Глава 5. Шерлок хорошо помнил ту свою единственную передозировку кокаина, когда на несколько секунд перед тем

Шерлок хорошо помнил ту свою единственную передозировку кокаина, когда на несколько секунд перед тем, как сердце начало сбиваться с ритма, ему показалось, что он ухватил самую свою суть целиком и полностью, с невероятной ясностью. И теперь ощущения были теми же самыми. Он не был больше Шерлоком Холмсом, совокупностью физической оболочки и личных пристрастий - осталось то, что существовало бы и без наличия всех этих определяющих его концепций. Дистиллированное, рафинированное…

Чистое.

Нет, не в смысле добродетели и непорочности – понятия, созданные людьми, - но нечто другое, всеобъемлющее, вплетенное в ткань бытия и магии. «Сегрегат», - сказал Мориарти: яростный разум. Даже отдавая должное его силе, демон насмехался над его беспомощностью, но у Шерлока не было чувства, что он ни на что уже не способен. Он лишился тела – его занял Мориарти, и у него не осталось души – тот забрал ее с собой.

И сейчас Шерлок был тем, что сохраняется, даже когда все остальное уходит. У него не было глаз, а значит, он не мог видеть, не было тела, а значит – он не мог определить, где начинается и где кончается, но с утратой этих ограничивающих связей Шерлок обрел острейшую, беспощадную концентрацию. Это был голод, жажда возмездия: осознавшая себя ярость. И как же просто было потерять над этим контроль, превратиться в неудержимую силу, бесцельную, безжалостную и ничего более, но Шерлок заставил себя сосредоточиться.

Крайне смутно он осознавал, что запах Лондона наполняет нос, бывший уже не его собственным, ощущал, как отдаленно тянет и покалывает кожу использованное заклятье очарования. Но все эти впечатления были мимолетными, словно во сне. Вот теперь его реальность – не город с широкими дорогами и узкими переулками, а святая святых Мориарти. Мир, принадлежащий демону, созданный им по своему подобию, и Шерлок мог чувствовать связь этой твари и ее владений.

Это была протянувшаяся сквозь туман Междумирья пуповина, путеводная нить, позволяющая демону вернуться в сотворенное им убежище. Мориарти вложил самого себя в каждый угол и каждую грань этих пределов, а те, в свою очередь, нашли отражение в своем создателе.

Улыбка: без губ и лица она казалась странной, но, несмотря на это, наполнила собой всю его сущность. Восторг затопил Шерлока теплом, когда он направил свои, пока еще не определенные для него самого, органы чувств во вне, на поиски хоть чего-то, чем он мог бы воспользоваться.

Острые грани, резкие и зазубренные, впивались в него. Глубокие расселины затягивали внутрь, позволяя ему, подобно туману, просочиться в свои теснины в поисках слабого места. Люди изучали демонов уже очень долго, но почему-то их владения всегда оставались без внимания: они воспринимались скорее как место обитания, а не воплощение всего того, что эти создания называли своим. А на самом деле это было и убежищем, и средоточием силы – одновременно и гнездом, и яйцом. Потерпевший поражение, израненный демон мог скрыться в свой мир, чтобы вновь набраться сил, но что, если ему некуда будет возвращаться?..

При этой мысли Шерлок почувствовал всплеск удовлетворения, столь острого, что ему показалось – он ощутил, как блеснули в усмешке его зубы, которых в реальности не было. Впрочем, к физическому воплощению – ногти или когти, кожа или чешуя – все это не имело никакого отношения. Как и к магии, по крайне мере, в ее обычном, человеческом понимании. Сейчас дело было в ткани Сокрытого от глаз, что удерживала все на своих местах, в той основе, с которой Шерлок научился играть еще будучи ребенком. Теперь же он и вовсе ощущал ее болезненно четко, словно она скользила по оголенным нервам необработанным шелком – восхитительным, и шершавым, и таким непрочным.

Собрав воедино всю свою сосредоточенность, он принялся за ее исследование, изучая переплетение нитей, пока, наконец, ему не начали попадаться узелки и грубые швы, оставшиеся после давних повреждений. У Мориарти за плечами было не одно столетие. Ему довелось принять участие во многих сражениях, пока он расправлялся с конкурентами, пробираясь на самый верх, и те непростые времена оставили на его владениях свой след.

И здесь же хранились его тайны, его воспоминания: летопись всего его существования. Шерлок разбирал их нить за нитью, с самого начала, когда Мориарти был едва ли чем-то большим, чем сам детектив сейчас – нечто несформировавшееся, полная ненависти идея, обретшая жизнь, - и до того момента, как тот расправился с последним соперником. Он мог различить шепотки когда-то данных обещаний, столь древних, что они утратили всякий смысл. В переменчивых стенах этого места нашли отражение расцвет и падение цивилизаций, и Шерлок на мгновение забыл о жажде мести, погрузившись в исследование, изучая, открывая и понимая новое.

