Милетская школа

Будучи центром ремесла и торговли, греческие поселения (полисы) постепенно развились большие культурные центры. Одним из таких центров был Милет – город в котором возникла первая философская школа. С конца VII до конца VI в. до н.э. здесь жили три первых философа: Фалес, Анаксимандр, Анаксимен.

Впервые сознательно был поставлен вопрос об основных принципах мирового устройства, о первоначалах, определяющих изменение действительности.

Этот вопрос поставил Фалес (около 624 - 547 гг. до н.э.) - первый математик и физик Ионии, основатель милетской школы. И не только поставил, но и с определенной точки зрения его решил, поскольку рассматривал реальность с промежуточной позиции, как совокупность противоположных начал, как " сгущение" и " разрежение".

Немного известно и о происхождении мыслителя. По утверждению Диогена Лаэртского: " Фалес был сыном Эксамия и Клеобулины из рода Фелидов, а род этот финикийский, знатнейший, соседи потомков Кадма и Агенора." Пытаясь понять мир Фалес интересовался прежде всего тем, что происходит между небом и землей.

Фалес и первые ионийские ученые стремились установить, из какой материи состоит мир.

По Фалесу, природа, как живая, так и неживая, обладает движущим началом, которое называется такими именами, как душа и Бог.

Будучи купцом, он много путешествовал, расширяя свои научные знания в самых различных областях человеческой деятельности. Интересовался, в частности, арифметикой, геометрией, астрономией. Знал ряд геометрических решений, касающихся доказательства равенства вертикальных углов, углов при основании равнобедренного треугольника, умел вписать прямоугольный треугольник в круг и др.

Все эти знания Фалес почерпнул в Вавилонии, Финикии, Египте и стремился упорядочить их в систему. Кроме того, он обучал математике, пытаясь излагать ее в отвлеченной, теоретической форме. В Элладе Фалес ввел календарь, определив продолжительность года в 365 дней, предсказал солнечное затмение, которое по данным современных астрономов произошло 28 мая 585 года до н.э. Однако, как и вавилоняне и египтяне Фалес не понимал небесных явлений. Он просто опирался на известную ему периодичность.

Еще в античности ему были приписаны следующие сочинения: " О началах", " О солнцестоянии", " О равноденствии", " Морская астрология ". Не случайно Фалеса и его последователей, которые с позиции разума первыми занялись изучением единства природы, античные авторы называли физиками или физиологами.

Рассматривая мир как непрерывно изменяющееся целое, Фалес полагает, что он обусловлен различными состояниями одного и того же материального начала, некой субстанции, ее " сгущением" и " разрежением". Это свидетельствует о том, что на вопрос о первопричине, первоначале мира, он дает вполне однозначный и разумный ответ - это отношение противоположностей. Так, зародившись в мифологии, эта идея находит свое воплощение и развитие в науке, становится ядром древнегреческой философии.

Фактически, для Фалеса главной точкой зрения - была античная идея справедливости - Дике, благодаря которой весь непрерывный мир осмысливался им с позиции промежуточного. И если, например, в едином процессе рассматривалось отношение между горячей и холодной сторонами, то было отчетливо видно, как эти противоположности постепенно переходят в промежуточное состояние. И так было во всем, с любыми противоположными свойствами или сторонами: белым и черным, женским и мужским, сгущенным и разреженным и т.п.

Видимо, подобные факты убеждали античных философов в том, что все противоположности вне зависимости от их качественного содержания самопроизвольно могут уничтожаться в промежуточное, которое противоречиво постольку, поскольку содержит в себе противоположные начала. И напротив, из промежуточного могут возникать не любые, а только противоположные вещи.

