Двадцать пять. Он потрясенно распахнул глаза и раскрыл рот

Он потрясенно распахнул глаза и раскрыл рот. Увы, кол не серебряный, чтобы проткнуть сердце, необходима твердость руки, как если бы я наносила смертельный удар. В конце концов, пришло время смириться со смертью моего Дмитрия. Того, который стал стригоем. У нас нет будущего. Я не стану такой, как он. Промелькнула малодушная мысль остановиться и лечь рядом с ним, хотя бы посмотреть, что произойдет дальше. Когда удивление прошло, его лицо застыло и дыхание замерло, создавая иллюзию смерти. Меня это не проведет. Я уже видела такое. У меня не больше пяти минут, пока он исцелит себя и стряхнет оцепенение. Нет времени горевать о том, что было и что могло бы быть.

Я обыскала его. Нашла связку ключей, немного денег. Сунула ключи в карман, а деньги хотела оставить, но потом подумала, что они могут мне понадобиться — на тот случай, если я сумею сбежать отсюда. Мою наличность отобрали сразу же по прибытии сюда. Заодно прихватила кое-что из драгоценностей. В крупных российских городах найти покупателя на такие вещи не составит труда.

Если я доберусь до вышеупомянутого города. Я встала с постели и бросила на Дмитрия последний, исполненный боли взгляд. Несколько слезинок скатились по щеке. Большего я не могла себе позволить. Позже будет время оплакать его — если суждено. На мгновение взгляд задержался на оружии. Хотелось взять его с собой; как-никак, другого нет. Если я вытащу кол, Дмитрий придет в себя примерно через минуту, а мне определенно потребуется больше времени. Я со вздохом отвернулась, надеясь, что где-нибудь сумею найти другое оружие.

Рванула к двери и снова набрала код. Послышался щелчок, я вышла в коридор. Прежде чем подойти ко второй двери, я осмотрела первую. Со стороны коридора имелась вторая цифровая клавиатура; для входа тоже требовался код. Закрыв дверь, я со всей силой несколько раз ударила по клавишам и била до тех пор, пока крошечный красный огонек на ней не погас. Я не знала, повлияет ли это на замок на внутренней стороне, но в кино герои всегда повреждают электронные замки, и это срабатывает.

Теперь я занялась наружной дверью, попытавшись вспомнить второй набор цифр, названный мне Инной. Они не так прочно запечатлелись в памяти, как первые. Я нажала семь кнопок. Красный огонек продолжал гореть.

— Вот черт!

Может, конечно, она обманула меня, но я больше грешила на свою память. Я предприняла новую попытку, понимая, что в моем распоряжении ровно столько времени, сколько останется до появления Дмитрия. Красный огонек вспыхнул снова. Какие там цифры? Я попыталась визуализировать их в сознании и в конце концов пришла к выводу, что не уверена относительно двух последних. Снова набирая код, я переставила их. Вспыхнул зеленый огонек, и дверь открылась.

Конечно, снаружи обнаружилась система безопасности другого рода. Стригой. И не какой-нибудь стригой, а Марлен, тот, которого я пытала в проулке. Тот, который ненавидел меня, поскольку я опозорила его в глазах Галины. Его приставили караулить меня, и он явно скучал. Мое появление привело его в состояние шока.

В результате я имела эффект неожиданности, пусть совсем недолгий. Сначала я хотела просто врезаться в него со всей силой, но понимала, что он, скорее всего, поступит точно так же по отношению ко мне. Что он и сделал.

Поэтому я осталась стоять на месть, придерживая дверь. Он кинулся на меня, я сделала шаг в сторону и распахнула дверь шире. Конечно, я не рассчитывала заманить его внутрь — для этого мне не хватало умения, а ему глупости. Он остановился в дверном проеме и, пытаясь удержаться, ухватился за меня. Теперь предстояло затащить его в коридор за дверью и отцепить от себя. Я сделала шаг назад, надеясь, что он последует за мной. Все это время я держала дверь открытой, поскольку знала, что у меня не хватит времени снова набрать код.

