В этом месте по замыслу автора в аудиоверсии книги звучит перекличка музыкальных тем в исполнении группы «Серебро» и Адриано Челентано. 7 страница

Альфавиль. Л. Годар.

- Что уж, теперь, раз не сподобились? - Андрей откинулся в кресле. - Придется голову " включать", об этом и речь,... а иначе..., а иначе – Кин-Дза-Дза, цветовая дифференциация штанов.

- Да уж, если бы я был богом… в кактусы, в кактусы их всех … в кабачки, - заметил Женя.

- А хочешь, я прямо сейчас и развенчаю всю эту метафизику, поставлю жирную точку? Ведь, на самом деле, философия изначально искала ответ на главный вопрос о смысле бытия. Потом поиски затянулись, все уже забыли, с чего началось, философия рассыпалась на прикладные науки, и про собственно философию стали как-то забывать. Но вот недавно один известный французский ученый – философ покончил с собой. Он и жена, вместе…, ну там… не важно, no comment, не суть. Так вот, выглядело это как некое эмпирическое философское подведение итогов. Внешне все очень пристойно. И все же, учитывая его известность и обстоятельства смерти…

– Жаль они с тобой сначала не посоветовались.

- М-да…так вот, к философии. Отбрасываем промежуточные результаты в виде второго закона Ньютона, периодической таблицы Менделеева, радио Попова, Sputnik, Lunokhod, фотоаппарат ЛОМО-компакт, балет «Лебединое озеро». Ну и остальные, так сказать, достижения цивилизации, типа застежки-молнии, липучек, презерватива, попкорна, гугла, шарнира для доски с парусом, карбоновых досок… Так что же остается, если вернуться к истокам философии? Два исхода, два выбора. Жизнь или Смерть. Тот француз, в результате проведенных теоретических исследований, подошел ко второму исходу и на практике оказался последовательным, как истинный ученый. Так вот, его выбор привел меня к мысли, что смерти, в философском смысле, как исхода философского познания Мира, не существует. Иначе, рано или поздно, все носители этой идеи должны были бы покончить с собой. То есть, остается только Жизнь?! Вот тебе и конец философии. Все, вопрос закрыт.

- Смерть – это очень неприятная форма бытия… думаешь, мы действительно, будем сидеть на облаке, и смотреть на море? – прервал затянувшуюся паузу Женя.

- А ты вот никогда не задумывался, почему Вселенная, галактики не симметричны? Ну, скажем, как снежинки или пузыри те же мыльные? - оживился Андрей. – словно в физической природе Большого Взрыва не хватает некого метафизического фактора. Ты что же думаешь, это все космогония? А может это как раз и есть любовь, - мечтательно произнес он. Ты вот только представь, как две галактики с миллиардами звезд в каждой медленно приближаются друг другу, постепенно искривляются, поворачиваются, протягивают друг к другу звездные руки, обнимаются в звездном танце, соединяются в одно целое.

- Где-то там звездное молоко проливается в киндершоколад и получается… звездный шоколад, – любимая реклама… э-э-э шоколад моей дочки, кстати.

- Ну, так? И все равно, это будут лишь проекции чего-то. Чего-то многомерного, многоуровнего, многослойного, непонятного для нашего сознания. Земля, со своими тремя измерениями… четырьмя, пятью, семью, сколько их там, - Андрей обвел ладонями вокруг воображаемой сферы, - всего лишь лист бумаги, на котором все отражается. Здесь есть все, но искаженно в плоском отражении. Истинная «мера вещей» нам недоступна. Это, как файл, ты в него входишь, а там еще подфайлы. Выберешь один, в нем приложение, потом ссылка… пытаешься туда залезть, понять, где ты, все еще в файле или уже… в «ссылке»… запредельно, неэвклидова геометрия. Мой адрес- не дом и не улица, мой адрес сегодня такой: WWW Ленинград Spb точка ру. Иногда чувствуешь – ты часть компьютерной программы, игры какой-то: топы, хиты, десятки, двадцатки, сотни, рейтинги, боги, герои, кумиры на год, на час, зрители, жертвы, злодеи. Кто здесь админ, как с ним «законнектить», какие системные требования, где порт, как выбраться из этого лабиринта страстей и невежества, апатии и равнодушия, как выйти на следующий уровень? Смотришь на это широко раскрытыми глазами... все... абзац... тупик... Ну, может, искусство способно как-то вывести - поэзия, музыка, живопись, скульптура, архитектура в широком смысле, то есть дизайн окружающего пространства, а еще шире – сферы бытия.

