ГЛАВА 17. Согнувшись под тяжестью ящиков, в комнату вошел Эр'рил

Согнувшись под тяжестью ящиков, в комнату вошел Эр'рил. Элена, укутав плечи одеялом, сидела в углу кровати возле неподвижного волка и не сводила с него глаз. Над Кралом, зашивая раненую руку, склонилась Мисилл. Ее мечи стояли у стены.

– Я не нашел и следа элв'ина, – проговорил станди. – Остальные очнулись?

В ответ Элена угрюмо покачала головой. Эр'рил настороженно прищурился: что-то здесь не так.

– Что стряслось? – спросил он, бросая на пол уцелевшие в огне вещи.

К счастью, лошади остались живы и сейчас, перепуганные, приходили в себя в конюшне при гостинице. За порогом грудилось еще несколько ящиков, принесенных горожанами с пожарища. Все остальное пропало вместе с фургоном.

– Где Могвид?

– Ушел за горячей водой, – ответила Мисилл, не отрываясь от работы. – У меня есть кое-какие снадобья – малина и сушеные речные ягоды – возможно, отвар приведет их в чувство.

Эр'рил отметил, что из ее интонации исчезли прежние твердость и уверенность.

– Я послала за моим жеребцом и вещами. – Закончив с повязкой, охотница подняла на воина глаза. – Но у нас появился новый повод для тревоги. Боюсь, я недооценила наложенных на Элену чар. Наславший порчу – мастер своего дела.

Эр'рил метнулся к кровати, где сидела Элена, и та молча показала ему заросшие пальцы.

– Не вижу изменений.

Девушка стянула с плеча одеяло. Лианы и листья величиной с грушу оплетали руку и плечо – воин побледнел.

– Проклятье!

Мисилл рассказала о своих подозрениях.

– Но без магии мы едва ли доберемся до А'лоа Глен, – проговорил станди, присаживаясь на корточки.

Охотница подошла к ним.

– А мы туда и не пойдем. Сначала нужно снять чары.

Элена спрятала руку, Эр'рил ободряюще похлопал ее по колену.

– И как же?

– Это может сделать только тот, кто наложил их, – пояснила Мисилл. – Нужно отвести Элену к ведьме.

Станди прочитал ход ее мыслей. Он поднялся.

– Ты знаешь, кто за этим стоит?

– Знаю. Лианы на руке Элены называются гнездом душителя. – Мисилл пристально посмотрела на девушку. – И водятся они только в болотах Ин'нова.

– Но туда не добраться меньше чем за целую луну.

Охотница молча полоснула Эр'рила взглядом – ей надоело выслушивать очевидные утверждения.

Вошел Могвид с ведром и седельными сумками через плечо.

– Я принес вещи и воду, как ты просила, – сказал он, не заметив напряжения, царившего в комнате. – Куда поставить?

– Закончим разговор позже, – сказала Мисилл воину. – А сейчас посмотрим, чем можно помочь нашим спутникам.

И прежде чем тот успел возразить, она жестом приказала Могвиду поставить кипяток между кроватями, на которых лежали огр и горец. Си'лура со стуком опустил ведро, и вода выплеснулась на сосновые половицы. Женщина приняла свои сумки.

– Мне понадобятся чашки.

Могвид недоуменно посмотрел на нее и нахмурился.

– Сейчас принесу, – покорно вздохнул он.

Когда оборотень ушел, Мисилл принялась разбирать вещи и вскоре нашла два пергаментных свертка. Отведя Элену в сторону, она вручила их ей.

– Растолки листья и ягоды.

Эр'рил понял, что Мисилл ничего не станет ему рассказывать, пока не приведет в чувство товарищей.

– Чем помочь? – спросил он.

Охотница сунула палец в воду, проверяя температуру.

– Попробуй приподнять Тол'чака. Надо его напоить, и мне совсем не хочется, чтобы он захлебнулся.

Кивнув, станди отошел к изголовью кровати и чуть спустил одеяло. Едва коснувшись мохнатого запястья, воин ощутил замогильный холод. В правом кулаке огр крепко сжимал крупный предмет. Даже в беспамятстве он не расставался с великой драгоценностью – сердцем своего народа.

