II Виктор Януш 4 страница

– Что за новость?

– Виктора Януша засекли в Марселе. Мы получили сразу несколько донесений. Ночь он провел в ночлежке для бомжей. Дать тебе номер телефона майора, который руководит его поисками?

* * *

Рыбацкий порт Валлон-дез-Оф – одна из главных достопримечательностей Марселя, но в тот день, 18 февраля, он казался призрачным. Рестораны не работали. Суда стояли на приколе. Пляжные домики были заперты. Пустынная набережная, окружающая рейд, сияла чистотой, словно отмытая мылом. Януша это безлюдье ничуть не смущало. Ему нравилось, как ветер обдувает его лицо. Нравилась висящая в воздухе водяная пыль. Нравилось море, далекое и близкое, незримо присутствующее в каждой частице света. Он как будто пил морскую синеву и дышал морской солью.

Они сидели возле самой кромки воды, напротив акведука, расчертившего своими пролетами небо и водную гладь. Идеальное место, чтобы получить ответы на некоторые вопросы.

– Откуда ты знаешь, что я врач?

– Да ничего я не знаю. А ты что, правда врач?

– Ты же сам только что кричал в ночлежке, что я лепила.

Шампунь пожал плечами. Он собирался позавтракать и извлекал из сумки все необходимое. Пару помятых походных котелков. Вчерашние круассаны, подаренные добросердечной булочницей. Непочатую бутылку дешевого вина, купленную Янушем. Наполнив из бутылки оба котелка, он обмакнул в пойло черствый круассан.

– А ты чего сидишь? Закусывай!

– Я тебе раньше говорил, что я врач?

– Да ничего ты не говорил! Из тебя, если хочешь знать, вообще было слова не вытянуть. Но ты вроде в этом деле чего-то такое соображал. Особенно насчет того, что творится у нас в башке.

– Типа психиатра?

Шампунь молча грыз круассан. Прибой с тихим плеском катил волну за волной, оставляя возле его ног пенный след.

– Ты помнишь, когда мы познакомились?

– В ноябре, кажись. Холодрыга была, не приведи господи.

Януш достал блокнот и начал делать записи.

– Я смотрю, ты в интеллихенты подался, – хмыкнул Шампунь. – А чего не пьешь-то?

– Мы познакомились в общежитии «Эммауса»?

– Ну да.

– А где именно?

Бомж недоверчиво покосился на него. У него была гладкая, очень белая кожа, совершенно лишенная растительности, – ни бровей, ни щетины на подбородке. Сквозь нее выпирали острые кости, делая лицо похожим на череп скелета. Множество шрамов – немые свидетельства драк и потасовок. Но не только. Януш заметил также протянувшийся вокруг лысой головы продольный шрам, явно оставленный хирургом. Несомненно, бомж перенес операцию по трепанации черепа.

– Так где именно в «Эммаусе»? – повторил он вопрос.

– Ну ты даешь! На бульваре Картонри в Одиннадцатом округе, вот где.

Он подлил себе вина и окунул в него второй круассан. Януш по-прежнему черкал в блокноте.

– Двадцать второго декабря меня замели за участие в драке.

– А, про это ты помнишь?

– Более или менее. А ты? Ты знаешь, что там в точности произошло?

– Ну, меня там не было, но потом мы с тобой один раз разговаривали. На тебя наехали ребята из Бугенвиля.

– Что такое Бугенвиль?

– Район Марселя, что ж еще? Неподалеку от Загона. Там тусуется местная банда. Полные отморозки. Беспредельщики.

Интересно, подумалось Янушу, как ему удалось вырваться живым из лап этих бандюг.

– А почему они на меня наехали? Грабануть хотели?

– Грабануть? Да чего у тебя было брать-то? Не, они хотели тебя мочкануть, это точно.

– Это я сам тебе так сказал?

– Да ты их боялся, чуть в штаны не наложил!