-Ноосфера Вернадского?

– В каком-то смысле, да. Безусловно, да! Но без потери ощущения гармонии, единства всего сущего. Через искусство, через эстетическое осмысление мира вокруг! Видишь, все как волнами расходится. Математика? Да, наверное, но кто ее может понять теперь, кроме них самих. Я вот в метро видел, паренек ноты читает. Ему музыку уже и слушать не надо. И все же, я думаю, в конечном счете, именно Слово, поэзия находится в центре. Ведь, как не крути, пока ты мысль не выразишь при помощи слов, то она как бы и не существует. Наша цивилизация основана именно на Слове, она вербальна. Слово - одежда всех фактов, всех мыслей, поэтому мы должны уметь общаться между собой, мы нуждаемся в этом. И не внушением, а убеждением сильно Слово. Тем более теперь, когда информация стала так доступна.

– Говорю тебе, все это пустое, Андрей. Не увлекайся этими абстракциями. Это все мыльные пузыри. На небо на них не взлетишь, а на земле они лопаются без следа. Так, одна забава. Я же вижу, ты одарен от природы, амбициозен... в меру... – Женя поморщился, чувствовалось, что он заговорил уже вполне серьезно. – Тебе явно не безразлично мнение окружающих о себе, и ты наверняка хотел бы добиться их признания, достичь личного успеха. Вот о чем ты сейчас должен постоянно думать, вот к чему стремиться! И так должен поступать каждый. Вот, что называется прогрессом. «Галсы надо менять!» – передразнил он Андрея. – Какой слалом, да там просеками валить сейчас надо. Мяч схватил, плечом поджал и вперед. – Женя прижал обе руки к туловищу, вжал голову в плечи и слегка наклонился вперед. – И уверяю тебя, с этим можно идти в банк!

. ..Set the world on a fire

I'll do anything to get what i want.

Aim even higher

I'll do anything to be the one...

– Пузыри, говоришь, – задумчиво повторил Андрей. - А может, мы и есть те самые пузыри, а дальше, или капля снова, или облаком на небо.

-Прямо таки не мужчина, а " облако в штанах" какое-то.

-Да, мне важно мнение окружающих, – продолжил Андрей, словно не услышав реплику Жени. – Конечно, важно! Ведь они окружают меня, они и есть мое общество! Но только дело в том, что мое общество, это еще и… – Андрей замялся на миг и утвердительно кивнув головой, продолжил: – Вернадский, Джордано Бруно, Коперник, Королев, Сикорский, Пабло Неруда, Экзюпери, Мицкевич… Островский, Маяковский, Пьер де Кубертен, Жак Ив Кусто, Вольтер, Гете, Архимед, Улоф Пальме, Маннергейм, Вилли Брандт, Франсуа Миттеран, Сальвадор Альенде, Петр Машеров, Столыпин, Шолохов, э-э-э... Рождественский, Вознесенский, Евтушенко - три мушкетера… – Андрей перевел дыхание. – Флоренский, Кеннеди, Мартин Лютер, Эйнштейн, Чехов, Грибоедов, Гумилев, Максимилиан Волошин, Хлебников, Брюсов, Рубцов, Шукшин, да послушай, тут звезд на небе не хватит все перечислить! Я не Базаров, уверяю тебя. Есть много людей, чьим мнением я дорожу. Вон, сколько имен, почему же так все?

Я мысленно вхожу в Ваш кабинет.

Здесь те, кто был, и те, кого здесь нет.

