Глава XV. Огнегрив тащил в зубах тяжелый комок мокрого мха

Огнегрив тащил в зубах тяжелый комок мокрого мха. По дороге вода, обильно капавшая с мшистой губки, вымочила ему всю грудь и залила передние лапы, но и того, что осталось, было вполне достаточно, чтобы утолить жажду Златошейки и Синеглазки. По крайней мере, теперь они смогут спокойно ждать, пока вечерний патруль принесет им новую порцию воды.

Солнце медленно катилось за верхушки деревьев, и все племя, как всегда, высыпало на поляну. Большинство уже успело поужинать, и теперь коты привычно вылизывали друг друга, едва отрываясь от своего занятия, чтобы поприветствовать вернувшегося глашатая. Огнегрив быстро кивнул Ветрогону, Кисточке и Царапке, собиравшимся заступить в вечерний патруль.

Чернобурка тем временем собирала в поход за водой новую группу старейшин и королев. Жаждущие толпились у поваленного дуба, и, проходя мимо, Огнегрив снова услышал скрипучий голос Безуха:

— Надо держать ушки на макушке и зорко смотреть по сторонам! — Помолчав, он многозначительно спросил: — Видите эту отметину у меня на ухе? Это оставила мне на память сова! Разбойница упала на меня камнем с чистого неба! Но можете мне поверить, я тоже не остался в долгу и оставил ей на память зарубку побольше, чем эта!

Огнегрив понемногу успокоился, погружаясь в привычную суету вечернего лагеря. Разве у него есть причины для тревоги? Больные коты ушли, как и обещала Пепелюшка, к тому же он наконец‑ то повидал Крутобока! Протиснувшись в детскую, он бережно опустил мокрый комок мха перед Златошейкой и Синеглазкой.

— Спасибо, Огнегрив, — прошептала Синеглазка.

— После ужина вам принесут побольше воды, — пообещал он, глядя, как королевы с жадностью слизывают драгоценную влагу с пушистого комочка, и стараясь не обращать внимания на голодные взгляды сына Когтя. Малыш, не отрываясь, смотрел, как его мать с силой нажимает подбородком на мох, выжимая последние капельки воды.

— Сразу после заката, когда Двуногие уберутся из леса, Чернобурка поведет старейшин к реке, — добавил Огнегрив.

— Наши старики давненько не выходили в лес после захода солнца! — облизнув губы, заметила Златошейка.

— Судя по всему, Безуху просто не терпится наверстать упущенное! — усмехнулся Огнегрив. — Сейчас он потчует всех желающих рассказом о кровожадной сове, которая охотилась как раз возле Нагретых Камней.

Бедная Кривуля уже еле дышит от страха!

— Ничего, немного волнения пойдет ей на пользу! — засмеялась Синеглазка. — Как бы я хотела пойти вместе с ними! Схватка с совой — это именно то, чего мне сейчас не хватает! — Ты скучаешь по воинским тяготам? — удивился Огнегрив. Синеглазка выглядела такой умиротворенной, в окружении своих быстро подрастающих котят, что ему и в голову не приходило, что она может тосковать по своей прежней жизни!

— А ты бы не скучал, окажись на моем месте? — огрызнулась королева.

— Скучал бы, — опешил он. — Но у тебя же есть твои котята!

Синеглазка повернула голову и посмотрела на своего крошечного полосатого сыночка и белоснежную дочку, которая только что скатилась с материнского бока и смешно копошилась на земле. Королева подняла малышку, уложила перед собой и ласково облизала..

— Разумеется, у меня теперь есть детки! — кивнула она. — Но порой мне хочется снова носиться по лесу, патрулировать наши границы и охотиться за дичью! — Она снова лизнула дочку и прошептала: — Жду не дождусь, когда смогу впервые вывести в лес всю эту неугомонную троицу!

— Судя по всему, твои котята вырастут прекрасными воинами! — горячо заверил ее Огнегрив, и сердце его пронзительно сжалось. Он снова вспомнил тот далекий зимний день, когда Белыш впервые отправился на охоту и поймал свою первую полевку. Почтительно поклонившись королевам, он повернулся, но у самого выхода не удержался и искоса посмотрел на сына Когтя. Что за воин получится из этого полосатого котенка? Каким он станет, когда вырастет?

— Пока, — пробормотал Огнегрив, протискиваясь наружу.