В античности этот вывод был распространен повсеместно и признавался большинством мыслителей. Поэтому в рукописных источниках на нем, видимо, не акцентировалось внимание. Зато активно осмыслялось другое, И здесь не было единства между философами, а именно: что принимать за первовещество, за субстанцию? Фалес находит, что это вода: все появляется из воды - говорит философ - и в воду все разлагается. При выборе воды решающее значение имело для него ее жидкое состояние (слово " вода" в древних текстах часто заменялось словом " жидкое"). По мнению В.Виндельбанда - известного немецкого историка философии - мысль Фалеса состояла, главным образом, в том, чтобы объявить мировым веществом такое состояние материи, которое делало бы возможным переход в обе стороны - как в твердое, так и в летучее, в виде процесса уплотнения и разрежения.

Что же касается другого взгляда на реальность, т.е. с позиции соотнесенного, то этот подход, видимо, не привлекал внимания Фалеса, поскольку не давал возможности увидеть причину происходящих в мире изменений.

Анаксимандр (610-546 гг. до н.э.) - ученик и последователь Фалеса, также был разносторонне образованным человеком. Интересовался математикой, физикой, астрономией, географией, изучал происхождение жизни и др.

Не отрицая по существу учения Фалеса, его основного взгляда на мир, Анаксимандр в то же время считал, что вода, будучи промежуточным только между твердым и парообразным состояниями, не могла служить основой всего сущего, поскольку каждая вещь происходит " из своих собственных начал". Например, горячее и холодное - из теплого, белое и черное - из серого и т.п. Так что у каждого состояния, у каждой пары противоположностей должно быть свое, особое начало, особое промежуточное. Но в таком случае должно было быть и начало всех начал - первоначало, которое порождает мир в целом. И оно не может быть ни водой, ни какой-либо другой стихией (землей, воздухом, огнем), но это должна быть какая-то другая беспредельная природа, которая в одинаковой степени присуща всем стихиям. Эту бесконечную, активную, содержащую в себе противоположности среду Анаксимандр называет “apeiron“ (апейрон). Именно в ней, по мысли философа, заключается причина всеобщего возникновения и уничтожения.

Можно предположить, что Анаксимандр представлял себе некую от точки к точке изменяющуюся материальную среду, наподобие перехода от белого цвета к черному. Это позволяло философу взглянуть на нее с промежуточной позиции и увидеть противоположности как избыток и недостаток. Причем, посмотрев на каждую из противоположных сторон в отдельности с позиций их промежуточного, Анаксимандр мог увидеть новые противоположности и так без конца. Видимо такой взгляд и позволил Анаксимандру предположить, что апейрон включает в себя все виды противоположностей, которые порождают все тела " посредством различий в плотности и разреженности первоэлемента", что в свою очередь является основанием для рождения и гибели миров-небосводов, которое испокон веку повторяется по кругу.

Анаксимандр написал несколько сочинений: " Карта земли", " Глобус", " О природе". По их названиям можно судить о том, что философ в основном изучал природу. От последнего труда в свидетельствах Симпликия, одного из доксографов, жившего на тысячу лет позже Анаксимандра, сохранился один небольшой фрагмент: " А из каких (начал) вещам рожденье, в те же самые и гибель совершается по роковой задолженности, ибо они выплачивают друг другу правозаконное возмещение неправды (ущерба) в назначенный срок времени".

Этот отрывок свидетельствует о том, что отношения между вещами, возникающими из бесконечной материальной среды, которую Анаксимандр называет апейрон таково, как отношение между " должником" и " кредитором", что свидетельствует о взаимосвязи мировоззрения Анаксимандра с мифологическим мировоззрением и, прежде всего, с идеей компенсации - Дике, как идеей космической справедливости (Правды). Причем, у Анаксимандра несмотря на мифологическую терминологию уже нет этих сверхъестественных стражей меры, поскольку все космические процессы совершаются у него по своим имманентным законам, обусловленным активностью самой материальной среды - апейрона.

Поэтому смысл, вложенный в понятие " возмещение неправды" следует искать в мифологии и, прежде всего, в греческой идее компенсации - Дике, как идее космической справедливости (Правды), в то время как понятие " задолженность" ассоциируется с идеей декомпенсации (Раздора).