И там, в бархатной черноте небытия, похожего на границу между сном и смертью, он обнаружил это. Истина открылась шорохом проносящихся сквозь него разрозненных слогов, которые Шерлок не мог слышать, но уловил самой своей сутью. Кому-то другому они, наверное, показались бы просто бормотанием на неизвестном языке, но Шерлок, будучи тесно связан с Мориарти, понял, что именно произносится.

Подлинное имя демона. Все, до последнего звука.

Любопытно.

Осторожно, незаметно Шерлок вобрал в себя полученное знание, не позволяя и капле его просочиться через связующую нить к тому, кто шел сейчас, никем не замечаемый, сквозь суету Лондона. Не имея голоса, Шерлок не мог ни произнести это имя, ни воспользоваться заключенной в нем силой, но все еще могло измениться. Ему казалось, что вокруг тяжелым мокрым снегом падают вероятности, заставляя чаши весов колебаться между двух крайностей.

Мориарти был убежден, что в любом противостоянии сила будет на его стороне. Для него они были простыми смертными, но Шерлок прекрасно отдавал себе отчет в возможностях своих союзников. Если постараться, он мог различить щекотку поисковых заклинаний Лестрейда: как будто невидимая блесна цеплялась на швы надетого на Мориарти костюма. Ощущал настойчивый, ищущий взгляд Майкрофта, пытающегося раздвинуть завесы, что скрывали будущее.

А еще он мог чувствовать Джона: не свет, но тепло, точно огонь в очаге, к которому стремится заплутавший странник. И пусть оно было сейчас недосягаемо для Шерлока, оказавшегося запертым во владениях демона, как в тюрьме, но обещание сохраняло свою силу.

Я буду ждать.

Шерлок потянул за шелковистые нити связи с тем миром, что называл своим, перебирая их одну за другой, словно струны арфы, и задумался на миг, смогут ли его почувствовать. Впрочем, это не имело значения. По всей вероятности, единственным существом в мире живых, способным ощутить его присутствие из этих пределов, был Мориарти, и Шерлок твердо намеревался заставить его страдать.

В поисках самого крупного и уродливого шрама, Шерлок начал просачиваться сквозь волокна, из которых сотканы были владения демона. Какие-то были гибкими и податливыми, другие напоминали стальные жилы, крепкие и нерушимые, рассекающие его, когда он струился вдоль них. Наконец он обнаружил место, что было слабее остальных, ветхое и истончившееся. Когда-то давно здесь была нанесена глубокая рана, едва не уничтожившая Мориарти несколько эпох назад и так и не затянувшаяся до конца.

Шерлок подумал о разрушении: лезвие, вонзающееся в кожу, словно нож в масло, потоком льющаяся кровь и расходящиеся мышцы. Представил, как трескается камень и содрогается земля. Он сконцентрировался на этом всей своей сутью, и волокна начали таять.

Возмездие обрушилось на него словно удар хлыста, отбрасывая прочь с первобытной яростью. Будь он сейчас физической сущностью, в теле наверняка не осталось бы ни единой целой кости. В нынешней же форме он просто рассеялся, утрачивая чувство пространства и времени, распался на составляющие лишь затем, чтобы вновь стать единым целым. Где-то глубоко внутри он чувствовал боль, словно невидимый тяжелый свинцовый груз; она вспыхивала снова и снова, пока на него сыпался удар за ударом. Это не было избиением в физическом плане, но владения демона сжимались и закручивались, содрогаясь, точно живое существо, пытающееся обнаружить и расправиться с тем, кто посмел нанести ему вред.

Шерлок ринулся вперед, разрывая швы, скреплявшие воедино ткань этого места, но с каждым ответным ударом силы его слабели, и все сложнее было сфокусироваться. Не осталось ни разума, ни сосредоточенности – лишь единственная цель. Все его существование теперь посвящено было одному: уничтожению, причем себя самого или владений Мориарти, Шерлок уже не мог точно понять. Он выкручивал, и рвал, и раздирал, и стонал в отчаянии, не имея возможности видеть, как расползаются, превращаясь в зияющие дыры, создаваемые им прорехи.

Наконец, что-то пошатнуло его решимость. Шерлок чувствовал себя ошеломленным и разбитым, измотанным приливом собственной выворачивающей наизнанку ярости, и медлил, не решаясь оценить, насколько его усилия увенчались успехом. Ах, какое удовлетворение он ощутил бы от руин убежища Мориарти, но была лишь опустошенность.

