Коллекции

- Если у вас будут вопросы, я постараюсь на них ответить.

- Даже на вопрос «Кто вы такой, черт вас побери?».

- Даже на этот, - ответил он.

Мы разговаривали на ходу. Возле бара он предложил мне руку. Уже была видна входная дверь - слава Богу, развлечения на сегодня заканчивались. Слава Богу.

И тут улыбка застыла у меня на лице. Одного из сидящих за баром я знала. Эдуард спокойно потягивал из высокого бокала что-то холодное. На меня он даже не глянул, но я знала, что он меня видел. Каспар склонил голову набок и посмотрел на меня:

- Что-нибудь случилось?

- Нет, - ответила я. - Нет, ничего. - Я произнесла это слишком быстро, сама себе не веря, и попробовала улыбнуться профессиональной улыбкой. - Просто ночь выдалась трудная.

Он мне не поверил, и мне это было безразлично. Врать на ходу я никогда толком не умела. Каспар не стал спорить, но осмотрел на ходу толпу, ища, что меня взволновало - или кто.

У Эдуарда был обыкновенный вид приятного парня, рост пять футов шесть дюймов, худощавый, с короткими светлыми волосами. Одет он был в незапоминающуюся черную зимнюю куртку, джинсы, ботинки на мягкой подошве. Слегка напоминал Маркуса и был столь же опасен - по-своему.

Меня он не замечал без всяких усилий, а это значило, что он тоже не хочет быть замеченным. Я прошла мимо, желая спросить, какого дьявола ему здесь понадобилось, но не захотела разрушать его прикрытие. Эдуард был наемным убийцей со специализацией по вампирам, ликантропам и прочим противоестественным гуманоидам. Начинал он с людей, но это оказалось слишком легко. А Эдуард любил трудности.

На темной холодной улице я остановилась и задумалась, что дальше. В одной руке у меня был окровавленный конверт, в другой все еще был зажат браунинг. Адреналин уже выветрился, и пальцы на рукоятке сводило судорогой. Слишком долго я держала его, не стреляя. Конверт я сунула под мышку и убрала пистолет. Наверное, можно будет дойти до машины без пистолета в руке.

Эдуард не вышел, хотя я наполовину этого ожидала. Он за кем-то охотится, но за кем? После того, что я сегодня видела, охота не казалась мне такой уж плохой мыслью.

Конечно, Ричард тоже из них, и я не хотела, чтобы за ним кто-нибудь охотился. Надо будет спросить Эдуарда, что это он делает, но не сегодня. Ричарда внутри не было. Остальные пусть рискуют. На секунду я подумала о Рафаэле, но пожала плечами. Рафаэль знает Эдуарда в лицо, если даже не знает точно его профессии.

На полпути к машине я остановилась. Не надо ли предупредить Эдуарда, что Рафаэль может его узнать и сказать остальным? Но голова раскалывалась, и я решила, что в эту ночь Смерть как-нибудь сам о себе позаботится. Меня вампиры называли Истребительницей, но Эдуарда они звали Смертью. Я хотя бы никогда не применяла против них огнемет.

И я пошла дальше. Эдуард уже большой мальчик и сам кого хочешь может напугать. Тем же, кто в задней комнате, моя помощь тоже не нужна.

А если даже и нужна, я не была уверена, что готова ее оказать, и это снова вернуло мои мысли к конверту. Зачем им может быть нужна моя помощь? Что я могу сделать такого, чего не могут они? Мне почти что не хотелось этого знать, но я не выбросила конверт в ближайший мусорный ящик. Честно говоря; если я его не прочту, это потом не даст мне покоя. Любопытство сгубило кошку - оставалось надеяться, что с аниматорами такого не происходит.

В пять тридцать пять утра я завалилась в кровать с папкой в руках. Рядом со мной был Зигмунд, мой любимый игрушечный пингвин. Раньше я брала Зигмунда только после того, как меня пытались убить. Последнее время я сплю с ним почти всегда. Тяжелый год выдался.

Браунинг отправился в свой второй дом - кобура на ночном столике. Иногда я сплю без пингвина, но никогда - без пистолета.

В папке оказалось с полдюжины листов бумаги. Аккуратно отпечатанных, через два интервала. Первый содержал список из восьми имен с указанием животного возле каждого из них. Следующие две страницы давали объяснения по каждому имени. Исчезли восемь ликантропов. Пропали бесследно. Ни тел, ни следов насилия - ничего. Семьи ничего не знают. Никто из ликантропов тоже ничего не знает.

Я вернулась к именам. Под номером семь значилась Маргарет Смитц. Жена Джорджа Смитца? Пегги - уменьшительное от Маргарет. Как из Маргарет получается Пегги - понятия не имею, но это так.

Последние страницы содержали предложения Маркуса о том, с кем мне следует говорить. Все бы этому типу командовать! Еще он дал объяснения, почему попросил меня о помощи. Он считал, что другие оборотни будут свободнее говорить со мной, чем с его волками. Без шуток - я была вроде компромисса. Полиции они не доверяли. А к кому еще обратиться лунарно ограниченным за помощью, как не к соседу-аниматору?

Я не очень понимала, что могу для них сделать. Я же не без причины послала Джорджа к Ронни: я не детектив. Никогда в жизни я не занималась поиском пропавших. Когда завтра - прошу прощения, сегодня утром - я увижусь с Ронни, ее надо будет проинформировать. Пропавшая жена Джорджа - случай, восемь пропавших ликантропов - уже картина. Им бы надо пойти в полицию, но они ей не доверяют. Еще в шестидесятых ликантропов линчевали и сжигали на кострах. Так что я не могу поставить им в вину излишнюю недоверчивость.

Папку я положила на ночной столик и заметила на нем белую визитную карточку, на которой был только номер телефона. Эдуард дал ее мне всего два месяца назад. Впервые у меня появилась возможность с ним связаться - до того он просто появлялся сам. Обычно тогда, когда мне это было никак не нужно.

Отозвался автоответчик: «Оставьте сообщение после сигнала». Пискнул длинный гудок.

- Это Анита. Какого черта ты делаешь в городе? Перезвони, как только сможешь.

Обычно я не грублю автоответчику, но, черт побери, это же был Эдуард! Он меня знает, и к тому же не ценит галантерейностей обращения.

Я поставила будильник, выключила свет и завернулась в одеяло, сунув под бок своего верного пингвина. Не успела я согреться, как телефон уже зазвонил. Я ждала, чтобы автоответчик снял трубку, но на восьмом звонке сдалась. Я же его забыла включить, дуреха!

- Не дай Бог вы звоните по пустякам, - сказала я в трубку.

- Ты велела перезвонить поскорее. - Эдуард.

Я втянула трубку под одеяло.

- Привет, Эдуард.

- Привет.

- Зачем ты в городе? И что тебе было нужно в «Кафе лунатиков»?

- А тебе?

- Блин, сейчас почти шесть утра, а я еще глаз не сомкнула. Нет у меня времени в игрушки играть!

- А что было в той папке? На ней была кровь - чья она?

Я вздохнула. Непонятно, что ему рассказать. От него может быть огромная помощь - а может выйти так, что он поубивает тех, кому я собралась помогать. Тяжелый выбор.

- Ни хрена не могу тебе сказать, пока не будут точно знать, что не подвергаю людей опасности.

- Ты же знаешь, я на людей не охочусь.

- Значит, ты на охоте.

- Да.

- Кто на этот раз?

- Оборотни.

Этого и следовало ожидать.

- Кто именно?

- Я еще не знаю имен.

- Откуда же ты знаешь, кого убивать?

- У меня есть пленка.

- Пленка?

- Приезжай завтра ко мне в гостиницу, и я тебе ее покажу. И расскажу все, что знаю.

- Обычно ты не столь обязателен. В чем подвох?

- Подвоха нет. Просто ты можешь их узнать, в этом все дело.

- Я не многих оборотней знаю, - сказала я.

- Ладно, ты приезжай, я тебе покажу, что у меня есть.

Голос у него был очень уверенный в себе, но Эдуард - он всегда такой.

- Ладно, где ты остановился?

- «Адаме Марк». Рассказать, как проехать?

- Не надо, найду. Когда?

- Ты завтра работаешь?

- Да.

- Тогда - как тебе удобно.