Эр'рил попытался вытащить кристалл из могучей ладони – возможно, камень подскажет, что же произошло на складе. Он еле разжал один палец.

– Что ты делаешь? – одернула его Мисилл.

– Пытаюсь высвободить сердце-камень, – ответил тот, не отрываясь от дела.

– Зачем?

Эр'рил бросил на нее недовольный взгляд и откинул черную прядь с лица.

– Чтобы понять, какого рода опасность нам грозит.

Станди вновь склонился над кристаллом. На лбу выступил пот, когда ему наконец удалось разжать последний палец. На огромной ладони огра лежал крупный самоцвет. В свете лампы он казался на удивление темным. Воин потянулся к нему.

– Не трогай! – вскрикнула Элена.

Бросив растирать снадобья, она не сводила с Тол'чака внимательного взгляда. Рука Эр'рила замерла в воздухе у самого камня.

– Что такое, милая? – спросила Мисилл, подходя ближе.

– Обычно Сердце светится, если рядом есть хоть толика магии огров. На складе, когда Тол'чак лежал на полу, от его сумки исходило сияние. Я думала, это камень! Но если он все время держал его в кулаке, значит… – Она указала на койку. – Там что-то другое.

Эр'рил отдернул руку и сорвал одеяло. В мешке из козьей кожи, привязанной к широкому бедру огра, что-то лежало. Оглянувшись на остальных, воин развязал бечевки, и в этот момент содержимое зашевелилось. Станди отпрянул и задел сердце-камень на ладони огра.

Самоцвет скатился на пол, сумка ярко засветилась. На мгновение ослепленный, Эр'рил попятился. Сияние почти сразу стихло и, налившись красным, ритмично запульсировало, словно в такт биению сердца.

– Отойдите. – Голос Мисилл был полон тревоги.

Однако Элена сделала шаг вперед.

– Сейчас появится.

Кто-то в сумке медленно выбирался наружу. У них на глазах из светящейся пещерки высунулась усатая мордочка и принюхалась, следом появилось тело.

– Крыса, – выдохнул Эр'рил.

– Крал упоминал крыс, – вспомнила Мисилл, положив руку на плечо Элены. – Отродья темного стража.

– Нет, это другая, – покачала головой девушка. – Смотрите, она ранена, спина перебита.

Впрочем, зверек, казалось, не особенно страдал. Существо двигалось медленно из осторожности, внимательно изучая всю компанию.

– Сияние… – прошептала Элена.

Эр'рил тоже заметил, что путь крысы внутри сумки отмечает свет. Нет, не совсем так – когда когтистые лапки вынесли наружу тело, взгляду открылся его истинный источник.

– Сияние испускает само животное, – удивленно подхватила Мисилл.

Это была самая обычная речная крыса, однако ее блохастую шкурку окутывало розовое мерцание. Казалось, оно подчеркивает все лучшее в сером зверьке, открывая в нем определенную красоту.

– И как все это истолковать? – спросила Элена.

Эр'рил и Мисилл молча смотрели на грызуна.

Неожиданно дверь за спиной распахнулась, и все вздрогнули, даже животное.

– Этот жадюга хозяин дал всего одну чашку! – недовольно сообщил Могвид с порога.

– Тихо! – рявкнули на него трое разом, и оборотень застыл на месте.

Крыса, напуганная внезапным вторжением, скользнула вверх по могучей груди Тол'чака и спряталась под мощным подбородком. Там она и затаилась, но испускаемое ею мерцание стало еще ярче.

Сияние озарило огра. Как несколько минут назад свет преобразил речную крысу, так теперь он подчеркнул мужественность и силу в грубых чертах Тол'чака.

– Он так похож на отца, – прошептала Мисилл.

В интонации звучала такая мягкость, что Эр'рил не сразу понял, кто произнес последние слова. Глянув на охотницу, он заметил на ее щеке одинокую слезу.

Широкий нос Тол'чака дернулся. Он глубоко вдохнул, и сияние, словно дым трубки, проникло в ноздри. Губы беззвучно зашевелились, он пытался заговорить во сне. Веки неподвижных, широко раскрытых глаз опустились.

– Что происходит? – спросил Могвид.

Мисилл шикнула на него и положила руку огру на плечо.

– Кажется, теперь он заснул. Заклинание отступило. – Она склонилась над сыном. – Тол'чак, ты меня слышишь?

