запрещать ему испытывать какие-либо чувства.

Различные термины и понятия теории личности и поведения Роджерса часто имеют специфическое или даже уникальное значение. Например, его понимание термина «опыт». Опыт относится к внутреннему миру индивидуума. В какой-то момент часть этого осознается. Многое доступно сознанию, подобно давлению ручки на наши пальцы, когда мы пишем. Это легче осознать, чем, например, мно­гим людям прийти к пониманию, что «я — агрессивный человек». Тем не менее Роджерс считал, что хотя фактическое осознание людьми их переживаний может быть ограничено, каждый индивидуум ~ единственный, кто может знать это пол­ностью.

Исходя из прагматических целей психотерапии Роджерс понимал действи­тельность как в основном частный мир индивидуального восприятия человеком мира, хотя с точки зрения социума действительность состоит из тех образов, по­нятий и идей, которые имеют высокую степень общности среди различных лично­стей.

Аналогично в процессе психотерапии могут происходить изменения в чувст­вах и восприятиях всех участников. Клиент может сначала думать, что помощник главным образом заинтересован в деньгах. Эта действительность может искажать восприятие клиентом терапевта таким образом, что клиент не видит заботы о себе, хотя в реальности она является ведущим мотивом поведения терапевта.

Центральным в теориях не только К. Роджерса, но и К. Голдштейиа, Г. Салливена, К. Хорни, А. Маслоу является постулированная ими тенденция человека к самореализации. Это вера Роджерса и большинства других теоретиков личности в то, что предоставление человеку возможности свободного выбора в отсутствие дей­ствия внешней силы способствует тому, что люди предпочитают быть здоровыми, а не больными, быть независимыми, а не иждивенцами, и стремятся к дальнейше­му оптимальному развитию себя как целостного организма.

Внутренней системой отсчета для человека является его перцепционное поле, восприятие мира переживания и чувства. С личностно-центрированной точки зре­ния эта внутренняя система отсчета обеспечивает самое полное понимание того, почему люди ведут себя именно так. Это необходимо отличать от внешних сужде­ний о поведении, отношениях и о личности в целом.

Психическая регуляция и адаптация, приспособление, зависят от степени со­вместимости между сенсорным, интуитивным опытом человека и его Я-концеп-цией. Я-концепция, которая включает в себя элементы слабости и несовершенст­ва ее создателя и носителя, облегчает символизацию переживания неудач таким человеком. В таких случаях потребность отрицать или искажать свой собствен­ный интуитивный опыт неактуальна, поэтому Я-концепция способствует психи­ческой регуляции.

Роджерс считал тех, кто полагается на собственные неискаженные интуитив­ные оценки, «полностью функционирующими людьми», поскольку они способны испытывать все свои собственные чувства, не боясь ни одного из них, позволяя пониманию свободно иметь дело с переживаниями. Исследования, длившиеся 25 лет, показали, что для полноценно функционирующей личности характерным являет­ся наличие положительной Я-концепции (в том смысле, о котором говорилось выше), высокой физиологической чувствительности и эффективное использова­ние человеком окружающей его среды.

Основной момент в теории личностно-центрированной терапии заключается в том, что если терапевт является успешным в проявлении подлинности, безуслов­ного положительного отношения и сочувствия, то клиент ответит конструктивны­ми изменениями в организации своей индивидуальности. Психотерапевтический опыт и исследования показывают, что эти качества могут быть действительно со­зданы и существовать в отношениях; кроме того, для личностно-центрированных терапевтов стало ясно, что такие явления, как изменения в принятии себя, развитие способности к непосредственному контакту и, если необходимо, к преодолению препятствий, прямота в отношениях, движение к внутреннему «локусу оценки» в противовес к внешнему локусу — все это может происходить на краткосрочных курсах интенсивной групповой психотерапии или даже в ходе одного интервью. (См. пример на с. 96. Этот отзыв свидетельствует против описания личностно-центрированного подхода как безопасного, безвредного и нерезультативного. Он может быть безопасным, но это не значит, что он безрезультатен.)