Что-то он чертовски вежлив.

- Сколько времени займет твоя презентация?

- Часа два, может быть, чуть меньше.

Я покачала головой, сообразила, что он этого не видит, и сказала вслух:

- Получается только после последнего зомби. До того времени у меня все расписано.

- Назови время.

- Могу подъехать между полпервого и часом.

Даже произнести это было трудно из-за предчувствия усталости. Опять я не высплюсь.

- Буду ждать.

- Постой! Ты под какой фамилией зарегистрировался?

- Номер 212, ты просто постучи.

- А фамилия-то у тебя есть?

- А как же. Спокойной ночи, Анита.

Трубка смолкла, жужжа у меня в руке, как неспокойный дух. Положив трубку в гнездо, я включила автоответчик, вывела звук до отказа и залезла под одеяла.

Эдуард никогда не делился информацией, если не был вынужден. Слишком он сейчас предупредителен - что-то стряслось. Зная Эдуарда, можно точно сказать: стряслось что-то неприятное. Ликантропы исчезают без следа - такая игра вполне во вкусе Эдуарда. Но я почему-то не думала, что это он. Он любил, чтобы о его заслугах знали - до тех пор, пока полиция не может их на него повесить.

Но кто-то же это делает? Свободные охотники, работающие ради премий, специализирующиеся на одичавших ликантропах. Эдуард может знать, кто они, и потворствуют ли они убийцам. Поскольку, если все восьмеро мертвы, то это убийство. Насколько я пока знаю, никто из них не был преследуем законом. Полиция должна это знать, но я не собиралась ее вмешивать. Дольф должен знать, если ликантропы исчезают на его территории.

Меня засосало в сон на краю мира, и я оказалась рядом с жертвой убийства. Я видела замерзшее в снегу лицо, разорванный, как виноградина, глаз. Раздавленная челюсть пыталась шевельнуться, заговорить. И из раздробленного рта донеслось одно слово:

- Анита.

Снова и снова он повторял мое имя. Я проснулась настолько, чтобы повернуться на бок, и сон окатил меня тяжелой черной волной. Если мне что и снилось потом, то я не помню.

Каждый год я ломаю себе голову, что подарить на Рождество моей мачехе Джудит. Вы скажете, быть может, что за четырнадцать лет я могла бы и научиться. Конечно, можно бы подумать, что и она за это время могла бы научиться выбирать подарки для меня. А кончалось всегда тем, что мы с Джудит смотрим друг на друга через бездонную пропасть непонимания. Она хочет, чтобы я была этакой безупречно женственной дочерью, а я хочу, чтобы она была моей покойной матерью. Поскольку я своего не получаю, то стараюсь, чтобы и Джудит не получила того, что хочет. А к тому же у нее есть Андриа - полное совершенство. Одного безупречного ребенка на семью вполне достаточно.

Так вот, мы с Ронни занимались покупкой рождественских подарков. Перед этим мы сделали обычную пробежку по скользким зимним улицам, а я успела часа три поспать. Пробежка помогла, а пощечины от зимнего морозца помогли еще больше. Оказавшись в районе магазинов с еще влажными от душа волосами, я совсем проснулась.

У Ронни рост пять футов девять дюймов, и свои короткие светлые волосы она стрижет под мальчика. Стрижка ее не изменилась со времени нашего знакомства, но и моя тоже. Она была одета в джинсы, ковбойские сапожки с лиловым тиснением, короткое зимнее пальто и сиреневый свитер под горло. Пистолета у нее с собой не было. Она не думала, что он нужен для общения с магазинными рождественскими эльфами.

Я оделась как на работу, поскольку именно туда мне идти после покупок. Юбка - стандартная темно-синяя и с черным ремнем, под который пропущена наплечная кобура. Эта юбка была на два дюйма короче, чем мне было бы удобно, но так настояла Ронни. Она куда лучше меня разбирается в модах. Впрочем, вряд ли кто разбирается в них хуже. Жакет был густого полночно-синего цвета, как глаза Жан-Клода. Еще более темный, почти черный орнамент складывался на нем в слегка восточный узор. Блузка с открытым воротом тоже была синяя, под цвет жакета. Довольно броско я выглядела в этом костюме и в черных туфлях на высоких каблуках. Этот жакет тоже для меня выбирала Ронни. Единственным его недостатком было то, что он не слишком хорошо скрывал браунинг - на ходу иногда выглядывала кобура. Пока что никто не завопил, призывая полицию. Знали бы люди, что у меня еще по ножу в каждом рукаве, тогда кто-нибудь завопил бы наверняка.

Ронни рассматривала витрину украшений в магазине Кригла, а я смотрела в ее глаза. Серые, того же цвета, что были ночью у Габриэля, но по-другому. У нее глаза человеческие, а у Габриэля - нет, даже в человеческом виде.

- Что смотришь?

Я покачала головой.

- Ничего. Думаю про минувшую ночь.

- И как тебе твой возлюбленный после этой ночи?

У прилавков толпился народ в три ряда. Мы пробились к ним, но я знала, что ничего я здесь покупать не буду, и потому стояла рядом с Ронни, разглядывая толпу. На всех лицах была враждебность, но в ней не было ничего личного - предрождественская магазинная лихорадка за две недели до Главного Дня. Ну-ну.

Магазин был заполнен проталкивающимся и целеустремленным народом, и мне захотелось на воздух.

- Ты что-нибудь покупать собираешься?

- Ты мне не ответила.

- Выберемся из этой каши, и я отвечу.

Она выпрямилась и жестом пригласила меня вперед. Я проложила нам путь наружу. Рост у меня маленький, и одета я была слишком прилично, чтобы кого-нибудь напугать, но люди с нашей дороги отступили. Может быть, видели кобуру. Оказавшись на открытой площади, я сделала глубокий вдох. Здесь, конечно, тоже была толпа, но совсем не такая, как в магазинах. По крайней мере, здесь люди об меня не терлись. Если бы попробовали, я могла бы в ответ заорать.

- Хочешь сесть?

Каким-то чудом на скамейке оказались два свободных места. Ронни предложила сесть, поскольку я была одета для работы - то есть на каблуках. Но у меня пока еще ноги не болели. Может, я начинаю привыкать носить каблуки. Бр-р-р!

Я покачала головой.

- Давай зайдем в «Нейчер компани». Может, я там найду что-нибудь для Джоша.

- Сколько ему сейчас, тринадцать? - спросила Ронни.

- Пятнадцать. Мой маленький братец в прошлом году был моего роста, а в этом году будет вообще гигантом. Джудит говорит, он вырастает из джинсов быстрее, чем она их успевает покупать.

- Намек, чтобы купить ему джинсы?

- Если и так, то я его не поняла. Джошу я покупаю что-нибудь смешное, а не шмотки.

- Из теперешних подростков многие предпочли бы шмотки.

- Только не Джош. Пока что - по крайней мере. Он, кажется, пошел в меня.

- Так что ты будешь делать с Ричардом? - спросила Ронни.

- Слушай, ты твердо решила не отцепляться?

- И не мечтай.

- Не знаю, что я буду с ним делать - после того, что видела этой ночью. После того, что рассказал Жан-Клод. Не знаю.

- Ты же знаешь, что Жан-Клод это сделал нарочно, - сказала Ронни. - Чтобы вбить между вами клин.

- Знаю, и у него это получилось. У меня возникло такое чувство, будто я с Ричардом не знакома. Будто целую чужого человека.

- Слушай, не позволяй этому клыконосцу ломать твою жизнь!

Я улыбнулась. Жан-Клоду очень бы понравилась кличка «клыконосец».

- Это не Жан-Клод ее ломает, Ронни. Если выходит, что Ричард мне лгал несколько месяцев подряд...

Я не закончила фразу - и так все было ясно.

Мы уже подошли к магазинам «Нейчер компани». Они кишели людьми, как полный кувшин потревоженных светлячков, только и вполовину не так ярко.

- А о чем именно лгал тебе Ричард?

- Он мне не рассказал о битве, которая идет у него с Маркусом.

- А ты ему все-все рассказываешь.

- Ну, тоже нет.

- Он тебе не лгал, Анита. Он просто тебе не рассказал. Позволь ему объясниться, может быть, у него есть уважительная причина.