Здесь наиболее отчетливо проявляется связь между мифологическим и философским мышлением, которые на первых порах идут рядом, имея своими источниками элементы первоначального эмпирического знания. Опираясь на объективные законы бытия, мифологическое мировоззрение оказалось уже способным представить идеи несправедливости и возмездия, Раздора и Правды, декомпенсации и компенсации в образе физического явления, т.е. в образе весов в руках богини правосудия, чаши которых в одном случае выходят из положения равновесия, в другом - стремятся к нему. В этом образе нашла свое конкретное отражение характерная черта античности - мышление противоположностями. Последние понимаются здесь исключительно как " избыток" и " недостаток" того или иного субстрата относительно положения равновесия - того промежуточного состояния, из которого возникают и к которому, уничтожаясь, стремятся противоположности.

Поэтому, основным вопросом милетской натурфилософии было выявление сущности " промежуточного", сгущение и разрежение которого определяло бы все многообразие чувственно воспринимаемого мира. Это свидетельствует о том, что мифологическое мышление, оперирующее не только представлениями, но и сравнительными понятиями, не только не произвольно, но напротив, обладает весьма строгой логикой. Только эта логика отличается от логики нашей сегодняшней науки. Поэтому мифология является не только продуктом воображения, но и результатом строгого логико-теоретического мышления. Однако увидеть это можно только в итоге тщательного исследования тех мифологических представлений, которые отражают отношение противоположностей в процессе их компенсации и декомпенсации. Не случайно в первой части фрагмента Анаксимандр обращает наше внимание на то, из чего все сущее возникает и во что по необходимости оно уничтожается. И если слова " возмещение неправды" понимать как компенсацию, а слово " задолженность" понимать как декомпенсацию, то все становится предельно ясным. Появляется возможность определить " источник всеобщего возникновения и уничтожения". Все это позволяет предположить, что процессы " компенсации" и " декомпенсации" связаны у Анаксимандра временными рамками и в целом представляют собой своего рода циклический процесс.

Очевидно, что такой взгляд на природу предполагает осмысление ее не с позиций соотнесенного, т.е. не с точки зрения одного из полюсов градации. Здесь, как и у Фалеса, точкой отсчета, с которой осмысляется мир, является середина, промежуточное, которое делит непрерывную среду на активные, противоположные части.

Анаксимен (585 - 525 гг. до н.э.) - третий представитель милетской натурфилософии, ученик и последователь Анаксимандра, автор сочинения " О природе".

Как и его предшественники, другие милетские философы, Анаксимен осмысливает реальность с позиции противоположностей. Однако в качестве бесконечной, непрерывной среды - " апейрона", в отличие от Анаксимандра, он принимает одну из стихий - воздух. Последний, сгущаясь и разрежаясь порождает все видимое многообразие мира. По свидетельству того же Симпликия " разрежаясь, (воздух) становится огнем, сгущаясь - ветром, потом облаком, (сгустившись) еще больше - водой, потом землей, потом камнями, а из них - все остальное". Отсюда следует, что непрерывная среда, " апейрон", вне зависимости от того, что принимается за ее основу - одна из стихий или некая иная природа, представляет собой и материал для построения мира и порождающую его силу.

Сказанное об учениях милетских философов согласуется со свидетельством Аристотеля о том, что " все принимающие такое единое (начало) оформляют его противоположностями, например плотностью и разреженностью или большим и меньшим, а эти (противоположности), вообще говоря, сводятся, очевидно, к избытку и недостатку... По-видимому, - продолжает Аристотель, - и само мнение, что единое, как избыток и недостаток суть начала всех вещей, очень древнего происхождения, только высказывалось оно по-разному: так, старые (философы) считают двойное (начало) действующим, единое - страдательным; наоборот, некоторые из позднейших полагали скорее единое действующим, а двойное страдательным".

