Часов 08 минут полета

— Орбитальный модуль, что с ориентацией? Зал казался опустевшим, все свободные от дежурства сотрудники куда-то исчезли. Полковник держал микрофон в руках и внимательно следил за колонками цифр, бегущих по дисплею.

— Прецессия оси станции в пределах нормы. Мы готовы.

— Отлично. Начать вывод полезного груза на орбиту.

— Понял вас, Хьюстон. Начинаем работу. Кажется, у нас пока все в порядке.

Створки грузового люка раскрылись, и мани­пулятор один за другим вывел в открытое пространство полдюжины продолговатых цилиндров. Грузовые модули плыли, медленно вращаясь в лучах солнца, только что поднявшегося над по­логим горизонтом и сверкавшего в голубоватом ореоле атмосферы. Им предстояло так вращаться, неторопливо двигаясь по орбите, еще несколько месяцев — до прибытия следующей экспедиции, которая начнет монтировать базовую конструк­цию для орбитального околоземного радиотеле­скопа. А пока зрелище шести красноватых «кол­бас», гуськом плывущих над западным полушари­ем в лучах восходящего над атмосферой Солнца, оставалось скрытым от человеческих глаз.

— Операция завершена, Хьюстон. Мы ждем ваших распоряжений.

— Отлично, — полковник еле заметно вздох­нул, достал клетчатый носовой платок и вытер им вспотевший лоб. — Подготовьтесь к выводу модуля с орбиты.

— Боже мой, тут, вне корабля, кто-то есть! — вдруг удивленно произнес пилот. — Кажется, что-то летает за бортом!

Полковника будто подбросило в кресле.

— Что вы сказали, «Эндевер»? Повторите, пожалуйста!

— Я говорю: здесь что-то есть! — отозвались с орбиты. Правда, не испуганно, а, скорее, удив­ленно. — Это не привидение, но что-то очень по­хожее. Сейчас оно мельтешит прямо перед иллю­минаторами кабины, вне корабля. Прозрачное, сквозь него видна Земля.

— Нет, — произнес полковник. — Нет, нет, нет. Нет!..

Страшная боль расколола голову. Перед гла­зами закружились, сначала медленно, потом бы­стрее, голубоватые экраны мониторов и мерцающие разноцветными лампочками терминалы. Быстрее, быстрее — и вот они уже сливаются в туманную воронку. А из нее, из самой глубины, выплывает лицо, то самое лицо...

Вот уже второй час они со Скалли перерывали папки с бумагами, распечатками, фотографиями и чертежами. Казалось, бесконечным стеллажам не будет конца. А ведь Малдер сам плохо представлял, что ищет, надеясь лишь на свою всегдашнюю интуицию. Ну, и еще на Его Величество Случай... — Малдер, — позвала Скалли от соседнего стеллажа. — Кажется, я что-то нашла. Призрак положил пачку бумаг на место и подошел к Дэйне. На столе перед ней лежала раскрытая папка, а в руках она держала очень знакомую фотографию.

— Смотри, это та самая рентгенограмма, ко­торую послала нам Мишель Дженеро!

— Точнее, не та же самая, а ее копия, — 'поправил коллегу Малдер. — Видишь? Здесь,

в уголке, наклейка с кодом и цифрой два. На нашей была единица, я точно помню.

— Ладно, это уже не столь важно. Смотри лучше, кем она заказана — полковником Белтом, за две недели до старта. Повторяю — до первого старта!

— Но это значит, что он заранее знал о не­исправном клапане! Или я чего-то не понимаю...

— Не бойся, я тоже. А теперь смотри даль­ше. — Скалли протянула ему еще одну фотогра­фию. — Вот это тебе знакомо?

Некоторое время Малдер внимательно раз­глядывал рентгенограмму, вчитывался в текст пояснения, потом посмотрел на дату, и брови его удивленно поползли вверх.

— Это то самое кольцо, в котором произо­шел разрыв прокладки двадцать первого января тысяча девятьсот восемьдесят шестого года!

Дэина удивленно вскинула брови.

— Постой-ка, — напряженно продолжил Малдер, — но ведь этот снимок был сделан тринад­цатого января — за неделю до взрыва «Челленд-жера»! Чертовщина какая-то!

— Этот снимок тоже был заказан полковни­ком Белтом, — медленно произнесла Скалли.

Она наконец-то отыскала свежий след. Но Малдер пока ничего не понимал.

— Значит, Белт мог знать заранее и о ката­строфе «Челленджера». Но ведь тогда получа­ется...

Дверь распахнулась, в комнату вбежала встре­воженная Мишель Дженеро:

— Полковник Белт неожиданно потерял со­знание!

