Сюжет №11

Первый металл, с которым познакомились люди, металл, определивший шесть тысяч лет назад целую эпоху в истории развития человечества, а позже давший ей название — медный век, сохранил свое исключительное значение и теперь, в век электричества и космических полетов. Исчезни медь — и в тот же миг современный человек, покоритель и властелин природы, оказался бы в положении не лучшем, чем его далекий, полудикий пращур, потерявший медный топор. Это и неудивительно: половина всей добычи меди потребляется электропромышленностью — ведущей отраслью современного производства.

На Таймыре обнаружены разведаны неисчерпаемые запасы меди; геологи подсчитали, что только богатой руды двух новых месторождений — Талнахского и Октябрьского — норильским металлургам хватит практически до середины следующего века...

О таймырской меди знали давно: она встречается не только в руде, но и в самородках. Знали о ней местные жители — долганы, нганасаны, издавна владеющие искусством чеканки по этому металлу. Знали ее и плавили в XVII веке в Мангазее — первом русском городе за Полярным кругом (Заметка на полях блокнота: " Мангазея — это целая эпоха. К ней надо обязательно вернуться"). А сто лет назад к ней добрались купцы братья Киприян и Петр Сотниковы из Дудинки. Выплавили несколько тонн и тут же закрыли " дело": медь оказалась слишком бледной.

В начале 20-х годов сюда пришли геологи под руководством Н.Н.Урванцева, позже доктора геолого-минералогических наук, профессора Ленинградского НИИ геологии Арктики. Они-то и установили, что " вредной" примесью, делавшей медь бледной, оказался другой, еще более ценный металл — никель. А кроме меди и никеля, в богатой таймырской руде были обнаружены кобальт, серебро, платина и еще ряд редких металлов и металлоидов. Чуть ли ни половина периодической таблицы Менделеева!

Этот кусочек до сих пор не был опубликован. Ему как-то не нашлось места в моих материалах: собирался его пристроить то в один, то в другой, но все не получалось. Так он и оставался в одном из блокнотов, пылился в нем четверть века и, наверное, никогда не увидел бы света, если бы ни эта книжка.

Конечно, отдельные звенья этого сюжета вошли деталями в другие мои материалы. Так используются болты, гайки, струбцины и прочая строительно-монтажная дребедень: не понадобилось в одном месте — применили в другом или третьем.

Подобные детали нередко перерастали и в самостоятельные сюжеты. В этом отношении показательна мангазейская тематика. Заметка на полях блокнота обернулась несколькими крупными материалами, которые прошли по каналам ТАСС и были опубликованы в газетах. Эту тематику мне посчастливилось разрабатывать лет пять — во многом благодаря двум экспедициям из Норильска в Мангазею на гидросамолетах, которые удалось организовать на рубеже 60-х и 70-х годов. Во время одной из них мы встретились с ленинградскими археологами, раскапывавшими Мангазею под руководством профессора М.И.Белова. С норильской стороны металлургическую науку представлял профессор В.Ф.Борбат, защитивший свою докторскую диссертацию в 33 года.

Стоит мне сейчас закрыть глаза — и я отчетливо вижу, как на реке Таз, при впадении в нее реки Русской, у места древней пристани, там, где три с лишним века назад бросали якоря прибывающие в Мангазею государевы кочи, по-хозяйски остановился и дымит трубой старенький речной пароходик. Одетые в осенний оранжевый наряд, молча стоят над раскопанным городищем белоствольные березы. Застыли ели. Ни шороха, ни шевеленья. Лишь речная волна тихо-тихо шелестит по прибрежной гальке.

Умели все-таки наши предки выбирать места для своих городов! Один из этих легендарных городов, извлеченный по кусочкам из-под земли, разобранный на пять тысяч частей, пронумерованный и упакованный в ящики, сейчас начнут загружать на палубу и в трюмы, чтобы завтра навсегда увезти из родной тундры в каменный мир цивилизации...

Умение смотреть и видеть— необходимое профессиональное качество газетчика. Но оно непременно должно дополняться осмыслением увиденного, только тогда получается полнокровный материал.