Адские муки

— Ты что? — заорал отец за ужином после того, как я рассказала ему, что потеряла ракетку.

— Не то чтобы потеряла. Просто ее у меня нет.

— Тогда забери ее обратно, если знаешь, где она.

— Сейчас это невозможно.

— Но завтра у меня игра.

— Я знаю, папа, но у тебя есть и другие ракетки.

Я попыталась приуменьшить достоинства потерянной вещи. А зря, это оказалось серьезной ошибкой.

— Другие? Легко тебе говорить! Вот так пойти и купить еще одну ракетку «Меткость принца»!

— Я не это имела в виду.

— Как будто мало того, что ты портишь школьное имущество!

— Прости, но…

— На сей раз извинения недостаточно. Оно не поможет мне выиграть завтрашнюю партию. Помогла бы моя ракетка. Начать с того, что я не припоминаю, чтобы разрешал тебе уносить ее из дома.

— Но, папа, можно подумать, что ты не совершал ошибки в юности, когда был хиппи.

— Я заплатил за них, и ты заплатишь за мою ракетку!

На моем банковском счете было около пяти долларов, остатки денег, потраченных на сладкое шестнадцатилетие, и это при том, что на мне еще висели двадцать пять долларов, последний платеж за «Премьер видео». Я быстро произвела мысленный подсчет. Оказалось, что отец решил не выдавать мне карманные деньги до моего тридцатилетия.

Тут он произнес слова, отозвавшиеся в моей бедной голове таким эхом, что она пошла кругом, а я подумала, что сейчас взорвусь на миллион несчастных кусочков.

— Найди себе работу! — заявил он. — Давно пора. Может быть, это научит тебя хоть какой-то ответственности!

— А ты не мог бы просто отшлепать меня, отругать, отлупить или просто не разговаривать со мной годами, как поступают родители в ток-шоу? Пожалуйста, папа!

— Все, финиш! Конец истории! Я помогу найти работу, если ты сама не можешь. Но работать придется тебе самой.

Я убежала к себе в комнату, рыдая и вопя во всю мощь моих легких, точь-в-точь как мой братишка Недотык в младенчестве. Суть моих стенаний сводилась к тому, что в наше время очень трудно быть подростком, которого никто не понимает.

Заливаясь слезами, я вспоминала о том, как четыре года тому назад нам с Джеком Паттерсоном удалось забраться в особняк, и пыталась придумать, как мне повторить эту вылазку и забрать ракетку.

Только вот все это было попусту. Я ведь знала, что с тех пор слегка раздалась в бедрах, да и окно, через которое мы тогда пролезли, заменили. Новые владельцы наверняка установили охранную сигнализацию.Кроме того, где искать ракетку при таком количестве комнат и чуланов? Пока я буду в них рыться, меня наверняка застукает старый чудик, размахивающий пушкой, а то и каким-нибудь средневековым пыточным орудием. Это внушало мне даже больший страх, чем временная работа с неполным рабочим днем, — хотя лишь ненамного больший. Совсем ненамного.

В этот момент я по-настоящему пожалела, что не родилась вампиром, — никогда не слышала, чтобы Дракула таскался на какую-то там работу.

* * *

Связи решают все. Здорово, конечно, было бы, если мой папочка был знаком со Стивеном Спилбергом или английской королевой, но на его уровне не нашлось ничего лучше Дженис Армстронг, владелицы туристического агентства, носившего ее имя. Самым противным в этом была даже не необходимость появляться там три раза в неделю после уроков, бойко отвечать на телефонные звонки, копировать билеты и вести долгие разговоры с офисными служащими, отправляющимися в Европу в четвертый раз, а отвратительно консервативный дресс-код.

— Мне жаль, но ты не сможешь носить эти… — начала Дженис, уставившись на мои башмаки. — Как вы, ребята, их называете?

— Солдатские берцы.

— У нас тут не армия. Да, и губы!.. Красить их можно, но только красной помадой.

— Красной?

— Но ты можешь выбрать любой оттенок.

— Очень великодушно с твоей стороны, Дженис! А как насчет розового?

— Розовый будет то, что надо. И тебе придется носить юбки. Только не слишком короткие.

— Красные юбки? — спросила я.

— Не обязательно красные. Можно зеленые или синие.

— Значит, можно выбрать любой оттенок?

Раз ей охота, чтобы я чувствовала себя идиоткой, ладно, буду держаться соответственно.

— Конечно. И колготки…

— Не черные?