— Где он? — этот вопрос Скалли и Малдер задали почти одновременно.

— У себя в кабинете.

В кабинете полковника никого не оказалось. Стол был завален бумагами, одно из кресел ото­двинуто к дальней стене. Но следов борьбы Малдер не заметил.

— Где он? Он ведь только что был здесь! — Мишель прижала руки к груди. — Ему стало 'плохо еще в зале, он прошел сюда и уж отсю­да-то никуда не мог деться...

Малдер внимательно окинул взглядом каби­нет, затем шагнул вперед, огибая стол. И тут же увидел полковника.

Белт лежал ничком, так что из-под стола был виден только его лысеющий затылок. Малдер на­клонился над телом. У Белта изо рта шла пена.

— Боже ты мой! — ахнула за спиной Ми­шель.

— Что с ним случилось? — резко спросила Скалли.

Она помогла Малдеру вытащить тело пол­ковника из-под стола и уложить на ковре, ли­цом вверх. Скалли осталась на коленях, поддер­живая голову полковника, чтобы он не захлеб­нулся слюной, а Малдер вскочил на ноги:

— Врача, вызовите скорее врача! Доктор и два санитара со специально обору­дованной каталкой появились буквально через пять минут. Малдер и Скалли помогли взгро­моздить грузное тело полковника на каталку, и врач тут же стал опутывать больного датчиками и проводами. В этот момент полковник открыл

глаза и безумным взглядом обвел окружающих его людей.

— Помогите мне... — простонал он. Малдер наклонился поближе.

— Помогите...

— Как мы можем помочь вам, полковник?

— У него судороги, — пояснил врач. — Да­вайте, ребята, скорее, скорее!

— Больно... — стонал полковник, дергаясь, как в агонии. — Меня разрывает на кусочки... Помогите мне, ради Бога!..

— Сейчас посмотрим, как у нас с сердцем, — пробормотал врач, щелкая тумблерами на пуль­те в изножье каталки, пока оба санитара при­крепляли тело полковника ремнями, чтобы тот не мог сбросить аппаратуру.

— Шаттл... Нет-нет, погодите, оно же там... рядом с ними! — полковник продолжал метать­ся, силясь вырваться.

Врач взял его за руку:

— Ну что вы, что вы. Успокойтесь, полков­ник, все будет хорошо...

— Скафандр... Лицо... — полковник уже хрипел. Изо рта снова пошла пена.

— Дайте ему десять миллиграмм диазепа-ма! — внезапно приказала молчавшая до это­го Скалли. — Малдер, сейчас придется взять­ся тебе.

— Нет, ни в коем случае, — кажется, врач даже не удивился. — Ему будет хуже.

— Малдер, — Скалли обернулась, лицо ее было разгоряченным, в глазах дрожали отблес­ки азарта, — он хочет нам что-то сказать!

— Дайте диазепам! — распорядился Малдер. — Там, у людей на орбите, кончается кис­лород. Они не должны умереть.

Тон был таким, что врач, не глядя и без даль­нейших вопросов, полез в коробку с медика­ментами.

Призрак наклонился над носилками:

— Полковник, вы слышите меня? Полковник вновь приоткрыл невидящие гла­за. Видимо, он услышал Малдера, поскольку прохрипел что-то нечленораздельное, где мож­но было разобрать только «помогите» и «оно». - Но по мере того, как лекарство поступало в кровь, судороги слабели и взгляд полковника становился более осмысленным. Малдер поднес руку к лицу больного, выставив указательный палец:

— Полковник, вы меня видите? Тот кивнул. Похоже, он уже все слышал и понимал, но сил говорить у него не было.

— Пожалуйста, смотрите на мой палец. Скон­центрируйтесь. Сосредоточьтесь на дыхании, со­средоточьтесь на вашем внутреннем состоянии. Соберите все силы и направьте их в одну точку.

— Давление сто семьдесят четыре на сто два­дцать и продолжает подниматься! — доложил один из санитаров.

— Малдер, ты рискуешь. У него может слу­читься разрыв аневризмы, — тихо напомнила Скалли.

Призрак и ухом не повел.

— Сконцентрируйтесь. Сфокусируйте взгляд на пальце. Соберите свою волю. — Малдер глядел полковнику прямо в глаза и видел, как у того по­степенно расширяются зрачки. Как будто застаре­лый ужас рвался наружу. Но сейчас было не до того. — Вот и хорошо, очень хорошо. А теперь вы расскажете мне, как спасти астронавтов. Итак...

