Существование подлинно, если человек возлагает ответственность за свое бытие только на самого себя, избегает искушения быть как все и ни за что не отвечать.

Как отношение себя к самому себе существование есть также отноше­ние к иному, есть бытие в мире. Мир — все, что само по себе не есть суще­ствование, но ему предшествует в качестве предварительных условий.

Существование в мире — заброшенное (случайное) и конечное [(неотвратимо движущееся к концу) бытие. Причины: мир — то, что " не зависит от человека, что противостоит ему, никогда не покоряется го мышлению, запутывает его в противоречиях, враждебен человеку, ограничивает его свободу.

Человеческое бытие в обычном состоянии находится в состоянии потерянности и поглощенности миром.

Пограничная ситуация — состояние экзистенциального страха и тревоги перед физическим «ничто» (небытием, смертью). Лишь в пограничной ситуации нам открывается подлинное суще­ствование: мы становимся сами собой. Человек не может стать самим собой посредством одной волн. Страх, разрывая всякую связь челове­ка перед миром повседневных отношений, делает человека свободным. Открываемое в страхе существование познается в качестве абсолют­ной ценности. Страх смерти делает все планы и проекты условными во времени. Независимо от своего результата жизнь обретает смысл толь­ко перед лицом смерти. Существовать — значит существовать перед лицом смерти, ибо только она указывает нам окончательную ценность Прожитой жизни.

С. Кьеркегор: первый опыт экзистенциализма. С момента окончания университета в 28 лет и до своей смерти в 42 года Серен Кьеркегор (1813—1855) нигде не служил и занимался литературным творчеством. Сам себя Кьеркегор именовал «религиозным писателем», и после 13 лет активной творческой работы он оставил 28 томов сочинений, из которых 14 томов составляют его дневники. Кьеркегор обращал на себя всеобщее внимание и одновременно вызывал раздражение тем, что не хотел «быть, как все». Но его противостояние «общему» было не легкомысленной бравадой, а осознанной провокацией и способом борьбы. Обычная жизнь светского человека для Кьеркегора — проникнутое лицемерием прозябание. Современный человек очень серьезен. Что касается его души, то это, как пишет Кьеркегор в одной из статей, — болото, в котором все дружно и сидят. «Вместо радости — вечное брюзжание и недовольство, вместо страдания — упрямая, вязкая, твердолобая терпеливость, вместо воодушевления — речистая многоопытная смышленость». Парадоксальность позиции Кьеркегора заключается в том, что вырваться из объятий «общего» он предлагает через страх и отчаяние — состояния, хорошо известные ему самому. Вот одна из дневниковых записей Кьеркегора: «Я только что пришел из общества, душою которого я был. Остроты сыпались с моих уст, все смеялись, восторженно смотрели на меня. — А я, и тут мое тире должно быть длинным, как радиус земной орбиты, — я погибал и хотел застрелиться». Меланхолия была личной бедой Кьеркегора. Но, разбираясь в причинах личных бед, Кьеркегор неуклонно придает фактам своей приватной жизни глобальный масштаб, соотнося их с Богом и вечностью. Главная проблема каждого человека, уверен Кьеркегор, — это его собственное существование, его личное будущее, его судьба. В своем стремлении осуществить вечное во временном, утверждает он, каждый действует и выбирает в одиночку. Но его литературное творчество, в ряде случаев предназначенное для «единственного читателя», — свидетельство того, что на этом пути можно опереться на опыт другого. Иначе писания самого Кьеркегора были бы напрасны.

Кьеркегор уже пользуется термином «экзистенциальный», заимствовав его у выдающегося норвежского поэта-романтика Вельхавена. Именно последнему мы должны быть обязаны этим термином, подхваченным Кьеркегором и ставшим символом одного из значительных явлений в культуре XX века.

В свете его «экзистенциального» метода особую роль в творчестве Кьеркегора, сказавшемся на облике всей неклассической философии, сыграла не только знаменитая меланхолия, но и другой известный факт его биографии. Речь идет о разрыве с невестой Региной Ольсен, впоследствии ставшей женой Фрица Шлегеля — датского губернатора на Антильских островах. Регина, которая пережила Кьеркегора на полвека, написала незадолго до своей смерти уже в XX веке: «Он пожертвовал мною ради Бога». И это соответствует тому объяснению своего поступка, которое дает сам Кьеркегор в «Стадиях на жизненном пути». «Благодаря женщине в жизнь приходит идеальное, — пишет он. — И кем был бы мужчина без него? Многие мужчины благодаря девушке стали гениями, иные из них благодаря девушке стали святыми. Однако никто еще не стал гением благодаря той девушке, на которой женился; поступив так, он сможет стать лишь финансовым советником. Ни один мужчина не стал еще героем благодаря девушке, на которой женился; благодаря этому он может стать лишь генералом. Ни один мужчина не стал поэтом благодаря девушке, на которой женился, ибо посредством этого он становится лишь отцом. Никто еще не стал святым с помощью девушки, полученной в жены, ибо кандидат в святые не получает в жены никого; когда-то он мечтал о своей единственной возлюбленной, но не получил ее... Женщина вдохновляет, покуда мужчина не владеет ею».