Я повернулась и посмотрела на нее внимательно. Лицо Ронни настолько светилось участием, что я отвернулась.

- Он несколько месяцев подряд был в опасности, а мне не сказал. Я должна была знать.

- Может быть, он не мог. Нельзя судить, пока ты его не спросишь.

- Я в эту ночь видела ликантропов, Ронни. - Я встряхнула головой. - И в них не было ничего человеческого. Даже близко.

- Значит, он не человек. У каждого свои недостатки.

Тут я посмотрела на нее и встретила ее взгляд. Она улыбалась, и я не могла не улыбнуться в ответ.

- Я с ним поговорю.

- Позвони ему отсюда и договорись сегодня поужинать.

- Какая ты настырная!

- Есть с кого брать пример.

- Спасибо на добром слове, - сказала я. - А по делу Джорджа Смитца ты что-нибудь узнала?

- Ничего нового, что можно было бы добавить к той папке, что ты мне показала. Только он, кажется, не знает, что, кроме его жены, пропали еще восемь оборотней - он думает, что она единственная. У меня есть ее фотография, но нужны фотографии остальных. Первым делом при розыске пропавших нужны фотографии, иначе можно пройти мимо них на улице и не узнать.

- Я попрошу фотографии у Каспара.

- Не у Ричарда?

- Я на него злюсь. И не хочу просить его о помощи.

- Мелочная ты стала.

- Одна из лучших черт моего характера.

- Я проверю по обычным каналам, по которым ищут пропавших, но раз это оборотни, я спорить готова, что они не пропали.

- Думаешь, они убиты?

- А ты как думаешь?

- Именно так.

- Но кто или что может убрать восемь оборотней без следа?

- Меня это тоже беспокоит. - Я тронула ее за руку. - Ты все-таки теперь носи с собой пистолет.

- Обещаю, мамочка, - улыбнулась она.

Я мотнула головой:

- Что, рискнем зайти еще в один магазин? Если я куплю подарок Джошу, половина работы уже будет сделана.

- Тебе ведь надо еще купить подарок Ричарду.

- Что?

- Постоянному кавалеру полагается покупать подарок. Традиция.

- Блин!

Я на него злилась невероятно, но Ронни была права. Ссора там или что, а рождественский подарок вынь да положь. Что, если он сделает мне подарок, а я ему нет? Я со стыда сгорю. А если я ему куплю подарок, а он мне нет, я буду чувствовать собственное превосходство. Или разозлюсь. Я почти надеялась, что он не станет мне ничего покупать.

Я что, ищу повода бросить Ричарда? Может быть. Конечно, может быть, после нашего разговора он поднесет мне этот повод на тарелочке - извините, на блюдечке с голубой каемочкой. Я уже была готова к окончательной, решительной схватке и ничего приятного не предвидела.

На час у меня была назначена встреча с Эльвирой Дрю. Она пила кофе, охватив чашку изящными пальцами. Ногти у нее были со светлым лаком, блестящие, как раковины абелонов - бесцветные, пока на них не падает прямой свет. Все остальное было выдержано с тем же вкусом. Платье такого причудливого цвета - то оно синее, то оно зеленое. Его называют сине-зеленым, но это не точно. Оно было почти зеленым. Такая ткань, которая вот так живет своей жизнью и переливается, как мех, должна быть дорогой. Наверное, это платье стоит больше, чем весь мой гардероб.

Длинные желтые волосы элегантно спадали вдоль спины, и это было единственное, что выбивалось из ансамбля. Платье, маникюр, идеальные по подбору цвета туфли, почти невидимая косметика должны были бы сочетаться со сложной, хотя и безупречного вкуса, укладкой. Из-за своих свободно висящих и почти нетронутых волос она мне нравилась больше.

Когда она встретилась со мной взглядом, я поняла, зачем она столько потратила на свое платье. Глаза у нее были того же поразительного сине-зеленого цвета - сочетание, от которого захватывало дух.

Я сидела напротив, попивая кофе, и радовалась, что сегодня приоделась. В обычном своем наряде я бы чувствовала себя бедной родственницей, зато сегодня - вполне соответствовала.

- Что я могу для вас сделать, мисс Дрю?

Она улыбнулась, и улыбка была точно такая, какая должна была бы быть. Как будто она знала, как эта улыбка действует почти на любого. Мне было бы почти страшно увидеть, как она улыбается мужчине. Если она так светится рядом со мной, то что было бы в присутствии Джеймисона или Мэнни - и думать боюсь.

- Я писательница, и сейчас работаю над книгой об оборотнях.

Моя улыбка чуть скукожилась.

- Правда? Это интересно. А что привело вас в «Аниматор Инкорпорейтед»?

- Книга построена по главам, каждая из которых посвящена отдельной форме животного. Я даю исторические сведения, рассказываю об известных в истории оборотнях этой формы, а потом описываю личность современного оборотня.

У меня заболели мышцы лица, и улыбка ощущалась скорее как оскал, чем что-либо другое.

- Судя по описанию, очень интересная книга. А чем я могу вам помочь?

Она моргнула великолепными ресницами и поглядела недоуменно. У нее это хорошо получалось. Я только что видела в ее глазах интеллект, и этот вид глупенькой блондинки был всего лишь игрой. А подействовало бы это на меня, будь я мужчиной? Хочется думать, что нет.

- Мне не хватает одного интервью. Нужно отыскать какого-нибудь крысолюда. Интервью может быть строго конфиденциальным.

Глупенькая блондинка исчезла так же быстро, как появилась. Она поняла, что я не поверила.

«Интервью может быть - не обязано быть - строго конфиденциальным». Я вздохнула и бросила изображать улыбку.

- Почему вы решили, что я могу найти вам крысолюда?

- Мистер Вон меня заверил, что если кто-нибудь в этом городе может мне помочь, то это вы.

- Он действительно так сказал?

Она улыбнулась, ресницы ее чуть вздрогнули.

- Он был вполне уверен, что вы можете мне помочь.

- Мой босс легко раздает обещания, мисс Дрю. В основном такие, которые не ему выполнять. - Я встала. - Если вы можете буквально минутку подождать, я пойду посоветуюсь с мистером Воном.

- Я вас подожду прямо здесь.

Улыбка ее осталась такой же приятной, но что-то в ее глазах сказало мне, что она точно знает, каков будет характер этого совещания.

Приемная у нас была отделана светло-зеленым - от обоев с тонким восточным орнаментом до пенного ковра на полу. По всем углам раскинулись комнатные растения. Берт считал, что это придает офису оттенок домашнего уюта. По мне, это скорее было похоже на дешевый павильон для съемок джунглей.

Мэри, наш дневной секретарь, подняла голову от компьютера и улыбнулась. Ей было за пятьдесят, и светлые волосы были чуть слишком желты для естественного цвета.

- Тебе что-нибудь нужно, Анита?

У нее была приветливая улыбка, и я почти ни разу не видела ее в плохом настроении. Незаменимая черта характера для секретарши, принимающей клиентов.

- Ага. Видеть босса.

Она склонила голову набок, и глаза ее вдруг стали тревожными.

- Зачем?

- Мне все равно должна была быть назначена на сегодня встреча с Бертом. Я велела Крейгу ее записать.

Она проглядела блокнот.

- Крейг записал, но Берт ее отменил. - Улыбка исчезла. - Он сегодня и в самом деле очень занят.

Ну хватит. Я пошла к двери Берта.

- У него клиент! - сказала мне в след Мэри.

- Лучше не придумаешь, - ответила я, постучала в дверь и вошла, не дожидаясь ответа.

Большую часть бледно-голубого кабинета Берта занимал стол. Из трех наших кабинетов это был самый маленький, зато он был постоянно закреплен за Бертом, остальным приходилось перемещаться. Берт в колледже играл в футбол, и это было до сих пор заметно. Широкие плечи, мускулистые руки, рост шесть футов четыре дюйма, и каждый дюйм вполне ощущается. Лодочный загар к зиме исчез, и по-военному коротко стриженные светлые волосы на белой коже смотрелись уже не так эффектно.

Глаза у него были как немытые окна - сероватые. И сейчас они уставились на меня.

- Анита, у меня клиент.

Я глянула на сидевшего напротив человека. Это был Каспар Гундерсон, одетый сегодня полностью в белое, и это еще резче подчеркивало его суть. Как я могла принять его за человека - ума не приложу. Он улыбнулся:

- Мисс Блейк, я полагаю. - Он протянул руку.

