Когнитивные лексико-грамматические признаки, определяющие технологичность языка

Регулярность и естественная сложность морфологии

Как показывают исследования, татарская морфология является регулярным, почти автоматным [1] образованием, имеющим естественную сложность, обеспечивающим эффективное кодирование сложной информации в структуре слова. Как известно, автоматные грамматики обладают минимальными характеристиками временной и емкостной функций, то есть на порождение и обработку информации требуется гораздо меньше времени и меньше промежуточной памяти по сравнению с контекстно-свободными и контекстно-зависимыми грамматиками. Таким образом, регулярность, почти автоматность морфологии татарского языка обеспечивает минимизацию емкостных и временных функций при обработке текстов на татарском языке, а также достаточно простой анализ структуры и значения словоформы, несмотря на естественную сложность морфологии.

Рассмотрим далее более детально ряд признаков, характеризующих регулярность и естественную сложность морфологии татарского языка на примере, главным образом, именных и глагольных форм.

Регулярность морфологии означает, что одна и та же схема сочетания морфем (морфотактика) присуща всем или почти всем именным и глагольным формам, соответственно. Такая возможность позволяет по одной и той же схеме практически автоматно образовывать словоформы с одними и теми же глубинными значениями аффиксов. Важным свойством татарской морфологии, наряду с ее регулярностью, является фиксированность (определенность) позиций аффиксов в последовательности аффиксальных морфем и четкая связь позиций аффиксов с их типами.

Например, в последовательностях словоформ: 1) бакча, бакчалар, бакчаларым, бакчаларыма – (‘сад, сады, мои сады, моим садам’); 2) урман, урманнар, урманнарым, урманнарыма – (‘лес, леса, мои леса, моим лесам’) именные корневые морфемы бакча (‘сад’) и урман (‘лес’) имеют одни и те же последовательности аффиксальных морфем с идентичными значениями. Обобщенно, приведенные парадигмы описываются следующими схемами: Х(Имя сущ.), Х(Имя сущ.)+лар(афф. мн.), Х(Имя сущ.)+лар(афф.мн.)+ым(афф.притяж., 1л., ед.ч.), Х(Имя сущ.)+лар(афф.мн.)+ ым(афф. притяж., 1 л., ед.ч.).+ а (афф.падежн., дат. падеж’). Позиции аффиксальных морфем, составляющих словоформу, связаны с определенными типами морфем и неизменны относительно друг друга. Аффиксальные морфемы определенного типа могут появляться только в соответствующей позиции, либо выпадать вместе с позицией. Такая возможность позволяет по соответствующей позиции определять наличие или отсутствие того или иного признака или свойства описываемого значения (множественность, модальность, повторяемость и др.) и является еще одним технологическим признаком, учет которого повышает эффективность обработки информации.

Именным словоформам соответствует следующая морфотактика:

< Именная форма>:: = < ОСНОВА> [< множественность> ]

[< притяжательность> ] [< падежность> ][< модальность> ]

Здесь < ОСНОВА> - это либо корневая морфема, либо корневая морфема плюс словообразовательный аффикс (основа), либо словоформа, образованная присоединением определенного типа аффиксов, превращающих словоформу в именную форму (например, падежеподобный аффикс притяжательности –ныкы: апаныкы - тетин); [< множественность> ] – тип аффиксов, кодирующих множественность значений: {-ЛАр} (здесь и далее в аффиксах заглавные буквы означают вариативность, например, -ЛАр: -апалар - тети, энелә р - братья, урамнар - улицы); [< притяжательность> ] – тип аффиксов, определяющих принадлежность значения словоформы: {-Ым} (например, апам – моя тетя, улым – мой сын); [< падежность> ] – тип падежных и падежеподобных аффиксов (например, урман [им. пад.] – лес, урманга [направительный (дат.) пад.] – в лес, урманда [место-врем. (предложный) пад.] – в лесу, урманны [вин. пад.] – лес и др.); [< модальность> ] – тип аффиксов, отражающих эмоционально-субъективное отношение: вопрос, утверждение, сомнение, восхищение, восклицание и др. (например, урманмыни – будто лес! разве лес? урмандыр – наверное лес, несомненно лес, урманмы – лес ли?).

Примеры именных форм:

китаплар (‘ книги’) - китап (‘книга’ - имя сущ.)+лар (афф.множ.); китабым (‘моя книга’) - китап (‘книга’ - имя сущ.)+ым (афф.притяж., 1л., ед.ч.); китапмы? (‘книга ли? ’) – китап (‘книга’ - имя сущ.) + мы (афф.вопрос.); китапларымнанмыни? (китап-лар-ым-нан-мыни?) (‘неужели из моих книг? ’) - китап (‘книга’ - имя сущ.)+лар (афф.множ.)+ым(афф.притяж., 1л., ед.ч.)+нан (афф.аблатив-исх. пад.)+мыни (афф.вопрос., удивление); китапларымдырмы(‘то ли мои книги’); китап(‘книга’ - имя сущ.)+лар (афф.множ.)+ым (афф.притяж., 1л., ед.ч.)+дыр(афф.модальности, сомнение)+ мы(афф. вопрос.).

Еще одной особенностью татарской грамматики, которая следует из описания морфотактики и может быть использована как технологический признак при создании модели обработки текста, является то, что аффиксальная морфема (или последовательность морфем), присоединяясь справа к именной словоформе, являющейся самой правой составляющей в последовательности словоформ именной группы, относится ко всей именной группе. Например: Балачактан яраткан китапларым - ‘любимые мной с детства книги’ (Балачактан яраткан китап)+лар+ым, Балачактан яраткан китабыбыз - ‘любимая нами с детства книга’ (Балачактан яраткан китап)+ы+быз).

