Вневременное время

Вводя понятие вневременного времени, Кастельс апеллирует к хорошо известным аргументам о сжатии времени—пространства в современном мире, которое было введено в обиход широкой публики Энтони Гидденсом и главным образом Давидом Харве- ем, чтобы подчеркнуть, что сетевое общество пытается создать «вечную вселенную», в которой временные ограничения будут все больше и больше сниматься. Кастельс убедительно показывает, как манипулируют временем «электронно управляемые глобальные рынки капитала» (Castells, 1996, с. 437) и как это отражается на рабочем времени, на которое также оказывается воздействие («гиб­кий график») в целях максимально эффективного использования.

Кроме того, сетевое общество ведет к «размыванию образов жизни» (с. 445), и характерной чертой этого процесса становится «слом ритмичности» (с. 446), причем в такой степени, что мани­пулированию подвергаются биологические фазы жизни человека. Мы знаем, что пятидесятилетние женщины вынашивают детей, а параллельно предпринимаются серьезные попытки (крионика и т.п.) «вычеркнуть смерть из жизни» (с. 454). Далее Кастельс пе­реходит к рассмотрению прорывов в генной инженерии, которые он связывает с проблемами информации и коммуникации и в которых также усматривает средство продвижения вневременной культуры.

Возможно, более убедителен Кастельс в вопросе о «мгновенных войнах». Так он называет войны, которые после победы Запада в «холодной войне» державы вели короткими решительными броска­ми, используя самые передовые технологии, и которые масс-медиа в «стерильном» виде презентовали всему миру (другие, жестокие, войны, разумеется, продолжались, но на периферии). Об этом всем известно, тем более после войны в заливе 1991 г. и сокрушитель­ной НАТОвской операции в Сербии в 1999 г. (Robins and Webster, 1999, гл. 7), но Кастельс делает далеко идущие выводы из того обстоятельства, что наступил конец традиционных войн. Он гово­рит, что на протяжении почти всей истории, по крайней мере в Европе, война была необходимым «обрядом перехода» и, по его мнению, служила постоянным напоминанием о смертности чело­века, а также точкой отсчета для выживших. Теперь это уходит в прошлое, от чего еще больше укрепляется культ вневременного времени, где мы ныне живем в вечном настоящем. Кроме того, сетевое общество с его упором на мгновенную коммуникацию может почти молниеносно собрать информацию по всему земному шару и передать ее с помощью гипермедиа, которые делают «вы­лазки» в историю, не помещая исторического факта в историчес­кий контекст, оставляя нас во «вневременном ментальном ланд­шафте» (с. 463). И все это сводится воедино в культуре сетевого общества, которое означает «системный беспорядок» (с. 464), по­стоянную мгновенность, отсутствие континуума и спонтанность.