В августе 1841 года Серен Кьеркегор возвращает Регине кольцо, разрывая тем самым помолвку. А уже в 1843 году выходит его работа «Повторение», с начала и до конца проникнутая его переживаниями в связи с этим разрывом. Эту работу нужно рассматривать в единстве с первым оригинальным произведением Кьеркегора «Или — или», написанным чуть ранее и изданным в том же 1843 году. (В России основные фрагменты «Или — или» были изданы в 1894 году под названием «Наслаждение и долг».) То же самое касается другой работы 1843 года под названием «Страх и трепет». То, что в «Страхе и трепете» доказывается на материале Библии, в «Повторении» Кьеркегор пытается извлечь из личного опыта.

Категории жизни, страха, смерти, выбора, вины, которые как бы стояли на обочине классической философии, Кьеркегор одним из первых расположил в самом центре философствования, чем предвосхитил некоторые экзистенциалистско-персоналистские учения XX в. Вот образчик стиля размышления, характерного для кьеркегоровской философии экзистенции: «Где я? Кто я? Как я пришел сюда? Что это за вещь, которую называют миром? Что это слово значит? Кто тот, кто заманил меня в бытие и теперь покидает меня? Как я оказался в этом мире? Почему со мной не посоветовались, почему не познакомили с его обычаями, а просто сунули в один ряд с другими, как будто я был куплен у некоего " продавца душ"? Как я обрел интерес к этому большому предприятию, которое называется реальностью? И почему я вообще должен иметь интерес к нему? Что это, моя добровольная забота? И если я вынужден принять в нем участие, где директор? Я хотел бы сделать ему мои замечания. Никакого директора нет? Но к кому я тогда обращусь с моей жалобой? Существование (экзистенция), безусловно, есть полемика - и могу ли я просить, чтобы и моя точка зрения была принята к рассмотрению? Если нужно принять мир таким, каков он есть, не лучше ли было бы вовсе не узнавать, каков он?». Такова типичная для Кьеркегора стилистика описания состояния " растревоженной экзистенции". Она была чужда характеристикам самоуверенного Я в классической философии, но зато стала общим местом в философии нашего столетия.

Трагизм человеческого Я порождается, согласно Кьеркегору, в силу разных причин: из-за неисчерпаемости, отчужденности мира от хрупкого и конечного Я, из-за стремления увидеть Я через Ты, вообще через других людей и их абстрактную сущность, из-за " безумия мира", которое заражает и человеческую личность. Выбор человеком самого себя, своего уникального и неповторимого Я - процесс, исполненный величия и ответственности, - тоже связан с поистине трагическими переживаниями. Выбор - процесс неотлагаемый, срочный, можно сказать, мгновенный. " Внутреннее движение личности не оставляет времени на эксперименты мысли... Наступит, наконец, минута, когда более и речи не может быть о выборе... за человека выбрала сама жизнь, и он потерял себя самого, свое Я". Но если выбор состоялся, если человек осознал свое назначение, то это величайший по смыслу и содержанию этап его жизни: человек сам чувствует важность, серьезность и бесповоротность свершившегося.

Отличительная особенность философии Кьеркегора - сплав экзистенциального, этического, религиозного и художественно-эстетического аспектов. Кьеркегоровскую философию можно было бы назвать " трагическим эстетизмом". Заметное место в наследии Кьеркегора занимает тема Бога, религии, греха. Смирение перед Богом соединяется в философии Кьеркегора с отстаиванием свободы, достоинства, свободы выбора и огромных возможностей человеческой личности. Путь к Богу и вере - центральная тема сочинений Кьеркегора. Трактуется она не теологически, а философски. Осмысливая этот путь, философ отвергает традиционные идеи, тем более выдержанные в духе религиозного благодушия. Путь к вере не усыпан розами. Самым надежным образом к Богу и вере ведут отчаяние, страдание, страсть. Кьеркегор стремится подробно, если не сказать дотошно, проанализировать различные способы и формы приобщения к Богу, а также охарактеризовать соответствующие им человеческие типы.

Философ различает три стадии познания человеком своего существования и, соответственно, три человеческих типа, в концентрированной форме воплощающих эти стадии-формы. Первая стадия и форма - эстетическая. Кьеркегор рассуждает об " эстетизме" как форме существования и называет " эстетиком" человека, который остается поглощенным этой стадией. Эстетик захлестнут переживаниями минуты; он охвачен желанием " остановить мгновение". Вместе с тем эстетик недоволен своим Я; он ждет его чудесного превращения в некое другое Я. Для эстетика характерно безразличие к этическому измерению существования. И хотя он переживает отчаяние и стремится к спасению, его отчаяние неистинно, ибо сковано слабостью.