Тот несколько раз всхрапнул и хрипло прошептал:

– Мама? Мама, где ты?

Мисилл похлопала его плечу.

– Я здесь, сын. Пора просыпаться.

– Отец просил передать тебе кое-что.

Женщина с тревогой оглянулась на остальных.

– Отец сказал, он сожалеет о том, что заставил тебя уйти. Его сердце все еще слышит твой голос, а кости помнят твое тепло, он скучает.

Голос дрогнул, Мисилл уже не скрывала слез.

– И я по нему скучаю. – Она сильнее сжала плечо сына. – Но, Тол'чак, пришло время возвращаться, впереди много дел.

– Я помню, помню… Изгнание! – Глаза Тол'чака открылись, и он сдавленно вскрикнул, тело содрогнулось. – Что случилось? Где я?

Огр попытался подняться, но Мисилл остановила его, приложив пальцы к груди.

– Ты в безопасности.

Крыса испуганно метнулась вниз по руке, и губы огра презрительно изогнулись, обнажив клыки. Он попытался скинуть зверька, но Элена бережно подхватила существо.

– Эта малышка только что спасла тебе жизнь, – сказала девушка, прижимая пушистый комочек к груди.

Голый хвост обхватил ее запястье, сияние померкло, и, превратившись в обычного грызуна, животное принялось рассеянно жевать крошечные ростки на руке Элены и выплевывать их на пол.

Взгляд огра прояснился.

– Я узнаю эту крысу, – заявил он. – Ее спина… Я положил ее в сумку.

– Зачем? – вдруг заинтересовалась Мисилл.

Тол'чак задрожал, вдруг ощутив холод. Он сел.

– Даже не знаю. – Огр пожал могучими плечами. – Она была ранена.

– Вот как…

– В чем дело? – вмешался Эр'рил.

Мисилл кивнула на пол.

– Верни ему сердце-камень.

Самоцвет оказался на удивление тяжелым, и воин с трудом удержал его.

– Сердце… – встревожился Тол'чак.

Он протянул руку, и Эр'рил положил кристалл ему на ладонь. Едва коснувшись кожи огра, камень заиграл всеми гранями – комнату озарил яркий свет.

– Оно ожило! – вскликнул Тол'чак. – Я думал, Сердце мертво. Думал, оно покинуло меня.

– Так и было, – кивнула Мисилл, и все взгляды устремились к ней. – Что ты помнишь о нападении темного стража?

Тол'чак недоуменно посмотрел на мать.

– О каком нападении?

Охотница объяснила, что произошло с ним и остальными. Тол'чак оглядел неподвижных товарищей.

– Так что ты помнишь?

Он сглотнул комок в горле.

– Демон явился крысами с горящими изнутри глазами.

– Кровавый огонь, – сказала Элена, привлекая удивленные взгляды друзей.

Она кивком предложила Тол'чаку продолжать, пальцы тихонько поглаживали серую шерстку грызуна.

– Их глаза влекли в мир боли и отчаяния. Я заблудился и не сумел выбраться. Крики, полные страха, тянули последние силы, и я попросил помощи у Сердца, но оно умерло, обожгло холодом мою ладонь.

– Нет, – возразила Мисилл. – Камень защищался. Мне доводилось слышать о подобных явлениях. Одна из форм магии темных стражей высасывает жизненную энергию. Здесь демоны воздействовали на тебя самым страшным оружием – магией отчаяния. Сердце-камень хранит духи умерших, и если бы злодеи заполучили остатки их силы, души твоих предков были бы потеряны навсегда.

Тол'чак в ужасе посмотрел на мать.

– Потому, ища спасения, сердце-камень устремился в другой сосуд, туда, где его не могли разглядеть темные стражи. – Мисилл кивнула на крысу. – Она пряталась до тех пор, пока не почувствовала, что может выбраться наружу, вернуть силу в изначальное вместилище и пробудить тебя к жизни.

На несколько мгновений воцарилась тишина.

– А как быть с Кралом и Фардейлом? – прервал молчание Эр'рил. – Камень сможет их исцелить?

Отступив на шаг, Мисилл жестом предложила Тол'чаку подняться и обойти койки с ранеными.