Но чья для нас не умерла Химера,

И бьется сердце, взятое в их плен…

– Ну-у-у, мой друг, если ты это серьезно, если ты твердо решил, то тогда тебе надо идти работать в Публичную библиотеку, – резюмировал Женя. – Будешь отбирать там только хорошие книги, иначе как мы отыщем Рай среди всех этих звезд. – И он указал рукой в черноту ночного неба, усеянного миллиардами светящихся пылинок.

- Я спасу мир, а ты объяснишь мою тягу к звездам. Да? Да мне, вообще, любой, у кого своя голова на плечах, кто искренен, открыт для общения, тот интересен, любопытен. Ау-у, лю-у-ди-и... – Андрей приложил ладошки рупором к губам. -Да, пусть лучше Большинство само становится моим Обществом, – воскликнул он, – Пожалуйста, милости прошу ко мне! – и он широко развел руки в стороны. – Я вполне серьезно, – чай, кофе, потанцуем, четверг – рыбный день.

- Искусство писать подразумевает желание перечитывать, - после некоторой паузы продолжил Андрей. - Живет человек. Мы читаем его книги, да не обязательно писатель. Ведь каждый, многие по-своему интересны. А кто эти люди? Что на самом деле мы о них знаем. Нет, нет, не страницы биографии, …не только книги, их поступки, но и мысли, их душа? За каждым из нас, знаешь, сколько всего стоит? В очередь, а мы тут… – Андрей замолчал задумчиво. – Ты знаешь, мне иногда кажется, что, к примеру, Есенин и Гагарин – это один человек, одна душа, что они как-то связаны между собой, как Достоевский и Солженицын... Или вот, мне очень бы хотелось, чтобы Селинджер и Франсуаза Саган, к примеру, встретились… в смысле… это … ну, познакомились, как-то, всякое такое… может, даже поженились бы, – немного смущенно продолжил он.

– А ты сам-то, когда женишься, на ком, – весело спросил его Женя. – На Жанне Д’Арк? На Софье Ковалевской или, может, на Анжеле Дэвис?

– Я слишком люблю ездить в поезде. Стоит только жениться, и ты уже никогда в жизни не сможешь сидеть у окошка, – он потянулся к журнальному столику, сделал глоток из стакана и, чуть помедлив, начал декламировать:

Вечереет, бесконечный

Дождь стучит в мое окно.

День осенний быстротечный

Угасает за стеклом.

Зыбким сумраком окутан

Свет ночного фонаря,

Веток рябь на шторе спутал,

Тени ветром шевеля.

Тихо- шорох, скрип несмелый,

Кашель где-то за стеной.

Звук гитары неумелой

Растревожит вдруг покой.

Страшно, страшно, будто знаю,

Что кого-то не найду.

Словно что-то потеряю,

Ничего не изменю.

– Это ты сам, твое стихотворение?! – догадался Женя. – Ну-у-у…мой друг художник и поэт?! Молодец, здорово! Нет, правда, как настоящее… Да-а-а…, надо же!

– Если б я не был поэтом, то стал бы звездочетом, - произнес Андрей, картинно подняв руку к ночному небу.

- А что это ты, собственно, озадачился моим семейным положением?

– Да так, есть мыслишки на этот счет. – Женя откинулся назад, прищурился, глядя на Андрея оценивающе. – Костюмчик пошить... с отливом – чем не жених. Есть у меня вариант один на примете. Оч-чень прогрессивный, должен тебе сказать. Ну, а что ты ухмыляешься?! Ох, Андрюша, Андрюшенька, прикрой дверку, простудишься, говорю тебе, и «обналичат кэшем» души твоей прекрасные порывы. Тут же на месте. Один к трем по курсу ЦБ на день оплаты. И это в лучшем случае, заметь. И останешься ты, сердобольный, стоять один на обочине с распростертыми объятиями. Как в той песне: а «мимо пролетают дорогие лимузины. В них женщины проносятся с горящими глазами, холодными сердцами, золотыми волосами».