– А я говорил тебе, почему они хотят меня убить?

– He-а. Сказал только, что сваливаешь. Что к тебе вернулся свет. Что боги пишут свою историю. Ну, чего-то в этом роде. Ты всегда был с приветом, но иногда мог такое ляпнуть – хоть стой, хоть падай.

Свет. Что за свет? Связанный с его сном? И со сном Патрика Бонфиса? Или симптом диссоциативного бегства? Боги и их история. А это что? Намек на убийство с мифологическим подтекстом? В левой глазнице запульсировала боль.

– А куда я уехал, ты знаешь?

– Не, про это ты не говорил. Блин, да чего такое с тобой случилось-то?

– Сам не знаю.

Шампунь не стал настаивать. Боль в глазу у Януша усилилась, захватив весь лоб. Он уставился на воду и опоры акведука, надеясь, что созерцание мирного пейзажа принесет ему облегчение. Напрасные чаяния. Да и погода начала портиться. Море окрасилось в иссиня-черные тона. Серебристые волны обрушивались на берег с шумным звоном бьющегося стекла. Природа не только не исцелила его, но и сама заразилась его болью.

– Ты недавно говорил, – массируя виски, снова обратился он к приятелю, – что зря я вернулся. Вроде как из-за легавых.

– Ну да.

– Из-за той драки? Но ведь это дело давнее…

– Мать твою, ну ты даешь! Они же тебя ищут. Прямо сейчас. Здесь, в городе. Так и шныряют. Я их сам вчера два раза видал. В «Валентине» и в приюте Марсо. Всех опрашивали, суки. Они ищут тебя, Жанно. Очень ты им зачем-то нужен.

Януш все понял. Он полагал, что в шкуре бомжа нашел себе надежное убежище. Но на самом деле он лишь чудом не попал в лапы марсельской полиции. Анаис Шатле объявила на него охоту не только в Бордо, но и здесь. Выходит, надо срочно менять стратегию.

– А почему они меня ищут, не знаешь?

– Вроде как из-за убийства. Какого-то бомжа в Бордо завалили. Ребята слышали, как легавые говорили с социальными работниками. Но я им не верю! Мы с тобой, Жанно, – он ухватил бутылку с вином и стал пить прямо из горлышка, – не преступники, а жертвы! Мы – жертвы этого общества, а они…

– Еще ты говорил, что мне нельзя возвращаться «из-за всего остального». Что это за все остальное?

– Отморозки из Бугенвиля. Такие ничего не забывают. Если они пронюхают, что ты опять в городе, найдут тебя и – того…

Список опасностей рос день ото дня. Полиция. Люди в черном. И вот теперь банда местных бандитов… Ему хотелось завыть в голос. Но он сидел молча. Как будто под наркозом.

– Это еще не все… – совсем тихо проговорил Шампунь.

Януш наклонил шею, словно подставляя ее под удар. Давай, прикончи меня, говорил его жест.

– Марсельская полиция… Они думают, что ты замешан и в том убийстве…

– Каком еще убийстве?

– Ну, в том, в декабре… Кто-то пришил одного бездомного. Его в каланке^[23] нашли. Обгорелого. Тогда болтали, что какой-то псих мочит бомжей. Но больше никого не убили. А может, этот псих перебрался в Бордо.

Януша затрясло. От головной боли мутилось в глазах.

– Почему они решили связать оба убийства?

– Я-то почем знаю? Я тебе не легавый.

Януш вдохнул поглубже. Надо все начинать сначала.

– Ты помнишь, когда точно нашли тело?

– Где-то в середине декабря.

– Личность жертвы установили?

– Ага. Болгарин какой-то. Из пригородной шпаны. Я его не знал.

– Он входил в банду из Бугенвиля?

– Вроде как нет.

– Не знаешь, они нашли на месте преступления отпечатки пальцев?

– Да что ты ко мне привязался? Откуда мне-то знать?