Вторая стадия и форма - этическая. " Этический человек" (" этик") живет мыслью и заботой о будущем. В отличие от эстетика, он не зациклен на настоящем. Ему присущи глубокая серьезность и нравственная ответственность. Он также движется к Богу и вере через отчаяние. Но его отчаяние не имеет ничего общего с тем сомнением, о котором писали философы прошлого, например Декарт, и которое было чисто временным и в значительной степени искусственным отчаянием мысли. Отчаяние этической стадии - отчаяние личности, отчаяние, соединенное с мужеством и моральной ответственностью. Все силы души концентрируются в акте отчаяния, чтобы духовность проложила путь к вере. Однако и вторая, т. е. этическая стадия обладает существенным пороком: " этик" охвачен гордыней; он уповает лишь на собственные силы и свой возможный прорыв к будущему ценит выше приобщения к вечному, истинно абсолютному.

Наибольшие преимущества имеет поэтому третья стадия - религиозная. Истинно религиозный человек оставляет позади и " отчаяние слабости" эстетика, и " отчаяние-вызов" этика. Он поднимается на высшую стадию - абсолютного отчаяния. Оно выводит религиозного человека к такой вере и к такому Богу, которые истинно сопрягаются с вечностью.

Анализ этих трех стадий познания человеком своего существования может служить иллюстрацией " качественной" диалектики, которую Кьеркегор противопоставляет диалектике Гегеля, определяемой как диалектика " количественная".

Экзи­стенциализм ХХ в. Появился он в период между двумя мировыми войнами (1918-39 гг.), охватившими большую часть Старого и Нового Света. Это было время осмысления пережитых потерь и разочарований, время предчувствия новых, еще более страшных потрясений, время кардинальных переоценок прежних идеалов и формирования новых. Если атмосфера начала ХХ века еще оставляла место для изысканных чувств, проникнутых светлой печалью, за которыми кроется надежда на лучшее, то война 1914-18 гг. показала человечеству реальность конца цивилизации. Словно из глубин первобытного сознания наружу вырвались самые темные стороны человеческой натуры: жестокость, стремление к превосходству, уничтожению. Были отброшены христианские ценности, культивировавшиеся на протяжении многих тысячелетий. В Германии, Италии и Испании зарождались и стремительно шли к власти фашистские режимы, опирающиеся на низменные и животные инстинкты людей. Одиночество, индивидуализм, утрата чувства сопричастности происходящему, неприкаянность - вот главные черты менталитета той эпохи. Экзистенциализм- одно из самых иррациональных и пессимистичных философских течений, в котором, как в зеркале, отразилось общее мироощущение людей той эпохи.

Как духовное течение экзистенциализм просуществовал с 20-х по 70-е годы ХХ века. Философы-экзистенциалисты часто прибегали к изложению своих идей в собственно-литературной форме (романы, эссе, пьесы), хотя им не была чужда и определённая философская методология - так, все они в большей или меньшей степени опираются на феноменологию Э.Гуссерля. Различают религиозный экзистенциализм (К. Ясперс, Г. Марсель, Н.А. Бердяев, Л. Шестов) и атеистический (М. Хайдеггер, Ж.-П. Сартр, А. Камю).

Экзистенциализм отталкивается от наиболее типичных форм радикального разочарования в истории, которые приводят к истолкованию современного общества как периода кризиса цивилизации, кризиса разума и кризиса гуманности. Но экзистенциализм не выступает в качестве защитника и оправдателя этого кризиса. Напротив, он протестует против капитуляции личности перед этим кризисом. Экзистенциалисты считают, что катастрофические события новейшей истории обнаружили неустойчивость, хрупкость не только индивидуального, но и всякого человеческого бытия. Индивиду, чтобы устоять в этом мире, необходимо прежде всего разобраться со своим собственным внутренним миром, оценить свои возможности и способности. Центральным понятием учения является экзистенция — человеческое существование как нерасчлененная целостность объекта и субъекта. Постигая себя как экзистенцию, личность обретает свободу, которая есть выбор самой себя, своей сущности. Выбор свободы накладывает на индивида ответственность за все происходящее в мире.

Основная установка экзистенциализма - существование предшествует сущности, т.е. человек сначала существует, появляется в мире, действует в нем, а уж потом определяется как личность. По экзистенциализму, человек - это временное, конечное существо, предназначенное к смерти. Этот мотив ярко выражен в экзистенциалистском учении о " пограничных ситуациях" - предельных жизненных обстоятельствах, в которые постоянно попадает человеческая личность. И главная " пограничная ситуация" - это ситуация перед лицом смерти, " ничто", " быть или не быть" - в секулярной разновидности экзистенциализма или перед миром трансценденции - Бога - в религиозной разновидности экзистенциализма.

Пограничные ситуации ставят человека перед необходимостью выбора. Человек постоянно должен выбирать ту или иную форму своего поведения, ориентироваться на те или иные ценности и идеалы. Для религиозного экзистенциализма главный момент выбора " за" или " против" Бога. " За" - значит, путь веры, любви, смирения. В результате человека ждет бесконечное блаженство.

