То есть ты - как Гурджиев? (Хохочем вместе).

07.10.2000

Октябрь теплый, но Шаман говорит, что зима будет холодная. Еще идет дождик, снег выпадал два раза и стаял. Мы шли дворами улицы Шандора Шимича, когда нас необычно окликнули: “Эй, старые! ”. Оклик меня удивил. Никто из незнакомых не дает моих лет, а определить возраст сильного жилистого Шамана, да еще в темноте, практически невозможно.

Подбежали три крупных молодых человека и стали требовать деньги (“лавэ” на их сленге). Не страшно. Мои друзья юности куда круче. Шаман сказал им, куда идти, и звякнул своей сантехнической сумкой. Увы, “не понимающим советов нельзя помочь[47]”. Один из них замахнулся на Шамана и получил страшный удар разводным ключом по уху. Он поднес руки к голове и молча упал лицом вперед. Все происходило в полной пронзительной тишине. Даже далекие собаки перестали лаять. Тишину нарушил топот одного из убегавших бандитов. Потом я услышал снизу голос третьего: “Не бей! Не бей! ”. Однако Шаман размахнулся вновь, и я сморщился от страшного хруста разбиваемых зубов. Бандит всхлипнул и затих.

Молча долго шли под дождем домой, не упоминая об автобусе. Знал я, что Шаман решителен и рационален, но одно дело знать.... Шаману и в голову не приходило обсуждать происшедшее, а я не мог не обсудить.

- Как другой оказался на земле?

- Сам упал от страха.

- Зачем ты его ударил?

- Он был в естественном беспределе. Никто его не остановил до меня.

- Будет бояться из - за боли?

- Теперь знает, что любой человек может вдруг обернуться “своею азиатской рожей”.

- Знаешь Блока?

- Знал.

- Он не с тебя писал “Скифов”?

- Нет. С тебя. (Шаман, пожалуй, впервые, не игнорировал иронию, а вернул мне.)

- (От неожиданности мне пришлось отшучиваться самому.) Да я тогда был еще в виде очень малой вероятности.

- Блок и писал вероятности.

- (Не поняв, шутит Шаман, или нет, я вернулся к разговору об обществе.) Думал, что общество тебе безразлично.

- Лучше думай о смыслах таких, как ты.

- Так небезразлично общество?

- ... на это общество. Просто взбесившиеся звери должны избегать нас.

- Могут посадить за такое.

- Это - вряд ли.

07.10.2000

Шок не проходил. Шаман рассуждает об этом случае, не отрываясь от шитья. Также, как, например, о лекарственных растениях.

Понятно, что найти невозможно. Дождь, темнота. Они не успели нами заинтересоваться настолько, чтобы вглядеться. Но оклик был удивителен.

- Как они узнали наш возраст?

- Были в измененном состоянии сознания.

- Наркотики?

- Да, что - то новое.

- Наркотики могут повышать остроту восприятия?

- Все связано. Такое повышение остроты опасно.

- Чем?

- В нормальном состоянии им в голову не пришло бы окликать нас. Инстинкт самосохранения заставил бы не обращать внимания. А так, старый инстинкт не уследил за новым восприятием.

- Убежавший даст показания?

- У него инстинкт более развит. В обычном состоянии человек очень смутно помнит о необычном.

- Не хочу спрашивать. Ты убил первого?

- Это вряд ли.

- А мог бы?

- Я воевал.

- Наверное, ты воевал очень эффективно?

- Тогда был обычным бойцом и мечтал как все.

30.10. 2000

Понимаю, что подготовка Шамана к отъезду завершается. Документы есть, одежда есть, денег он заработал за месяц больше, чем я за три, дав весьма специфическое объявление о ремонте сантехники. Начало нового цикла обеспечено заменой ванн и унитазов. Шаману все равно. Он говорит, что я вижу символизм не там, где он есть.

С ним не чувствуешь себя комфортно, скорее общение с ним проблематизирует то, что называется “личностью”. Но с ним чувствуешь, как растет твое понимание мира и что - то, что будет после личности. Неизвестно, увидимся ли мы?

- Зачем ты едешь в ЦРС? [48]

- Я был в городах в другой стране, еще до Горбачева. Сейчас не чувствую себя компетентным. Это очень ценная практика.

- Что в этом ценного?

- Когда человек долго живет в привычной ситуации, он становится компетентным и заскорузлым. Его мышление деградирует, так как он не решает новых задач.