Эмпатия в личностно-центрированной терапии — это активный, непосредст­венный и непрерывный процесс. Консультант прилагает максимум усилий, чтобы проникнуть в чувства клиента, а не просто наблюдать их, разглядеть каждый ню­анс природы их изменения. Такое осознание приходит через интенсивное, непре­рывное и активное внимание к чувствам других, исключая любой другой тип вни­мания.

Точность сочувствующего понимания терапевта часто подчеркивалась в лите­ратуре, но более важным является интерес терапевта к пониманию мира клиента и предложение им такого понимания. Это создает процесс, в котором терапевт все ближе и ближе подходит к чувствам клиента, устанавливая более тесные отноше­ния, основанные на уважении и понимании другого человека.

Личностно-центрированные терапевты расходятся во взглядах на сочувствен­ное понимание. Некоторые ставят своей целью понимать настолько, насколько

Пример: В ходе визита К. Роджерса с коллегами в Москву они провели четырехдневный курс групповой психотерапии и попросили участников поделиться впечатлениями. Следую­щее — типичный ответ; «Прошло только два дня, и я — все еще участник. По профес­сии я — физиолог, не психотерапевт. Я знал теорию Роджерса, но в реальности это был процесс, в который мы были лично включены. Я не понимал то, как это происходило. Я хочу поделиться своими впечатлениями. Сначала — эффективность этого подхода. Это был своего рода процесс, в котором все мы обучались. Во вторых, этот процесс об­ладал динамикой, без какой-либо движущей силы. Никто не должен был вести его или направлять. Это был процесс саморазвития. Это было подобно истории Чехова, где они с надеждой ожидали пианиста, и фортепьяно само стало играть. В-третьих, я был увле­чен методом работы ведущих группу. Сначала я чувствовал, что они были пассивны. Но потом я понял, что это была тишина понимания. В-четвертых, я хочу упомянуть про то, как этот процесс проник в мой внутренний мир. Сначала я был наблюдателем, но позже это изменилось: я не просто был окружен этим процессом, я был поглощен им! Это было открытием для меня. Мы стали двигаться. Я не просто видел людей, которых я знал уже в течение нескольких лет, я их чувствовал. Мне было трудно управлять потоком чувств, по­током процесса. Мои чувства пробовали надевать одежду моих слов. Иногда люди взры­вались; некоторые даже кричали. Это была реконструкция системы восприятия. Нако­нец, я хочу отметить высокий профессионализм психотерапевтов, я бы сказал, " тишину" их голосов, их взглядов. Это был ответ, и им отвечали. Это было феноменально». клиент этого хочет. Роджерс считал правильным не только прояснять те значения, которые клиент осознает, но также и те, которые находятся вне его сознания. Для него эмпатия не была методикой, иллюстрируемой приемами типа «отражение чув­ства клиента», а являлась путем полного поглощения терапевта внутренним миром клиента.

Безусловное положительное отношение и его проявления — теплота, принятие, забота — важны потому, что когда терапевт положительно, безоценочно принимает клиента, терапевтические изменения более вероятны. Это включает готовность те­рапевта принимать клиента, что бы тот ни испытывал в данный момент, будь то за­мешательство, негодование, опасение, гнев, храбрость, любовь или гордость.

Терапевт не делает никаких попыток заставить клиента что-либо делать, а ско­рее дает ему возможность выразить чувства, обычно запрещаемые, видеть и прини­мать себя со всеми своими ограничениями. Из таких отношений клиент приобретает понимание того, что он сам способен сделать с собственными проблемами, и оце­нить ответственность за это. Именно в этих отношениях с некритикующим, при­нимающим терапевтом клиент достигает эмоционального роста, который не был возможен для него, поскольку в других ситуациях он вынужден был защищаться.

Роджерс расценивает конгруэнтность как чрезвычайно важное условие тера­певтического роста. «Это не подразумевает, что врач выпаливает импульсивно первое, что ему приходит на ум. Это означает, однако, что терапевт не отвергает чувств клиента и готов выражать и быть открытым относительно любых постоян­ных чувств, которые существуют в отношениях. Это означает избегать искушения скрыться за маской профессионализма». Имеются три других условия в дополнение к «предлагаемым терапевтом» усло­виям эмпатии, конгруэнтности и безусловного положительного отношения:

1. Клиент и врач должны находиться в психологическом контакте.