Хайдеггер Мартин (1889-1975) - философ, сыгравший решающую роль в становлении и развитии экзистенциализма, хотя сам себя он экзистенциалистом не называл. Одна из выдающихся его работ, по сей день широко обсуждаемая в философском сообществе, увидела свет в 1927 году и называлась " Бытие и время". Хайдеггер утверждает, что в современном мире вопрос о бытии пришел в забвение. Бытие для него - это некое непредметное начало, фундирующее весь мир вещей. Это " имманентный трансцендент". Имманентен же он потому, что мы знаем его изнутри собственной жизни, бытие не надо искать далеко, это - ближайшее для человека.

Человеческое бытие это Dasein - " вот-бытие", " тут-бытие", конечное, наличное бытие. Его сущность - экзистенция - открытость, устремленность к иному, переходность. Это экстаз, выход за свои пределы. Но выход к чему? К Ничто - говорит Хайдеггер (за пределы всякого сущего, всякой предметности). Постоянный выход в Ничто сопровождается изначальным Ужасом, который всегда с нами и просыпается от любого толчка. Устремленность к Ничто - выражение нашей конечности, временности, но одновременно это вступление в истину бытия. Бытие открывает свой смысл именно через человеческую конечность, а не через " вечность" рационалистической философии. Оно по сути есть Бытие к смерти.

Существование человека в повседневном мире может быть охарактеризовано как " собственное" и " несобственное". " Несобственное бытие" - это жизнь " по типу других". Другие выступают для нас под формой предметов, глядя на них, мы начинаем и к себе так же относиться. Взгляд на личность как на предмет делает каждого заменимым. Возникает " феномен усредненности", фикция " среднего человека". Субъект - это нечто среднее - Das Man (man в немецком языке - субъект неопределенно-личных предложений: " делают", " говорят"). В " неподлинном бытии" человек полностью погружен в сущее, и он не помнит о собственной смерти, потому что его мир обезличен.

" Собственное бытие" связано с осознанием своей смертности. В смерти человек - не функция, не предмет среди предметов. Осознавший смерть - экзистирует, он - всегда впереди себя. Умирание - жизнь конечного, темпорального существа.

Хайдеггер рассматривает целостность Dasein как темпоральную структуру и именует ее заботой, ибо пока человек живет в мире сущего, он всегда озабочен. Забота складывается из трех моментов: 1. Бытие-в-мире или прошлое. Бытие-в-мире Хайдеггер называет также впадением, заброшенностью. Оно никогда не бывает " чистым". Мы находим условия своего существования уже готовыми, они определены до нас. 2. Забегание вперед - будущее. Dasein всегда убегает от себя, оно не равно самому себе, не заперто, открыто. Хайдеггер называет это " проект". Модификация повседневности " быть впереди себя", " предстоять смерти" становится возможной благодаря зову совести. Совесть для Хайдеггера сродни истине, она приходит к нам в молчании и открывает то, что скрыто, это призыв быть тем, что ты есть. Совесть - взывание к себе, осуществление проекта, " брошенного" мне бытием. Зов совести - это фундаментальная возможность, которая либо реализуется, либо нет. 3. Настоящее - бытие при внутримировом сущем. Настоящее - это повседневность, мир Man. Хайдеггер хочет преодолеть это состояние, хотя и не осуждает его, так как только из него можно прийти к бытию. Модусами повседневности являются: болтовня (пересуды), при которой говорение превращается в самоцель, а язык - в " информацию"; любопытство - интерес, не связанный с сущностью вещей, двусмысленность, которая стирает границы между подлинным и неподлинным.

Настоящее имеет дело с вещами как наличными и сподручными. " Наличные вещи" лежат в основе научного рассмотрения, так как они предполагают дистанцию, отчуждены от человека. А " сподручные" - вещи, освоенные человеком, близкие ему, это орудия ремесленника или земледельца. Все три модуса времени составляют единство при доминировании будущего. Таковы основные идеи работы " Бытие и время".

Важное место в творчестве М. Хайдеггера занимает тема нигилизма и осмысление этого понятия в работах Ф. Ницше. Нигилизм для Хайдеггера - это судьба новоевропейского человека, он выражается в отвращении взгляда от сверхчувственного мира и полное погружение в материальные интересы и страстное целедостижение. Все становится " точкой зрения", субъективируется, Бог делается всего лишь человеческой " ценностью". Личностное и предметное заслоняют суть бытийно-исторической экзистенции. Хайдеггер не признает " гуманизма", при котором центральное место в мире занимает человек. Человек - это " пастух бытия". Истинный гуманизм тот, что мыслит человека из близости бытию, но во главе угла - не человек, а " историческое существо человека с его истоком в истине бытия ". Истинный гуманизм не может рассматривать человека как субъекта - рациональное, волящее, хватающее, во все вторгающееся существо. Человек - не избранник бытия. Быть на земле означает для человека - строить, жить, мыслить.