– Сейчас узнаем.

Лорд Торврен сидел на корточках в грязи и слушал. Уши уловили шум в одном из множества туннелей, ведущих в башню, – Стая возвращалась. Он коснулся эбеновой сферы и, поделившись с камнем частичкой своего духа, зажег колодец кровавого огня. Искра устремилась к поверхности, и в подвале стало светлее.

У ног неподвижно лежали бледные Микоф и Риман – их нагие тела в красном мерцании казались окровавленными. Две одинаковые пустые скорлупки, дожидающиеся возвращения своих детей.

Волна шума достигла ближайшего коридора, и повелитель д'варфов поднял взгляд.

Из темного проема в подвал ввалился зверь. Его алые глаза бешено сияли, черный мех лоснился в багряном пламени талисмана. Несколько летучих мышей приземлилось в жижу. Через мгновение крылья исчезли, и они превратились в крыс. Одна подбежала к хозяину с подношением. Торврен даже не посмотрел на палец, упавший ему на колени, он внимательно изучал доставленного чудовищем человека.

Все в нем было удивительно худощаво – руки, ноги, тощая шея. Длинные серебристые волосы волочились по грязи. Торврена, будто ледяной водой, окатило магией пленника. Многие столетия он служил Темному Властелину, но ему ни разу не приходилось встречать существо, обладавшее столь великой природной магией.

Принюхавшись к влажному воздуху, д'варф уловил аромат океанских бризов и зимних штормов – стихия воздуха и ветра! Ему прежде не приходилось иметь дело с такими магами. Интересно, какую форму примут его уникальные способности после встречи с эбеновой сферой? Насколько мощный получится страж?

Охваченные небывалым возбуждением, сердца Торврена забились быстрее. Как же пленник силен!

– Приковать его! – велел д'варф, указывая на наручники в стене.

Обратив усатую морду к хозяину, зверь зашипел, глаза полыхнули жаждой крови. Однако Стая, даже объединившись, была слишком слаба перед могуществом своего повелителя.

– Делай, что приказано!

Торврен поднял сферу, и жуткое пламя в ней разгорелось, потянулось к чудовищу, и тот в страхе отступил. Существо понурилось, перешагнуло бледные тела братьев и, приподняв неподвижную жертву, защелкнуло на тонких запястьях железные оковы.

Убедившись, что пленник прикован надежно, Торврен повернулся к черному слуге.

– На сегодня охота закончена! – прошипел он. – Отправляйся спать!

В голодных глазах читались несогласие и злоба. Зверь шагнул вперед, поднимая когтистые лапы. Торврен досадливо покачал головой – с какими болванами приходится работать! Он коснулся эбеновым талисманом сначала Микофа, затем Римана, и их тела вытянулись струнками: спины разогнулись в грязи, челюсти разомкнулись в беззвучном крике.

Чудище замерло и, разинув клыкастую пасть, разочарованно рыкнуло:

– Убирайся!

Д'варф провел морщинистой ладонью по полированной поверхности, и, когда огонь погас, зверь грудой извивающихся червей рухнул в грязь.

– Знай свое место!

Твари кишащей массой вливались в бледные тела через ноздри, рот, уши, и близнецы корчились и задыхались, пока вся Стая не вернулась домой. Со вздутыми брюхами, братья походили теперь на мертвецов.

Вскоре черная магия распределилась, и животы уменьшились, кровь и кости вернулись к исполнению своих функций. Первым поднялся на ноги Микоф; его окаменевшее лицо больше подошло бы статуе, чем человеку. Бесцветные губы юноши испустили вздох, красные глаза сначала обратились к брату, затем – к Торврену.

– Идите в ваши покои, – проговорил д'варф.

– Охота?.. – осмелился спросить Микоф.

Торврен показал на прикованного к стене пленника.

– Вы неплохо потрудились. Хозяин доволен.

На похвалу близнецы, по обыкновению, откликнулись призрачными улыбками.

– Возвращайтесь в постели и отдыхайте. – Торврен поднял из грязи окровавленный палец. – Завтра на закате мы еще поохотимся.

Близнецы хищно усмехнулись. Этой ночью не удалось удовлетворить жажду крови, но есть надежда на грядущий день. Братья, поддерживая друг друга, медленно выбрались из грязи. Едва заметно поклонившись, они вышли и направились к лестнице.