Я ее пожала.

- Если вы не против подождать снаружи буквально несколько секунд, мистер...

- Гундерсон.

-...мистер Гундерсон, мне бы надо поговорить с мистером Воном.

- Я думаю, это может подождать, Анита, - сказал Берт.

- Нет, не может.

- А я говорю, может!

- Берт, ты хочешь, чтобы наш разговор произошел в присутствии клиента?

Он уставился на меня, и эти серые глазки стали еще меньше от прищура. Зловещий взгляд, который на меня никогда не действовал. Он выдавил улыбку.

- Ты настаиваешь?

- Ты нашел точное слово.

Берт сделал глубокий вдох и медленный выдох, будто считая до десяти, потом сверкнул Каспару лучшей из своих профессиональных улыбок.

- Извините нас буквально на минуту, мистер Гундерсон. Это не займет много времени.

Каспар встал, вежливо кивнул мне и вышел. Я закрыла за ним дверь.

- Что ты вытворяешь? Вламываешься ко мне во время переговоров с клиентом? Ты что, спятила? - Он встал, и его плечи почти задевали стены комнаты.

Пора бы ему знать, что меня пугать размерами без толку. Сколько я себя помню, всегда была меньше всех в нашем квартале. И размеры меня давно уже не впечатляют.

- Я тебе говорила: никаких клиентов вне моих должностных обязанностей.

- Твои должностные обязанности определяю я. Я твой босс, ты не запамятовала? - Он оперся на стол раскрытыми ладонями.

Я оперлась на стол с другой стороны.

- Вчера вечером ты мне послал клиента с пропавшим родственником. Какое, черт побери, я имею отношение к розыску пропавших?

- Его жена - ликантроп.

- А это значит, что нам надо брать у него деньги?

- Если ты можешь ему помочь, то да.

- Ну так вот, я отдала это дело Ронни.

Берт выпрямился.

- Видишь, ты ему помогла. Без твоей помощи он бы не вышел на мисс Симс.

Берт снова был сама рассудительность, а мне это было не надо.

- А теперь у меня в кабинете сидит эта Эльвира Дрю. Какого черта мне с ней делать?

- Ты кого-нибудь из крысолюдов знаешь? - Он уже сел в кресло, сложив руки на чуть выпирающем животе.

- Это к делу не относится.

- Знаешь, нет?

- А если да?

- Устрой ей интервью. Наверняка кто-нибудь из них хочет прославиться.

- Почти все ликантропы изо всех сил скрывают, кто они такие. Если это обнаружится, они могут потерять работу, семью. В Индиане в прошлом году рассматривалось дело, и человек по иску своей жены после пяти лет брака был лишен права на своих детей, потому что обнаружилось, что он оборотень. Никто не станет так рисковать.

- Я видал интервью с оборотнями в прямом эфире.

- Это исключения, Берт, а не правило.

- Так ты не станешь помогать мисс Дрю?

- Не стану.

- Я не буду взывать к твоей жадности, хотя она предложила кучу денег. Но подумай, насколько благожелательная книга о ликантропии поможет твоим друзьям-оборотням. Ты перед тем, как ей отказать, поговори с ними. Послушай, что они скажут.

- Тебе плевать на положительную рекламу для оборотней. Тебя манят только деньги.

- Верно.

Берт - абсолютно лишенный щепетильности подонок, и ему плевать, сколько народу об этом знает. Тяжело победить в перебранке, когда не можешь оскорбить противника.

Я села напротив него. У него был самодовольный вид, будто он думал, что уже победил. Ему следовало бы знать меня лучше.

- Мне не нравится, когда я сижу напротив клиента и понятия не имею, что ему нужно. Хватит сюрпризов. Теперь ты будешь заранее согласовывать клиентов со мной.

- Как скажешь.

- Рассудительный ты сегодня. Выкладывай, что случилось.

Он улыбнулся шире, глазки его блеснули.

- Мистер Гундерсон предложил за твои услуги отличные бабки. Вдвое против обычного.

- Это куча денег. Чего он от меня хочет?

- Поднять предка из мертвых. На нем лежит семейное проклятие. Одна колдунья ему сказала, что если поговорить с предком, с которого проклятие началось, ей, быть может, удастся его снять.

- Почему двойной гонорар?

- Проклятие началось с одного из двух братьев. С какого именно - он не знает.

- Так что мне придется поднимать обоих.

- Если повезет - только одного.

- Но второй гонорар ты все равно от него отожмешь.

Берт радостно кивнул, улыбаясь как-то корыстолюбиво.

- Это даже входит в твои должностные обязанности, а кроме того, если ты можешь помочь кому-то не жить всю жизнь с перьями на голове, разве ты этого не сделаешь?

- Ты наглый паразит, - сказала я, но даже для меня самой мой голос прозвучал беспомощно.

Берт только улыбнулся шире. Он победил, и он это знал.

- Значит, ты будешь согласовывать клиентов со мной, если им нужен не подъем зомби или ликвидация вампира?

- Если у тебя есть время читать о каждом клиенте, который ко мне приходит, я найду время написать.

- О каждом мне не надо - только о тех, которых ты посылаешь ко мне.

- Но ты же знаешь, Анита, - это чистая случайность, кто из вас когда на дежурстве.

- Чтоб ты провалился, Берт!

- Ты не считаешь, что слишком долго заставляешь ждать мисс Дрю?

Я встала. Без толку, он меня переиграл. Он это знал, и я знала. Оставалось только с достоинством отступить.

- Твоя встреча на два часа отменяется. Я велю Мэри послать к тебе Гундерсона.

- Берт, есть на свете кто-нибудь или что-нибудь, что ты не мог бы сделать своим клиентом?

Он на минуту задумался, потом покачал головой:

- Если оно может заплатить гонорар, то нет.

- Ты самый жадный сукин сын на свете.

- Это я знаю.

Бесполезно. Этот спор мне не выиграть. Я пошла к двери.

- У тебя пистолет! - в голосе Берта слышалось негодование.

- Да, ну и что?

- Я думаю, что при свете дня и в нашем офисе ты должна принимать клиентов без оружия.

- Я так не думаю.

- Ты просто положи пистолет в стол, как раньше делала.

- Не положу. - Я открыла дверь.

- Анита, я не хочу, чтобы ты принимала клиентов вооруженной.

- Это твои проблемы.

- Я могу их сделать твоими, - сказал он, покраснев, и голос его сдавило от злости. Может быть, нам все же суждена сегодня перебранка.

Я закрыла дверь.

- Ты меня уволишь?

- Я твой босс.

- О клиентах мы можем спорить, но вопрос о пистолете не дебатируется.

- Пистолет их пугает.

- А ты посылай пугливых к Джеймисону.

- Анита! - Он встал, как буря гнева. - Я не хочу, чтобы ты носила пистолет в нашем офисе!

- Ну и... с тобой, Берт, - мило улыбнулась я и закрыла дверь. Отступила, так сказать, с достоинством.

Закрыв за собой дверь, я поняла, что не добилась ничего, только вывела Берта из себя. Вполне приличный результат часовой работы, но не слишком большое достижение. Сейчас я собиралась сказать мисс Дрю, чем я могу ей помочь. Берт был прав насчет хорошей прессы. Проходя мимо Гундерсона, я ему кивнула. Он улыбнулся мне в ответ. Почему-то мне казалось, что на самом деле ему нужен не подъем мертвых. Что ж, вскоре выясним.

Мисс Дрю сидела, положив ногу на ногу и сложив руки на коленях. Воплощение элегантного терпения.

- Может быть, я смогу вам помочь, мисс Дрю, - сказала я. - Не уверена, но среди моих знакомых может найтись тот, кто вам будет полезен.

Она встала, протянув мне наманикюренную руку.

- Это было бы чудесно, мисс Блейк. Я очень буду вам благодарна.

- У Мэри есть телефон, по которому с вами можно связаться?

- Есть, - улыбнулась она.

И я улыбнулась, открыла дверь, и женщина прошла мимо меня в облаке дорогих духов.

- Мистер Гундерсон, я к вашим услугам.

Он встал, отложив журнал на столик рядом с фикусом. Двигался он без той танцующей грации, как другие оборотни, но ведь лебеди на суше не особенно грациозны.