В противовес рациональному нигилистическому субъекту, живущему в обезличенном и отчужденном мире, Хайдеггер рисует образ человеческого существования " на земле", когда бытие не забыто людьми. Это истинное существование - патриархальный крестьянский быт - имеет по Хайдеггеру особый опыт пространства, который осуществляется в игре четырех начал: божественного и смертного, земного и небесного. Вместилищем такого пространства являются дом, храм, поле. Тут дышит почва, основа, наследуемое от предков, человек не властвует здесь над миром при помощи техники, он органичен и безвластен. Сельский труд, национальный ландшафт, почва находят естественное выражение в поэтическом языке. Это именно мир, а не " образ мира", и потому он беспредметен. " Мир мирует". Пространство открыто и не имеет границ в физическом смысле слова, не вещь относится к месту, а место - к вещи, отношения дали и близости - иные. Даль может быть ближе близкого. Пространство измеряется экзистенциальной единицей времени, которую Хайдеггер называет " путь". Здесь нет границ между внутренним и внешним, существует единое, в котором мы пребываем всегда.

Ведущей темой в произведениях позднего Хайдеггера является тема " бытие и язык". Хотя современность и забыла бытие, но оно продолжает жить в лоне культуры - через язык. Нужно научиться прислушиваться к языку, не навязывая ему современных конструкций, позволить ему говорить. Современность относится к языку всего лишь как к средству, орудию, это даже выразилось в отождествлении языка с частью человеческого тела. Кажется, что это что-то осязаемо-вещественное. Язык технизируется, становится средством передачи информации. На самом же деле язык - это речь, речение, сказание, это - " дом бытия". Со смертью языка как речения теряется связь человека с бытием, иссякает живой источник культуры. Это огромная опасность. Вот почему так важна задача слышать подлинный голос бытия, возрождать подлинный язык. Однако где слышна подлинная речь? Хайдеггер ищет ее в корнях слов и давно умерших языках, а также в произведениях великих поэтов. Из древних это Софокл, из новых - Гёльдерлин, Рильке.

Карл Ясперс родился 23 февраля 1883 г. в Ольденбурге, где окончил гимназию. В 1901- 1902 гг. он начал изучать право в университетах Гейдельберга и Мюнхена, но затем увлекся медициной, которой до 1908 г. учился в Берлине, Гёттингене и Гейдельберге. Решение заняться медициной было не в последнюю очередь продиктовано тем, что Ясперс в молодости (впрочем, и до самой смерти) страдал редкой и неизлечимой болезнью легких. Знание медицины и наблюдение за своим организмом помогли Ясперсу прожить восемьдесят шесть лет. Не исключено, что болезнь, протянувшаяся через всю жизнь, позволила Ясперсу глубоко прочувствовать смысл пограничной ситуации - понятия, поставленного им в центр философствования. Специализировался Ясперс в психиатрии. В 1909 г. он защитил диссертацию на тему " Ностальгия и преступление". С 1916 по 1921 г. он был экстраординарным профессором психиатрии в Гейдельберге. С 1921 по 1937 г. Ясперс был в Гейдельберге профессором философии. В 30-е годы были созданы многие его выдающиеся философские работы: " Духовная ситуация времени" (1931); " Философия" (В 3 т., 1931 -1932); " Разум и экзистенция" (1935); " Ницше. Введение в понимание его философствования" (1936); " Декарт и философия" (1937); " Философия экзистенции" (1938). После прихода нацистов к власти в жизни Ясперса наступили тяжелые времена. Он был женат на еврейке, что предопределило гонения и преследования. Ясперс был исключен из университетского Совета, а в 1937 г. до положенного срока уволен на пенсию. С 1943 г. существовал запрет на публикацию произведений философа. Жизнь Ясперса и его жены оказалась под постоянной угрозой. Прекратилась дружба с Хайдеггером. После окончания войны Ясперс, вновь ставший профессором философии, принял участие в восстановлении нормальной работы Гейдельбергского университета, руководствуясь программой университетской реформы, которую он начал разрабатывать еще в 30-х годах. В 1948 г. он переселился в Базель, в университете которого преподавал до 1961 г. После войны Ясперс написал значительные философские произведения, такие как " Философская логика. Т. 1. Об истине" (1947); " Философская вера" (1948); " Происхождение и цель истории" (1949); " Разум и антиразум в нашу эпоху" (1950); " Введение в философию" (1950); " Великие философы" (1957); " 0б условиях и возможностях нового гуманизма" (1962). Он также создал монографии о Шеллинге (1955), Николае Кузанском (1964).

Ясперс одним из первых употребил понятие " Existenzphilosophie" - философия экзистенции. Он сам отмечал (например, в своей " Философской автобиографии"), что начиная с ранних своих работ разрабатывал экзистенциальную философию, ее главные темы и понятия - вопросы о мире, данном человеку, о неизбежных для человека пограничных ситуациях (смерть, страдание, вина, борьба), об основных чертах эпохи. Но центральным понятием была, конечно, экзистенция. Осознавая необычность и трудность освоения этого понятия, философ вновь и вновь предпринимал настойчивые попытки с разных сторон подступиться к " экзистенциальной" стороне человеческой сущности. И если мы попытаемся без предубеждения вникнуть в смысл раздумий Ясперса, то поймем, что под эгидой слова " экзистенция" речь идет о проблемах, имеющих для индивида и человечества глубинный жизненный смысл. Философ-экзистенциалист говорит человеку: твоя истинно человеческая экзистенция лишь тогда " налична", когда ты действуешь как свободное существо, когда не даешь самому себе и другим людям превратить себя в объект манипулирования; экзистенция сопряжена с поисками непреходящего смысла бытия, с заботой о наличном бытии (Daseinssorge).