– Боже, в какой дыре живет мое племя! Как же все это… пошло. Знаешь, я далеко не альтруист и не рыцарь печального образа, уверяю тебя, и я не собираюсь с первым встречным целоваться только потому, что он внешне похож на человека, - продолжил Андрей. - Да и ответов-то на все вопросы, я не знаю. Больше того, я даже не знаю всех вопросов, на которые не знаю ответов, – усмехнулся он своему импровизированному каламбуру, и уже серьезней, продолжил: Да, меня все это волнует, если уж говорить начистоту, – Андрей провел рукой вокруг себя. – Ведь… еще один такой двадцатый век и все. Все! Можно все начинать сначала. С инфузории туфельки И ведь были при этом умные люди, дураков то, кто помнит? Гении! Таких книг понаписали! Симфония! Живи Человек! И мы им верили. Верили! Где это все сейчас? Ты знаешь, я раньше любил сравнивать. Ходил в кино, или книга какая интересная попадется, песня – «западаешь» на мелодию, вот и я пытался подмечать. Ага, этот сюжет, мизансцена – Вертинский, Бунин, этот речитатив, рэп – Маяковский… ну, я не знаю, это как игра, что там внизу айсберга, откуда? Ролик рекламный – тут что-то от немого кино, неореализм, вон тот рекламный постер – Моне, этот – Энди Уорхл. Сейчас, даже этого почти не осталось. Все свернулось обратно, внутрь. Одни обложки, клише, этикетки, глянец, «совершенное счастье, подретушированное при помощи фотошопа», которое осыпается бумажным мусором на городские тротуары. Но ведь ничего не возникает на пустом месте! К примеру, «Форрест Гамп» – это же Мышкин Достоевского! А «Девочка видение...» Максима Леонидова? Бьюсь об заклад, что этот образ тоже где-то навеян «Белыми ночами» Достоевского. Пусть не напрямую, но вторая, третья, пятая гармоника-то уж точно. Я вот, фильм перед отъездом посмотрел, французский, про рекламщиков. Там весь сюжет-то – реклама йогурта, – Андрей вопросительно посмотрел на Женю, – не смотрел? Я тебе дам. Бр-р-р... – Он передернул плечами. – Это бомба. Вот им – удалось. Они порвали целлофан. Ну, а Джотто, Тициан, Эль–Греко, Цицерон, Вергилий, Веласкес, Микеланджело, Рафаэль, Караваджо, Рембрандт, Моцарт. Иная итальянская муниципальная картинная галерея в провинции составит конкуренцию коллекциям Лувра и Эрмитажа! Что, все на свалку истории?! Но я не верю, что можно стать хорошим модельером или даже просто стилистом не зная о существовании, не видя «Весны» Боттичелли. Это нонсенс!. Проблема в другом, к такой картине надо уже издали подходить одному по аллее парка, ловя сквозь свежесть и шелест листвы звуки скрипки Вивальди, а потом, затворив входную дверь, идти в хороших ботинках по длинному ковру, усыпанному лепестками роз, вспоминая сонеты Петрарки, под затухающую в тишине, перед лицом Красоты мелодию ноктюрна Шопена, прожив в этот момент заново семь своих предыдущих жизней.

Remember that piano

So delightful unusual

That classic sensation

Sentimental confusion

Used to say

I like Chopin

Love me now and again

О-о

- Или босиком, - уточнил Женя, c иронией посмотрев на вытянутые босые ноги Андрея.

- Что босиком? - переспросил Андрей, поймав его взгляд, - а, ну, я это фигурально, - уточнил он.

- И я тоже.

- Да, или уж тогда босиком, - согласился Андрей. – Так, этот путь подчас, действительно, оказывается короче. Знаешь, я вот сейчас подумал, что уже много лет не слушал Баха. Раньше очень любил. Хотя слово «любил» применительно к Баху как-то... неуместно. Да, у меня есть диски, даже винил остался, но не могу, не то настроение. Понимаешь, Бах не устарел, не стал хуже, вот какая штука. Как не изменился вид Земли из ближнего космоса за последние лет триста. Да и я вроде все тот же, если верить маме, – развел руками Андрей, – но не могу, не то настроение, а нужное не поймать, не найти, что-то потерялось. Я как кубик-рубик недособраный…. Знаешь, это, как фрак, что в шкафу висит, откроешь, посмотришь, потрогаешь, а повода надеть нет … Словно кислотный дождь прошел снаружи и внутри меня. Впору зайти в отдел бытовой химии и скупить там разом все эти стиральные порошки, зубные пасты с отбеливателем, шампуни, средства для чистки кафеля, пятновыводители и вылить на себя все разом. Кажется, в такие минуты, что так прочно застрял в горлышке бутылки, что уже и не понимаешь, где выход, а где горлышко.

