Норики и венеды.

Родство между племенами и народами, т.е. принадлежность их к одной этнической системе, определяется языком этих народов. Сходства образа жизни и исторические лишь могут указать с той или иной степенью вероятности на возможное родство, но сами по себе это родство не подтверждают, так как в большей степени определяются единством природного и политического окружения, чем единством происхождения. Несколько лучше о родстве могут свидетельствовать сходства культурные, особенно для народов, чья культура не подверглась влиянию государственных институтов.

О нориках, упомянутых в ПВЛ как первых славянах, в настоящее время известно достаточно много, чтобы полностью опровергнуть эту версию. Ни их язык, ни культура не дают каких-либо оснований связывать их со славянами.

В I веке до н.э. в альпийских землях образовалось царство Норик, как оно именуется латинскими авторами. Иллирийское племя нориков объединило под своей властью несколько кельтских, иллирийских племён и племя венетов. Последние жили между Альпами и северной оконечностью Адриатического моря и дали своё имя Венеции. Царство Норик достигло большого хозяйственного подъёма. Норик чеканил собственную золотую монету. Употреблялось венетское и иллирийское алфавитное письмо.

В 16 г. до н.э. Норик был преобразован в одноимённую римскую провинцию и в таком качестве просуществовал вплоть до распада Западной Римской империи. Имя нориков есть ещё в одном древнерусском источнике, связанном с ПВЛ - Толковой Палее. В ней даются комментарии всем 72 народам, перечисленным в ПВЛ как потомки сыновей Ноя: норицы, иже суть словени. Соотнесение нориков и славян у средневекового историка могло возникнуть вследствие того, что Норик был первой из провинций Рима, заселённый славянами уже в VI веке, и за этим новым населением какое-то время сохранялось имя жителей провинции.

Этноним " венеды" впервые появляется у Тацита в работе " О происхождении германцев и местоположении Германии", написанной в 98 г. н.э. В последней главе написано:

Здесь конец Свебии. Отнести ли певкинов, венедов и феннов к германцам или сарматам, право не знаю, хотя певкины, которых некоторые называют бастарнами, речью, образом жизни, оседлостью повторяют германцев. Неопрятность у всех, праздность и косность у знати. Из-за смешанных браков их облик становиться всё безобразнее, и они приобретают черты сарматов. Венеды переняли многие из их нравов, ибо ради грабежа рыщут по лесам и горам. Однако их скорее можно причислить к германцам, потому что они сооружают себе дома, носят щиты и передвигаются пешими; всё это отмежевывает их от сарматов, проводящих всю жизнь в повозке и на коне.

Как видим, в тексте Тацита нет указаний на язык венедов. Какие же основания считать венедов славянами?

Можно выделить два явных признака схожести венедов и славян.

а) Венеды на рубеже I и II веков н.э. занимали территорию, на которой с VII века мы видим действительных славян - первоначально различные племена, консолидировавшиеся в современную польскую нацию.

б) Имена " венеды" и " славяне", " словене" содержат созвучные " вен" и " вян".

Достаточно ли этих признаков для признания венедов славянами?

Во-первых, множество территорий, где с VII века живут славяне, в I веке были заселены совсем другими народами. Например, Болгария - фракийцами, Словения - иллирийцами, Польское поморье, Чехия, Моравия - германцами, в частности на территории Чехии обитали племена макроманов, по имени которых получили название Макроманские войны (167-181 гг.) и т.д.

Во-вторых, переход от слова " венеды" к слову " славяне" требует добротного лингвистического обоснования. Вариант, предложенный Б.А.Рыбаковым, который представляет слово " славяне" как составное: " слы" + " вене" (послы от венедов), с привлечением эстонского слова vana, означающего русских, сомнителен, и не может быть предпочтён общепринятому: славяне от " слава" или " слово". Люди одного корня, одного рода-племени, в отличие от говорящих иначе, непонятно. К тому же эстонцы впервые столкнулись со славянами в VIII веке, когда последние уже под своим современным самоназванием - словене (новгородские или ильменские) заселили пограничные с эстами (чудью заозёрной) территории восточнее Чудского озера. Так что наименование vana у них никак не может быть именем, воспринятым от непосредственного общения с соседями-славянами.

Продолжительные попытки связать какие-либо археологические культуры начала н.э. со славянами так же не привели к положительным результатам.

Например, созвучие латинских sclavus (славянин) – slav (раб) подвигло некоторых историков на население окрестностей Римской империи таким количеством славян, и наделение римских граждан таким количеством рабов-славян, что само имя " славянин" стало нарицательным. Или обратное - славяне с благодарностью переняли для самоназвания латинское слово " раб". С тем же успехом можно строить всякие теории на основе созвучия русских слов " раб" и " араб". Цензоры времён всесильного Главлита таких построений старались не пропускать, не по научным, а по очевидным даже для них, но совершенно не ощущаемым авторами Великой Истории Великого Народа, идеологическим противоречиям - что прямое, что обратное построение совершенно не вписываются в такую концепцию.

И ведь что интересно, отцы-основатели подобных версий чаще всего – средневековые авторы, чей уровень восприятия и анализа исторической действительности намного више. Версию о рабстве высказал ещё еврейский автор IX-X века Вениамин Тудельский, в поисках места славян в рамках библейской традиции о происхождении всех народов от сыновей Ноя, не прибегая, впрочем, к услугам указанного созвучия. Он относит славян к потомкам Ханаана, т.к. представители славянских племён часто попадали на рынки рабов; в Библии сказано, что Ханаан проклят: «раб рабов будет он у братьев своих». Целью Вениамина не было опорочить славян, как целью его " приемников" является их возвеличивание. " Соотнесение реальных знаний с традицией, тем более с сакральной традицией – не только метод, но и цель работы средневековых книжников." Вениамин, так же как и позднее Нестор ищет место славян среди библейского списка народов, где их, естественно, нет и в помине.