— Шаттл не переживет входа в атмосферу... — Белт с трудом выдавливал из себя слова. Он уже был в полном и ясном сознании, но Малдер чувст­вовал — как будто кожей ощущал, — что какая-то сила мешает полковнику говорить.

— Он врет! — взвизгнула Мишель. Скалли положила руку ей на плечо.

— Откуда вы знаете? — быстро спросил Малдер.

— На фюзеляже шаттла... защитные керами­ческие плитки. Часть их повреждена. Слишком значительная часть...

— Откуда он знает? Как их повредили? — быстро спросила Скалли.

Она обращалась к Малдеру, но полковник услышал.

— С моей помощью...

— Это вы саботировали полет шаттла? — Голос Малдера почти не изменился.

— Нет...—Силы полковника явно опять бы­ли на исходе. — Но я не мог остановить их... И никто не может остановить их...

— Остановить кого?

— Пульс сто девяносто четыре, — доложил один из медиков.

— Малдер, ты его сейчас убьешь!

— Они не хотят, не хотят, чтобы мы знали...

— Не хотят — кто? — почти закричал Мол-дер.

— Это пришло ко мне... пришло из космоса и жило потом во мне...

...Ослепительно белый космос, будто Солнце в какой-то момент раздвинулось и заполнило собой все пространство. Светофильтр шлема не спасает, глаза слезятся, но закрыть их почему-то не получается...

— Оно здесь... Оно летит прямо на меня!.. А на фоне этой сверкающей белизны, где нет уже ни Земли, ни контуров станции, — темное пятно, сгусток, просвечивающий и колышущий­ся, словно студень. Он стремительно приближа­ется и обретает форму... форму человеческого лица — только в негативе. Темный овал, чуть заметные очертания рта и носа и белые сверкаю­щие глазницы. Глазницы, живущие своей, само­стоятельной жизнью...

...Удар — и оно входит в стекло шлема...

— А-а-а-а-а!..

Тело полковника вновь содрогается. Врач угрожающе шипит.

— Помогите!.. — шепотом хрипит Белт. — Оно... оно возвращается...

И в этот момент его лицо начинает светиться голубоватым светом, будто раздваиваясь, разде­ляясь на два слоя. Один из санитаров не может сдержать сдавленного вскрика.

— Это то самое лицо, которое я видела в машине! — в ужасе шепчет Мишель.

Лицо полковника выглядит теперь совершен­но жутко: белая гипсовая маска с гротескно вы­деленными ртом и щеками, почти отсутствую­щим носом и черными провалами глазниц, в которых не видно ничего. Малдер чувствует, как по его телу пробегает дрожь.

— Мы теряем его, — констатирует врач. Ка­жется, он здесь единственный, кто сохраняет спокойствие. — Дефибриллятор сюда!

Полковник уже не дергается, тело его обмяк­ло, и лишь слабые мышечные судороги время от времени пробегают по рукам и ногам. Сани­тар сноровисто расстегивает на нем рубашку, второй — прикладывает к груди электроды.

— Внимание — руки! — командует врач. — Давай!

Тело полковника вздрагивает от электричес­кого разряда — раз, другой. На экране карди­ографа вновь начинает змеиться зеленая кривая. И в этот момент из динамиков аварийного оповещения раздается взволнованный голос дежурного» диспетчера:

" — На орбитальном модуле закончился кислород! У них остался только аварийный запас р скафандрах. Через тридцать минут они задохнутся!

— Мы должны немедленно посадить шаттл. Это единственный вариант, который у нас ос­тается, — быстро говорит Мишель. Видно, что задана пытается справиться с истерикой и достигла некоторого успеха. — Я бегу к опера­торам!

Она исчезает за поворотом коридора. Санитары на ходу налаживают капельницу.

— Внимание! — абсолютно не реагируя на посторонние раздражители, командует врач. — Кислород! Так, пульс пошел. Сердце работает! ^; Его срочно надо отправить в больницу. — Он поднимает взгляд на Малдера, принимая его за главного. — Полковника срочно надо в больни­цу, в реанимационное отделение.

— Орбитальный модуль, говорит Хьюстон, Центр управления полетом! Вы слышите ме­ня? — раздается из динамиков голос Мишель.

— Мы вас слышим, Хьюстон, — ответ с ор­биты доносится почти без помех. — Здесь у нас творятся какие-то жуткие вещи.

— Орбитальный модуль, приготовьтесь, сей­час мы будем вас сажать. Вы должны включить

маневровые двигатели, сойти с орбиты и начать торможение.

— А я уже думал, что вы там о нас совсем за­были, — в голосе пилота слышна легкая усмеш­ка. — Отлично, включаем!

