Разъясняющая сессия

Во время шестого домашнего визита в Анни проявилось состояние одинакового и испуганного ребенка. Анни начала говорить о себе. Ее ужасно злит, сказала она, когда муж и другие люди считают, что она не делает достаточно для своего ребенка. Она же знает, что делает. В любом случае, сказала она, ей никогда не нравилось обнимать младенца - с тех пор, как она сама была маленькой. Когда она была маленькой, ей приходилось заботиться о младшей сестре. Ей давали ребенка и говорили, что надо держать его. Она предпочла бы оставить ребенка в кровати.

Затем, направляемая тактичными вопросами, она начала говорить о своем детстве. Мы услышали, что Анни, девятилетняя девочка, была ответственна за воспитание и кормление своих братьев и сестер - после того, как возвращалась из школы. За любым уклонением от этих обязанностей следовали побои ее отчима, мистера Брэга.

Анни говорила о своем детстве ровным скучным голосом, с некоторой долей горечи. Она помнила все леденящие детали. То, что Анни рассказывала терапевтам, было не фантазией и не искажением, поскольку история семьи Анни была зафиксирована в социальных агентствах и клиниках нашего сообщества. Мать периодически оставляла семью. Отец умер, когда Анни было 5 лет. И был мистер Брэг, отчим, алкоголик, возможно психотик. За малейшие провинности он тащил Анни в сарай и бил палкой.

Когда миссис Шапиро заговорила о чувствах Анни, когда та была ребенком, о гневе, страхе и беспомощности, Анни отвергла это сочувствие. Она цинично рассмеялась. Она была жесткой. Ее сестра Милли и она просто смеялись над стариком, когда это заканчивалось.

На этой сессии посреди пересказа Анни ужасающих фактов из ее детства, Грэг раскричался, требуя внимания. Анни вышла в спальню и принесла его с собой. Впервые за шесть визитов миссис Шапиро видела, как Анни держит Грэга на руках.

Это был тот момент, которого ждала миссис Шапиро. Возможно, это был знак, что если Анни сможет говорить о страданиях своего детства, она сможет приблизиться к своему ребенку.

Когда мать склонилась над ребенком, он схватил ее за волосы. Анни все еще наполовину в прошлом и наполовину в настоящем, сказала: “Однажды отчим обрезал мне волосы вот так”, - и она показала на уши, - “Это было наказание, поскольку я плохо себя вела”. Затем миссис Шапиро сказала: “Должно быть, это было ужасно для вас! ”. И Анни впервые признала свои чувства: “Это было ужасно. Я рыдала целых три дня”.

Затем Анни начала говорить с ребенком. Она сказала ему, что он пахнет, и его надо перепеленать. Когда Анни это делала, Грэг стал присматриваться к игрушкам. Сзади него на кровати лежала игрушка. Это был игрушечный пластмассовый молоток. Анни взяла молоток и слегка постучала ребенку по голове. Она сказала при этом: “Я тебя побью. Я тебя побью! ” Она говорила шутя, но миссис Шапиро почувствовала в этих словах угрожающее намерение. Затем миссис Шапиро услышала, что Анни говорит ребенку: “Когда ты вырастешь, я могу убить тебя”.

Это был конец сессии. Миссис Шапиро сказала все те вещи, которые могли успокоить Анни, поддержала ее позитивные стремления к материнству, поддерживая те части эго этой девочки-матери, которые искали защиты от опасных импульсов.

Но, как мы знали, обсуждая эту сессию между собой в офисе, это было недостаточно, чтобы оградить ребенка от матери. Если Анни будет опираться на терапевта, как на дополнительное эго, то ей придется общаться с терапевтом постоянно.