Соблазнительные запахи свежей дичи манили его к племенной куче, но, прежде чем приняться за ужин, он должен был покончить еще с одним делом. Огнегрив решительно повернулся спиной к еде и побежал на поляну, где жила Щербатая.

Старая целительница растянулась на земле и нежилась под теплыми лучами заходящего солнца. Как всегда, ее свалявшаяся шерсть выглядела давно не чищенной. Увидев глашатая, старуха нехотя приподняла подбородок.

— Привет, Огнегрив! — зевнула она. — Чего ты здесь забыл?

— Ищу Пепелюшку, — честно ответил он.

— Чего тебе надо? — раздался звонкий голос Пепелюшки, и серая кошечка высунула головку из своего папоротникого гнездышка.

— Разве так следует приветствовать своего глашатая? — усмехнулась Щербатая, и глаза ее довольно заблестели.

— Я его еще не так поприветствую, если он будет мешать мне спать! — огрызнулась Пепелюшка, выбираясь на землю. — Мне кажется, в последнее время он решил во что бы то ни стало лишить меня заслуженного отдыха!

— Вот как? — прищурилась Щербатая. — А ну‑ ка, признавайтесь, что вы там затеваете?

— Уж не собираешься ли ты допрашивать своего глашатая? — поддразнила ее Пепелюшка.

— Я знаю, вы что‑ то скрываете! — проворчала старуха. — Но я не в обиде! Главное, что моя ученица наконец‑ то пришла в себя! Вот это мне по душе, потому что какой прок от помощницы, если у нее вечно глаза на мокром месте! Настоящий гриб‑ дождевик, а не кошка! Ох, как же я с ней намучилась!

Огнегрив слушал и таял от радости. Как приятно, что обе целительницы наконец‑ то снова зажили душа в душу, как в те далекие дни, когда Пепелюшка только‑ только стала ученицей Щербатой.

Он нетерпеливо поскреб лапами по твердой, иссушенной зноем земле. Как бы, не привлекая внимания старой Щербатой, сообщить Пепелюшке о том, что коты из племени Теней покинули свое убежище?

— Вот чудеса! — ворчливо продолжала старуха, не сводя с него внимательных глаз. — Сидела я тут, сидела и вдруг поняла, что мне до смерти хочется взять еще одну мышку из общей кучи! — Огнегрив смутился и с благодарностью посмотрел на целительницу. — Ты больше не хочешь, Пепелюшка? — крикнула старуха, тяжело шаркая к папоротникам. Кошечка отрицательно мотнула головой. — Вот и отлично! Буду через минуту! — крикнула она и, подумав, добавила: — Или через две!

Когда целительница скрылась в папоротниках, Огнегрив еле слышно шепнул Пепелюшке:

— Я проверил пещеру под дубом! Они ушли!

— А я что тебе говорила? — ответила Пепелюшка.

— Но они убрались только два дня назад! — прибавил Огнегрив.

— Меня это не удивляет! — буркнула Пепелюшка. — Вообще‑ то я хотела, чтобы они подождали до полного выздоровления!

Огнегрив только хвостом махнул. Разве эту упрямицу переспоришь?! Пепелюшка искренне верила в то, что делала доброе дело, выхаживая несчастных, и Огнегрив не мог не признать, что отчасти согласен с ней.

— Ты же знаешь, я просила их уйти, — сказала Пепелюшка, и на этот раз голос ее прозвучал уже не так уверенно.

— Я верю тебе, — просто ответил Огнегрив. — Но мой долг требовал проверить, послушались они тебя или нет.

Пепелюшка с любопытством покосилась на него.

— А как ты узнал, что они ушли?

— Крутобок сказал.

— Крутобок? — радостно воскликнула кошечка. — Ты разговаривал с ним? Как он? Доволен жизнью?

— Вроде да, — улыбнулся Огнегрив. — Плавает, как рыба!

— Шутишь?! — ахнула Пепелюшка. — Вот не ожидала!

— Я сам не ожидал! — кивнул Огнегрив и тут же замолчал, смущенный громким урчанием в собственном голодном желудке.

— А ну‑ ка иди, поешь! — велела Пепелюшка. — И поторопись, пока Щербатая не умяла всю кучу! Огнегрив нагнулся и лизнул Пепелюшку в серые ушки.