Когда-то у нас было время,

Теперь у нас есть дела

Доказывать, что сильный жрет слабого, –

Доказывать, что сажа бела.

Мы все потеряли что-то

На этой безумной войне.

Кстати, где твои крылья,

Которые так нравились мне…

-Ты про фрак говоришь, словно это космический скафандр или даже костюм химзащиты.

– Да, слушай! – махнул рукой Андрей. – Что-то не то, Женя. Не туда, не с теми, не тогда. Чего-то не хватает. Я словно сам «над пропастью во ржи»… во лжи. Все вязнет, пропадает без следа, без эха – слова, мысли, дела, – угрюмо произнес Андрей.

– Начни сначала, послушай Робертино Лоретти, Карузо, Паваротти, – предложил Женя.

Андрей удивленно развернулся в его сторону.

– Ну, прими сначала ванну, конечно, выпей чашечку кофе. Нет, я серьезно. Ну, ты же говоришь, что Бах не идет? Вот я и говорю, начни с чистого голоса. Моя дома одно время «подсела», постоянно все включала этот музон, так в какой-то момент и меня проняло... Все же хороший голос – это…

-Я думаю, ты прав, оперный театр – это именно то место, – задумчиво произнес Андрей, – где стоит носить бриллианты. Собственно, именно для этого они и предназначены. Это я уже не фигурально, заметь, – добавил он.

– Так потому и билеты туда дорогие, мой друг, – заметил Женя.

-Я думаю, что человека из животного мира выделяли не при помощи камня и палки, а именно музыкой.

- Как это? - удивился Женя.

-Боги на полянку лесную вынесли пианино. Вот обезьянки, как самые ловкие и любознательные первыми все и обследовали. Первые ноты, аккорды, музыкальные связки, появился успех. Дальше вопрос времени.

- Это если носороги этой полянкой на водопой не пойдут.

- Так а боги на что?

Приятели примолкли, наслаждаясь ночной тишиной, свежестью бриза, потянувшегося со стороны моря.

– Зато теперь злодеев нет и очередей в магазинах! Вот.

– Да, пожалуй, ни гениев, ни злодеев, – согласился Андрей. – Раньше было высокое – низкое, черное – белое. А теперь… серое. Мир превратился в свалку нераспроданных шмоток, драных колготок, забытых вещей, пропавших людей…

– Высоких идей, – вставил Женя. Андрей кивнул, подхватив возникшую импровизацию.

– Так и не взлетевших радиоактивных ракет... брошенных, недочитанных газет... Ну?! – он выжидающе посмотрел на Женю.

– Выкуренных сигарет, – продолжил тот, с сомнением повертев в пальцах свою тлеющую сигару.

– Прожитых лет.

– Все пустое, Андрей, опять абстракции, игры ума. Твоя беда, что ты на «комп» до сих пор не подсел, сам ведь говорил. Вот и искришь, гиперболоид изобретаешь, вместо того чтобы с монстрами сражаться, очки набирать.

– Да, игры. Ум ищет божества, а сердце не находит. Висим мы на этом древе познания вниз головой на разных ветках и спорим бесконечно, что же раньше появилось на свете: курица или яйцо.

– Деньги, деньги, мой друг. Конечно, деньги. Слышал поговорку, если ты такой умный, то почему тогда такой… ну-у... невезучий, понятно, да? Да и хватит уже умничать на сегодня, давай лучше выпьем за женщин. Потому что женщины… женщины – это движущий стимул торговли, а значит, и прогресса. Там, где женщины, там и деньги. Или нет, где деньги, там женщины. Короче, да здравствуют деньги, женщины и еще раз деньги! И это нормально, чувак, ты еще молод, все у тебя получится.- Женя потянулся и легонько хлопнул Андрея по колену. Ну, ну, не обижайся, это я так, философично. В общем и в целом, так сказать. Давай, давай за нас, за мужиков, – поднял свой бокал Женя.