Оставшись один, повелитель д'варфов обнюхал палец и уловил запах камня и руды. Магия скал! Даже эта малая часть сулила еще одного могучего мага стихии. Слизнув кровь, он вгрызся в плоть. Вкус поможет быстрее отыскать жертву. Завтра он не промахнется!

Надежда все ярче разгоралась внутри.

Два безжалостных стража, подчиненных его воле, две великие силы! Закрыв глаза, он представил, какое его ждет могущество. С новыми слугами он решится бросить вызов Темному Властелину и отыскать Трай'сил.

Отбросив мечты, д'варф посмотрел на пленника. Прежде всего нужно сломить его дух и придать этому сосуду подходящую форму на кровавом огне эбенового камня. Подобно своим предкам, в совершенстве владевшим кузнечным искусством, он выкует из узника идеальный кинжал с лезвием, прочнее стали.

Он поднял черную сферу, в сердце которой плескалась кровь последнего защитника Раш'амона. До сих пор в ушах Торврена стоял предсмертный крик жертвы, чье бьющееся сердце он вырезал из груди.

Повелитель д'варфов ощутил могущество талисмана, пленившего дух воина. За века чистая душа, не только ставшая свидетелем множества страшных деяний, но и освещавшая их своим внутренним огнем, разложилась и обезумела. Камень пылал отчаянием давно погибшего солдата, бессильного сопротивляться. И теперь, поднимаясь из грязи и направляясь к узнику, Торврен всем телом слышал отчаянные вопли.

То, что он некогда сделал с защитником крепости, покажется актом милосердия в сравнении с тем, что он сотворит с прикованным к стене магом стихии. Торврен не колебался. Он хорошо усвоил уроки предков: чем жарче пламя, тем прочнее сталь.

Вырвавшись из огненного кошмара, горец открыл глаза и увидел красное мерцание. В панике он попытался отбиться, но руки увязли в какой-то сети. Сердце отчаянно колотилось.

– Лежи спокойно, Крал!

Он узнал голос Эр'рила, и мир вновь обрел знакомые черты: комната в гостинице, кровать, шерстяное одеяло. Болели бок и бедро. Он застонал, вспомнив, как Роршаф волок его по горящему складу.

– Очнулся, – проговорил Тол'чак, отнимая сверкающий камень от лица товарища.

Крал посмотрел на встревоженного огра. В последний раз он видел друга распростертым на земляном полу. Горец перевел взгляд на соседнюю кровать – там сидел Фардейл, а Элена чесала его за ухом. Крал с облегчением понял, что и им удалось спастись.

– Что произошло? – спросил он и обнаружил, что язык слушается неохотно.

– Нас атаковали темные стражи, – угрюмо ответил Эр'рил. – На тебя наложили заклинание отчаяния, отнимающее силы, но магия сердце-камня сняла его действие.

Настороженный безрадостной интонацией, Крал вспомнил, что сражался бок о бок с Мериком.

– Элв'ин? – встревожился он, оглядев комнату.

– Исчез, – с горечью ответил Эр'рил. – Мы надеялись, ты прояснишь картину.

Постепенно приходя в себя, горец высвободил из-под одеяла перевязанную руку. Пульсирующая боль напомнила о мерзкой крысе, и Крал содрогнулся всем телом. Никогда, даже в снегах родных скал, не ощущал он подобного холода. Мисилл принесла горячий отвар.

– Он еще слишком слаб, – заметила охотница, сурово глянув на станди. – Повремени с вопросами, пусть немного оправится.

Крал взял напиток здоровой рукой, и пальцы тут же благодарно обхватили чашку, принимая столь желанное тепло.

– Выпей все, – велела женщина, выпрямляясь. – Чай придаст тебе сил.

Крал не думал спорить. Сначала он тихонько потягивал сладковатую жидкость, но когда тепло начало разливаться от живота к конечностям, обнаружил, что жадно глотает питье. Мгновенно опустошив чашку, он закрыл глаза и откинулся на подушку.

– Еще.

– Этого хватило бы на целую конскую упряжку, – улыбнулась Мисилл. – Подожди немного, и почувствуешь целебное действие ягод.