В воздухе звенел жалобный вой умирающего мира. Сквозь истаивающие гагатово-черные стены просачивался льдистый туман Междумирья. Внизу по-прежнему сохранялось что-то вроде пола - ровная горизонтальная поверхность, но теперь это скорее было плато на вершине вечности. Густые тени больше не скрывали дары и жертвоприношения, усыпавшие пространство вокруг роскошного кресла, и теперь открытые кислотному призрачному свету.

Пол был усеян человеческими останками. Какие-то из них были еще окровавленными, от других осталась лишь костяная пыль. Скорее отражение принесенных жертв, нежели нечто органическое, но Шерлок жадно изучал предложенное его вниманию: очевидно, способности к дедукции были заложены в нем на куда более глубоком уровне, нежели душа. Он переместился к одному из скоплений даров. Передвижения его не выдавал ни звук шагов, ни шорох одежды… он был не более чем дуновением ветра, но по-прежнему мог прочесть историю, что была записана в этой обнажившейся уцелевшей грани владений Мориарти.

То был краеугольный камень, основание, на котором построено все остальное, и Шерлок поймал себя на том, что скользит вдоль его краев, вновь ища слабое место и пытаясь собраться с силами.

Боль стала его сутью, он отчаянно жаждал отдыха, и уже не имело значения, сон то будет или смерть. Но все же он заставил себя действовать, сосредоточился на самом центре этого странного места и принялся исследовать дары рядом с креслом. Здесь они были куда более скромными по сравнению с теми, что лежали на периферии. Ни драгоценностей, ни монет. Подношения простые и примитивные: каменные инструменты, редкие бусинки и десятки морских раковин. Знаки первобытного поклонения, понял Шерлок. Он сомневался, что Мориарти хоть когда-то был милосердным божеством, покровительствующим своим почитателям. Нет, вероятно, он с самого начала оборачивал желания людей против них самих. Совершенно иная эпоха, но все тот же культ. Быть может, самый первый, предположил Шерлок, заметив на розоватой поверхности одной из раковин грубое изображение паука.

Мимолетное мысленное усилие раздавило хрупкий дар, и тот обратился в пыль, рассыпавшись по полу с песчаным шорохом. И в тот же миг Шерлок ощутил, как что-то лопнуло, подобно мыльному пузырю, рассеивая заключенную внутри силу, - ничего впечатляющего, но плита чуть накренилась, будто «поплыл» под ней некий невидимый фундамент. Ради эксперимента, с любопытством, Шерлок уничтожил еще одну раковину усилием воли: ударил ненавистью как кулаком, беспощадно и жестко.

И вновь легкая дрожь и покачивание, слабый звук осыпающихся каменных краев. Надвигающееся уничтожение.

Как можно быстрее, он набросился на подношения, расправляясь с ними одно за другим, превращая их обломки в прах. Пол владений раскачивался и стонал, а Шерлок настолько увлекся, что не услышал отдаленный рев, полный ярости и ужаса, не почувствовал движения расступающегося воздуха, пока в него что-то не врезалось.

Перемена была внезапной и шокирующей: не сам удар, но неожиданное обретение телесных границ. Мимолетное ощущение могущества исчезло. Вместо этого пришло осознание собственных очертаний – руки в крови, сломанные пальцы, саднящие ребра, глухо ноющие синяки. Мориарти вцепился в его спину. Словно замкнулась цепь, и боль, испытываемая демоном от разрушения его мира, вернулась к Шерлоку, заставляя стонать и задыхаться на полу.

- ТЫ!.. - когти вонзились в полупрозрачную кожу. По корчащемуся телу Шерлока змеились тени, а Мориарти втянул воздух через нос и слова его зазвучали быстрым, отрывистым стаккато, в котором он выплескивал свою ненависть. – Думаешь, это играет хоть какую-то роль? – он отдернул руку, с пальцев его сорвались и упали на пол у щеки Шерлока мерцающие капли. – Считаешь, я не смогу построить новые владения? – рыча, он сгреб в кулак призрачные завитки волос и с силой впечатал Шерлока в пол.

- Было даже забавно, - наконец сказал демон, оттягивая его голову назад и наблюдая за бесплодными и слабеющими попытками освободиться. – Действительно забавно, но теперь ты встал у меня на пути.

- Поэтому теперь ты поглотишь мою душу.

Едва различимый шепот, но при звуках его голоса Мориарти отпрянул, как будто не ожидал, что пленник окажется на это способен. Однако затраченные усилия были непомерными, куда большими, чем он мог себе позволить, и Шерлок проклял собственную глупость, сжавшись и вздрагивая, слишком ослабевший, чтобы сопротивляться дальше.