Money, money, money

Must be funny

In the rich man's world.

Money, money, money

Always sunny

In the rich man's world…

– А я и не обижаюсь. Есть три основных типа взаимоотношений мужчины и женщины. Первый – он «мой» Ромео. Второй – он брутальный мачо и будет мой. И, наконец, третий - скажем так, он надежен, сможет построить гнездо и накормить «наших» птенцов. Учитывая, что мир «заточен» под мужчин то вся культура, да, по сути, весь миропорядок – это соревнование трех этих систем, желание мужчин усилить и закрепить свои конкурентные преимущества в борьбе за симпатию противоположного пола. И попробуй мне возразить? А впрочем, «Но вумен, но край», нет денег, нет женщины, нет и проблемы. Деньги? Как там, у классика: товар – деньги – товар? Так с тех пор уже и деньги товаром стали. Теперь их изготавливают на большой фабрике-кухне, а потом продают мелким оптом через сеть фастфудов и в розницу в дешевых закусочных. Лично меня деньги не интересуют, меня лишь раздражает их периодическое отсутствие у меня, Назови, что в мире создали деньги? Колесо, бином Ньютона, симфонию, спутник, луноход, радио изобрели, пенициллин, корабль на подводных крыльях, картины написали, которые через сотню лет шакалите друг у друга на аукционах за эти самые фантики? Вот, если сейчас отфильтровать все нынешние деньги от всего дерьма, которое в них намешено, то, сколько останется... и у кого? Экономическая наука еще как-то справлялась, пока наша «терра инкогнита» оставалась плоской и бескрайней, а слово «экология» ассоциировалось разве что с женской медициной. В условиях нынешнего капитализма экономисты способны лишь описывать на своем «птичьем языке», пытаться объяснять студентам и домохозяйкам постфактум то, что уже произошло.«Хэдж», «спрэд», «фьючерс», «месидж рынку». – Андрей пошевелил двумя пальцами обеих рук. – Но экономисты ничего не могут предсказать, спланировать. Ни-че-го. Личный успех, заметь, законный, законный успех, – подчеркнул Андрей, – по сути, по-прежнему основан на сочетании все тех же двух факторов: наличия рядом достаточного количества дураков, то есть чужой некомпетентности, плохой информированности и второе – плохих дорог, то есть различных барьеров – административных, правовых, географических, политических. И это водораздел. Это и есть, по сути, главное. Одни защищают это неравенство, которое зачастую сами же и создали, или просто умело использовали их существование, укрепили в своих личных целях, другие же искренне пытаются эти барьеры демонтировать. Я уже и не говорю про мошенничество, коррупцию, … про всех этих... Осы какие то... И какое отношение это имеет к науке? Вот ведь я о чем. Хотите стимулировать инвестиции и потребление? Отлично! Разберитесь со своими офшорами, отмените проценты по вкладам и, наоборот, введите плату за хранение денег на счете. Что? Слабо?

- Денежки надо поолюубииить, Андрюша. Да и не в офшорах дело. Все просто, надо импортный товар растаможивать по инвойсовой стоимости указанной в грузовой таможенной декларации страны происхождения товара. В этом суть.

-Ха! Смотри ка, мейд ин чайна?! – воскликнул Андрей, повернув пластмассовую пирамидку основанием в сторону Жени. – У цветов, которые завозят в города с далеких плантаций, больше нет запаха, у фруктов нет вкуса, одни муляжи. Люди забыли запах вспаханой земли, свежеструганых досок. И все это теперь называется макроэкономика. Ты туда стремишься, а Женя? Скажи?

- Ой, перестань, слышал я эти песни, раньше, мол и снег белее был, трава зеленее и куры неслись лучше, а мы сидели, читали без лампады.