Мы боролись в ограниченном пространстве. Больше всего мне повезло с тем, что Марлен был совсем молодым стригоем. Что неудивительно — Галина хотела, чтобы ближайшие приспешники полностью находились в ее власти. Конечно, сила и скорость стригоя компенсировали недостаток опыта. Однако тот факт, что прежде он был мороем, а значит, боевым искусствам не обучен, — еще одно очко в мою пользу. Дмитрий был чертовски крутым стригоем, потому что до обращения прошел обучение, а этот парень нет.

Марлен нанес мне два удара, один в опасной близости от глаза, а второй в живот, отчего у меня на мгновение вышибло дух. Но в основном я успешно увертывалась от его ударов, что, похоже, разъярило его. Чтобы тебя, стригоя, одолела в схватке девчонка-недоросль… В какой-то момент я даже сумела сделать ложный выпад, а потом неожиданно ударила ногой — что оказалось легче, чем я ожидала, в длинном-то свитере, — отбросив его на несколько шагов. При этом рукой я все время продолжала придерживать дверь. Когда он отлетел, я выскользнула из коридора в вестибюль и попыталась закрыть за собой дверь. К несчастью, он уже ломился в нее. Я пыталась ногами отпихнуть его от двери, а руками закрыть ее. Так мы боролись какое-то время, и — спасибо удаче, не отвернувшейся от меня! — я сумела прикрыть дверь таким образом, что в проеме торчала лишь его рука. Собрав всю свою силу, я одним мощным движением потянула дверь на себя, ударив его по запястью. В какой-то степени я ожидала, что отрубила руку Марлена и она упадет на пол, но даже стригои обладают инстинктом самосохранения, и он успел отдернуть ее.

Тяжело дыша — я еще не полностью восстановила физическую форму, — я попятилась. Если он знает код, то все без толку. Спустя мгновение дверная ручка повернулась, но дверь не открылась. Послышался крик ярости, потом он заколотил кулаками по двери.

Еще очко мне. Нет, еще очко удаче. Если бы он знал код, я была бы…

Трах! Марлен продолжал колотить в дверь, и в металлической поверхности появилась крошечная выбоина.

— Ох, дерьмо!

Я решила не смотреть, сколько ударов ему потребуется, чтобы сломать дверь. Я понимала также, что, даже если покалечила первый замок, Дмитрий запросто разнесет ее в пух и прах. Дмитрий…

Нет. Никаких мыслей о нем — сейчас недопустимо.

И я побежала через фойе к лестнице, по которой мы раньше спускались с Дмитрием. При этом в сознании всплыло неожиданное воспоминание. Когда Дмитрий в прошлый раз угрожал Натану, он упоминал, что заберет мой кол из хранилища. Что за хранилище? Где оно? Здесь, в особняке? Пусть так, но у меня точно нет времени искать его. Если приходится выбирать между тем, чтобы обыскивать четырехэтажный, полный вампиров дом, и бегством, лучше второе.

Прокручивая в голове свои шансы, я неслась по ступенькам, пока наверху лестницы не наткнулась на человека. Он был старше Инны и нес стопку белья, которую уронил, когда мы столкнулись. Я схватила его и впечатала в стену. Чем пригрозить ему? Оружия у меня нет, но, как выяснилось, оно и не понадобилось. Едва я прижала его к стене, он, как бы защищаясь, вскинул руки и жалобно залопотал что-то по-русски. Нападать на меня он уж точно не собирался.

Конечно, теперь возникла проблема, как объясниться с ним. Марлен все еще колотил в дверь, через пару минут придет в себя Дмитрий. Я злобно уставилась на человека, рассчитывая хорошенько запугать его. Судя по выражению его лица, это мне удалось. Я снова, как с Инной, прибегла к языку «пещерного человека»… вот только на этот раз донести свою мысль оказалось труднее.

— Палка, — сказала я по-русски, понятия не имея, как у них называется кол. Сунула ему под нос серебряное кольцо на пальце и сделала рубящее движение рукой. — Палка. Где?