Самообладание вернулось к Мориарти мгновение спустя. Он выпрямился, заставив Шерлока подняться вместе с собой и не обращая внимания на бесплодные попытки призрачных пальцев разжать его хватку.

- Пока еще нет, - пообещал демон. – Сперва я сделаю с тобой то же самое, что сотворил со мной ты, - он запрокинул голову своего пленника, ощерившись ему в лицо. – Я тебя сожгу. Ты изойдешь криком и слезами, наблюдая, как все, что ты любишь – твой город, твои друзья и этот твой глупец доктор – обращается в пепел!

- Но сделка…

- Думаешь, она будет иметь хоть какое-то значение? – Мориарти закрыл глаза. Полные губы искривились в торжествующей усмешке, и он откинул назад голову, словно отрекаясь от прежних договоренностей. – А мне казалось, что ты гений. Как только я обрету бессмертное тело, мне не сможет повредить даже Тракт. Я стану божеством, - тварь игриво подняла брови. – Я поставлю мир на колени, а те, кто не склонится передо мной… - он пожал плечами и ослабил хватку, глубоко вздохнув и поглаживая Шерлока по волосам. – Им долго не протянуть.

Демон шагнул вперед, к неясному краю того, что осталось от его владений, волоча детектива за собой.

- Мне следует тебя поблагодарить. Без тебя осуществить все это было бы невозможно. О, конечно же, ты спас свою зверушку. Ненадолго. Дал ему еще несколько дней жизни, полных отчаяния и беспокойства, но в итоге все напрасно, - остановившись у самого обрыва, он наклонился к Шерлоку, скользя взглядом по его лицу. Тот отдаленно задумался, выглядит ли он таким же истерзанным, как ощущает себя, но если демон и видел его раны, то не обратил на них никакого внимания. – Тебе действительно было бы куда лучше без него.

В Шерлоке всколыхнулась ярость, ограниченная контурами его полупрозрачной души. Выхода не было. Та его часть, что ранее была свободна и могла разрушить это место, теперь оказалась заперта в его душе, словно деталь в середине головоломки, сплавилась с ней, контролируемой Мориарти, накрепко. Он был беспомощен, но все равно продолжал сопротивляться.

- Прекрати.

Шерлок тут же замер, приказ проник с самые глубины его существа, не оставив иного выбора. Он обмяк и задрожал, чувствуя, как, обвиваясь вокруг, тянет его к себе Междумирье, впиваясь в кожу выступающими во вне шипами.

- Моран говорил, что не следует оставлять здесь даже часть тебя. Не доверял тебе с самого начала. Удивительно, не правда ли: рядовые создания подмечают то, что упускаем из виду мы? – Мориарти равнодушно пожал плечами и, вытянув свободную руку, призвал к себе магию. – На этот раз я буду держать тебя на глазах.

Все чувства Шерлока закрутило в тошнотворном водовороте дезориентации, а затем он обрушился на другой пол - на сей раз более твердый и монолитный настолько, что, казалось, кожа обугливается от соприкосновения. Ладонь его лежала на красно-черной мозаике, чей узор складывался в широкий луч, дальним концом упирающийся в круг. Перед глазами появились кожаные туфли, и Шерлок поморщился, узнав в них любимую пару.

Подняв глаза, он с ненавистью уставился на улыбку Мориарти, исказившую его собственные черты. Шерлок впервые увидел демона в своем облике, и его обдало холодом, когда он попытался заговорить. Но все усилия были тщетны, и он перевел взгляд на самого себя, отчетливо различая плиты сквозь распростертое тело.

Пол был усеян алыми брызгами: кровь из ран, что отразились на его телесной оболочке. Кожу, что носил Мориарти, покрывали синяки и царапины. Нижняя губа была разбита в кровь, один глаз почти полностью заплыл, но казалось, что демону нет до этого никакого дела. Не беспокоил его и очевидный перелом левого предплечья. Демон все равно пользовался поврежденной конечностью, словно не чувствуя боли: он широко раскинул руки и в поле зрения Шерлока шагнули люди. Члены культа.

Сила, поблескивая, стекала с белых камней и позолоты собора Святого Павла: энергия туманностью стягивалась вниз и в центр. Жар завибрировал, протекая сквозь его полупрозрачную душу, пробежал по сложной системе пут, неумолимо приковавших ее к демону. Стремительный напор граничащей с эйфорией агонии заставил закричать, разгораясь все ярче, распускаясь внутри диковинным разветвляющимся раскаленным добела растением, пока не осталось лишь одно единственное ощущение - бескрайности этой неизмеримой силы: необъятной, непостижимой и абсолютно непреклонной.

Мориарти победил.