Осознание природы как непрерывно меняющегося целого, как некой динамической среды, представляющей собой и субстанциальное и генетическое начало имело большое значение для формирования мышления первых натурфилософов, у которых все сущее мыслится как подвижное отношение противоположностей. Таким образом, первые греческие философы нашли тот единственный инструмент, ту единственную абстракцию, которая помогла внести упорядоченность в текущую неопределенность вещей и событий и, тем самым, обеспечили переход к мышлению не только классификационными, но и сравнительными понятиями - противоположностями, - одной из первых тотальных формализаций, прошедшей затем через всю историю философии.

Заключение

Милетская школа - первая из древнегреческих философских школ (Фалес, Анаксимандр, Анаксимен) – сосредоточила свое внимание на поиске материальной причины всего сущего – того первовещества, из которого произошло многообразие видимого мира. Как бы ни определяли мыслители это первовещество - как воду ли (Фалес), как апейрон (Анаксимандр) или как воздух (Анаксимен), едины они были в убеждении, что реально, по истине существует лишь оно, а единичные вещи из него, из него возникающие и в него, погибая, возвращающиеся, имеют только видимость существования и самостоятельности. Все возникшие вещи представляют собой лишь ту или иную степень сгущения первоначала.

Фалес, Анаксимандр и Анаксимен положили начало новому типу мышления о природе, сделав ее предметом системного, беспристрастного исследования.

Милетские «физики» – типичные философы ранней греческой философии, которым Аристотель дал собирательный образ, назвав их «физиками», философами, которые изучают природу. Именно они пытаются первыми увидеть мир умственным взором и пытаются начать поиск единства с миром. По их убеждению не было бы существенным ничего, что не было бы природой. Люди, божества, мир образуют единый универсум, весь находящийся как бы в единой плоскости – они суть части или аспекты одной и той же природы, в которой действуют одни и те же силы.

Милетских физиков считали материалистами, потому что они ограничивались одной причиной бытия – материальным первоначалом, чем у Фалеса являлась вода, у Анаксимандра – «беспредельное», у Анаксимена – воздух. Но у Анаксимандра можно встретить существенный шаг вперед. Возможно, их размышления кажутся нам нелепыми, но это будет неверное суждение. Потому что в их суждениях просматривается некая закономерность, которую они пытаются объяснить уже рациональной мыслью. И именно эта интеллектуальная революция (переход от мифологии к рациональному мышлению), представляющая столь внезапный и глубокий переворот, получила название «греческое чудо» (это понятие ввел известный французский филолог, историк религии и философии Эрнест Ренан). И, действительно, если проследить ход развития досократовской философии, то будет видно, что она произвела свое влияние возможно даже на всю последующую философию, и на некоторые вопросы еще не найдены ответы.

Милетская школа важна не своими достижениями, а исканиями. Она была вызвана к существованию благодаря контактам Греции с Вавилонией и Египтом. Философские построения Фалеса, Анаксимандра и Анаксимена следует рассматривать, как научные гипотезы