Свойства регулярности морфотактики и фиксированности позиций соответствующих типов аффиксальных морфем в татарском языке присущи также и глагольным формам. Глагольным словоформам соответствует следующая морфотактика:

< Глагольная форма>:: = < ОСНОВА> [< залог> ] [< отрицание> ] [< время> ] [< лицо> ] [< модальность> ]

Здесь < ОСНОВА> определяется как глагольная корневая морфема в словарной форме. Примеры:

кал (‘останься’ - глагол); калдыр (‘сделай так, чтобы остался’) - кал (‘останься’) + дыр (залог понудит.); калдырма (‘сделай так, чтобы не остался’) - кал (‘останься’) + дыр (залог понудит.)+ма (отрицание); калдырдыгыз (‘сделали так, что остался’) - кал (‘останься’)+дыр (залог принудит.)+ды (прошедшее вр.)+гыз (3 лицо, мн. число); калдырмадыгыз (‘не сделали так, чтоб остался’) - кал (‘останься’)+дыр (залог принудит.)+ ма (отрицание)+ды (прошедшее вр.)+гыз (3 лицо, мн. число); калдырмадыгызмыни (‘разве не сделали так, что остался’) - кал (‘останься’)+дыр (залог принудит.)+ ма (отрицание)+ды (прошедшее вр.)+гыз (3 лицо, мн. число).

Последовательность аффиксов, служащая для описания соответствующих значений ролевой ситуации, кодируемой глагольной группой, также как и в случае именной группы, определяется для глагольной словоформы, следующей самой правой в последовательности словоформ, входящих в глагольную группу.

Например, в глагольной группе:

чабып барып карап алып кайттыгызмы? (букв.: бегом+сходив+посмотрев+взяв возвратились ли?) последовательность аффиксов –ты+гыз+мы присоединяется к последней глагольной морфеме кайт (пов. накл., 2 л., ед.ч.) (‘возвратись’), очевидно, являясь некоторой заскобочной цепочкой, завершающей глагольную группу и относящейся ко всей глагольной группе. То есть для смысловой экспликации выражения было бы вполне корректно отобразить глагольную группу (скажем, при разметке текста для машинных применений), используя скобочную запись следующим образом: (чабып ‘бегом’ барып ‘сходив’ карап ‘посмотрев’ алып ‘взяв’ кайт ‘возвратись’)+ты(прош. время)+гыз(3 лиц, мн.ч.)+мы(мод., вопрос.)?

Рассмотрим ряд признаков, определяющих естественную сложность татарской морфологии: 1) возможность присоединения к словоформе определенных аффиксальных морфем, изменяющих тип слова, превращающих, например, именную словоформу в глагольную или в форму прилагательного и наоборот; 2) морфологическое (синтетическое) задание признаков модальности, настроения, эмоционально-личностного отношения к ситуации, объекту или процессу, описываемым данной словоформой; 3) контекстное разнообразие значений аффикса.

Известно, что именная группа, как правило, кодирует некую семантическую ролевую ситуацию, а глагольная группа – контекстные отношения над этими ролями. Таким образом, возможность перехода с именной формы к глагольной и, наоборот, с глагольной формы к именной, через присоединение соответствующих аффиксов, позволяет описывать одновременно в пределах одной словоформы как сложную ролевую ситуацию, так и контекстные отношения между семантическими ролями.

Тем самым обеспечивается компактность описания и хранения информации. Синтетический, аффиксальный способ словоизменения обеспечивает кодирование в рамках одной словоформы некоторого значения, описываемого на флективно-аналитических языках (например, на английском) несколькими словосочетаниями и даже предложениями.

В качестве примера реализации признака (1) рассмотрим следующую словоформу, являющуюся корректной для татарского языка: татар/ча/ла/штыр/гала/штыр/у/чы/лар/дагы/ныкы/лар/га/мыни? (Примечание: здесь разделительные косые - «слэш» расставлены только для удобства зрительного восприятия словоформы, в реальной словоформе их нет) (перевод: разве тем (к тем/на тех), что принадлежит тому (той), что на тех, кто (что) время от времени занимаются татаризацией (переводом на татарский язык)?). Данная словоформа имеет следующую структуру: татар (имя сущ.) + ча (наречие) + ла (глагол) + штыр (глагол, залог) + гала (глагол, залог)+штыр (глагол, залог)+у (субстантив., имя действ.)+чы (имя сущ.) + лар (множ.) + дагы (субстантив., локатив) + ныкы (субстантив., притяжат.) + лар (множ.) + га (директив) + мыни (вопрос, удивление).

Возможность аффиксального задания признака модальности (2), в отличие от других языков, в которых данный признак отображается либо эмоционально-просодически, либо с помощью дополнительной словоформы, также является свойством, способствующим адекватной интерпретации значения словоформы и минимизирующим время его распознавания.

Третий признак сложности татарской морфологии определяет контекстное разнообразие значений аффикса. Практически все аффиксальные морфемы обладают свойством полисемии. В частности, как показывают наши исследования [3], аффиксальная морфема –ГА имеет порядка 20 значений, то есть используется для кодирования до 20 различных контекстных значений. В таблице 1 показано несколько примеров с аффиксом –ГА.

Таблица 1