- Присядьте, мистер Гундерсон.

- Каспар, если можно.

Я прислонилась к краю стола, разглядывая Гундерсона сверху вниз.

- Зачем вы сюда пришли, Каспар?

Он улыбнулся:

- Маркус хочет извиниться за эту ночь.

- Тогда ему надо было бы прийти лично.

Каспар улыбнулся шире:

- Он считает, что предложение значительного денежного вознаграждения может возместить недостаток нашего гостеприимства.

- Он ошибается.

- И вы ни на дюйм не уступите?

- Нет.

- И вы не станете нам помогать?

Я вздохнула:

- Над этим я работаю. Но не знаю, что смогу сделать. Кто или что может устранить восемь оборотней без борьбы?

- Я понятия не имею. И никто из нас не имеет понятия. Вот почему мы обратились к вам.

Ничего себе, они еще меньше меня знают! Это не слишком успокаивает.

- Маркус дал мне список людей, которых следует расспросить. - Я протянула ему лист. - Есть мысли или дополнения?

Он нахмурился, сведя брови. Белые брови, не из волос. Я моргнула, стараясь сосредоточиться. Кажется, меня тот факт, что Каспар покрыт перьями, беспокоит больше, чем нужно.

- Все это соперники Маркуса в борьбе за власть. В кафе вы их почти всех видели.

- Вы думаете, он действительно их подозревает или просто хочет осложнить соперникам жизнь?

- Не знаю.

- Маркус сказал, что вы сможете ответить на мои вопросы. Вы знаете что-нибудь такое, чего я не знаю?

- Я бы сказал, что знаю об обществе оборотней куда больше, чем можете знать вы, - ответил он, несколько обиженный.

- Извините. Наверное, предположение Маркуса, что его соперники имеют к этому отношение, - это всего лишь принятие желаемого за действительное. Это не ваша вина, что он плетет интриги.

- Маркус часто старается взять все под свое управление. Вы это видели прошлой ночью.

- Пока что его искусство управленца не произвело на меня особого впечатления.

- Он считает, что, если у оборотней будет единый правитель, мы станем силой, способной соперничать с вампирами.

Может быть, он в этом и прав.

- И этим правителем хочет быть он, - заметила я.

- Конечно.

Зажужжал интерком.

- Прошу прощения. - Я нажала кнопку. - Мэри, кто там?

- Ричард Зееман на второй линии. Говорит, что отвечает на ваше сообщение.

Я задумалась, потом сказала:

- Соедини меня с ним.

И взяла трубку, ни на миг не забывая, что Каспар сидит и слушает. Можно было бы попросить его выйти, но мне уже надоело обращаться с клиентами, как адвокат в водевиле.

- Привет, Ричард!

- Я нашел твое послание на автоответчике, - сказал он, и голос его был очень осторожен, будто он балансировал бокалом, до краев наполненным водой.

- Кажется, нам надо поговорить, - сказала я.

- Согласен.

Ну и ну, до чего же мы сегодня деликатные.

- Я думала, это мне полагается беситься. Отчего же у тебя такой голос?

- Я узнал о том, что было ночью.

Я ждала, чтобы он сказал еще что-нибудь, но молчание тянулось до бесконечности. Заполнить его пришлось мне.

- Послушай, у меня сейчас клиент. Хочешь встретиться и поговорить?

- Даже очень.

- У меня перерыв на ужин около шести. Встретимся в китайском ресторане на Олив?

- Как-то не очень уединенно.

- А что бы ты предложил?

- У меня.

- У меня будет только час, Ричард. Не хватит времени так далеко ехать.

- Тогда у тебя.

- Нет.

- Почему?

- Просто нет, и все.

- То, что нам надо друг другу сказать, не очень подходит для общественного места. Ты и сама знаешь.

Я знала. А, черт с ним.

- Ладно, встречаемся у меня в начале седьмого. Мне что-нибудь привезти?

- Ты на работе, проще будет мне что-нибудь привезти. Свинину с грибами и крабовый суп?

Мы достаточно давно встречались, чтобы он мог заказать для меня еду, не спрашивая. Но он все равно спросил. Очко в его пользу.

- Значит, в шесть пятнадцать, - сказал он.

- До встречи.

- До встречи, Анита.

Мы оба повесили трубку. У меня живот свело узлом от напряжения. Если нам предстоит «то самое» выяснение отношений, последнее перед разрывом, то мне никак не надо, чтобы оно было у меня дома, но Ричард прав. Не стоит вопить про ликантропов и убийства людей в ресторане. И все равно такая перспектива восторга не вызывала.

- Ричард злится на вас за эту ночь? - спросил Каспар.

- Да.

- Я могу чем-нибудь помочь?

- Мне нужны подробные рассказы обо всех исчезновениях: следы борьбы, кто последний видел пропавших - в этом роде.

- Маркус сказал, что на все вопросы об исчезновениях должен отвечать только он.

- Вы всегда поступаете, как он говорит?

- Не всегда, но здесь он тверд как скала, Анита. Я не хищник, я не могу защитить себя от Маркуса и его присных.

- Он, в самом деле, вас убьет, если вы поступите против его желания?

- Наверное, не убьет, но больно будет очень, очень долго.

Я покачала головой.

- Как я погляжу, он ничуть не лучше знакомых мне Мастеров Вампиров.

- Я лично ни с одним Мастером Вампиров не знаком и потому вынужден поверить вам на слово.

Я не сдержала улыбки. Оказывается, я знаю монстров лучше, чем сами монстры.

- Ричард может что-то знать?

- Вполне; а если нет, он может вам помочь выяснить.

Я хотела спросить его, такой же Ричард злой, как Маркус, или нет. Мне хотелось знать, действительно ли мой возлюбленный в душе зверь. Но я не спросила. Если я хочу что-то узнать о Ричарде, надо спрашивать Ричарда.

- Если у вас нет другой информации, Каспар, то меня ждет работа.

Прозвучало это грубо даже для меня. Я попыталась улыбнуться, чтобы смягчить резкость, но не стала брать свои слова обратно. Мне хотелось избавиться от всего этого хаоса, а он был напоминанием о нем.

Он встал.

- Если вам нужна будет моя помощь, звоните.

- А помощь вы мне сможете оказать только ту, которую позволит Маркус?

Он слегка покраснел - до цвета подкрашенного сахара.

- Боюсь, что да.

- Тогда я вряд ли позвоню, - сказала я.

- Вы ему не доверяете?

Я рассмеялась - смехом резким, а не веселым.

- А вы?

Он улыбнулся и слегка кивнул головой.

- Наверное, нет. - Он направился к двери.

Я уже взялась за ручку двери, когда вдруг спросила, повернувшись к нему:

- А это действительно фамильное проклятие?

- Мое состояние?

- Да.

- Не фамильное, но проклятие.

- Как в волшебной сказке?

- Волшебная сказка - это очень смягченный вариант. Исходные предания часто очень грубы.

- Я некоторые из них читала.

- Вы читали «Принцессу - лебедь» в оригинале, на норвежском?

- Не могу такого о себе сказать.

- На языке оригинала это еще хуже.

- Огорчительно это слышать.

- Мне тоже.

Он шагнул к двери, и мне пришлось открыть ее перед ним. Мне страшно хотелось бы услышать эту историю из его уст, но в его глазах была такая острая боль, что от нее на коже могли остаться порезы. Против такого страдания я переть не могу.

Он шагнул мимо меня, и я его выпустила. В результате этой литературной беседы я решила достать свою старую хрестоматию по волшебным сказкам. Много времени прошло с тех пор, как последний раз перечитывала «Принцессу - лебедь».

Когда я шла к своему дому, было уже больше половины седьмого. Я почти ждала, что Ричард будет сидеть в холле, но там никого не было. Узел в животе у меня чуть ослаб. Отсрочка приговора даже на несколько минут - все равно отсрочка.

Когда я уже вставила ключ в скважину, у меня за спиной открылась дверь. Выпустив зазвеневшие ключи, я дернулась к браунингу. Это было действие инстинктивное, а не обдуманное. Рука уже легла на рукоятку, но пистолет я не вытащила, когда в дверях появилась миссис Прингл. Убрав руку от пистолета, я улыбнулась. По-моему, она не заметила моих действий, потому что ее улыбка не изменилась.

