Альбукерк, штат Нью-Мексико

Длинная пустынная взлетно-посад очная полоса, на горизонте вздымаются отроги плато Льяно-Эс-такадо. И над всем этим — густо-синее небо пус­тыни, не разбавленное даже пятнышком облака.

— Орбитальный модуль, говорит Хьюстон, отвечайте. Орбитальный модуль, это Хьюстон, отвечайте мне!

Голубое полотно неба прорезается точкой, оставляющей белый инверсионный след. Точка приближается, оранжевый блик вечернего со­лнца пляшет на сверкающем фюзеляже аппа­рата.

— Хьюстон, говорит орбитальный модуль. Кто-нибудь знает, где можно пожрать в этом Альбукерке? А то мы тут проголодались с ва­шими маневрами...

Оказывается, диспетчерский зал был полон народу — мгновенно все вскакивают со своих мест и начинают восторженно орать. Мишель бросает микрофон, разворачивается в кресле и устало глядит на улыбающегося Малдера. У нее самой сил на улыбку уже нет.

— Добро пожаловать домой, «Эндевер». — Это уже говорит Альбукерк. — Выглядите вы просто прекрасно...

Шаттл идет почти над самой землей, чуть отворачивает и, приподняв нос, касается поло-1сы. Заходящее солнце окрашивает дальние вершны гор в золотисто-багряный цвет.

— Посадка шаттла произведена успешно сегодня, в двадцать часов пятьдесят шесть минут |ло центральному стандартному времени. — Дик-t: TOp на экране телевизора улыбнулась дежурной белозубой улыбкой. — Полезный груз выведен на орбиту. После двадцати одного витка безо всяких происшествий корабль успешно вернулся на Землю. Мы в NASA с нетерпением ожидаем следующего запуска шаттла, которому суждено продолжить исследование космоса и утвержде­ние в нем человека, во имя всего человечества и во имя будущего...

Звук телевизора отрегулировали на минималь­ную громкость, и поэтому было слышно даже, как журчит вода в трубах батареи. Полковник ле­жал под капельницей, весь опутанный провода­ми, трубками и датчиками. Больше в палате реа­нимационного отделения никого не было. Горел экран телевизора, и зеленоватым светом мерцал установленный в ногах монитор электрокардио­графа. Стояла почти полная тишина. И едва за­метный, на пределе человеческого слуха, свист, неожиданно вдруг повисший в воздухе, мог по­казаться возникшим абсолютно ниоткуда. Но он становился все ниже и сильнее, переходя в вибрирующее гудение, — и в такт этой вибрации тело полковника затрясла дрожь, становившаяся все реже и крупнее. Внезапно лицо больного вновь засветилось голубым, и на нем стала проявляться все та же мертвенная маска.

Полковник дернулся, пытаясь приподняться на постели, но провода и трубки мешали ему. Тогда он выпростал из-под одеяла правую руку, поднес ее к лицу и рывком отлепил от подбород­ка пучок проводов. Затем точно так же сорвал их с груди и с левого плеча, пошевелился, при­поднялся на локте — свечение на лице начало тускнеть — и безумными глазами обвел комнату. Взгляд его остановился на окне. Полковник Белт рванулся еще раз, оборвал остатки проводов и, тяжело дыша, поднялся на ноги, как выбрав­шийся из берлоги грузный медведь. Мерцание на его лице становилось все ярче. Полковник по­шатнулся, утробно застонал, но оторвался от кровати и шагнул к окну. Звездная россыпь го­рящих точек за оконным стеклом притягивала к себе, манила, раскрывала навстречу свои объя­тия. Тяжело, в несколько шагов полковник пере­сек комнату, добрался до низкого подоконника, навалился на него грудью и рывком распахнул на себя обе створки окна. Зазвенело стекло. Про­хладный ветер мазнул по разгоряченному пот­ному лицу, звездное небо горящих окон будто хлынуло в глаза ослепительно белым космосом. Белое сияние постепенно угасало, вновь превра щаясъ в черноту, сквозь которую проступали игольчатые россыпи звезд — настоящих звезд! Край Земли был чуть размыт, над ним подни­мался диск Солнца, и черный цилиндр станции плыл навстречу, над разворачивающейся пано­рамой материков. Вот он закрыл восходящий со­лнечный диск, снова начала наплывать темнота, и на небе опять остались одни лишь гаснущие звезды. Звезды...

Полковник последним усилием воли перева­лился через подоконник. Поблескивающие и ше­велящиеся жуки-машины на дне глубокого ко­лодца бросились навстречу. Поток воздуха мяг­ко толкнул в грудь, развернул боком, и теперь Белт видел лишь окна — бесконечные, выстро­енные по ранжиру ряды светящихся окон. Они двигались вокруг него, медленно набирая ско­рость, пока, наконец, не слились в единую вра­щающуюся россыпь, окончательно смешав ряды и наконец-то превратившись в настоящее звезд­ное небо, каким его можно видеть только из кос­моса. А Солнце вновь выплывало из черноты, и голубая Земля разворачивалась у самого лица...