2. Клиент должен испытать некоторое беспокойство, уязвимость или несовмес­тимость с кем-то или с чем-то.

3. Клиент должен быть способен принять или чувствовать то, что предлагает те­рапевт.

Роджерс описывает первые два как предварительные условия терапии. Третье — прием клиентом условий, предлагаемых терапевтом, — иногда не учитывается, хо­тя является необходимым.

Процесс психотерапии. Представители этой школы считают, что практика личностно-центрированной терапии отличается от большинства других направле­ний. Терапия начинается немедленно, с участием терапевта, который хочет про­никнуть во внутренний мир клиента, насколько клиент на данный момент готов поделиться им. Не предполагается предварительного интервью для, например, сбора анамнеза, восстановления хронологии жизненных событий клиента, диаг­ностики, определения, подходит ли клиент для работы, или определения продол­жительности работы.

Терапевт проявляет уважение к клиенту, позволяя ему выбирать то, что ему удобнее. Он внимательно слушает. Он открыт как для положительных, так и для отрицательных чувств, речи клиента или его молчания и тишины. Этот первый час может быть первым из сотен последующих или единственным; это время и возможность для клиента самому определиться. Если у клиента есть вопросы, те­рапевт постарается идентифицировать их и ответить на любые чувства, стоящие за в вопросами. Сакраментальный вопрос: «Как мне справиться со всем этим?» может быть выражением различных чувств и намерений. Например, если это озна­чает, что ситуация кажется клиенту безнадежной, терапевт принимает это отно­шение, но не идентифицирует себя с клиентом. Если вопрос — это фактически просьба об ответе, совете или предложении, терапевт может сказать, что он не зна­ет ответа, но надеется, что сможет помочь клиенту найти тот, который является правильным для него.

Терапевт готов остаться с клиентом в моменты его замешательства и отчаяния; он определяет продолжительность и частоту терапии. Личностно - центрированные терапевты согласовывают с клиентом размеры и способы оплаты, рассматри­вая это как возможность проявления уважения к клиенту. Отношение также демонстрируются в процессе обсуждения вида психотерапии, например групповая или семейная, в отличие от других подходов, где терапевты «помещают» клиента в группу или ставят условие необходимого участия в терапии всей семьи. Это нельзя понимать как то, что клиенту позволяется диктовать условия терапии, но объясняет то, что клиент является партнером в определении этих условий. По многим же другим вопросам клиент расценивается как эксперт.

Таким образом, центральная гипотеза личностно-центрированного подхода за­ключается в том, что человек имеет обширные ресурсы для самопонимания, измене­ний в Я-концепции, поведении и в отношении к другим. Эти ресурсы мобилизуются в определенном психологическом климате, такой климат создает психотерапевт, который эмпатичен, заботлив и искренен. Выражение каждого из этих качеств имеет практическое значение. Эмпатия в личностно-центрированном подходе вклю­чает непрерывный процесс взаимодействия с клиентом, при этом важно постоян­но убеждаться, является ли понимание законченным и точным. Это требует есте­ственного свободного течения процесса взаимодействия, это не механический вид отражения или отзеркаливания.

Забота характеризуется глубоким уважением к личности клиента и безуслов­ным позитивным отношением. Искренность проявляется через конгруэнтность между тем, что человек чувствует, и тем, что он говорит. Многолетние исследования показали, что такой терапевтический климат обеспечивает развитие как минимум двух важных качеств успешной личности: растущей открытости и чувства собственного достоинства.

Для многих представителей гуманистического направления, и это также было воспринято теорией и практикой социальной работы, ценностью являлось создание условий для «хорошего существования» человека. Так, Роджерс начинает рассматривать хорошую жизнь с оценки того, чем она не является. А именно: хорошая жизнь — это не некое фиксированное состояние бытия (т. е. не состоя­ние, например, удовлетворенности, счастья) и не состояние, в котором человек чув­ствует себя адаптированным, совершенным или актуализированным. Используя психологическую терминологию, это и не состояние редукции влечения, напряже­ния или гомеостаза. Хорошая жизнь — это не конечный пункт, а направление, в котором человек движется в соответствии со своей истинной природой. Эта «теоретическая» идея также была проверена на жизнеспособность многочислен­ными и различными службами социальной помощи за рубежом.