— Не рваные. И лак для ногтей, — начала она, уставившись на кончики моих пальцев.

— Не черный, но любой оттенок красного или розовый. Это было бы чудесно, — произнесла я нараспев.

— Очень хорошо, — сказала она с широкой улыбкой. — Ты все прекрасно схватываешь.

— Спасибо, очень надеюсь, — сказала я, поднялась, чтобы уйти, и посмотрела на свои часы.

Собеседование заняло пятнадцать минут, но мне казалось, будто прошел целый час. Мне стало ясно, что эта работа будет сплошной пыткой.

— Итак, Рэйвен, жду тебя завтра, в четыре часа. У тебя есть вопросы?

— Мне заплатят за собеседование?

— Твой отец сказал, что ты сообразительная, но не упомянул о твоем замечательном чувстве юмора. Мы обязательно поладим. Кто знает, может быть, ты захочешь стать туристическим агентом, конечно, когда станешь постарше.

Миссис Сварлиш, моя незабвенная воспитательница в детском саду, гордилась бы мной.

— Я уже знаю, кем хочу быть, — ответила я и хотела было сказать, что вампиром, в память о старых временах.

Но говорить ей этого не стоило, ясно ведь, что не оценит.

— Так кем же ты хочешь стать?

— Профессиональной теннисисткой. Им выдают бесплатные ракетки!

* * *

Мама накупила мне целый ворох отвратительно яркого барахла, чтобы я могла вписаться в деловой мир Занудвилля. Я вытащила покупки из пакетов, увидела ценники и вовсе обалдела.

— Ух ты, ни фига себе! Эти шмотки стоят больше, чем теннисная ракетка. Можешь оставить их себе, и мы квиты.

— Не в этом дело!

— Глупости!

Я нехотя облачилась в белую блузку и синюю юбку до колена.

Мама смотрела на меня так, будто обрела наконец дочь, о которой всегда мечтала.

— Неужели ты не помнишь, как носила блузки на бретельках, фенечки и расклешенные джинсы? — спросила я. — То, что ношу я, это по сути то же самое, только для моего поколения.

— Я ведь уже не молоденькая девочка, Рэйвен. К тому же я никогда не красила губы, придерживалась стиля au naturel, естественности.

Я глубоко вздохнула и закатила глаза.

— Быть подростком трудно, я знаю. Но в конечном счете ты поймешь, кем являешься на самом деле.

— Я знаю, кто я! Работа в туристическом агентстве и ношение белой блузки вряд ли имеют отношение к поискам моего внутреннего «я».

— Ох, милая…

Мама попыталась обнять меня.

— Ты, как все подростки, думаешь, что никто тебя не понимает и весь мир ополчился против тебя.

— Нет, просто этот город ополчился против меня. Я бы спятила, мама, если бы решила, что против меня весь мир!

Мама крепко обняла меня, и на сей раз я не противилась.

— Я люблю тебя, Рэйвен, — произнесла она так, как способна только любящая мама. — Ты и в черном смотришься неплохо, но в красном — просто потрясающе!

— Перестань, мама, ты помнешь мою новую блузку.

— Я думала, что никогда не дождусь от тебя этих слов! — И она стиснула меня в объятиях еще крепче.

* * *

Вот и начался этот кошмар с работой после школы. Как, спрашивается, раздобыть информацию о семействе из особняка, если с утра я на уроках, а после школы на работе? Вдобавок все эти шмотки, предназначенные, как было указано на ярлычках, только для сухой чистки, приходилось таскать с собой в школу, аккуратно раскладывать в шкафчике и забирать после уроков. Сплошная нервотрепка.

— Почему тот парень не ходит в школу? — спросила я Беки, одеваясь.

— Может, он еще не записался.

— Если бы у меня не было этой дурацкой работы, мы могли бы приступить к расследованию прямо сейчас. Ох!

Я завидовала Беки. После школы она возвращалась домой, в счастливый мир кабельного ТВ и попкорна из микроволновки, в то время как я от школьного письменного стола перемещалась за стол в офисе.

Расставшись с подружкой, я нырнула в комнату отдыха, где влажным бумажным полотенцем стерла с губ черную помаду и накрасила их ультраяркой красной, что, с учетом моей бледности, и вправду делало меня похожей на привидение. После этого последовало неохотное облачение в красный хлопок с вискозой.