– Хорошо. Что еще ты слышал об этом убийстве? Подумай. Шампунь наморщил лоб – мыслительное усилие давалось ему с трудом. Януш одновременно пытался составить общую картину. Его обвиняют в двух убийствах. Одно совершено в Марселе, второе – в Бордо. Кольцо вокруг него сжимается. Он энергично потряс головой. Он не убийца.

– Так что там насчет этого обгорелого?

– Ну, его нашли в каланке Сормью. Двенадцать километров отсюда, если по прямой. Валялся голый, весь обгорелый. Трепали, что тело течением принесло, но я тебе сразу скажу: брехня. Где его вальнули, там и бросили.

– А почему они решили, что это убийство?

– Так там же все обставлено было!

– В каком смысле – обставлено?

Шампунь расхохотался:

– Мужик был с крыльями!

– Что?

– Зуб даю. У него на спине были крылья приделаны, тоже обгорелые. Журналисты болтали, что мужик летал на дельтаплане и упал в море. Но это все хрень. Где же он тогда обгорел? И почему голый?

Януш его не слушал. Убийца с Олимпа. Это имя молнией в черном небе пронзило его мозг. До того как убить в Бордо Минотавра, он убил в Марселе Икара.

– На, глотни. – Шампунь протягивал ему бутылку. – Ты белый весь.

– Спасибо, сейчас пройдет.

– Чего, соскочить надуман?

Януш повернулся к приятелю:

– Откуда тебе все это известно?

Шампунь улыбнулся и надолго присосался к бутылке с вином.

– У меня связи, – наконец объявил он.

Януш схватил его за воротник и резко притянул к себе. Бутылка опрокинулась и покатилась по наклонной поверхности причала.

– Какие связи?

– Эй ты, отпусти! Просто я знаю одного мужика, и все! Клоди его зовут. Он раньше бомжевал, а потом бросил. Работу нашел.

– В полиции?

Шампунь высвободился и на четвереньках пополз за бутылкой, которая уже почти докатилась до темной воды, и успел подхватить ее в последний момент.

– Почти в полиции, – ответил он, вернувшись на прежнее место. – Он в морге вкалывает, в Ла-Тимоне. Грузит жмуров на катанки. Он мне все это и рассказал. Слышал, как легавые между собой трепались… Эй, ты чего?

Януш уже вскочил на ноги:

– Пошли отсюда.

* * *

Клоди внешне казался воплощением Существа.

Каменного великана из фильма «Фантастическая четверка».

Лысый, здоровенный, немногословный. Одетый в белый халат, он стоял во дворике морга и курил сигарету. Януш с Шампунем приблизились к нему не без опаски, ступая затаив дыхание. Им пришлось пересечь больничный двор, а затем вскарабкаться по лестнице на террасу, где располагалось здание Института судебной медицины. В небе снова сияло солнце, и они оба под своими многослойными одежками обливались потом.

Как ни удивительно, но обстановка вокруг напоминала японский пейзаж. Плоское одноэтажное строение с дверями в форме пагоды служило фоном нескольким густо поросшим листвой деревцам, похожим на стебли бамбука. Где-то поблизости щебетали невидимые глазу птицы, усиливая впечатление дзен-буддистского спокойствия японского сада.

– Привет, Клоди!

– Чего тебе? – не слишком любезно отозвался тот.

– Вот, познакомься. Это Жанно. Он хочет задать тебе пару вопросов.

Клоди внимательно осмотрел Януша. Росту в этом человеке было за метр девяносто. Тлеющая сигарета в его руке казалась петардой, воткнутой в расщелину утеса. Из ноздрей, как из кратера вулкана, вырывался дым.

– Какие еще вопросы?

Януш шагнул вперед:

– Лучше спроси, сколько я могу тебе заплатить.

Каменное изваяние изобразило улыбку. Впрочем, ее вполне можно было принять за гримасу недоверия:

– Зависит от того, что ты хочешь у меня купить.