— Все системы готовы к спуску! — докла­дывает наземный диспетчер.

— Они садятся! — говорит Скалли. В этот момент полковник опять открывает глаза. Малдер тут же наклоняется к нему:

— Вы сказали, что он сгорит при входе в атмосферу. Мы можем что-нибудь сделать, что­бы спасти людей?

— Измените... — Полковник раскрывает рот, но видно, как трудно дается ему каждое слово. Губы едва шевелятся, будто что-то — или кто-то -- мешает ему говорить. — Измените траек­торию спускаемого аппарата...

— Изменить — как?

Полковник закрывает глаза. Тело его снова на­чинают бить судороги. Лицо Малдера искажается отчаянием, он беспомощно смотрит на Скалли, и в этот момент губы полковника опять разжимаются:

— Перенесите точку входа в атмосферу... из­мените угол траектории на тридцать пять граду­сов, чтобы она была предельно пологой. Кисло­рода им должно хватить...

Малдер и Скалли бросаются по коридору к диспетчерской.

|- — Тридцать пять секунд до входа в «полосу молчания», — слышится из динамиков голос ^диспетчера.

? Малдер врывается в зал, отыскивает глаза-^s ми Мишель — она стоит у кресла с микрофа­ги ном в руках, — подбегает к ней и хватает за плечо:

| — Вы должны изменить траекторию спуска!

— Траекторию — что? — Мишель оборачи­вается к нему, глаза ее ничего не видят.

— Изменить траекторию входа в атмосфе­ру на тридцать пять градусов! Иначе они сго­рят!

- — Тридцать секунд, — это снова голос дис­петчера.

— Но уже поздно, я не могу этого сде­лать... — Мишель пытается вывернуться из-под тяжелой ладони Малдера. Это ей не удается, и она опускается в кресло.

— Двадцать пять секунд...

— Мисс Дженеро, это наш единственный шанс! Скорее!

— Но... это невозможно, они слишком силь­но отклонятся к западу, у нас резервная пло­щадка не оповещена. А мы должны успеть до прерывания связи... — Она все же вновь подно­сит к губам микрофон и переключает что-то на пульте: — Альбукерк! Хэлло, Альбукерк, ка­кая у вас сейчас погода? Можете ли вы сейчас принять посадку шаттла?

— Время — десять секунд...

— Погода у нас вполне годится для посад­ки, — голос диспетчера из Нью-Мексико разме­ренный и чуть удивленный. — Полоса свободна, можете садиться хоть сейчас.

— Время — пять секунд...

— Орбитальный модуль. — Пальцы Ми­шель, сжимающие микрофон, побелели, по ли­цу стекают крупные капли пота. — Вы долж­ны изменить траекторию на более пологую, на тридцать пять градусов. Вы приземлитесь в Портланд-Филдз, в Альбукерке. Вы меня по­няли?

— Внимание, потеря связи! — голос диспет­чера ровный и спокойный. — Они вошли в «по­лосу молчания».

— Когда будет восстановлена связь? — спра­шивает Мишель.

— Через две минуты. Когда они войдут в зону следующей станции слежения.

— Черт побери! — вполголоса произносит Малдер.

Эти две минуты проходят в тягостном мол­чании.

— Сколько у них осталось кислорода? — вполголоса спрашивает Малдер, наклонясь к Мишель.

— На шестнадцать минут. — Мисс Дженеро, не отрываясь, следит за картой-экраном в левой половине зала, где тонким красноватым пунктиром прослеживается траектория аппарата. —, Вот, сейчас... г Она подносит к губам микрофон:

— Орбитальный модуль, говорит Хьюстон. Орбитальный модуль, отвечайте! Орбитальный модуль, говорит Хьюстон, отвечайте немедлен-i но!.. Тле у них точка входа? — оборачивается она к диспетчеру, тихо, как мышь, сидящему за пультом справа.

— Пятьсот миль западнее Гавайских ост­ровов.

— Срочно свяжитесь с Гавайями! Диспетчер переключается на систему экстрен­ной связи, делает запрос и несколько томитель­ных секунд ждет ответа. Наконец он поворачи­вается к Мишель:

— Станция слежения Вумера сообщает — они только что появились на радаре.

— Получилось! — кричит Мишель. Диспетчер поворачивается к ней, на его ли­це расплывается некое подобие нерешительной

улыбки:

— Ну, не обязательно... Но вполне может быть.

Мишель вновь берет микрофон:

— Военная база Киртланд, Альбукерк. Аль-букерк, вы можете подтвердить посадку?

— Хьюстон, пока нет. На наших экранах ни­чего не видно.

Аэродром Портланд-Фвлдз,