Она была высокая, к старости несколько высохшая. Седые волосы стянуты в пучок на затылке. Миссис Прингл никогда не пользовалась косметикой и не считала нужным извиняться за то, что она уже старше шестидесяти. Кажется, ей нравилось быть старой.

- Ты что-то сегодня поздновато, Анита, - сказала она. Крем, ее шпиц, создавал фон из скулежа и ворчания, как заевшая пластинка.

Я нахмурилась. Для меня шесть тридцать - это рано. Но я не успела слова сказать, как за ее спиной в дверях появился Ричард, и волосы его спадали по сторонам лица густой каштановой волной. И одет он был в мой любимый свитер, зеленый, как листва, и пушисто-мягкий на ощупь. Крем гавкал в нескольких дюймах от его ноги, будто набираясь храбрости, чтобы тяпнуть.

- Крем, перестань! - велела миссис Прингл и подняла глаза на Ричарда. - Никогда не видела, чтобы он так себя вел. Вот и Анита вам скажет, что он со всеми ласков.

Она обернулась ко мне, чувствуя неловкость, что ее пес грубо ведет себя с гостем.

Я кивнула:

- Вы правы, впервые вижу, чтобы он так себя вел.

При этих словах я смотрела на Ричарда, но его лицо было тщательно замкнуто - и это я тоже видела впервые.

- Иногда он так поступает, когда видит других собак, чтобы показать, что он тут главный, - сказала миссис Прингл. - У вас есть собака, мистер Зееман? Может быть, Крем ее чует.

- Нет, - ответил Ричард. - Собаки у меня нет.

- Я увидела вашего жениха в холле с мешком еды и предложила ему подождать у меня. Мне жаль, что Крем сделал его визит таким неприятным.

- Что вы, мне всегда приятно поговорить с коллегой на профессиональные темы, - ответил Ричард.

- Как вежливо сказано, - заметила она, и лицо ее озарилось чудесной улыбкой. Ричарда она видела только раз или два, но он ей понравился еще даже до того, как она узнала, что он учитель. Сразу оценила.

Ричард обогнул ее, выходя в холл. Крем не отставал, яростно тявкая. Этот пес был похож на одуванчик-переросток, только этот одуванчик выходил из себя. Он подпрыгивал на тоненьких ножках в такт собственному тявканью.

- Крем, домой!

Я придержала дверь для Ричарда. В руках у него были пакет с едой навынос и пальто. Пес рванулся вперед, решившись наконец вцепиться ему в лодыжку. Ричард посмотрел на него. Крем остановился в миллиметре от его штанины и закатил глаза, и в этих собачьих глазах было выражение, которого я в жизни не видела. Раздумье - а не съест ли его Ричард на самом деле.

Ричард шагнул в дверь, а Крем остался стоять на месте в такой позе подчинения, какой у него не было никогда.

- Спасибо, что присмотрели за Ричардом, миссис Прингл.

- Не за что. Очень приятный молодой человек. - В ее тоне было больше, чем в словах. «Очень приятный молодой человек» - это значит «выходи за него замуж». Моя мачеха Джудит была бы вполне согласна. Только она сказала бы это вслух и без всяких намеков.

Ричард бросил свое кожаное пальто на спинку дивана, пакет с едой расположился на кухонном столе. Он вынул оттуда упаковки, я тоже сбросила пальто на спинку дивана и вылезла из туфель на высоких каблуках, потеряв два дюйма роста и чувствуя себя намного лучше.

- Очень симпатичный жакет, - сказал он все еще нейтральным тоном.

- Спасибо. - Я собиралась снять жакет, но если ему нравится, то пусть будет. Глупо, но правда. Как мы оба осторожничаем! Повисшее в комнате напряжение просто не давало дышать.

Я достала из шкафа тарелки, из холодильника - колу и налила себе, а Ричарду - стакан холодной воды. Он газированных напитков не пьет, и я держу в холодильнике кувшин с водой специального для него. Когда я ставила стаканы на стол, у меня перехватило горло.

Он положил приборы. Мы двигались в тесноте кухни как танцоры, зная, где находится партнер, и не сталкиваясь иначе, как намеренно. Сегодня мы не соприкасались. Свет зажигать не стали, кухня была освещена только лампой из гостиной, погружена в полумрак. Как пещера. Будто никому из нас не нужно было смотреть.

Наконец мы сели и стали глядеть друг на друга поверх тарелок: свинина для меня, цыплята для Ричарда. Квартиру наполнил запах горячей китайской еды, как правило - теплый и успокаивающий. Сегодня меня от него подташнивало. На тарелке передо мной лежала двойная порция крабового мяса, а блюдце Ричард наполнил кисло-сладким соусом. Мы так всегда ели китайскую еду - макая в общую тарелку с соусом. А, черт!

Шоколадно-карие глаза глядели на меня. Мне предстояло начинать первой, а мне не хотелось.

- А это все собаки на тебя так реагируют?

- Нет, только доминанты.

Тут я вытаращила глаза:

- Крем для тебя доминант?

- Он так считает.

- Рискованно, - заметила я.

Он улыбнулся.

- Я собак не ем.

- Да, нет, я не в том смы.. а, ладно. - Раз это все равно предстоит, начнем сейчас. - Почему ты мне не рассказал про Маркуса?

- Не хотел тебя втягивать.

- Почему?

- Жан-Клод втянул тебя в свои разборки с Николаос. Ты мне говорила, как это было тебя неприятно. Если я тебя втравлю помогать мне против Маркуса, в чем разница?

- Это не одно и то же, - возразила я.

- Каким образом? Я не хочу тебя эксплуатировать, как Жан-Клод. И никогда не буду.

- Если я иду добровольно, это не эксплуатация.

- И что ты собираешься сделать? Убить его?

В голосе Ричарда слышалась горечь, злость.

- Что ты имеешь в виду?

- Ты можешь снять жакет, я все равно видел пистолет.

Я открыла рот, чтобы возразить, - и закрыла. Посреди перепалки объяснять, что я хотела для него хорошо выглядеть, было бы просто глупо. Я встала и сняла жакет, потом тщательно повесила его на спинку стула. Это заняло много времени.

- Так, теперь ты доволен?

- У тебя пистолет - это ответ на все?

- С чего вдруг тебя стало напрягать, что я ношу пистолет?

- Альфред был моим другом.

Это меня остановило. Мне даже в голову не приходило, что Ричард может любить Альфреда.

- Я не знала, что он твой друг.

- А что, вышло бы по-другому?

Я обдумала вопрос.

- Быть может.

- Не было нужды его убивать.

- Этот разговор у меня уже был ночью с Маркусом. Ричард, они не оставили мне выбора. Я его предупредила, и не раз.

- Я об этом слышал. Вся стая только об этом и гудит. Как ты не уступила, как отвергла протекцию Маркуса, как застрелила одного из нас. - Он покачал головой. - Да, это на всех произвело впечатление.

- Я это сделала не ради впечатления.

Он глубоко вздохнул:

- Знаю, и это меня пугает.

- Ты боишься меня?

- За тебя, - ответил он. Злость в его глазах исчезла, а то, что ее сменило, - это был страх.

- Я могу за себя постоять, Ричард.

- Ты не понимаешь, что сделала этой ночью.

- Мне жаль, что Альфред оказался твоим другом. Честно говоря, он не показался мне тем, кого ты выбрал бы в друзья.

- Я знаю, что он был хулиган и бойцовый пес Маркуса, но был из моих, которых я защищаю.

- Маркус очень мало занимался этой ночью защитой, Ричард. Он куда больше интересовался своей мелочной борьбой за власть, чем жизнью Альфреда.

- Я сегодня утром заехал к Ирвингу.

Эти слова повисли между нами в воздухе. Настал мой черед разозлиться.

- Ты его тронул?

- Если и да, то это мое право самца бета.

Я встала, упираясь ладонями в стол.

- Если да, то у нас дело словам не ограничится.

- Ты и в меня станешь стрелять?

Я посмотрела на него, на эти чудные волосы, уперлась глазами в свитер - и кивнула.

- Если буду вынуждена.

- Ты готова меня убить.

- Нет, убить - нет. Но ранить - да.