– Все, что тебе известно о трупе крылатого мужчины, найденном в каланке Сормью.

Клоди уставился на кончик своей сигареты. Степень недоверия удесятерилась.

– Тебе этот товар не по карману.

– Сто евро.

– Двести.

– Сто пятьдесят.

Януш порылся в кармане и вложил в лапу великана несколько бумажек. Он не собирался торговаться с ним до бесконечности. При виде денег у Шампуня глаза вылезли на лоб. Существо заграбастало денежки.

– Труп нашли в середине декабря в каланке Сормью.

– Когда конкретно?

– Дату можешь узнать в полиции.

– Как звали погибшего?

– Не по-нашему. Цветан как-то там еще. Видать, он из Восточной Европы. Парень лет двадцати. В Марселе болтался несколько последних месяцев. Легавые его установили по отпечаткам пальцев. У него уже были неприятности с законом.

Януша это удивило.

– Но ведь труп был сожжен?

– Не настолько, чтобы нельзя было снять отпечатки.

– Где именно обнаружили тело?

– В конце бухты. Прямо напротив острова Казерень.

– Что тебе известно о том, как это произошло?

– На него случайно наткнулась парочка пеших туристов. Труп был голый, обгорелый, на спине – крылья. В газетах писали, что парень утонул, а тело прибило к берегу прибоем. Чепуха! У мальчишки в легких не было ни капли воды.

– Ты присутствовал при вскрытии?

– Нет, это не моя работа. Но я слышал разговор судебного медика с полицейскими.

– Причина смерти?

– Точно не знаю. Вроде помер от передоза.

Еще одна ниточка, связывающая это дело с убийством в Бордо. Почерк убийцы. Икар. Минотавр. Может быть, во Франции совершались и другие преступления с мифологическим подтекстом?

– Почему тело пытались сжечь?

– Встретишь убийцу, у него и спрашивай.

– Расскажи про крылья.

Клоди зажег вторую сигарету от окурка первой. Его затылок украшали маорийские татуировки, похожие на горделивых величественных змей.

– Их сразу отправили в криминалистическую лабораторию. Я их и в глаза не видал.

– Шампунь говорил, что это были крылья от дельтаплана.

– Так и есть. В развернутом виде штука больше трех метров в ширину. Тот, кто его пристукнул, – псих. Крылья были пришиты прямо к телу. Детективы, когда приехали на место преступления, отрезали нитки.

Януш вообразил себе черный обугленный труп со смятыми и полуобгоревшими крыльями. Должно быть, пешие туристы при виде его отскочили как ошпаренные.

– Но это еще не все, – продолжило Существо. – Если я правильно расслышал, на крыльях нашли следы воска и перьев. Убийца постарался.

Дополнительный штрих к мифологической версии. Легенда об Икаре известна едва ли не шире, чем миф о Минотавре. Икар вместе со своим отцом Дедалом томился в плену у царя Крита Миноса. Замыслив побег, они соорудили себе из воска и перьев крылья. Но молодой и неразумный Икар взлетел на них слишком высоко. Воск от жара солнечных лучей растаял. Икар рухнул в море и утонул.

– А другие отпечатки на месте преступления нашли?

– Я рассказал тебе все, что знал. Так что твои бабки я уже отработал.

– Сколько ты хочешь за копию протокола вскрытия?

Клоди гоготнул и выпустил изо рта струю дыма, тотчас подхваченную ветром:

– За такое можно и работы лишиться.

– Сколько?

– Пятьсот евро. И никакого торга.

Януш извлек из кармана пачку купюр по пятьдесят евро. Отсчитал десять штук и пять из них протянул великану:

– Остальное когда получу документ. Жду тебя здесь.

Клоди без слов забрал деньги. Он уже жалел, что не запросил больше. Щелчком отбросив окурок, он развернулся и ушел.