Проникновение гуманистических идей и практик в «неблагополучные» обла­сти жизни общества показали, что и ключевое для гуманистической психологии понятие самоактуализации не обязательно принимает форму творческих дости­жений: специфические формы самоактуализации очень разнообразны у людей и именно на этом уровне потребностей люди наиболее отличаются друг от друга. Препятствиями для самоактуализации могут быть страх успеха, социальные сте­реотипы, давление окружения, потребности безопасности. Процесс роста требует как способствующего, помогающего окружения, так и готовности человека к риску, неудаче, возможной ошибке и разочарованию. Реализация потребности в самоактуализации требует также открытости новым идеям и опыту. Например, А. Маслоу утверждал, что дети, воспитанные в безопасной, дружеской, заботливой атмо­сфере, более склонны к приобретению здорового представления о процессе роста. При здоровых условиях (т. е. когда удовлетворению основных потребностей чело­века ничто не угрожает) рост приносит удовольствие и человек стремится стать настолько хорошим, насколько позволяют его способности. Более того, для Маслоу было характерно столь близкое социальной работе социальное, а не только индивидуально-психологическое мышление: так, он утверждал, что если большое количество людей добьются актуализации, то изменятся мировые потребности и появится больше возможностей для того, чтобы люди удовлетворяли свои потреб­ности на низком уровне. Очевидно, что такая задача потребует существенной реор­ганизации многих наших социальных институтов и политических структур. Та­кая позиция, несущая отпечаток не только индивидуального, но и общественного гуманизма, несомненно, оказала большое влияние на развитие теории и методоло­гии общественной психологии, психологической помощи, социальной работы.

Уже в 1942 г. в своей книге «Консультирование и психотерапия» Роджерс пи­сал о нескольких сферах применения психологического консультирования, в том числе в социальной работе (другими сферами в несколько уже устаревшей терми­нологии им были названы консультирование в детских больницах детей и их ро­дителей, промышленное, военное консультирование и консультирование в «психогигиенических» службах для взрослых).

В социальной работе, считал Роджерс, консультативная помощь не менее, если не более, важна, чем материальная. Он отмечал, что уже на период 1940-х гг. в Америке социальные работники как профессиональная группа внесли большой вклад в понимание психотерапии как процесса. Кроме того, он подчеркивал, что социальная работа — это единственная профессия, которая предлагает огромный объем терапевтической работы большим группам дезадаптированных взрослых, находящихся вне внимания клиницистов.

Определяя консультирование как один из методов работы с адаптационными проблемами, вследствие которых человек становится менее полезным и менее эф­фективным членом его социальной группы, Роджерс подчеркивает, что это не единственный метод и он пересекается с другими возможными формами помощи. Он называет помимо консультирования следующие методы: во-первых, превен­тивные меры. Он считал, что общество и наука накопили достаточно знаний о нор­мальном развитии семьи, ребенка, чтобы организовать нормальные условия для развития и личностного роста индивидуума. Между прочим, он отметил парадок­сальные отношения между профилактикой и лечением (в широком, т. е. и в соци­альном смысле), заключающиеся в том, что мы (психологи) вынуждены разви­вать более адекватные техники лечения отдельного человека, если мы создаем более эффективные превентивные программы для группы.

Во-вторых, это «лечебное» - изменение среды. Роджерс отмечает, что эффект изменения среды (например, помещение дезадаптированного ребенка в иную школу или в специальную игровую группу) не столь быстро за­метен, но обычно очень стоек. С другой стороны, он справедливо обращает внима­ние на то, что обществом не всегда признается тот факт, что манипулирование средой в лечебных, помогающих целях, хотя и осуществляется в социально при­нятых гуманных законных целях, тем не менее всегда несет отпечаток некоторого типа авторитаризма: правового, институционального, родительского. Это, как он считает, ограничивает область эффективности данного метода.