- Чтобы оберечь Ирвинга, ты готова навести на меня пистолет. - Он откинулся в кресле, скрестив руки на груди, и лицо у него и злобное, и заинтересованное.

- Ирвинг просил меня моей защиты. Я ее предложила.

- Так он мне и сказал сегодня утром.

- Ты его наказал?

Он долго смотрел на меня, потом произнес:

- Нет, я его не трогал.

Я шумно выдохнула - оказывается, я задерживала дыхание - и опустилась на стул.

- Ты и в самом деле пошла бы против меня, чтобы его защитить! Вот уж не ожидал.

- Ничего смешного тут нет. Ирвинг оказался меж двух огней: Маркус ему сказал, что ему будет плохо, если он меня не позовет, а ты сказал, что ему будет плохо, если только попробует меня позвать. Не очень справедливо.

- В стае очень много несправедливого, Анита.

- В жизни тоже. Так что из этого?

- Когда Ирвинг мне сказал, что он под твоей защитой, я его не тронул. Но я не верил, что ты, в самом деле, можешь в меня стрелять.

- Я знаю Ирвинга гораздо дольше, тем тебя.

Он наклонился, опираясь руками на стол.

- Но ведь встречаешься ты не с ним?

Я пожала плечами. А что тут скажешь?

- Я все еще твой жених, или ночное крещение огнем отбило у тебя охоту со мной встречаться?

- Ты участвуешь в борьбе не на жизнь, а насмерть, и ничего мне не сказал. Если ты от меня скрываешь такие вещи, что же это за отношения?

- Маркус меня не убьет.

Я поглядела на него в упор. Кажется, он говорит искренне.

- Ты в это действительно веришь?

- Верю.

Я чуть не обозвала его дураком, но закрыла рот и стала думать, что сказать вместо этого. Ничего не приходило на ум.

- Я видела Маркуса. Видела Райну. - Я покачала головой. - Если ты думаешь, что Маркус не хочет твоей смерти, ты очень ошибаешься.

- Одну ночь, и ты уже стала экспертом, - заметил он.

- В этом вопросе - да.

- Вот почему я тебе не говорил. Ты бы его убила, правда? Просто убила бы.

- Если бы он попытался меня убить - да.

- Я в состоянии справиться сам, Анита.

- Тогда справься, Ричард. Убей его.

- Иначе это сделаешь за меня ты.

Я выпрямилась.

- Слушай, Ричард, чего ты от меня хочешь?

- Хочу знать, считаешь ли ты мне монстром.

Слишком быстро для моих слабых мозгов шел разговор.

- Не я ли должна тебе задать этот вопрос, если ты обзываешь меня убийцей?

- Кто ты - я знал с самого начала. Ты считала меня человеком. Ты все еще считаешь меня человеком?

Я глядела на него и видела, насколько он в себе не уверен. Умом я понимала, что он - не человек. Но я еще ни разу не видела от него ничего такого … потустороннего. И глядя на него, сидящего в моей кухне, с карими глазами, до краев полными искренностью, я не видела в нем большой опасности. Он верил, что Маркус не собирается его убивать, - наивность такая, что словами не передашь. Я хотела его защитить. Оберечь.

- Ты не монстр, Ричард.

- Тогда почему ты ко мне сегодня не притронулась, даже не поцеловала, когда вошла?

- Я думала, мы друг на друга злимся, - ответила я. - С людьми, на которых я злюсь, я не целуюсь.

- А мы еще друг на друга злимся? - спросил он тихо и неуверенно.

- Не знаю. Обещай мне кое-что.

- Что именно?

- Не скрывать. Не лгать, даже умалчиванием. Ты мне будешь говорить правду, и я тебе тоже.

- Согласен, если ты мне пообещаешь не убивать Маркуса.

Я только вытаращилась. Как это можно быть одновременно Мастером вервольфов и таким чистоплюем? Сочетание очаровательное и вполне самоубийственное.

- Этого я обещать не могу.

- Анита…

Я подняла руку:

- Я могу обещать, что не буду его убивать, если он не нападет на меня, на тебя или на кого-то постороннего.

Тут настал черед Ричарда на меня таращиться.

- Ты могла бы его убить, вот так просто?

- Вот так просто.

Он покачал головой:

- Я этого не понимаю.

- Как тебе удалось быть ликантропом и ни разу никого не убить?

- Я осторожен.

- А я нет?

- Ты почти небрежна насчет этого. Ты этой ночью убила Альфреда и даже не сожалеешь.

- А я должна сожалеть?

- Я бы сожалел.

Я пожала плечами. Честно сказать, меня это несколько мучило. Может быть, можно было найти выход, при котором Альфред не оказался бы в гробу - или в желудках своих друзей. Но я его убила - так вышло. Возврата нет, переменить ничего нельзя. И извинения бесполезны.

- Вот я такая, Ричард. Прими это или уходи - меняться я не собираюсь.

- Одна из причин, по которой я с самого начала хотел с тобой встречаться, - я думал, что ты можешь сама о себе позаботиться. Теперь ты их видела. Я думаю, что могу выбраться из этой каши живым, но нормальный человек - обыкновенный человек, - разве у него есть шансы?

Я смотрела на него и видела его с разорванным горлом - мертвого. Но он не был мертв, он исцелился. Выжил. А был когда-то другой человек. Человек, который не выжил. Никогда я не хочу так терять любимых. Никогда.

- Ну, так ты получил, что было обещано рекламой. В чем же проблема?

- В том, что я по-прежнему хочу тебя. Держать тебя в объятиях. Касаться тебя. А ты - вытерпишь мое прикосновение после того, что видела этой ночью?

Он отвел глаза, и их скрыли упавшие на лицо волосы.

Я встала и сделала разделавший нас шаг. Он поднял мне навстречу наполненные непролитыми слезами глаза, и страх прямо исходил от его лица. Я думала, что виденное этой ночью положит между нами раздел. Передо мной мелькали образы: сверхъестественная сила Джейсона, испарина на лице Маркуса, окровавленная пасть Габриэля - но теперь, когда я глядела Ричарду в лицо, совсем рядом с ним, все это казалось нереальным. Ричарду я доверяла. К тому же со мной был пистолет.

Я наклонилась, чтобы поцеловать его в губы, и первый поцелуй был легким, целомудренным. Он не шевельнулся, не коснулся меня, держа руки на коленях. Я поцеловала его в лоб, запустив пальцы в волосы, ощутив кожей его тепло. Поцеловала в брови, в кончик носа, в обе щеки и снова в губы. Он вздохнул, его дыхание вливалось мне в рот, и я прижалась к нему губами, будто хотела съесть его, начиная ото рта и дальше.

Его руки обняли меня, застыли на талии, пальцы чуть ниже, потом оказались у меня на бедрах, миновав все двусмысленные зоны. Я поставила ноги по сторонам от его коленей - оказалось, что у короткой юбки есть свои достоинства: можно было сесть верхом к нему на колени, не приподняв ее ни на дюйм. Ричард тихо пискнул от удивления. Он смотрел на меня, и глаза его затягивали.

Я вытащила свитер у него из-под ремня, касаясь руками голой кожи.

- Сними.

Он одним движением стащил свитер через голову и бросил на пол. Я сидела на нем верхом, глядя на его обнаженную грудь. На этом надо было бы остановиться, но мне не хотелось.

И я прижалась губами к его шее, вдыхая аромат его тела, и волосы его закрыли мое лицо, как вуаль. Мой язык прошелся по тоненькой линии сгиба его шеи, по ключице.

Его руки сомкнулись у меня на пояснице, скользнули вниз. Пальцы коснулись ягодиц и вновь вернулись к спине. Очко в его пользу - он не стал меня лапать.

- Пистолет… Ты можешь его снять? - спросил он, уткнувшись лицом мне в волосы.

Я кивнула, выскальзывая из плечевого ремня кобуры. Чтобы снять все остальное, надо было снять ремень юбки. А руки не хотели действовать.

Ричард взял мои руки в свои и положил из по обе стороны от пряжки, расстегнув ее и начал потихоньку вытягивать ремень из петель - по одной. Я кожей ощущала каждое такое движение. Пока он вытаскивал ремень, я держала в руке кобуру с пистолетом. Ремень он бросил на пол, а я аккуратно свернула ремни кобуры и положила ее на стол позади.