– Бли-ин… – протянул ошеломленный Шампунь. – Где ты надыбал такую кучу бабла?

Януш ничего не ответил. Теперь, когда Шампунь узнал его секрет, положение становилось опасным. За прошедшие сутки он успел получить полное представление о нравах сообщества бомжей. Стоит ему проявить малейшую слабость, Шампунь, не задумываясь, прикончит его, чтобы завладеть деньгами.

Появился Клоди. Он шел, настороженно оглядываясь по сторонам. На стоянке было пусто. Слышался только шум ветра в ветвях деревьев да птичий щебет. Папку он спрятал под халатом. Януш отдал ему оставшиеся деньги и схватил документ – несколько скрепленных степлером листков.

– Я тебя никогда не видел, мужик, а ты – меня.

– Подожди.

Януш быстро пробежал глазами ксерокопии документов, покрытые черными пятнышками краски. Да, это было полное досье. Номер дела: К09 544 32 26. Имя жертвы: Цветан Соков. Имя следственного судьи: Паскаль Андре. Имя руководителя следственной группы: Жан-Люк Кронье. Подробное описание тела и имеющихся на нем повреждений.

– Спрячь быстро! – прошипел ему Клоди. – Ты что, хочешь, чтобы нас тут застукали?

Януш сунул папку под пальто.

– Приятно было познакомиться.

– У тебя еще бабки есть?

– А что? Хочешь еще что-нибудь продать?

Клоди улыбнулся. Пока он ксерил документы, ему на ум кое-что пришло. Кажется, у него и в самом деле есть дополнительный товар на продажу.

– Легавые тогда искали свидетеля. Вроде был один бомж, который все видел.

– Что значит – все видел?

– Все значит все. Убийство. Убийцу. Точно я не знаю. Знаю только, что они хотели его допросить.

Клоди не торопясь закурил еще одну сигарету. На его губах нарисовалась ухмылочка. Он понимал, что держит Януша на крючке.

– Штука в том, что парень рассказывал эту историю до того, как нашли труп. Приперся в комиссариат – в какой именно, я не знаю, – и начал плести всю эту хрень. Никто ему не поверил. На всякий случай записали его треп, и до свидания. А потом – на тебе, труп. Тут уж они сообразили, что к чему. Давай звонить Кронье – он вел следствие. Я сам слышал. В это время как раз вскрытие заканчивали.

Клоди не ошибся насчет ценности информации, о которой так кстати вспомнил.

– И сколько ты хочешь за имя этого парня?

– Пять сотен.

На сей раз Януш решил поторговаться. Вернее сказать, в нем сработал некий примитивный инстинкт, не позволявший поддаваться на каждое предложение без сопротивления. Переговоры не заняли много времени – Клоди почувствовал, что возможности Януша достигли потолка.

– Ладно, отдаю за двести.

Януш достал деньги. Каменные пальцы сомкнулись на пачечке банкнот.

– Мужика зовут Жестянка.

– Жестянка? – возмутился Шампунь. – Он тебя надул, Жанно! Все знают, что Жестянка – псих!

Клоди окинул Шампуня убийственным взглядом, что не произвело на того ни малейшего впечатления. От вида такого количества денег, переходивших из рук в руки, он впал в ярость:

– Жестянка работал на стройке в Марселе. У них там что-то взорвалось, и ему осколком засветило прямо в черепушку. У него эта железка до сих пор в мозгах сидит. Он теперь полный придурок, это тебе любой скажет. Мало ли что он кому наплетет? Если у него, считай, давно крышу снесло? Надул он тебя, говорю же, надул!

Проныра-великан замотал головой:

– А вот легавые так не думают! Они сравнили показания Жестянки и то, что нашли на месте убийства. И все совпало! Обгорелое тело, крылья – все! А он был в участке на день раньше, чем туристы наткнулись на труп.

– Ты сказал, его потом искали. Нашли?

– Без понятия.