- Значит туда, - подытожил Андрей со вздохом. - Как там э-э-э...? SISTEM FAILER…сейчас я повешу трубку и покажу людям то, что вы хотели скрыть. Покажу им мир без вас. Мир без диктата и запретов, мир без границ, мир, где возможно все. Вы посмотрите, и не узнаете себя. Вы увидите, как вы по-настоящему красивы. Вы узнаете, что иные прекрасные маски скрывают под собой. Что будет дальше, решать нам…»

А то ведь мы, как кролики перед питоном. Все уже отдали этим бумажкам. Всю душу наизнанку вывернули. Женя, ну давай на чистоту, денежный оборот конечно нужен, ракушками уже не обойтись, но, согласись, нет смысла говорить о рынке, о рыночных отношениях, когда финансовые махинации, коррупция и преференции всех видов по своему вкладу сопоставимы, а зачастую и превышают различия между участниками рынка от естественной рыночной конкуренции? Ведь даже в здоровой рыночной среде - полшага, вот та максимальная дистанция, на которую тебя отпустят конкуренты. Да и то, на время... пока ты к банкету готовишься.

- Подожди, что же, по-твоему, честных финансистов нет?

- Честность для банкира или финансового спекулянта, а теперь это одно и то же, это его капитал, его рейтинг, который, если ему повезет, он сможет выгодно продать. А очередной финансовый кризис опять все спишет. Подумаешь, лишних два, три миллиарда напечатают, ведь не убил же никого? А вот представь, врач обманет, или даже, инженер? Мост сложится, поезд под откос, самолет. Погибнут десятки, сотни, миллионы, это если атомная станция или химкомбинат какой «схлопнется». А тут... все тих, тих. Необходимо немедленно остановить, запретить, поставить вне закона все эти финансовые махинации.

– Да-а-а, ты определенно редиска, нехороший человек, – задумчиво произнес Женя, глядя вверх и выпуская в воздух колечки дыма.

– Вы не поняли, сэр, я совсем не прошусь к вам за стол, мне вот только казалось, что нам есть, что поведать друг другу. Пойми, я не против богатых людей, тем более, когда это еще и за счет трудолюбия плюс таланта и удачи, конечно. Ошибка материалистов в том, что они не учитывали наличия у человека амбиций, честолюбия, а на поверку это оказалось главным… после того, конечно, как его, человека, уже накормили и обогрели. С думающим тростником, как-то не сложилось. Увы, – грустно усмехнулся Андрей. – А теперь посмотри, к чему это приводит. Возьмем рейтинги Forbes. Там же в основном металлисты, нефтяники и иже от них производные. Вот, кто заказывает музыку, под которую мы все танцуем. И на хрен им срались все наши с тобой идеалы? Действительно, сплошная Кали-юга какая-то

– Ты просто завидуешь.

– Нет! – резко ответил Андрей, словно уже готовый к этому вопросу.– Нет. Это клише, ловушка, и я тоже сначала повелся. Тоже. Но ничего подобного. Все эти странные люди из Кали-юги, в отличие от меня, и думаю, что и от тебя, да и многих, многих других нормальных людей, никогда и не сомневались в своей правоте. Никогда и не задавались подобными вопросами, никогда даже не ставили под сомнение свое превосходство. Более того, они проявляли и проявляют просто нечеловеческие сверх усилия, чтобы любой ценой, повторяю – любой! – Андрей даже поднял вверх палец при этом слове, – заполучить и сохранить за собой богатство и власть. Для них, похоже, главное – это позишн намба уан – отдыхаю сам, позишн намба ту – тебя, тебя и тебя хочу. Я сейчас не оспариваю их возможные таланты, и даже в чем то право на лидерство и не собираюсь всех под одну гребенку, но... но слишком уж все как-то просто на деле получается, Да и в чем это лидерство то на самом деле?!

– Так что же делать?

