Погоня.

Февраль 1950 года стоял вьюжный. Снега местами намело — больше некуда. В деревне ребята на самодельных санках скатывались прямо с крыш хле­вов или сараев. Самым надеж­ным видом транспорта стала ло­шадь, да иного в эти годы, можно сказать, и не было.

В такую погоду разгулялись волки. То тут, то там говорили об их проделках: где собаку прямо с цепи снимут, где оди­нокого путника ночью до полус­мерти напугают. И то хорошо, что еще на людей не нападали.

Однажды, придя утром со смены домой, услышал я но­вость: у соседей волки только что утащили дворняжку. И так мне стало жаль этого симпа­тичного Шарика, что, несмотря на усталость (ночью на желез­ной дороге не отдохнешь, ра­ботая стрелочником), я живень­ко собрался в “поход” с одной только мыслью — отомстить серым разбойникам за смерть знакомого пса. Проверил лыжи, взял несколько патронов с кар­течью, ружье — и в путь.

К счастью, последнее время вьюга несколько притихла, и я без труда нашел след — на снегу четко было видно, как волк тащил задушенного сосед­ского “сторожа”. Кое-где видне­лись капельки собачей крови. Километра через три зверь ос­тановился передохнуть, половчее перехватил свою добычу и побрел по довольно глубокому сне­гу дальше. Скоро я дошел до большого леса, пересек его. След направлялся к мелким пе­релескам, но они были сильно захламлены буреломом, да и местность здесь была холмис­той. Словом, волчица (это бы­ла именно она, как выяснилось позднее) знала, куда шла. После охоты она “планировала” сытно пообедать, искала место поти­ше, поукромнее.

Я прибавил ходу, потому что была возможность застать зверя за пиршеством. По следу чита­лось, что волк устал, стал часто останавливаться, отдыхать. Впе­реди был очередной перелесок, очень удобный для дневной ос­тановки волка с добычей: на охоте я бывал здесь, знал, как непроходим этот небольшой ле­сок из-за множества поваленных ветром деревьев. Решил обойти вокруг него, чтобы убедиться, остался волк на дневку или нет.

Только свернул в сторону, пошел вдоль опушки, как недале­ко, метрах в семидесяти-восьми­десяти, мелькнула серая тень. Выстрелить успел один раз, на­вскидку. Направился к тому месту, где зверь снялся с леж­ки. От бедного Шарика осталось всего ничего, как от того коз­лика, а вот его убийце не по­везло — картечь зацепила раз­бойника, на снегу, как гроздья калины, алели капли крови, волк пошел после выстрела на трех ногах.

Обрадованный, я бросился преследовать его, по неопыт­ности думая, что раненый зверь далеко не уйдет. Полез через лес, напрямую. Скоро лыжи пришлось бросить — невозмож­но было на них идти: кругом ветролом, густой подлесок. Весь взмыленный выбрался на лес­ную дорогу, волк по ней ушел в сторону близлежащего боло­та. Тут меня догнала повозка. Попросил ее хозяина подвезти, правда, ничего при этом не ска­зав, что преследую волка.

Лошадь ходко бежала по на­катанной дороге, сани весело поскрипывали полозьями. И вдруг она резко повернула в сторону, захрапела и понесла ездоков. Падая с саней, я кра­ем глаза успел заметить, что впереди, почти на расстоянии верного выстрела, прихрамывая, бежал волк. Вскочил на ноги, но выстрелить не смог — ство­лы забило снегом.

После выяснения отношений, получив порцию брани от хозя­ина лошади, который дальше меня не повез, я опять пошел по следу раненого волка. Тот завернул в большой лес, и на этом первый этап погони закон­чился. В этом массиве мне од­ному зверя было не взять, к то­му же шел он достаточно ход­ко, несмотря на рану. Пришлось идти за помощью,

Спасибо охотнику, жившему рядом с лесом и оказавшемуся дома. Он заложил своего коня в дровни, и мы поехали в город собирать людей на облаву. Че­ловек семь набралось, захватили флажки, где-то через два часа были уже на месте.

Чтобы труд не пропал даром, объехали лес со всех сторон — выходного следа не было, зна­чит, волк остался здесь. Протя­нули флажки, расставили стрел­ков. Я пошел в загон по следу. Через некоторое время наткнулся на лежку, она была вся в крови, так что снег подтаял до земли. Но зверь уходил с нее еще достаточно уверенно и направлялся как раз в сторону засады. Время шло, выстрелов не было. По следу я пришел к самой линии стрелков и вышел... почти в лоб на одного из них.

В двадцати шагах за спиной охотника прошел волк, а он его не видел и шагов по хрустевше­му от мороза снегу не слышал! Выяснять отношения теперь уже с ним времени не было. Снова всей компанией сели в дровни и поехали в ту сторону, куда ушел волк.

Шел он полями, визуально мы его наблюдали, но подъехать ближе, на верный выстрел, не могли: дороги не было, а нап­рямик — снегу лошади по брю­хо.

Волк продвигался к речке, а перейдя ее, он надежно попал бы под защиту леса — за ре­кой начинались лесные кварта­лы, протянувшиеся не на один километр. Они были по срав­нению с тем болотом, где мы только что упустили зверя, раз в десять больше. Так что никаких флажков не хватило бы!

По кратчайшему расстоянию мы все же опередили волка, раньше его попали за реку. На ходу поочередно падая с по­возки, заняли места на берегу, замаскировались в кустах. Всем было видно, как зверь подходит к реке. Он шел медленно, по­минутно оглядываясь на челове­ка с лошадью, который громко кричал, улюлюкал. Это наш то­варищ сумел после того, как развез засаду, снова вернуться назад на своем быстром коне и выполнял роль загонщика. Прав­да, волк его, на мой взгляд, ни­сколько не боялся, прекрасно понимая, что по такому снегу повозка ближе не подъедет,

На некоторое время зверь пропал из виду — он спустился на лед ручья, впадающего в ре­ку, и по нему вышел прямо на меня. И уж тут-то я своего шанса не упустил, отыгрался за смерть соседского Шарика. Да еще неизвестно, сколько бед до этого наделал серый разбойник. А сколько мог волк, точнее, волчица принести неприятностей, если бы не удачно закончившая­ся за нею погоня?

Я был рад, что завершить ее удалось именно мне. Должна быть в любом деле какая-то справедливость: целый день от­бегать за зверем да еще не до­биться желаемого? И справед­ливость в данном случае востор­жествовала.