Януш кивнул Клоди и направился к лестнице. Шампунь послушно топал за ним. Теперь, убедившись в его богатстве, он от него уж точно не отлипнет. Тем лучше. Поможет ему напасть на след Жестянки.

Но прежде чем броситься на розыски бомжа, Януш хотел восполнить некоторые пробелы в образовании. Касательно Минотавра, Икара и греческой мифологии.

* * *

Крупнейшая в Марселе библиотека располагалась на бульваре Бельзенс, в бывшем кабаре начала XX века «Алькасар», в перестроенном здании – его стеклянный фасад сверкал на солнце как зеркало. В память о прошлом реставраторы сохранили – или соорудили специально – маркизу из стекла и железа в стиле «прекрасной эпохи». Нависая над вполне современным подъездом, она совершенно выбивалась из ансамбля и выглядела дико.

Януш не помнил, откуда у него эти сведения, но тот факт, что память хотя бы в виде таких вот фрагментов возвращалась к нему, не мог его не радовать.

– А ты уверен, что они нас впустят?

– Не боись, – успокоил его Шампунь. – Библиотекарши нашего брата прям обожают. Они же все левые! И потом, зимой нас особенно жалеют. Холод – наш лучший друг!

Шампунь оказался прав на сто процентов. Их встретили с подчеркнутой любезностью. Лысому разрешили даже сложить свои вонючие сумки, правда, не в камере хранения, а в каморке для веников и моющих средств. У Януша нервы были на пределе. Путь убийцы до странности совпадал с его собственными передвижениями. Вопросы копились, а ответа ни на один из них он так пока и не нашел. Отсюда и родилось его желание нырнуть в Античность – приникнуть, так сказать, к живительному источнику и пройти обряд инициации.

Библиотека представляла собой насквозь пронизанную светом башню. В широкие окна лились солнечные лучи, отражаясь от белых стен, озаряя ажурные лестницы и застекленные лифты. Занимая несколько этажей, помещение наводило на мысли о знаменитой башне из слоновой кости.

Шампунь направился к свободному креслу, намереваясь вздремнуть в тепле.

– Ты идешь со мной, – обескуражил его Януш.

– Куда еще?

– Начнем с газет.

Януш приблизился к электронной информационной стойке и зашел в архив региональной прессы. Быстрый поиск выдал ему список статей, посвященных событию 17 декабря 2009 года, когда в каланке Сормью было найдено тело дельтапланериста. В довольно лаконичных заметках говорилось, что личность пострадавшего установить не удалось. Об обстоятельствах его гибели также ничего не сообщалось. Януш стал искать дальше. Но других статей в архиве не имелось.

Любопытно, каким таким чудесным способом майор Жан-Люк Кронье сумел замять дело? Во всяком случае, он вместе со своей группой получил возможность вести расследование в более или менее спокойной обстановке. Януш попытался расширить поиск, но и это не принесло никаких результатов. Он отключился от информационного ресурса.

В действительности он уже знал о происшествии в каланке Сормью гораздо больше, чем все журналисты юго-востока Франции, вместе взятые. По пути в библиотеку он в метро внимательно изучил отчет о вскрытии, полученный от Клоди. Документ не содержал никаких сенсационных открытий, но несколько существенных уточнений Януш из него почерпнул. В особенности его заинтересовало следующее: ровно через сутки после вскрытия по результатам токсикологического анализа тканей стало известно, что в крови Цветана Сокова обнаружена значительная доза героина. В точности как и в случае Филиппа Дюрюи.

Януш поднял глаза. Где здесь у них отдел мифологии? На каждом этаже вдоль стен вилась круговая галерея с табличками, на которых крупно, черным по белому, были обозначены тематические разделы.

– Нам на четвертый этаж, – сказал Януш, найдя указатель «Культура и цивилизация. IV».