Он таращился на меня в полном недоумении, а потом на чистом английском спросил:

— Почему ты так говоришь?

— О господи! — Воскликнула я. — Где хранилище?

— Хранилище?

— Место, где хранят оружие?

Он продолжал таращиться на меня.

— Я ищу серебряный кол.

— А-а… Это.

Он бросил тревожный взгляд в том направлении, откуда доносились удары.

Я сильнее прижала свою жертву к стене. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди, но я постаралась скрыть это. Пусть мужик считает меня неукротимой.

— Не обращай внимания. Отведи меня в хранилище. Немедленно!

Испуганно взвизгнув, он истово закивал и поманил меня вниз по лестнице. Мы спустились на второй этаж, затем резко свернули. Коридоры, украшенные золотом и люстрами, были такие же извилистые, как лабиринт из живой изгороди, который показывал мне Дмитрий, и я невольно спрашивала себя, сумею ли вообще выбраться из дома. Делать такой крюк было рискованно, но я сомневалась, что сумею покинуть дом до того, как за мной бросятся в погоню. А раз так, предстояла стычка, и мне требовалось оружие для защиты.

Один коридор, второй… Наконец мы добрались до двери, ничем не отличающейся от любой другой. Он остановился и вопросительно посмотрел на меня.

— Открывай, — приказала я.

Он покачал головой.

— У меня нет ключа.

— Уж у меня-то его точно нет… хотя постой-ка.

Я сунула руку в карман и достала ключи, которые забрала у Дмитрия. Их было пять. Третий подошел, и дверь открылась.

Тем временем мой проводник торопливо оглядывался, явно готовясь дать деру.

— Даже не помышляй об этом, — предупредила я.

Он побледнел и замер. Комната перед нами была не очень велика, и, хотя белый плюшевый ковер и картины в серебряных рамах придавали ей изящный вид, по существу она больше напоминала свалку. Куча разных вещей.

— Что это?

— Магия. — Судя по всему, от страха он плохо соображал. — Магические предметы. Их хранят здесь, чтобы магия ослабела или разрушилась.

Магия… Это вещи, заколдованные моройской магией. Амулеты и прочее в этом духе всегда воздействовали на стригоев — как правило, не самым приятным образом, — и колы особенно, поскольку при их изготовлении используются все четыре стихии. Понятно, почему стригои пожелали изолировать губительные предметы и избавиться от…

— Мой кол!

Я метнулась вперед и схватила его, едва не выронив из потных рук. Кол лежал наверху коробки с куском ткани и какими-то странными камнями. Приглядевшись, я поняла, что на самом деле это не мой кол — хотя какая разница, каким убивать стригоя? Он почти идентичен моему, за исключением небольшого геометрического узора вокруг основания. Так поступали некоторые стражи, если особо дорожили своим колом: наносили на него узор или свои инициалы. Взяв в руки кол, я ощутила прилив печали — когда-то он принадлежал тому, кто с гордостью владел им, а сейчас почти наверняка мертв. Один бог знает, сколько еще колов хранилось здесь, отобранных у других незадачливых пленников. Однако у меня не было времени заниматься поисками и оплакивать мертвых.

— Ладно, теперь отведи меня в… — Я заколебалась. Даже с колом лучше бы мне не сталкиваться со стригоями. Надо полагать, у передней двери по-прежнему дежурит охранник. — В какую-нибудь комнату на этом этаже с окном, которое можно открыть. И подальше от лестницы.

Мужик на мгновение задумался и кивнул.

— Вон туда.

Мы пошли еще одним лабиринтом извивающихся коридоров.

— Как тебя зовут?

— Олег.

— Знаешь… я собираюсь выбраться отсюда и, если хочешь… если хочешь, могу взять тебя с собой.

Тащить с собой еще кого-то — в особенности человека — настоящая обуза. Тем не менее совесть не позволяла мне бросить его здесь.

Он бросил на меня недоверчивый взгляд.

— С какой стати мне уходить отсюда?