– Что делать. Яблоки надо было тщательнее мыть в свое время, - добавил он после некоторого молчания. - Миру, всем нам нужна хорошая встряска. Теперь нам уже всем нужна настоящая ГЛАСНОСТЬ, ясность, полномасштабная ПЕРЕСТРОЙКА и уже на этой основе станет возможно мощное УСКОРЕНИЕ. Нам нужны иные мотивировки для человеческого честолюбия, амбиций и даже эгоизма, если угодно. Новые старые площадки для самовыражения, безопасные для общества песочницы, зоопарки, сафари для... для заигравшихся, для тех, кто еще не дозрел, не дорос, для любителей «притопить» педаль до пола, чтобы они не мешали нормальным людям жить, правила дорожного движения в городе не нарушали. Не знаю, надо искать. Нужны новые критерии, оценки человеческого успеха, общественного признания: интеллектуальные сферы, искусство, спорт, наука, публичная политика, просто общественная деятельность, пусть даже и наподобие Гайд-парка. Для начала, пусть.

– Может их, того… типа лес рубить отправить всех? Этих... из Кали-Юги? На скорость? Девчат нагнать им туда, и пусть соревнуются? А, Андрюша? Что, назад в будущее, в доброе старое? Ты, Андрюша, механический хронометр в эпоху цифровых технологий, радиоприемник ламповый, Бенг энд Олуфсен, раритет, на все диапазоны. Не фонит?

- Андрей пожал равнодушно плечами.

- Да-а, Андрюша, ты, похоже, не серфингом занимаешься, а дайвингом. Причем без акваланга, на задержке дыхания. Впрочем, сейчас это модно, парень ты, как я погляжу, крепкий.

- Понимай, как хочешь, - пожал плечами Андрей. Так не надо по велосипедным дорожкам, по тротуарам на машинах ездить... на больших, на пузатых, там люди пешком вообще то ходят. А ты знаешь, что только десять процентов мирового рекламного бюджета может накормить всю Африку?! Ну, так о чем тут нужно еще говорить, о каких спрэдах?

– Да сколько их уже кормили! Ты что, не знаешь, чем это кончается? Богатые становятся богаче, бедные беднее. Африка тоже разная. Зависит от того, под кем была раньше. Под французами, англичанами, португальцами, голландцами, немцами, бельгийцами. Там на коленке карту кроили, в свое время, натурально. Так теперь уже не людей, а жирафов и слонов впору от людей спасать, тогда, глядишь, и им, людям еще что-нибудь достанется…. Хотя бы их внукам.

Вunu? Buni? Bunadi, - Hafanana!

Amara Kukarella, - Shalalala!

Вunu? Buni? Bunadi, - Hafanana!

Amara Kukarella, - Shalalala!

-Хорошо, ты хочешь, назад в будущее? Давай. Иногда и это полезное занятие. Вначале роль денег в жизни людей была довольно скромна. Занимала процентов так десять, двадцать. Остальное человек производил сам, собственными руками.

– Или обменивал.

– Да, совершенно верно, или обменивал.

– Так что не смешивай торговцев с ростовщиками и биржевыми спекулянтами, – оживился Евгений. – Ты, что же, думаешь, герои, поэты, философы двигают историю? Да кто бы знал про подвиги этих героев, если бы за ними по пятам не шли торговцы, и что бы осталось от их завоеваний? Да и кого они осчастливили, их подвиги, кроме них самих да кучки приближенных? В наше время, знаешь ли, уже не надо завоевывать полмира, чтобы предпринять путешествие из Малой Азии, скажем, в Индию, достаточно купить путевку в ближайшем турагентстве. Нет, мой друг, – торговцы, купцы, вот повседневные труженики прогресса. Скажем так, вначале, со времен Гермеса и где-то до конца XIX, начала XX века торговля, рынок был очевидным благом. Это даже не обсуждается, это очевидно. Греческое распространение, китайская цивилизация, великий шелковый путь, общеевропейское пространство, «из варяг в греки», новгородская республика, позже московия та же, во многом все это результат многовековой кропотливой повседневной торговой кооперации. Далее: пароходы, паровозы, железные дороги, телеграф, телефон в сочетании с гужевой тягой обеспечили достаточный технический и социальный комфорт общества в сочетании с приемлемой нагрузкой на экосистему планеты. Согласен?