Действительно, Крал сделал несколько вдохов, и согревающая волна захлестнула тело, стало жарко. Отметив, что бок болит уже не так сильно, он откинул одеяло и уселся повыше в постели.

– Так что ты помнишь о событиях на складе? – спросил Эр'рил, внимательно глядя на горца.

Откашлявшись, тот начал свой рассказ, и чем дольше он говорил, тем мрачнее становились лица его спутников.

–…в окружении демонов. Мерик долго сдерживал полчища магией стихии, но в конце концов, обессилев, упал, и крысы бросились на нас. Только сильные ноги Роршафа спасли меня от зубов жутких тварей.

Он яростно вскинул забинтованную руку, но Мисилл мягко уложила ее на постель.

– Я зашила рану овечьими кишками и смазала бальзамом из горечь-корня. Если хочешь, чтобы она быстрее зажила, не напрягайся.

– Зарастет, не впервой, – усмехнулся Крал.

Он знал, что на нем все заживает моментально. Он же скала.

– Значит, ты упал, и крысы набросились? – уточнил Эр'рил.

– Их глаза пылали жаждой крови, – кивнул горец, хмурясь. – Боюсь, Мерика постигла худшая участь.

– В тебе говорит страх, – презрительно фыркнула Мисилл, подхватив ведро, стоявшее у кровати, – элв'ин жив.

– Откуда такая уверенность? – удивился станди.

– Будь мясо их единственной целью, они бы не оставили Тол'чака и волка.

Элена поерзала на койке.

– И почему же они забрали Мерика, но не тронули остальных? – спросила девушка.

– Потому что он маг стихий, превосходный материал для создания темного стража. – Женщина заметно помрачнела. – Его похищение наталкивает меня на крайне серьезные опасения.

– Рассказывай, – велел Эр'рил.

– Судя по тому, кого они выбрали в жертвы, я не единственная охотница в Тенистом Потоке. Кто-то еще стережет город. – Она кивнула на руку Крала. – Теперь, почуяв вкус твоей крови, они обязательно вернутся. Следопыт Темного Властелина неотступно наблюдает за тем, чей запах познал однажды. А ты сильный маг стихии и желанный трофей.

Все молча смотрели на Мисилл.

– А как же Элена? – заговорил оборотень. – Способен охотник почувствовать и ее энергию?

– Могвид, лишь ты сохранил ясность мысли. – Мисилл похлопала его по плечу. – Потеря Мерика – это трагедия, но главное – сохранить ведьму. Ее сила, замешанная на крови, не родственна магии стихий, и потому вряд ли охотник подозревает, что она в городе. Если я не вижу этой энергии, то, надо думать, и для остальных она сокрыта. Но ищейки Черного Сердца теперь будут гнать Крала, как раненую лисицу. Это следует учесть.

– Есть предложения? – спросил станди.

Жесткий взгляд Мисилл остановился на горце.

– Кралу нельзя ехать с нами.

В ошеломленном молчании лишь лицо горца оставалось невозмутимым, словно скала.

– Она права, я лишь привлеку внимание к Элене.

Раскрасневшаяся девушка резко встала, с трудом сдерживая слезы.

– Нет, нужно держаться вместе. Мы не можем оставить Крала.

Одеяло упало с ее плеч, и горец удивленно посмотрел на обвившие левую руку растения.

– Что с ней случилось?

Глянув на свою кисть, Элена села на кровать – силы оставили ее. Эр'рил пустился в рассказ о заклятии.

–… потому теперь нельзя пользоваться магией, – закончил он. – Иначе лианы ее убьют.

– Тем более мне следует уйти, – твердо сказал Крал. – Элена не может сейчас встречаться со слугами Темного Властелина. Лучше отвлеку врага.

– Нет! – воскликнула Элена, но ее голос потерял прежнюю уверенность.

Крал спустил ноги с постели и посмотрел на девушку.

– Пойми, я скорее умру, чем собственной кровью укажу им путь к тебе. Теперь твое мнение значения не имеет, наши дороги расходятся.

– Но?..

Элена обернулась к остальным в поисках поддержки, но не встретила ни одного взгляда. Ее плечи поникли.

– И что теперь делать?