Сидни определенно права насчет того, что ради бессмертия люди готовы пойти на любые жертвы. Олег и Инна — живое тому доказательство.

Мы завернули за угол и оказались перед застекленной красивой двустворчатой дверью. Сквозь травленое стекло виднелись тянущиеся вдоль стен полки с книгами. Библиотека — на мой взгляд, огромная, без конца и края. Но главное, я разглядела прямо напротив двери большой эркер, со свисающими по бокам занавесками цвета крови.

— Прекрасно, — бросила я, открывая дверь.

И тут на меня накатила тошнота. Мы были в помещении не одни.

Галина вскочила с кресла рядом с камином, в дальнем конце комнаты. С ее колен упала книга. Не было времени задумываться о том, что стригой читает, сидя у огня, потому что она прямиком устремилась ко мне. Мелькнула мысль, что Олег подставил меня, приведя сюда, но он трусливо забился в угол, с тем же выражением шока на лице, который испытывала я. Несмотря на огромные размеры библиотеки, Галина в считанные секунды оказалась рядом со мной.

Я ускользнула от ее первой атаки — или, по крайней мере, попыталась. Ух, как она была быстра! Если не считать Дмитрия, все другие стригои в этом доме явно уступали ей, и я забыла, какими крутыми бывают подлинно опытные стригои. Схватив за руку, она дернула меня к себе, открыв рот и обнажив нацеленные на мою шею клыки. Я весьма неуклюже попыталась хотя бы оцарапать ее колом, но она слишком плотно прижимала меня к себе. Наконец я сумела слегка наклониться, так что мое горло оказалось вне пределов ее досягаемости, но она вцепилась мне в волосы, и я вскрикнула от боли. Удивительно, что она вообще не вырвала их с корнем. Не отпуская моих волос, она оттолкнула меня к стене.

Когда, впервые попав сюда, я сражалась с Дмитрием, он действовал жестко, но не хотел убивать меня. Галина хотела. Она поверила Дмитрию, что я буду ценным вкладом, но теперь стало очевидно, что на самом деле я настоящее шило в заднице. Ее попустительству пришел конец, и она собиралась убить меня. Единственное утешение — что она вряд ли станет превращать меня в стригоя. Для нее я просто ланч.

Внезапный вскрик привлек мое внимание к двери. Там стоял Дмитрий, кипя от ярости. Все мои иллюзии о нем исчезли. Он просто излучал бешенство — глаза прищурены, клыки обнажены. Бледная кожа и красные глаза резко контрастировали друг с другом. Бррр! Демон, посланный прямо из ада, чтобы уничтожить меня. Он большими шагами устремился к нам, и я подумала: «Ну, по крайней мере, теперь все закончится гораздо быстрее».

Вот только… он напал не на меня, а на Галину.

Трудно сказать, кто из нас больше удивился, но обо мне моментально забыли. Стригои метнулись друг к другу, а я замерла, завороженная ужасающей красотой их схватки. Это выглядело почти грациозно — то, как они двигались, как наносили удары и увертывались от них. Я посмотрела какое-то время, а потом мысленно дала себе шлепок — дескать, шевелись! Вот он, мой шанс вырваться отсюда. Нельзя отвлекаться.

Я повернулась к эркеру, лихорадочно ища способ открыть его. Ничего.

— Сукин сын!

Может, Олег все же сознательно заманил меня сюда. Или я просто не вижу, где спрятан механизм. По-видимому, существовал единственный способ открыть окно.

Я бросилась в ту часть комнаты, где раньше сидела Галина, и схватила резное деревянное кресло. Было ясно, что окно сделано не из того непробиваемого стекла, как в моей комнате. Стекло напоминало то, которое стояло в двустворчатой двери библиотеки, только затемнено, хотя и украшено причудливыми резными узорами. Может, его не так уж трудно разбить. После того как я без всякого толку пыталась разбить окно в своей комнате, я грохнула креслом по стеклу со всей силой, на какую оказалась способна. Удар разнес преграду, во все стороны полетели осколки. Некоторые попали в лицо, но до того ли мне сейчас было?