Они поднимались по винтовой лестнице. Януш разглядывал публику. За большими столами, под светом настольных ламп, прилежно трудились студенты. Другие сидели с книжками в креслах, выстроившихся вдоль стен, или рылись в полках открытого доступа. Средний возраст посетителей библиотеки составлял примерно двадцать лет.

Здесь собралась молодежь всех оттенков кожи. Белые – с одной стороны учебник, с другой – мобильный телефон. Черные – эти выглядели особенно сосредоточенными и равнодушными к окружающему. Желтые – они больше кучковались, пихали друг друга локтем в бок и тихонько пересмеивались. Бородатые уроженцы стран Магриба в белых молитвенных камилавках – каждый погружен в чтение… Башня из слоновой кости при ближайшем рассмотрении оказалась Вавилонской башней.

Януш чувствовал себя здесь на знакомой территории. Современная мебель, книги, атмосфера приобщения к знаниям – это был его мир. Он не сомневался, что в свое время провел в местах, подобных этому, долгие и долгие часы.

Четвертый этаж. Мифология 291.1. Античные религии 292.

Для начала он просто оглядел корешки и тут же понял, что знает, что ему нужно. «Историческая библиотека» Диодора Сицилийского. Книга четвертая. «Метаморфозы» Овидия. Книги седьмая и восьмая. Следовательно, он уже занимался аналогичными изысканиями. Сердце кольнуло страхом. Неужели он – убийца?

Нет. Это знания из области общей культуры. По всей видимости, помимо медицинского он получил историческое или философское образование. Он понял, что может подробно изложить биографии обоих авторов. Диодор был греческим историком, жившим в I веке до новой эры в Римской империи. Овидий – древнеримский поэт, родившийся накануне наступления христианской эры и изгнанный из Рима за сочинение, озаглавленное «Искусство любви», которое сочли безнравственным.

Он взял с полки оба томика, прихватив заодно несколько исследований, посвященных их авторам. Поискал себе место, отметил, что Шампунь дремлет в укромном уголке, в самом конце прохода, и устроился в кресле подальше от столов. Вытащил блокнот и принялся листать страницы. Ему нужен был Минотавр.

Ничто не ново под луной. Януш выделил всего одну ранее неизвестную ему деталь. Над легендой о Минотавре витало нечто вроде проклятия, связанного с быками. Во-первых, сам царь Минос был сыном быка, поскольку Зевс, пленившись Европой и задумав ее соблазнить, принял облик именно этого животного. Во-вторых, супруга Миноса также прельстилась быком. В результате на свет появилось чудовище – полубык, получеловек. Следовательно, вся эта история началась не без участия своего рода животного гена.

Имело ли это обстоятельство какое-либо значение для убийцы? Януш отметил еще одну деталь. Между мифом о Минотавре и мифом об Икаре существовала связь. Икар приходился сыном Дедалу, который, в свою очередь, был не кем иным, как личным зодчим Миноса, поручившим ему строительство знаменитого лабиринта. Именно Дедал подсказал Ариадне уловку с путеводной нитью…

На самом деле история Икара и Дедала служила продолжением истории Минотавра. Узнав о том, что его придворный зодчий приложил руку к бегству Тесея, разъяренный Минос запер его вместе с сыном Икаром в им же построенном лабиринте. Чтобы вырваться из темницы, отец с сыном и задумали соорудить себе крылья из воска и перьев…

Что за шифр скрывался за этими сказками? Почему убийца остановил свой выбор на них? Он не следовал хронологии, поскольку убил Икара раньше, чем Минотавра. Может быть, он совершил и другие убийства, внушенные другими легендами? Януш уже захлопнул блокнот, когда его вдруг осенило. Между обоими мифами существовала и еще одна общая черта. И в том и в другом случаях действующими лицами выступали отец и сын. Минос и Минотавр. Дедал и Икар. Могущественный и многоопытный отец. И жалкий либо звероподобный сын.