— Я буду скучать без вас, но мы снова встретимся через несколько часов, — сказала я моему черному платью и армейским ботинкам, спрятала их в рюкзак, а потом посмотрелась в зеркало и лишний раз убедилась в том, как классно быть вампиром.

Они-то в зеркалах не отражаются, а вот я, вместо великолепной пустоты, увидела нелепую девчонку в дурацком красном костюмчике из искусственного шелка.

Я выскользнула из комнаты отдыха, глянула направо и налево, как если бы собиралась переходить улицу, и незаметно вышла через переднюю дверь. Точнее, думала, что незаметно.

На ступеньках торчал Тревор.

Я прибалдела, увидев его, но решила не обращать на него внимания и продолжила путь. Мне хотелось побежать, но я не привыкла к каблучкам-шпилькам.

— Эй, Хеллоуин закончился! — крикнул он, следуя за мной. — Где твоя теннисная юбка? Собираешься на костюмированную вечеринку в качестве секретарши Сьюзи? [8]

Я пыталась игнорировать его, но он схватил меня за руку.

Тревор ни в коем случае не должен был узнать, что я работаю, где я работаю и, самое главное, что я работаю потому, что должна отцу деньги за теннисную ракетку, которой лишилась по его, Тревора, вине. То-то он обрадовался бы.

Тревор оглядел меня с головы до ног. Это был тот же самый взгляд, которым он окинул меня, когда в первый раз увидел в теннисном наряде.Если тогда я выглядела спортсменкой, то теперь — офисной девицей его мечты.

— Куда же ты собралась?

— Не твое дело!

— Правда? А я думал, что у нас нет секретов друг от друга.

— Отвали!

— Тогда я просто пойду с тобой.

Я остановилась.

— Ты никуда не пойдешь со мной и навсегда оставишь меня в покое!

— Ты не похожа на себя, — со смехом сказал он. — Куда подевалось твое самодовольство? Что, неудачный денек выдался? Так к этому пора бы уж и привыкнуть.

— Тревор, наши игры закончены! Кончай ко мне приставать. Мы квиты на всю оставшуюся жизнь. Ясно? Так что вали отсюда!

Я рванула прочь, но этот тип припустил за мной.

— А разве мы разорвали отношения? Надо же, я и не знал, что у нас есть отношения, бэби. Пожалуйста, не оставляй меня, — шутливо взмолился он.

Я быстро прошла мимо школьного забора и торопливо застучала каблуками по тротуару. У меня оставалось лишь пять минут на то, чтобы добраться до туристического агентства «Армстронг».

— Я не могу жить без тебя! — изгалялся Тревор, нагнав меня. — Ты злишься, потому что я никогда не дарил тебе черных роз? Я исправлюсь, вот увидишь. Раздобуду тебе новые наряды. Прямо с кладбища! — Он зашелся от смеха. — Только не покидай меня, бэби!

— Убирайся!

Я кипела от злости и раздражения. Наверняка этот красавчик носит в заднем кармане двести долларов, а я вынуждена впрячься в ненавистную работу чуть ли не на всю жизнь, и все по его милости.

— Ты только скажи мне, куда идешь?

— Тревор, перестань! Убирайся отсюда! Мне что, избавляться от тебя через судебный запрет?

— У тебя свидание?

Он ни в какую не хотел отступать.

— Убирайся!

— Ты встречаешься с кем-то?

— Вали отсюда!

— У тебя интервью… с вампиром?

— Прочь с глаз моих!

— Ты идешь на… работу?

Я остановилась.

— Нет! У тебя что, совсем крыша поехала? Ты вообще ничего не соображаешь!

— Ты идешь на работу! Ты устроилась на работу!

Он стал пританцовывать вокруг меня.

— Я так горжусь тобой. Моя маленькая бэби-гот нашла себе работу!

Все во мне бурлило и клокотало.

— Ты хочешь улучшить себе жизнь или вернуть папочке деньги за ту чудесную теннисную ракетку?

Я была готова ударить его, и на сей раз так, чтобы отлетела не баночка с краской, а его дурацкая башка, и тут появился Мэтт.

— Тревор, старик, ты сказал, что будешь ждать на ступеньках. У меня нет времени мотаться по всему городу, разыскивая тебя. Нам пора ехать.

— Хорошо, что за тобой нянька явилась, —возликовала я.

— Я бы предложил подбросить тебя на работу, но у нас своих дел невпроворот, — съязвил Тревор.

Когда «камаро» отъехал, я посмотрела на часы. Здорово! Сегодня мой первый рабочий день, а я уже опоздала.