Экзистенция, поясняет далее Ясперс, высвечивается в ситуациях заботы и страдания - и в особенности в пограничной ситуации. Пограничная ситуация - именно такая, в которой " я не могу жить без борьбы и страданий", в которой я " неизбежно беру вину на себя" и мыслю о " неизбывности смерти". Ситуация эта, по словам Ясперса, подобна нерушимой стене - мы наталкиваемся на нее, мы не в состоянии ничего изменить; стена становится единой с нашим наличным бытием. Ситуация, в которую человек помещен, всегда имеет какие-либо определенные границы: индивид - это мужчина или женщина, человек молодой или старый; жизненные шансы и обстоятельства его жизни уникальны, но тоже ограничены. А определенность границ, подчеркивает Ясперс, резко контрастирует с идеей о человеке вообще, о неограниченности его сил и возможностей, что вызывает в индивиде тревогу и беспокойство. Здесь - через смерть, страдание, борьбу, вину - проявляет себя " специфическая историчность" отдельных пограничных ситуаций. Беспокойство и тревога, диктуемые конкретной историчностью, перерастают в открытый общий вопрос о бытии мира и моем бытии в нем. " Всеобщее, которое всегда остается таковым, вплавлено в сознание экзистенции; все мировой бытие - как ставшее, находящееся в процессе становления и возможное в будущем - видно в абсолютной историчности. Сознание бытия в пограничной ситуации исходя из исторической экзистенции индивида углубляется до сознания исторически являющегося бытия как такового".

Но такая " бытийная глубина экзистенции", по Ясперсу, в пограничной ситуации вовсе не дана индивиду просто и непосредственно. Необходимо специальное прояснение, высвечивание историчности ситуации. А вот здесь самое главное - не перепоручить " высвечивание" кому-нибудь другому, не " делегировать" другим сугубо единичные, ситуационные, мои и ваши вину, боль и страдание. Тут-то и нужно сохранить уникальную свободу, как и " тревогу, связанную со способностью к выбору'" ". Необходимо учитывать, добавляет Ясперс, что во всякой единичной ситуации уникальна и неповторима коммуникация с другими людьми, " схватывание" индивидом своего Я, своей самости через коммуникацию.

Итак, экзистенция " высвечивается" через отнесение человека к бытию, к другим людям (т. е. через коммуникацию). Но главное в экзистенции, по Ясперсу, это свобода. Вот почему экзистенция необнаружима в предметно-вещном мире, подчиненном необходимости. Сама суть экзистенции - свобода, неподвластность объективизации, овеществлению.

Через пограничную ситуацию, экзистенцию и свободу человек, согласно Ясперсу, может " пробиться" к другому, не физическому, а духовному миру. Собственно, к этому миру ведет уже простое утверждение: " Бог есть". " Во всех потерях остается единственное: Бог есть" ". Для философии, однако, этого недостаточно. Философия должна переходить от " высвечивания экзистенции" к глубочайшей метафизике, где главной категорией Ясперс делает " всеобъемлющее" (Umgreifende). Цель этой категории - объединить в неразрывное целое мир и человека, материально-предметное и духовное.

Везде и всегда Ясперс настаивал на единстве всемирно-исторического процесса. Он утверждал, что задача философии истории решается в поисках этого единства, этого смысла, структуры мировой истории, а она может быть связана только с человечеством в целом. Однако для Ясперса, постоянно подчеркивающего, что человечество имеет единое происхождение и единый путь развития, мучительно трудным оказывается поиск основы этого единства. В век, когда ни наука, ни религия не пользуются безоговорочным доверием, основой этого единства, полагает Ясперс, может стать лишь " философская вера", черпающая свои истины из библейской религии.

Ясперс убежден, что именно она призвана служить основой единства человечества. Время ее рождения он называет искомой осью мировой истории - " осевой эпохой" (" осевое время", " осевой период").

Осевое время, Ясперс называет временем одухотворенности, эпохой пробуждения духа, когда появляется человек такого типа, который сохранился и по сей день. Главной особенностью " осевой эпохи" является то, что она кладет конец непосредственному отношению человека к миру и к самому себе. Человек сознает свои границы, свое бессилие " перед последними вопросами бытия" - смертностью, хрупкостью своего существования. Все эти вопросы перерастают в один общий - о смысле бытия. Человеческое существование в качестве истории становится с этого момента предметом размышлений.

Осевой период - факт общезначимый для всего человечества. Ясперс не разделяет европоцентристстскую концепцию происхождения философии. Становление философии он рассматривает как единое духовное движение, совершающееся " самостоятельно" и " независимо" в Индии, Китае, Европ е. Троякая историческая модификация в проявлении осевого времени служит, по его мнению, подтверждением духовного единства человечества и вместе с тем является, выражением призыва к " безграничной коммуникации" - способности видеть и понимать других с целью уяснения самого себя и преодоления узости замкнутой в себе историчности.