— Увидимся попозже! — крикнул он. Вернувшись на поляну, он увидел, что Щербатая предоставила ему скудный выбор между белкой и голубем. Поразмыслив, Огнегрив взял голубя, окинул взглядом поляну, ища укромное местечко, чтобы поужинать, и сразу почувствовал на себе взгляд Песчаной Бури. Она стояла, подавшись вперед, крепко обвив хвостом задние лапы. Огнегрив почувствовал, как сердце у него пустилось вскачь. Внезапно ему стало легко и радостно! Что с того, что Песчаная Буря совсем не похожа на Пестролистую?! Пускай шерсть у нее не пестрая, а золотая, пускай глаза отсвечивают зеленью, а не прозрачным янтарем! Зажав в пасти своего голубя, он, не отрываясь, смотрел на палевую кошечку, а в душе его звучали слова Пепелюшки: «Живи настоящим, перестань оглядываться на прошлое…» Он знал, что Пестролистая навсегда останется в его сердце, но не мог продолжать обманывать себя. Разве не правда, что при одном виде Песчаной Бури у него мурашки пробегают по спине, и шерсть становится дыбом? Повернувшись, он медленно побрел через поляну навстречу к ней. Когда он опустил своего голубя перед Песчаной Бурей и принялся за еду, она замурлыкала от радости.

Дикий, полный ужаса крик заставил его поперхнуться. Песчаная Буря вскочила. На поляну влетели Кисточка и Царапка. Их шерсть была спутана и перепачкана кровью, а Царапка сильно припадал на одну лапу.

Огнегрив торопливо проглотил застрявший в горле кусок и бросился к патрульным.

— Что случилось? — крикнул он. — Где Ветрогон?!

— Я не знаю! На нас напали! — задыхаясь, пропыхтела Кисточка.

— Кто? — не отставал Огнегрив.

— Мы не разглядели! — покачала головой кошка. — Было совсем темно.

— Но вы могли определить их по запаху! Чем они пахли?

— Это произошло слишком близко к Гремящей Тропе. Трудно сказать, — ответил Царапка, судорожно хватая ртом воздух. Огнегрив с тревогой посмотрел на оруженосца и понял, что тот едва держится на лапах.

— Немедленно отправляйся к Щербатой! — распорядился он. — Буран! — крикнул он белоснежному воину, показавшемуся из пещеры Синей Звезды. — Я хочу, чтобы ты отправился с нами, — он быстро обернулся к Кисточке. — Веди нас туда, где это произошло!

Песчаная Буря и Дым вопросительно посмотрели на Огнегрива, ожидая приказа.

— Вы останетесь охранять лагерь, — решил он. — Возможно, это ловушка, рассчитанная на то, чтобы выманить воинов из лагеря. Вы помните, так уже случалось раньше!

Что бы ни случилось, он не имел права оставлять лагерь незащищенным, тем более что у Синей Звезды осталась одна единственная жизнь!

В сопровождении Бурана и тяжело пыхтящей Кисточки, он вышел из лагеря и начал карабкаться вверх по крутому склону холма. Добравшись до вершины, маленький отряд нырнул в чащу леса. Здесь Огнегрив слегка замедлил шаг, заметив, что Кисточка не поспевает за ним.

— Пожалуйста, постарайся побыстрее! — попросил он. Он знал, что она ранена и страдает от боли, но нужно было во что бы то ни стало найти Ветрогона! Кроме того, его до смерти пугало смутное ощущение, что нападение имеет какое‑ то отношение к племени Теней. В самом деле, еще совсем недавно Перышко и Белогрудый скрывались на территории Грозового племени. Что если они с самого начала лгали, намериваясь навлечь беду на приютивших их котов? Погруженный в эти мысли, он все быстрее несся в сторону Гремящей Тропы.

— Нет! — крикнула Кисточка. — Сюда! — Прибавив шагу, она обогнала глашатая и побежала к Четырем Деревьям. Огнегрив и Буран бросились за ней.

Проносясь под деревьями, Огнегрив успел подумать, что эта дорога ему знакома. Однажды он уже шел здесь, провожая Перышко и Белогрудого, когда Синяя Звезда в первый раз изгнала их с территории Грозового племени. Неужели племя Теней воспользовалось каменным туннелем под Гремящей Тропой, чтобы напасть на соседей?