За моей спиной сражение бушевало все яростнее. Мычание, приглушенные вскрики, звуки разлетающейся на куски мебели. Мне ужасно хотелось обернуться и посмотреть, что происходит, но я не могла себе этого позволить. Взяла кресло и нанесла удар по другой половине окна. Теперь дыра была достаточной величины, чтобы я могла пролезть в нее.

— Роза!

Голос Дмитрия вызвал во мне инстинктивный отклик. Я обернулась и увидела, что он все еще боролся с Галиной. Оба явно вымотались, но было очевидно, что он в худшем состоянии. Однако я заметила, что, сражаясь с Галиной, он пытается развернуть ее грудью ко мне. Наши взгляды встретились. Когда он был дампиром, мы часто без слов понимали друг друга. То же произошло и сейчас. Я поняла, чего он хотел от меня. Он хотел, чтобы я заколола ее.

Я знала, что не следует этого делать, лучше прямо сейчас выпрыгнуть из окна. Пусть они себе сражаются, пусть Галина побеждает. И все же… вопреки дурным предчувствиям какая-то сила потащила меня через всю комнату, с колом в вытянутой руке. Может, все дело в том, что полностью Дмитрий так и не утратил для меня своей привлекательности, каким бы монстром он ни стал. Может, это было бессознательное чувство долга — ведь он только что спас мне жизнь. Или я просто понимала, что сегодня ночью одному из этих двух стригоев предстоит умереть, а Галина представляла большую опасность.

Правда, удерживать ее было нелегко. Быстрая, сильная, она продолжала вырываться и пыталась атаковать его. Ей требовалось одно — на какое-то время вывести его из строя, как сделала я; потом она обезглавила бы его или сожгла. Не сомневаюсь, и то и другое было ей по силам.

Он тем не менее сумел слегка развернуть Галину, открыв для меня ее грудь. Я ринулась вперед — и тут Дмитрий врезался в меня. На мгновение я совсем растерялась — с какой стати он вдруг напал на меня после того, как спас? Однако тут же я сообразила, что его толкнули, и сделал это Натан. Он только что вошел в библиотеку вместе с Марленом. Это отвлекло Дмитрия, но не меня. Галина все еще была хорошей мишенью, и я вонзила кол ей в грудь. Не так глубоко, как хотелось бы, и она продолжала сопротивляться. Я состроила гримасу и надавила сильнее, зная, что серебро возымеет действие. Спустя мгновение ее лицо исказилось от боли. Она пошатнулась, и я, воспользовавшись преимуществом, вогнала кол на всю длину. Через несколько секунд она перестала дергаться, и ее тело бесформенной грудой сползло на пол.

Если остальные стригои и заметили ее смерть, то не уделили этому факту никакого внимания. Натан и Марлен полностью сосредоточились на Дмитрии. Вскоре в схватке приняла участие незнакомая мне женщина, тоже стригои. Выдернув кол из тела Галины, я медленно попятилась к окну, надеясь, что дерущимся не до меня. Сердце рвалось к Дмитрию — противники превосходили его численно, и я могла помочь ему…

Ударившись спиной о подоконник, я выглянула наружу. Ночь. Плохо. Вертикальная внешняя стена особняка тоже не слишком подходила для спуска. Такая акробатика требовала много времени. Прямо под окном росли густо усыпанные листьями кусты. Как следует разглядеть их не представлялось возможным; оставалось надеяться, что это не розы. С другой стороны, прыжок со второго этажа меня не убьет. Скорее всего, я вообще не пострадаю… разве что немного.

Я взобралась на карниз и на мгновение встретилась с Дмитрием взглядом. Остальные стригои наступали на него. В памяти всплыли слова Дмитрия: «Никаких колебаний!» Один из главных его уроков, но не самый главный. Самый главный относился к ситуации, когда противник превосходит числом и остается один-единственный вариант: «Беги!»

Да, теперь самое время бежать.

Я выпрыгнула из окна.