" Философская вера", по Ясперсу, есть вера в " коммуникацию ". Она невозможна без полной готовности к коммуникации, так как истину, которую человек теряет в одиночестве и своеволии, можно найти, установив связь между людьми, осуществив " подлинные отношения" или " экзистенциальную коммуникацию". Вступление в подлинную коммуникацию возможно только в том случае, когда человек как бы разрывает свои социальные связи и отношения, мешающие установлению коммуникации, основанной на взаимной любви и безграничном доверии. Очевидно, что экзистенциальная коммуникация в философии Ясперса служит своеобразным заменителем религиозного общения, а потребность в духовном общении перед лицом Бога предстает как потребность коммуникации перед лицом трансценденции.

Как и многие другие теологи и философы Ясперс пытался решить задачу рационального обоснования веры. Философская вера, утверждал он, потому и вера, что существование трансцендентного не может быть доказано с помощью положительных аргументов разума, но она потому и философская, что все-таки предполагает знание о трансценденции, подтверждаемое отрицательными аргументами разума. Именно поэтому философская вера, как ее мыслит Ясперс, находится как бы на границе между верой религиозной и научным знанием.

Бытие в целом, человек, а также " последние вопросы" - о мире, о душе, Боге, являясь недоступными науке, все же не являются неразрешимыми вообще. Их можно разрешить с помощью веры, ибо лишь вера постигает то, что лежит за пределами знания, и через отношение к трансценденция " может осуществить человек свое подлинное бытие". При этом философия мыслится Ясперсом как особый вид познания, в котором, однако, познавательная функция не имеет никакой ценности, а поэтому он считает философскую истину экзистенциальной, то есть неповторимой и однократной. Она не имеет общезначимого и принудительного характера как наука, и поэтому не приводит ни к каким результатам.

Согласно Ясперсу философствование означает не обладание истиной, а ее поиск, в противном случае она впала бы в догматизм, то есть давала бы окончательное, завершенное, азбучное знание. Этого не случается как раз потому, что философствование означает для Ясперса " быть в пути". Это - особый метод - " трансцендирование поверх предметного", ибо в конечном счете целое, мир, бытие вроде бы как и не есть предмет философии, поскольку эти понятия не означают предмета.

Самым выдающимся представителем французского атеистического экзистенциализма является Жан Поль Сартр (1905—1980). Вслед за Кьеркегором, Сартр исходит из того, что человеческое существование бессмысленно и абсурдно. И абсурдность человеческого бытия надо героически принять. Этим Сартр близок к древним стоикам, и этим экзистенциализм Сартра фундаментально отличается от экзистенциализма Хайдеггера и Ясперса, которые пытались постичь смысл человеческого бытия и истории.

Сартр получил образование в Высшей нормальной школе Парижа, затем преподавал в лицеях разных городов Франции. Будучи мобилизованным и попав на фронт в 1940 году, Сартр оказался в немецком плену. Вернувшись через год во Францию он вместе с Мерло-Понти основал группу Сопротивления «Социализм и свобода». После войны он пытался сблизиться с марксизмом, встречался с Фиделем Кастро и Че Геварой на Кубе и Н.С. Хрущевым в Москве, а в 1968 г оду стал духовным лидером бунтующих парижских студентов, которые восстали против режима де Голля. Когда же восстание потерпело поражение, Сартр обвинил Французскую компартию в том, что она не поддержала французских студентов. В 1970 году Сартр стал редактором маоистской газеты «Народное дело».

Первое произведение, давшее Сартру известность, это роман «Тошнота» (1938). И «тошнота» — это не только название романа, а одно из ключевых слов во всей философии Сартра. Это один из «экзистенциалов», подобных тому, чем являются у Кьеркегора и Хайдеггера «страх» и «забота». Основное чувство, которое испытывает, согласно Сартру, человек в нашем неподлинном мире, — это тошнота. Все, что окружает человека, может вызвать у него только тошноту. «Другие — это ад», — заявляет Сартр. «Самый худший вид одиночества, это одиночество вдвоем». Таким образом, в лице Сартра мы имеем дело с вариантом крайнего индивидуализма.

Другой важный пункт философии Сартра — это свобода. И наиболее адекватным для самоутверждения в этом мире оказывается состояние бунта. Главное здесь не цель бунта, а само состояние бунта. Как только человек обретает какое-то устойчивое бытие, покой и «смысл», он перестает быть свободным.

Сартр един с другими экзистенциалистами в том, что жизнь человека, организованная в соответствии с рациональным смыслом и научной истиной, является «неподлинным бытием». «Подлинность» человеческое существование обретает только тогда, когда мы игнорируем причинно-следственные связи, и сутью наших действий становится только свобода. Свобода и личный выбор самоценны.

