Русофобия. Способ применения.

Третья глава книги Ги Меттана состоит из двух частей: одна из них посвящена новому антироссийскому языку, а вторая – созданию вокруг России образа мирового зла и мифа о русском свирепом медведе.

Антируссийский «новояз»

Термин «новояз» заимствован из романа-антиутопии Дж. Оруэлла «1984». Антироссийская пропаганда массово использует методы «когнитивных искажений», почти незаметные для обывателя, но весьма действенные, так как они разработаны профессионалами. «Десятки специалистов в сфере коммуникации были посланы на помощь новому украинскому правительству сразу после развития конфликта на юго-востоке страны. И этим специалистам удалось быстро и успешно создать антироссийский новый язык и внедрить его в мировые СМИ».

Первая техника в создании «новояза» заключается в подборе слов. Так, вместо того, чтобы писать о «восставших сепаратистах», стали употреблять выражение «террористы, вооружаемые Россией»; вместо «возвращения Крыма его исторической родине» заговорили о «незаконной аннексии Крыма Россией». Именно так лингвисты-профессионалы в области массовой коммуникации выполняют свои задачи по созданию «новых языковых элементов».

Вторая техника формирования нового языка прессы основана на выборе источников. «Практически все эксперты, высказывающие свое мнение о России, трагедии в Беслане, выборах, Чечне, войне на Украине, эффекте от экономических санкций, в большинстве своем являются выходцами американских и европейских «фабрик мыслей», представителями НКО, финансируемых фондами Европы и США, украинскими депутатами и членами правительства, военными, аффилированными с одной из «дочек» НАТО, элегантно называемой «Центром европейской демократии и безопасности», «Институтом свободной прессы и защиты прав человека», «Аналитическим центром защиты мира» и т.д.

Третья техника создания «новояза» это «избыточный рефрейминг, иначе говоря, подача под определенным углом зрения отобранных специальным образом фактов о начале и причинах событий». «Классический в этом смысле прием - зафиксировать такую дату начала развертывания конфликта, которая очевидно более выгодна одной из сторон. Вариант с датой всегда считается беспроигрышным, поскольку его можно интерпретировать так, как потребует заказчик. Например, в случае Украины все, кто следил за развитием событий, были поражены тем, что антироссийские СМИ взяли привычку датировать начало конфликта мартом 2014 года, то есть моментом «аннексии Крыма». Протесты на Майдане были намеренно вычеркнуты из хроники событий по той простой причине, что при упоминании крымского и донбасского кризисов пришлось бы говорить о приходе к власти в Киеве нового правительства вследствие уличного вооруженного переворота. А также вспомнить, что первый указ путчистов коснулся изменения статуса русского языка и запрета на его преподавание, при том, что на русском говорят 45% украинцев. Однако, выгодно выставляя причиной конфликта так называемую аннексию Крыма, Россию сделали виновной в украинском кризисе».

Еще одна техника состоит во внедрении информационной дихотомии «мы – они», которая коварно предлагает эмоциональное искажение реальности и способствует подсознательному отвержению чужого, «не своего».

В той же главе автор книги исследует «новое воплощение Мягкой силы - теорию «сторожа овец», иными словами, такой образ действий, когда главный игрок предпочитает держаться позади толпы, подталкивая ее, а не возглавляет движение открыто.

«Это выражение было впервые использовано весной 2011 года советником Барака Обамы по отношению к американской стратегии бомбардировок Ливии. Предоставив право решительных действий европейцам, Америка смогла добиться согласия Совета безопасности, не поссорившись при этом с Россией и Китаем, чего не удалось в свое время ни Клинтону, ни Бушу, когда в 1999 году силы НАТО бомбили Сербию, или когда в 2003 году американцы вторглись в Ирак».

Ги Меттан анализирует и религиозные мотивы, не случайно возникающие в американской риторике, когда речь заходит о проблемах международной политики. «В основе американской концепции «мягкой силы» и непревзойденной привлекательности США как земли обетованной, страны равных возможностей, лежат идеи мессианства, замешанные на вере в Бога и во Всемогущий Доллар. Именно такое мессианство дает силы тем, кто так искренне его пропагандирует – миссионерам НКО, продвигающим евангелие демократии или финансовым апостолам, проповедующим свободное обращение мирового капитала. Американцы действительно доверяют тому, что говорят и всерьез верят в то, что делают. Когда они разваливают страны и выжигают неугодных напалмом, то творят это с тем же искренним энтузиазмом, с каким испанские инквизиторы огнем и мечом обращали в христианство евреев, мусульман и других иноверцев во времена Реконкисты и завоевания Южной Америки».