Гераклит знаменит не только интересными и глубокими размышлениями о первоначале. Еще более славен он как великий древнегреческий диалектик(Слово «диалектика» употребляется здесь в значении, которое ему придали более поздние философы. Аристотель же применяет слово " динамика", имея в виду философов, начиная с Зенона. Но представляется оправданным употреблять его и применительно к рассуждениям более ранних авторов и особенно, конечно, Гераклита.). Те диалектические мысли и идеи, которые в зародыше и стихийно заключены в концепции первоначала первых греческих философов, получают у Гераклита более четкую артикуляцию, дальнейшее развитие. Диалектика у Гераклита, как и у его предшественников, — это прежде всего констатация и фиксирование вечности происходящих в мире изменений. Мысль об изменениях, характерная для самых первых греческих философов, у Гераклита приобретает форму мысли всеобщей, т.е. философской идеи. Все изменяется, и изменяется постоянно; нет предела изменениям; они есть всегда, везде и во всем — вот что спрессовано в знаменитой краткой формуле, приписываемой Гераклиту: „Все течет, все изменяется". Какой бы простой и банальной ни казалась эта формула человеку сегодняшних дней, необычной, новаторской и мудрой она выглядела тогда, когда впервые в емкой, обобщенной форме представила результаты тысячелетних наблюдений, раздумий человека об окружающем мире и своей собственной жизни. Переход здесь весьма тонкий. Скажем, наблюдения за рекой легко могут склонить мыслящего человека к идее изменений. У Гераклита же — река не более чем символ, благодаря которому понятным для людей способом утверждается всеобщая мысль. Такова же роль других гераклитовых символов — огня, войны (вражды) и др. Повязанность мысли Гераклита с символами, образами — специфическая черта его философии, да и всего древнегреческого любомудрия. Это диалектика изменений в образах и символах. Хотя мысль об изменении то и дело приобретает в фрагментах, приписываемых Гераклиту, всеобщий, абстрактный характер, она объединяется с хорошо запоминающимися образами, делающими философскую мудрость живой, понятной. Например, солнце Гераклит характеризует как " новое ежедневно, но и всегда и непрерывно новое" (58 (а); 225). В другом случае Гераклит говорит: „На входящих в те же самые реки притекают в один раз одни, в другой раз другие воды" (40 (а); 209). Поэтому, согласно Гераклиту, в одну и ту же реку нельзя войти дважды.

Специфика диалектики Гераклита — еще и в том, что мысль об изменениях объединяется здесь с идеей единства и борьбы противоположностей. Предвестником такого подхода, как уже упоминалось, был Анаксимандр. Гераклит как бы извлекает из недр внутренней логики первоначала только брезжившую идею единства и борьбы противоположностей и подробно, уже именно по-философски, развивает её. Идея Единого — и, стало быть, приведения к Одному, к единству — соседствует с идеей раздвоения Единого, выделения из него противоположностей. " Выслушав не мою, но эту-вот Речь (Логос), должно признать: мудрость в том, чтобы знать все как одно", — говорит, согласно свидетельству Ипполита, Гераклит (26 (а); 199). Гераклит утверждает не просто существование противоположностей, но их неизбывность и всеобщность. Противоположности существуют везде. Эта идея воплощается у Гераклита в некоторой космической, но также в этической и эстетической формах. Ибо наличие противоположностей для Гераклита — основа и существования, и гармонии мира. Противоречивость сближает — таков гераклитовский парадокс.

Еще одна диалектическая идея — борьба, " вражда" противоположностей. Гераклит был изобретателем идеи борьбы противоположностей как конструктивного философского начала. В изображении Гераклита борьба, распря, война имеют глубинное отношение к рождению, возникновению, расцвету, т.е. к самой жизни. " Должно знать, что война общепринята, что вражда — обычный порядок вещей... и что все возникает через вражду и заимообразно [= " за счет другого" ]" (28 (а); 201). В этой связи Гераклит снова вступает в полемику с Гомером: ведь тот, молясь, " чтобы 'вражда сгинула меж богами и меж людьми', сам того не ведая, накликает проклятье на рождение всех [существ]", " ибо они рождаются в силу противоборства и противодействия..." (свидетельство и комментарий Плутарха — 28 (b3); 202).

Три основополагающие диалектические идеи, которые были выделены из корпуса гераклитовских фрагментов, внутренне связаны друг с другом, друг в друга переливаются, в чем также уже проявляется диалектика — в ее облике диалектики философских идей. Раз мы приняли, вместе с Гераклитом, идею-образ вечного изменения: в одну и ту же реку нельзя войти дважды, то логично сделать вывод в несколько иной форме: в ту же реку вступаем и не вступаем, существуем и не существуем. Одно состояние уступает место другому, " холодное нагревается, горячее охлаждается, влажное сохнет, иссохшее орошается" (42 (а); 214). Так идея всеобщей изменчивости поворачивает к нам другой свой лик — она переливается в тезис о единстве противоположностей. Изменение и есть, по Гераклиту, совмещение крайностей — прежде всего существования и несуществования, но также уничтожения и возникновения. Ведь уничтожение одного есть возникновение другого.