– Близится рассвет, – ответила Мисилл, на мгновение опередив Эр'рила. – Необходимо с первыми лучами солнца покинуть порт. Более ранний уход может привлечь лишнее внимание, но, как только город проснется и лодки поднимут паруса, мы тронемся в путь.

Элена повернулась к Кралу.

– А ты чем займешься?

– Я останусь. Мерик где-то в Тенистом Потоке, и я вызволю его.

– Но мы могли бы помочь тебе.

– Нет. Без магии ты мне ничем не поможешь. – Крал видел, что его слова ранят Элену, но знал: правда нередко причиняет боль. – Ты будешь только мешать, ведь придется заботиться о твоей безопасности.

– Меня не придется защищать, горец, – заговорил Тол'чак. – Я остаюсь с тобой.

Крал удивленно повернулся к огру, и тот кивнул на свой талисман.

– Сердце-камень способен сопротивляться заклинаниям темного стража. Если найдешь Мерика, тебе пригодится моя помощь.

– Нет, Тол'чак, – возразил Эр'рил, высказав вслух мысли Крала. – Твои стремления благородны, но сильные руки и магия нужны, чтобы защищать Элену.

Горец кивнул.

– Ведьма важнее всего, – вмешалась Мисилл.

– Хватит! – рявкнул огр, и от рыка содрогнулись стены.

Он поднял самоцвет перед собой и протянул к Элене – яркие грани потускнели, затем приблизил к Кралу, и камень засиял во всю мощь – горец даже отпрянул. Рука Тол'чака дрожала от возбуждения.

– Как всегда, маяк ведет меня. Я должен остаться.

В его глазах появилась такая решимость, что никто не осмелился спорить.

– Значит, так тому и быть, – Мисилл смерила сына холодным взглядом. – Тол'чак и Крал отвлекают врагов. Хорошо, если удастся освободить Мерика, но даже в неудаче их смерть не будет напрасной. Прежде чем мы сядем за составление нового плана, я хочу спросить, не хочет ли кто-нибудь еще остаться?

Крал разинул рот – из-за спины Элены руку тянул Могвид.

Элена старалась не слушать разгоравшийся спор. Маленькая крыса с кривой спиной все теснее прижималась к ней, и девушке тоже хотелось куда-нибудь спрятаться от шума. Она посмотрела на листики, покрывавшие левую руку, и проследила за зеленым стеблем до того места, где он уходил под кожу. Именно из-за него отряду придется разделиться. Крал прав: без магии она стала обузой.

Элена стерла слезу.

За одну ночь все, чему она научилась, обратилось в прах. Ведьма исчезла – вновь появился беззащитный ребенок. Она думала о долгом, полном опасностей путешествии. Ей казалось, она давно не та девочка, бежавшая через горящие сады Уинтерфелла, но теперь, лишившись волшебной силы, поняла: без дара она вновь превратилась в перепуганное дитя.

Низкий голос Крала отвлек от размышлений:

– Могвид, зачем тебе оставаться? Какая от тебя польза?

Оборотень расправил плечи под пристальными взглядами товарищей.

– Вот именно! Какой от меня прок в качестве спутника Элены? Я не воин, однако у меня есть глаза и уши, и здесь, в Тенистом Потоке, я буду полезен. И возможно, даже полезнее Тол'чака! Неужели вы позволите огромному огру болтаться по улицам, выспрашивая об элв'ине? Разве это разумно? Если мы хотим найти Мерика как можно скорее, а только так у него есть надежда избежать губительного прикосновения охотника, я пригожусь. А ведьме я не нужен.

Могвид едва заметно дрожал – то ли от желания помочь, то ли просто нервничал. Девушка сморгнула слезы. Она повзрослела за время путешествия, но и си'лура сильно изменился. В вечно испуганном, даже жалком мужчине появились гордость и даже некоторое благородство.

– Что толкает тебя на риск? – спросил огр.

Плечи Могвида поникли, горячность в голосе потухла.

– Я не могу похвастать храбростью и, если придется сражаться, скорее всего, убегу. Я не боец – в этом моя слабость. Именно страх заставил меня бросить пост у склада, когда появились демонические крысы. В том, что Мерик попал в плен, есть и моя вина. Здесь же у меня появится шанс исправить свою ошибку. Элв'ин для меня не просто спутник. С тех пор как его спасли, только он и Элена относились ко мне по-дружески. – Он неуверенно улыбнулся девушке. – А сейчас я бесполезен ведьме. Да и раньше от меня было мало толку.

