День первый. Передав записку в графологическую лабораторию, Малдер вернулся к себе, сел за стол и достал чистый лист бумаги

Передав записку в графологическую лабораторию, Малдер вернулся к себе, сел за стол и достал чистый лист бумаги. Надо было набросать хотя бы предварительный план расследования.

Промаявшись с четверть часа, он понял, что результат экспертизы волнует его сейчас больше любых планов – хоть предварительных, хоть окончательных. К тому же за те несколько минут, пока он ходил в лабораторию к мисс Хендерсон, Скалли куда-то смылась. А главное, практика показала: если результат экспертизы нужен тебе срочно, немедленно садись эксперту на голову. И потому изящная головка Полы Хендерсон явно нуждается сейчас в неизящном его, Фокса Малдера, седалище.

После этого соображения работа над планом закончилась. Малдер положил исчерканный лист бумаги в стол и отправился назад, к графологам.

Едва он вошел, выяснилось, что его седалище осталось без работы – изящная головка Полы Хендерсон была занята. На предметном столике микроскопа распласталась знакомая бумага. Хендерсон подняла голову, молча кивнула на стул напротив себя и вновь с ноками влезла в окуляры.

Малдер сел, пристроился ко второй паре хитрых стеклышек.

Графолог изучала букву «F» в слове «Fox» – «лис».

– Никак получил письмо от приятеля, Малдер? – Хендерсон всегда была жизнерадостной и смешливой девушкой. И любила, когда ей соответствовали.

Соответствовать не хотелось, но доброе отношение эксперта к агенту стоит любых жертв.

Малдер оторвался от микроскопа:

– Да. Я играю с ним в гольф по воскресеньям… Ну, что скажешь?

Хендерсон продолжала изучать записку:

– Скажу, что ты принес свою бумагу десять минут назад…

После таких слов пора и в самом деле садиться на голову. Или хотя бы продолжать соответствовать.

– Хендерсон, да ты, наверное, сегодня спишь на ходу… Ведь десяти минут тебе хватает на все!

Графолог подняла голову, с интересом глянула на Малдера, улыбнулась.

– Ну, Малдер, ты, может, за десять минут и справился бы… Хотя кто тебя знает!.. – в ее голосе зазвучало сомнение. – Я ведь не настолько близко с тобой знакома.

«Один – один», – подумал Малдер. Он строго посмотрел на золотую сережку в ее левом ухе. Потом не выдержал и улыбнулся:

– Ладно, а если серьезно, Пола!.. Есть хоть предварительные выводы?

Хендерсон вновь приникла к окулярам:

– Есть кое-что… На первый взгляд чернила совсем свежие. Надпись сделана не более сорока восьми часов назад. Вроде бы написано правой рукой, вроде бы писал сидящий человек… Пока все.

– Похоже ли на почерк Барнета?

– Я бы сказала, да.

– Но ты не уверена?

– На девяносто пять процентов уверена. Написано… – Хендерсон замялась, подыскивая подходящее слово, – неряшливо. Но надстрочные части букв весьма характерны.

«Вот тебе, Реджи, и невозможно! – подумал Малдер. – Все в нашей жизни возможно!.. Вот только откуда взялось это “возможно” в данном случае?»

– А может ли надпись быть подделана под Барнета?

– Может, конечно. – Хендерсон вновь оторвалась от микроскопа. – Но тогда это чертовски хорошая подделка.

– Спасибо, Пола! – Малдер встал. Ему не хотелось, чтобы графолог заметила снедавшее его беспокойство. К тому же требовалось по-прежнему соответствовать. – Я у тебя в неоплатном долгу! – он бросил многозначительный взгляд на ярко раскрашенные девичьи губы. – И когда-нибудь этот долг оплачу.

– Ой, да ладно, мистер! – в тон ответила Хендерсон. – Обещаниями женщину не накормишь!