Противоположности едины, неотрывны друг от друга. И эту неотрывность Гераклит пытается разъяснить и на трудных, непонятных, и на простых примерах. Он говорит об обычных людях: „Они не понимают, как враждебное находится в согласии с собой: перевернутое соединение (гармония), как лука и лиры" (27 (а); 199). Есть очень много толкований этих гераклитовых образов. Вероятно, под " перевернутым соединением (гармонией) лука и лиры" он имел в виду то, что лук и лира — противоположности: " вражда" и единство уничтожения, смерти и красоты; разъединяющей войны, понимаемой в самом широком смысле — как вражда, распря, и единящей красоты, символизируемой образом лиры. Вместе с тем, каждая из этих вещей (лук и лира) — символы единства двух зримо соединенных друг с другом концов. Музыка, гармония рождается именно потому, что лира соединяет струны. Лук — изогнутая палка, у которой два конца соединены. Иными словами, лишь тогда, когда две как бы противоположные части соединяются вместе, и существуют предметы. (Свидетельство Порфирия: "...гармония натянута в противоположные стороны" и " стреляет из лука" посредством противоположностей. — 27 (е4); 200.) Пользуясь этими наглядными образами, Гераклит и делает " зримой" идею раздвоения единого и взаимодействия противоположностей. Есть и более " конкретные" толкования гераклитова образа лиры. Например, Платон считает (и к нему присоединяются многие авторы), что этот образ символизирует возможность гармонии низких и высоких звуков, которые, хотя и противоположны, мелодией могут быть приведены в гармоническое согласие (27 (b); 199).

В своде фрагментов Гераклита встречаются образы, связанные с техникой или наукой и символизирующие ту же идею. " У чесала путь прямой и кривой " один и тот же". Иными словами, " у орудия, называемого " улиткой" [= винтом], в мастерской валяльщика вращение прямое и кривое, так как он идет одновременно вверх и по кругу" (32 (a); 204). Та же идея заключена в фрагменте, связанном с геометрией: "...совместны у (окружности) круга начало и конец" (34 (а); 206). "...Начертив круг, начала не сыскать", — комментирует Псевдо-Гиппократ (34 (b); 206).

Диалектика входила в историю философии и культуры, а потом продвигалась вперед также и через рассуждения, которые демонстрировали относительность представлений человека о мире и самом себе, ставили философов и интересующихся философией людей перед мировоззренческими, логическими, математическими парадоксами, загадками, противоречиями, трудностями. Ко времени Гераклита философия уже накопила немало таких парадоксов, загадок. Подобные формы мысли — по мере развития философии они усложнялись и видоизменялись — были не только свидетельствами накопившихся в философском объяснении мира противоречий и затруднений, но и своего рода точками роста диалектики. Это в такой же мере относится к парадоксам Гераклита, апориям элейца Зенона и антиномия Канта.

Гераклит был отчаянным спорщиком. Слово δ ι α λ ε γ ο μ α ι (спорю), пожалуй, ближе всего связано как раз с гераклитовской диалектикой. Кроме того, что Гераклит полемизирует с учениями предшественников, он в какой-то мере предчувствует, как бы " вычисляет" возможность зарождения такого способа философской мысли и публичного диалога, который несколько позже воплотится в первоначальных формах древнегреческой софистики. Предвосхищая мыслью что-то подобное софистике или, быть может, уже и наблюдая зарождение софистических парадоксов в практике древнегреческой жизни, всегда наполненной полемикой, Гераклит сам не только формулирует философские тезисы об относительности, субъективности мнений, принципов, ценностей, но, предвидя их возможную разрушительную силу, все же ставит в зависимость от нетленных для него идеи логоса, истины, единства, добра и красоты. Иногда эта черта гераклитовской диалектики не принимается в расчет. В таких случаях из Гераклита как бы делают глашатая древнегреческого релятивизма. Основанием для такого подхода служат некоторые фрагменты эфесского мыслителя, которые, однако, вырываются из более широкого контекста и отделяются от целостности его философии.