В-третьих, прямое лечение осуществляется с помощью тех­ник, созданных и подобранных для того, чтобы направленно воздействовать на дезадаптированного человека, помогая ему достичь более удовлетворяющих взаимоотношений в его жизненной ситуации. В эту категорию входят терапевтическое интервью, психологическое консультирование и психотерапевтические методы. В группе психотерапевтических методов, также имеющих связь с консультированием, Роджерс отдельно выделяет экспрессивную терапию, где в любой из техник важную роль играет катарсис в отношении чувств или аттитюдов. (Сюда он относит групповую терапию, арттерапию, психодраму, игровую терапию и т. п.)

В настоящее время клиент-центрированная социальная работа оказалась под прицелом критики со стороны сообщество - ориентированных социальных работ­ников, которые ратуют за то, чтобы орган организовывались социальные службы по работе не столько с индивидуальными клиентами, сколько с сообществами. Под сооб­щество - ориентированной социальной работой подразумевается «организованная социальная работа, которая, начинаясь с проблем индивида или группы и с ответ­ственности и ресурсов социальных служб и добровольческих организаций, в даль­нейшем своем развитии стремится включиться, поддержать или создать локальную сеть формальных и неформальных отношений, которые по своей сути представля­ли бы основу данного сообщества, где находится индивид или группа».

В свою очередь, оппозиционное мнение может звучать следующим образом:

«Наша сегодняшняя модель клиент-центрированной социальной работы в основ­ном сформулирована, но она должна быть гораздо точнее определена и менее ам­бициозно внедряться в практику. Социальная работа должна быть скорее направ­ленно избирательной, чем универсально ориентированной в своем фокусе; скорее реактивной, чем превентивной в своем подходе и скромной в своих целях. Ей сле­дует быть превентивной в отношении тех потребностей, которые находятся в ее поле зрения, но она не обладает ни способностью, ни ресурсами, ни мандатом иметь дело с потребностями общества в целом».

Как можно заметить, гуманистический подход в социальной работе отразил ту же тенденцию к социальному, общественному мышлению, которую продемонстри­ровали основатели гуманистической психологии. Так, ставший знаменитым отчет Барклай Комитета Национального института социальной работы Великобрита­нии, опубликованный в 1982 г., содержал предложение по расширению концеп­ции роли социальной работы, куда должны включаться «и ставшая традиционной консультативная работа, но также и планирование социальной заботы, участвуя в котором социальные работники оказывают и непрямую по­мощь обществу, находясь с ним уже в более партнерских отношениях. Таким об­разом, в рамках подобной модели социальная работа выступает уже как помощь обществу на государственном уровне, а часть социальных работников приглаша­ется к тому, чтобы консультировать уже общество в целом.

В практической работе консультанта, особенно если он использует в качестве метода помощи системные изменения, его помощь может принимать самый раз­личный характер, начиная от семейного консультирования и психотерапии (в слу­чае работы с семьей как микросистемой) до организационного и политического консультирования.

Таким образом, основными идеями и ценностями гуманистического подхода. оказавшими влияние на формирование социальной работы данной ориентации, являются следующие:

• эмпатия;

• уважение;

• внимание;

• конгруэнтность;

• конкретность;

• жизненные навыки;

• навыки совладания с трудностями;

• принятие;

• самоосознавание;

• безусловное/условное позитивное отношение к другим;

• безусловное/условное позитивное отношение к себе;

• самоусиление;

• усиление других;

• создание здоровых микро- и макросистем.

Контрольные вопросы

1. Каковы основные правила и требования для дипломированных социальных работников?

2. В чем специфика функций психолога, работающего в сфере социальной ра­боты?

3. Каковы основные направления, исторически сложившиеся в социальной ра­боте?

4. Перечислите принципы психодинамического подхода, релевантные для соци­альной работы.

5. Приведите пример переноса, который может иметь место со стороны клиента на социального работника. Какие меры профилактики переноса могут быть предприняты социальным работником?

6. Какие принципы адлерианского подхода были ассимилированы социальной работой?

7. Что такое «Когнитивно-бихевиоральная социальная работа»?

8. Какие ошибки иррационального мышления могут быть типичными для клиен­тов социальных служб?