Неужели выбор мифов продиктован отцовско-сыновними взаимоотношениями? Но что за послание в нем заключено? С кем идентифицирует себя убийца? С сыном-монстром? Или, напротив, с потерявшим рассудок отцом, решившим отыграться на суррогатных детях – жертвах убийств?

Януш посмотрел на висевшие в зале часы. Четыре дня. На улице начало смеркаться. Зачем он потратил так много драгоценного времени на изучение всех этих книжек? Лучше бы занялся другим неотложным делом – разыскал свидетеля с железякой в голове по кличке Жестянка.

Он вернул книги точно на то же место, откуда их брал, и направился к спящему Шампуню. Уже протянул руку, чтобы его растолкать, но вдруг передумал, развернулся и двинулся в закуток, где дежурили библиотекари. Две молоденькие женщины сидели там за компьютерами и о чем-то болтали.

Он скользнул за дверь и вежливо поздоровался. Они не отпрянули, не скривились от отвращения. Хорошее начало.

– Извините, пожалуйста…

– Я слушаю вас, – произнесла одна.

Вторая продолжила стучать по клавиатуре.

Януш махнул в сторону ряда полок под номером 292:

– Скажите, вы не замечали здесь кого-нибудь, кто регулярно наведывался бы в этот раздел библиотеки? Я имею в виду, в раздел книг по мифологии и античным религиям?

– Кроме вас, никого.

– Вы хотите сказать, сегодня?

– Нет. Перед Новым годом. Вы – мой единственный постоянный читатель.

Он поскреб подбородок. Щетина кололась как наждак.

– Извините… – повторил он тише. – У меня проблемы с памятью… Я… я часто приходил сюда?

– Каждый день.

– А когда именно?

– Начиная с середины декабря. Ну, что-то в этом роде. А потом вы вдруг исчезли. Но вот сейчас вернулись!

В голове понемногу начинала складываться цельная картина. Так или иначе, но в середине декабря Януш уже знал об убийстве Икара. Он приходил в библиотеку в поисках информации, читал соответствующий миф. Но делал это в рамках собственного расследования. Он охотился за убийцей. Затем, 22 декабря, местной бандой на него было совершено нападение. И тогда он покинул Марсель. И превратился в Матиаса Фрера.

Януш улыбнулся библиотекарше. На самом деле он улыбался самому себе. Он шел по своим собственным следам. Проживал свою жизнь наоборот, шиворот-навыворот.

* * *

У судьи Ле-Галя была очень большая голова.

Не в переносном, а в прямом, физическом смысле слова. Его череп отличался такой шириной, что уши размещались почти на ширине плеч. Чертами лица – приплюснутый нос, вывернутые губы – он напоминал обезьяну. Впечатление уродства усиливали очки с толстыми стеклами. Анаис чувствовала себя в полной безопасности – влюбиться в такого ей уж точно не грозило.

Последние полчаса она старательно излагала ему все обстоятельства дела Минотавра – прочитать ее отчет судья не удосужился. Говорила о связи между преступлением, совершенным на вокзале, и двойным убийством на пляже в Гетари. О том, каким образом в дело замешан скрывающийся от органов правопорядка Матиас Фрер – психиатр из Бордо, в 2009 году бывший бомжем в Марселе. О подозрениях в адрес двух одетых в черное мужчин, умеющих стрелять из винтовки «геката-2» и раскатывающих на внедорожнике модели Q7, якобы украденном у частного охранного агентства.

Судья слушал ее не перебивая. О том, какое впечатление на него произвел ее рассказ, сказать было затруднительно.

То ли он ничего не понимал, то ли не испытывал никакого желания усложнять себе жизнь.

– Пока я могу сделать только один вывод, – наконец заговорил он. – Главный подозреваемый по делу…

– Свидетель.

– Хорошо, пусть свидетель. Но он в бегах, а вам так и не удалось напасть на его след.

– Его видели в Марселе. Я связывалась с тамошними коллегами. Его активно ищут. Никуда он от нас не денется.