Гераклит в своих сочинениях, если судить по некоторым из сохранившихся фрагментов, настраивал на готовность к познанию неожиданного, скрытого, обескураживающего и парадоксального. " Не чая нечаянного, не выследишь неисследимого и недоступного", — говорил, по свидетельству Климента Александрийского, Гераклит (11; 193). " Нечаянным" же могло казаться и то, что привычные греку житейские знания и понятия, согласно которым различные качественные состояния несовместимы друг с другом. Гераклит находит возможным соединить их с противоположностями. Отличается ли чистая вода от грязной? Может ли одна и та же вода в одно и то же время быть и чистой, пригодной для жизни и для питья, и грязной, для всего этого непригодной? Грек, скорее всего, уверенно и однозначно отвечал на подобные вопросы отрицательно, да еще, наверное, дивился, почему кому-то приходит в голову их задавать. А у Гераклита наготове был неожиданный, парадоксальный положительный ответ: „И грязное и чистое, говорит [Гераклит], — одно и то же, и пригодное и непригодное для питья — одно и то же. < Море, — говорит, — вода чистейшая и грязнейшая: рыбам — питьевая и спасительная, людям — негодная для питья и губительная> " (35 (а); 206). (Конечно, такое можно было уверенно утверждать в эпоху, когда моря еще не сделались, как в наше время, губительными и для рыб!) Так, сталкивая обыденное сознание с философскими парадоксами, Гераклит снова и снова отстаивал идею единства, тождества противоположностей. Польза или вред чистой, казалось бы, только живительной или только губительной грязной воды оказывались относительными. Гераклит напоминал и о других примерах: "...свиньи грязью наслаждаются больше, чем чистой водой" (36 (a1); 206); "...птицы моются пылью" (36 (с1); 208); " ослы солому предпочли бы золоту" (37 (а); 208); быки чувствуют себя счастливыми, когда находят в корме горькую траву вику (38 (а); 208)" и т.д.

Прекрасное или безобразное могут совмещаться в одной и той же вещи, в одном и том же состоянии, человеке и т.д., в зависимости, так сказать, от точки отсчета. Сказанное верно и в отношении жизни и смерти, рождения и гибели. Чтобы убедиться в этом, людям достаточно поразмыслить о самих себе. " Рожденные жить, они обречены на смерть (а точнее, на упокоение), да еще оставляют детей, чтобы родилась [новая] смерть" (99 (а); 246). Желая уподобить смену человеческой жизни смертью превращениям " мерами вспыхивающего" и " мерами угасающего" огня, Гераклит изрекает: „Человек — свет в ночи: вспыхивает утром, угаснув вечером. Он вспыхивает к жизни, умерев, словно как вспыхивает к бодрствованию, уснув" (48 (а); 216). Смерть одного состояния — момент. рождения чего-то другого. Этот парадокс помогает подтвердить идею взаимопревращения тел, состояний, стихий, в свою очередь питающую идею бесконечности изменений. " Душам смерть — воды рожденье, воде смерть — земли рожденье..." (66 (а); 229). Мысль древних о взаимопревращениях, переливах друг в друга противоположных вещей, состояний, стихий Гераклит, таким образом, тоже предпочитал зафиксировать в виде диалектического парадокса. Казалось бы, что может быть несовместимее, чем Солнце и ночь? Если светит Солнце, то это заведомо значит, что нет ночи. Однако и здесь Гераклит заготовил свой парадокс: „Не будь Солнца, мы бы не знали, что такое ночь" (60 (0); 226).