Внезапно Кисточка резко остановилась между двумя высокими стволами. Вдалеке виднелась Гремящая Тропа, ее ядовитое дыхание шевелило густую траву под деревьями. А впереди… Прямо перед собой Огнегрив увидел Ветрогона. Он лежал, вытянувшись, и в его длинном коричневом теле чувствовалась какая‑ то зловещая неподвижность. Прямо над ним стоял какой‑ то маленький, серый котик. Сердце Огнегрива рухнуло в пустоту, когда он узнал в нем Перышко.

Широко распахнутыми глазами котик смотрел на приближающихся воинов, а потом начал неуверенно пятиться назад. Лапы его заметно дрожали.

— Он мертв! — горестно завыл он.

Уши Огнегрива задрожали от гнева. Так вот как воины Теней платят за оказанную им доброту?! Словно издалека он услышал собственный неистовый вопль и, не оглядываясь на Кисточку с Бураном, бросился на Перышко. Испуганно зашипев, котик бросился наутек. Одним ударом Огнегрив опрокинул врага, и тот, не оказывая никакого сопротивления, тяжело рухнул в траву.

Огнегрив замер, растерянно глядя на скорчившегося на земле врага. Воспользовавшись секундной заминкой, Перышко вскочил на лапы и кинулся в заросли ежевики. Не обращая внимания на острые шипы, Огнегрив бросился за ним, яростно полосуя когтями колючие ежевичные плети. Мысли его путались. Ясно одно, Перышко пытается добраться до каменного туннеля! Бросившись вперед, Огнегрив успел увидеть мелькнувший впереди кончик кошачьего хвоста. Выскочив из ежевики, котик со всех лап мчался по узкой полоске травы вдоль Гремящей Тропы.

Теперь их разделяло всего несколько мгновений. Огнегрив вылетел из кустов в тот момент, когда Перышко стоял у самого края дороги. Огнегрив ожидал, что воин сразу нырнет в туннель, но тот, отчаянно посмотрев на преследователя, вдруг побежал прямо на Гремящую Тропу.

Замерев от страха, Огнегрив смотрел, как тот несется через серую гладь дороги. Жуткий рев ударил его по ушам, горячий ветер всколыхнул шерсть на спине. Огнегрив отпрянул, отвернув лицо от ядовитого дыхания чудовища. Через мгновение он открыл глаза и пошевелил ушами, стряхивая зловонную пыль Гремящей Тропы. Посреди дороги лежало изуродованное кошачье тело. Чудовище все‑ таки настигло Перышко. Оцепенев, Огнегрив смотрел на несчастного. В памяти всплыла ужасная трагедия, когда‑ то произошедшая с Пепелюшкой. И тут он увидел, что Перышко пошевелился. Пусть этот кот из племени Теней только что убил храбрейшего воина Грозового племени, Огнегрив все равно не мог бросить его одного на серой дороге! Зорко посмотрев во все стороны Гремящей Тропы, он быстро побежал к тому месту, где лежал умирающий. Бедный Перышко, казалось, стал еще меньше ростом, его изломанное тело блестело от крови, зловеще багровеющей в лучах заходящего солнца.

Огнегрив понимал, что попытка сдвинуть его с места лишь ускорит неизбежный конец. Дрожа от волнения, он наклонился и заглянул в глаза коту, которого Пепелюшка в тайне от собственного племени пыталась спасти от смертельной болезни.

— Зачем ты напал на наш патруль? — прошептал он.

Перышко открыл рот, пытаясь что‑ то сказать, но его слабый голос был заглушён ревом чудовища, пронесшегося совсем рядом и обдавшего обоих котов волной смрада и облаком черной пыли. Огнегрив что было сил впился когтями в гладкую поверхность дороги и теснее прижался к умирающему.

Перышко снова попытался что‑ то сказать, из уголка его разбитого рта побежала струйка крови. Он мучительно сглотнул, судорога пронзила все его тело. Но прежде чем он успел что‑ то произнести, взгляд его остановился, словно умирающий увидел что‑ то за спиной Огнегрива, там, где начиналась территория Грозового племени. Глаза Перышка расширились от ужаса, потом погасли, и жизнь навсегда покинула их.

Огнегрив резко обернулся, недоумевая, что же могло так напугать несчастного перед смертью. Сердце его едва не остановилось, когда он увидел того, кто стоял у самого края Гремящей Тропы. Это был тот, кто много раз являлся ему в ночных кошмарах. Коготь.