Ж.-П. Сартр в работе " Экзистенциализм - это гуманизм" поясняет специфику существования человека следующим образом. При изготовлении вещи человек предварительно формирует ее идею. Ремесленник, изготавливающий нож, исходит из своих представлений о том, что такое нож и какой именно нож сейчас надо сделать. Сущность здесь как бы предшествует существованию вещи. Принципиально иным образом обстоит дело с человеком. Человеческое дитя рождается, уже существует, но ему еще предстоит обрести человеческую сущность, стать человеком. Итак, в мире человека существование предшествует сущности. Человек делает самого себя, постепенно обретает свою сущность, изначально уже обладая существованием, - в этом и состоит первый принцип сартровского экзистенциализма, из которого вытекают многие важные следствия: нет заданной человеческой природы; никакая внешняя сила, никто, кроме данного индивида, не способен превратить его в человека. Индивид должен сделать это сам. И именно он несет ответственность, если его превращение в человека в подлинном смысле так и не состоится. (Как мы увидим, Сартру возражал Камю, который считал, что человеческая природа многое детерминирует в жизни и поведении индивида.)

Несмотря на различия подходов, философы-экзистенциалисты внушают читателю здравую и очень важную идею индивидуальной ответственности человека за все, что происходит с ним самим и с другими людьми. Человек - своего рода " проект", который живет, развертывается, реализуется или не реализуется, и процесс обретения индивидом человеческой сущности длится всю его жизнь, не теряя остроты и драматизма.

Ж.-П. Сартр предвидит возможные возражения против своей концепции - например, апелляцию к силе обстоятельств: обстоятельства были против меня - я не служил и не служу тому делу, к которому предназначен, не встретил людей, которых можно было бы любить, и т. д. Для экзистенциализма, отвечает на это Сартр, нет способностей человека, его тяготения к какому-либо делу вне их проявления. И если человек никого и никогда не любил, ни к кому не проявил дружеского расположения, значит, таких качеств нет и не было в его индивидуальном " проекте". Быть в пути, т. е. постоянно заботиться об обретении своей сущности, - истинно человеческий, хотя и нелегкий, полный драматизма удел.

Другим представителем французского атеистического экзистенциализма был Альбер Камю (1913—1960). Он родился и вырос в Алжире, в городе Мондови в семье сельскохозяйственного рабочего. Там же он окончил лицей, а потом университет. Несмотря на философское образование, Камю не стремился стать профессионалом в этом деле. После окончания университета он становится писателем, позже пробует себя как актер и режиссер. В 1934—1937 годах он состоял во французской компартии, участвовал в Сопротивлении. Наиболее известны такие работы Камю, как повесть «Посторонний» (1942) и роман «Чума» (1947). Кроме того, он написал ряд пьес, а также философские произведения, прежде всего «Миф о Сизифе» (1942) и «Бунтующий человек» (1951).

Скажем несколько слов о его работе «Миф о Сизифе». Подзаголовок этой работы Камю — «Эссе об абсурде», и в центре внимания здесь все тот же кьеркегоровский абсурд. Камю, как и Кьеркегор, считает человеческую жизнь онтологически абсурдной: она абсурдна не здесь и теперь, а всегда. И единственный выход для человека — эту абсурдность жизни героически принять. Но это одновременно означает бунт против всех богов. Ведь Сизиф, как и Прометей, богоборец. У Сизифа, согласно Камю, уже нет никаких иллюзий. В трактовке Камю он вкатывает свой камень на гору в полном сознании бессмысленности этих действий. Камю наполняет известный античный миф новым содержанием, важным для человека XX века. Его Сизиф действует бесцельно, но он находит удовлетворение в осознании бесплодности своих усилий.

Все начинается с осознания абсурдности жизни в минуту, считает Камю, «когда пустота становится красноречивой, когда рвется цепь каждодневных действий, и сердце впустую ищет утерянное звено». «Бывает, — пишет он, — что привычные декорации рушатся. Подъем, трамвай, четыре часа в конторе или на заводе, обед, трамвай, четыре часа работы, ужин, сон; понедельник, вторник, среда, четверг, пятница, суббота, все в том же ритме — вот путь, по которому легко идти день за днем. Но однажды встает вопрос «зачем?». Все начинается с этой окрашенной недоумением скуки».

Указанное состояние, которое Камю определяет в работе «Бунтующий человек» как скуку, имеет разные последствия. Так положительное значение скуки, по Камю, состоит именно в том, что она может пробудить в человеке сознание. «Скука, — пишет Камю, — пробуждает его и провоцирует дальнейшее: либо бессознательное возвращение в привычную колею, либо окончательное пробуждение. А за пробуждением рано или поздно идут следствия: либо самоубийство, либо восстановление хода жизни.

Истина, мог бы повторить Камю вслед за Гегелем, всегда конкретна. Но содержанием этой истины, с точки зрения Камю, является абсурд. Абсурд, однако, считает он, «имеет смысл, когда с ним не соглашаются». Абсурд имеет смысл, когда он переходит в бун т. Таким образом, бунт у Камю есть, прежде всего, борьба человека за свое человеческое достоинство. И это достоинство человек утверждает уже тем, что он борется, а не мирится со своим униженным положением. В бунте, согласно Камю, проявляется любовь и человеческая солидарность.