Потом повернулась к Ричарду. Его лицо было пугающе близко к моему, и губы полные и мягкие. Я лизнула их края, поцелуй оказался быстрым, беспорядочным. Я хотела пройти ртом вниз от его губ. По груди. Так далеко мы еще не заходили - даже близко не подходили.

Он вытащил у меня блузку из юбки, проводя руками по голой спине. От ощущения его кожи в тех местах, которых он не касался никогда, я вздрагивала.

- Нам надо остановиться, - шепнула я, уткнувшись в его шею. Может быть, поэтому фраза прозвучала не до конца убедительно.

- Что?

- Остановится. - Я чуть оттолкнулась от него, чтобы заглянуть в лицо. Чтобы можно было дышать. Руки у меня все еще играли с его волосами, касались плеч. Я опустила их. Заставила себя перестать. Он был такой теплый! Подняв руки к лицу, я ощутила запах его кожи. Я не хотела останавливаться. Судя по выражению его лица и ощущению тела, он тоже. - Мы должны остановиться.

- Зачем? - Это был почти шепот.

- Потому что если не остановимся сейчас, то вообще не остановимся.

- Разве это будет так уж плохо?

- Глядя в эти прекрасные глаза в дюйме от моих, я чуть не сказала «нет».

- Наверное, да.

- Почему?

- Потому что одной ночи всегда мало. Это нужно либо регулярно, либо совсем без этого обойтись.

- Ты это можешь иметь каждую ночь, - сказал он.

- Это предложение? - спросила я.

Он моргнул, пытаясь собраться с мыслями. Подумать. Я смотрела на его усилия, и сама боролась с собой. Только сидя у него на коленях, думать было трудно, и я встала. Его руки остались у меня под блузкой, на голой спине.

- В чем дело, Анита?

Я стояла, глядя на него, держа руки у него на плечах для равновесия, слишком близко к нему, чтобы ясно соображать. Я шагнула назад, и он отпустил меня. Опершись руками о кухонный стол, я пыталась придумать что-то осмысленное. Мне надо было пару лет боли вложить в несколько слов.

- Я всегда была хорошей девочкой. Ни с кем не спала. В колледже я встретила одного человека. Мы были помолвлены, ходили на свидания, занимались любовью. Он меня бросил.

- Он все это проделал, только чтобы заполучить тебя в кровать?

Я покачала головой и повернулась к Ричарду. Он так и сидел с незаправленной рубашкой, и вид у него был великолепный.

- Его семья меня не одобрила.

- Почему?

- Его матери не понравилось, что у меня мать мексиканка. - Я прислонилась к шкафу, охватив себя руками за плечи. - Он не настолько меня любил, чтобы пойти против своей семьи. Мне его очень по-всякому недоставало, но мое тело тоже тосковало без него. Я себе обещала, что это больше не повторится.

- Значит, ты ждешь свадьбы, - сказал он.

Я кивнула.

- Я ужасно хочу тебя, Ричард, но не могу. Я себе дала слово, что больше никогда не подставлю себя под такой удар.

Он поднялся, подошел и встал передо мной. Очень близко, но не касаясь и не пытаясь коснуться.

- Тогда выходи за меня.

Я подняла глаза:

- Ага, прямо сейчас.

- Я серьезно. - Он ласково опустил руки мне на плечи. - Я хотел попросить раньше, но боялся. Ты тогда не видела, что могут сделать ликантропы, во что превратиться. Я знал, что надо будет тебе это увидеть до того, как я сделаю предложение, но я боялся и не хотел, чтобы ты увидела.

- Я все еще не видела, как ты меняешься, - сказала я.

- А тебе это нужно?

- Когда мы стоим вот так, как сейчас, я бы сказала «нет», но если подходить реалистично, если мы всерьез - то да, наверное.

- Сейчас?

Я поглядела на него в сгустившейся темноте и обняла. Припала к нему, потрясла головой, скользя щекой по обнаженной груди.

- Нет, не сейчас.

Он поцеловал меня в макушку.

- Так это значит - «да»?

Я поглядела ему в глаза:

- Мне следовало бы сказать «нет».

- Почему?

- Потому что жизнь слишком сложна для этого, Ричард.

- Жизнь всегда сложна, Анита. Скажи «да».

- Да, - сказала я и тут же захотела вернуть это слово. Я его сильно хочу. Я что, подозреваю его в съедении Красной Шапочки? Черт побери, он даже не может заставить себя убить Страшного Серого Волка! Из нас двоих скорее я могу кого-нибудь зарезать.

Он поцеловал меня, крепко обняв. Я чуть отодвинулась, чтобы можно было дышать, и сказала?

- Сегодня - никакого секса. Правило остается в силе.

Он наклонился и сказал, почти касаясь губами моих губ:

- Знаю.

На первый свой подъем зомби я опоздала. Как странно, не правда ли? Из-за этого я опоздала и на два других. Когда я добралась до номера Эдуарда, было уже 2.03.

Я постучала, он открыл дверь и отступил в сторону.

- Опаздываешь.

- Ага, - ответила я.

Комната была приятная, но стандартная. Полутораспальная кровать, ночной столик, две лампы, письменный стол у дальней стены. Окна почти от стены до стены закрыты шторами. Свет в ванной включен, дверь открыта. Шкаф полуоткрыт, показывая, что Эдуард повесил туда свои вещи. Значит, он здесь на какое-то время останется.

Телевизор работает, звук выключен. Это меня удивило - Эдуард телевизор не смотрит. На телевизоре стоял видеомагнитофон. Это уже отклонение от стандартной гостиничной меблировки.

- Заказать чего-нибудь в номер перед началом?

- Кола - это будет отлично.

Он улыбнулся:

- Ну ты и размахнулась!

Он подошел к телефону и заказал бифштекс, слегка прожаренный, и бутылку бургундского.

Сняв пальто, я положила его на стул возле стола.

- Я ведь не пью.

- Я знаю. Хочешь освежиться, пока ждем еду?

Подняв глаза, я увидела промельк своего отражения в зеркале ванной. Куриная кровь присохла к лицу кирпичной коркой.

- Намек поняла.

Я закрыла дверь ванной и оглядела себя в зеркале. Свет был резким, белым, как, очевидно, полагается в ванных комнатах гостиничных номеров. Настолько нелицеприятный свет, что даже мисс Америка в нем бы себе не понравилась.

Кровь выступала на моей бледной коже, как следы красноватых мелков. Я была одета в трикотажную рубашку с изображением Максины из рекламного ролика. Она пила кофе, держа в руке палочку печенья, и говорила: «Такая же кайфовая штучка, как я сама». Берт нас всех просил надевать на работу что-нибудь этакое рождественское еще за месяц до праздника. Может быть, моя рубашка была не совсем такая, как он имел в виду, но - ладно - она была еще ничего по сравнению с другими, что лежат у меня дома. На белой ткани краснели пятна крови. Отлично смотрится.

Я сняла рубашку и повесила ее на край ванны. Над сердцем у меня оказались мазки крови, мазки были даже на серебряном кресте - попали с рук и лица. Сегодня пришлось убить трех цыплят: подъем зомби - работа не слишком чистая.

Я сняла с вешалки полотенце. Интересно, как Эдуард объяснит горничной пятна крови? Не мои проблемы, но все равно интересно.

Пустив воду в рукомойник, я начала отскребать кровь. В зеркале отразилось мое лицо и стекающие по нему окровавленные струйки. Я вгляделась - лицо было свежеотмытым и несколько удивленным.

Что, Ричард в самом деле сделал предложение? И я согласилась? Да нет, не может быть. Нет, я согласилась. А, черт!

Я стерла кровь с груди. Так, я всю жизнь водилась с монстрами, и теперь с одним из них помолвлена.

При этой мысли я остановилась и села на закрытую крышку унитаза. Я помолвлена. Снова.

Первый был таким безупречным, что даже Джудит понравился. Такой мистер Стопроцентный Американец, что я для него была недостаточно хороша, как решила его семья. Больше всего меня задело, что он недостаточно меня любил. И близко не так, как я его любила. Я бы для него бросила все что угодно. И это не та ошибка, которую стоит повторять второй раз.

Ричард был не такой, я это понимала. И все же оставался червь сомнения. Страх, что он разорвет помолвку. Страх, что он не