Элена открыла рот, чтобы возразить, – Могвид не раз подбадривал ее добрым словом, возрождая надежду, – но оборотень жестом остановил ее:

– Здесь, в Тенистом Потоке, я помогу спасти Мерика, стану лишней парой внимательных глаз и ушей.

– Ты неплохо изложил свою позицию, – заговорил Эр'рил, с уважением глядя на си'луру. – Возможно, тебе действительно лучше остаться.

Тот слегка поклонился в ответ.

Элена заметила, как вспыхнули янтарные глаза волка. Она поняла часть послания:

«Маленький волк бесстрашно смотрит на змею».

Фардейл гордился братом. Залившись краской, Могвид отвернулся – казалось, похвала смутила его.

– Хватит спорить, – вмешалась Мисилл. – Ночь на исходе, и нам всем не помешает немного отдохнуть перед рассветом. Завтра будет тяжелый день.

Без лишних возражений путники разошлись по койкам, погрузившись каждый в свои мысли. Элена направилась было в соседнюю комнату, но, услышав голос охотницы, обернулась: та, перекинув седельные сумки через плечо, передала что-то Кралу.

– Возьми, это может пригодиться.

Бросив угрюмый взгляд на протянутую ладонь, тот заглянул Мисилл в глаза.

– Давай два, – ответил он. – На случай, если Мерик найдется.

Коротко кивнув, воительница сунула руку в сумку.

Элена отвернулась, чувствуя, как сжимается в груди сердце. Она узнала флаконы, которые тетя Ми вручила горцу, – нефритовые пузырьки с ядом.

Когда остальные улеглись, Могвид пробрался к своей сумке. Внимательно перебирая содержимое, он отложил собачий намордник. Много времени прошло с тех пор, как он снял железку с нюхача, напавшего на Фардейла во владениях огров. Могвид быстро огляделся – все спят.

Забравшись глубже, пальцы нащупали каменную чашу. Этот артефакт Могвид обнаружил среди вещей Вира'ни в лагере на склоне горы и прихватил с собой. Казалось, от прикосновения гладкая черная поверхность становится холоднее, почти леденеет. Было в находке что-то завораживающее.

Но он и ее отодвинул в сторону. Могвид никогда не был уверен, что вещи пригодятся, просто по давней привычке собирал понравившиеся предметы.

Оборотень вернулся к поискам: струна от лютни Ни'лан; осколок ветрокамня, подаренный Мериком в знак благодарности за спасение. Наконец он обнаружил то, что искал, – мешочек, спрятанный в самом укромном уголке.

Пальцы порывисто сомкнулись – он его не потерял!

Несколько мгновений Могвид неподвижно сжимал находку, не осмеливаясь проверить содержимое. Нельзя, чтобы кто-то увидел, что он таит. Могвид позволил себе улыбнуться в темноте: бесконечное ожидание закончилось, теперь можно действовать.

Он не был уверен, пригодятся ли все собранные в путешествии вещи, но знал наверняка: содержимое мешочка не пропадет. Едва услышав об охотнике из Тенистого Потока, близкого к повелителю здешних мест, Могвид почувствовал, что возникает редкая возможность. Если он приведет следопыта к Элене, передаст ведьму Темному Властелину, пока та скована лианами, то, возможно, в награду величайший черный маг освободит пойманный в западню человеческого тела дух и он вновь станет настоящим си'лурой. И отделается наконец от брата!

На мгновение Могвид задумался о Фардейле и вспомнил похвалу, которой тот его удостоил, услышав о решении остаться с горцем и огром. Сердце обожгло стыдом, но он погасил эмоции. Фардейл глупец – времени почти не осталось, и если не найти способ избавиться от проклятия, меньше чем через четыре луны они навсегда останутся в нынешних формах.

Могвид оглядел свою жалкую фигуру. Нет, этому не бывать!

Он спрятал мешочек обратно в сумку. В ближайшие дни понадобится вся его храбрость – необходимо найти хозяина демонических крыс и показать охотнику свою драгоценность – волосы Элены. Он докажет, что знает, где искать ведьму.