Балтимор Первый день 20:21

Ашер вышел из лифта, мрачно кивнул охран­нику и похоронным шагом двинулся но ко­ридору к офису.

Как и большинство нормальных американ­цев, Ашер вел здоровый образ жизни и глав­ным врагом своего благополучия считал хо­лестерин. В его возрасте это слово уже пере­стало означать что-то отвлеченное и прочно увязалось с мучительным зудом в кровенос­ных сосудах — не то кажущимся ему, не то реальным, и уж точно не имеющим от­ношения к холестерину. Зуд этот начинался обычно по вечерам и особенно сильно ощу­щался перед резкой переменой погоды. Се­годня сосуды звенели просто невыносимо. По­скольку день выдался солнечный, следовало ожидать, что завтра непременно будет гроза.

Ко всем бедам Ашера начала мучить изжо­га: видимо, сказывался выпитый на перего­ворах в «Гастингсе» бокал шампанского. По­этому первым делом Ашер решил поискать пакет молока или йогурта — Синди, его сек­ретарь, плотно сидела на молочной диете, так что молоко вполне могло обнаружиться в ее холодильнике.

Однако сначала все-таки следовало позво­нить Лиз.

Войдя в свой кабинет, Ашер привычно бросил кейс рядом со своим столом, уселся в кресло и набрал домашний номер (давно уже надо было загнать его в память телефона, да все руки никак не доходили). После третьего гудка ему ответили:

— Вы позвонили в дом Ашеров. К сожа­лению, дома сейчас никого нет. Если хотите, оставьте сообщение.

Автоответчик говорил голосом Лиз. Сло­восочетание «дом Ашеров» она воспринимала вполне обыденно — в противовес тому, что сам Ашер своей фамилией очень гордился и даже подумывал, а не стоит ли озвучить до­машний автоответчик в жутковатой манере рассказов Эдгара По. Впрочем, это выгляде­ло бы не вполне серьезно и могло невзначай помешать бизнесу.

— Здравствуй, зайка, — сказал Ашер в трубку, услышав сигнал начала записи. — Сейчас у пас половина девятого... Я немно­го задержусь в конторе. Презентация прошла так себе... Звони, если что. Целую.

«Интересно, — подумал он, положив труб­ку. — куда это Лиз могла запропаститься на ночь глядя?»

Безрадостно размышляя на эту многообе­щающую тему, Ашер подцепил пальцем свою любимую красную фарфоровую кружку с крупной белой надписью «BOSS» и двинулся на поиски молока в приемную. Поход оказал­ся безуспешным — не то Синди вылакала все молоко без остатка, не то утащила его домой. Так или иначе, холодильник был пуст. Един­ственное, что смог отыскать в приемной Ашер, — почти полный стеклянный кувшин насмерть остывшего кофе, от одного вида ко­торого изжога стала совершенно нестерпи­мой. Эта гадость годилась только для пыток. Кстати, о пытках. Лиз постоянно спрашива­ла, поливает ли Ашер фиалки, которые она подарила ему на день рождения. Естественно, Ашер всегда забывал об этом дурацком горш­ке. Но сегодня он будет хорошим и добро­совестно их польет. Он плеснул в кружку отстоявшуюся бурую жижу, ухмыльнулся, поставил кувшин на место и потопал в каби­нет, не подозревая, что там его с нетерпением ждут не только фиалки.

Через несколько секунд он открыл дверь, а еще через мгновение ему уже не нужно бы­ло беспокоиться ни об отвергнутом проекте, ни о семейных делах, ни о фиалках, ни даже о холестерине.

Ровно тринадцать часов спустя Скалли и Малдер вошли в ту же самую дверь.

Балтимор Второй день 09: 32

— Мог бы и сам меня попросить, - мрачно сказал Малдер.

Скалли сделала неопределенное движение плечом.

— Значит, не мог.

— Для него это так трудно? — удивился Малдер. — Интересно почему?

— Из-за твоей репутации.

— Это что ж у меня за репутация такая?! — восхитился Малдер.

— Боже мой, — Скалли начала терять терпение. Выяснять с кем-то отношения на месте преступления — это было совершенно в духе Призрака. — Тебе никогда не прихо­дило в голову, что обычно люди предпочита­ют следовать установленным процедурам? Тебя же вечно заносит в какие-то дебри. Гос­поди, да для тебя фантазии порой кажутся важнее фактов! Поэтому некоторые старают­ся держаться от тебя подальше...

—...как от прокаженного, — с ухмылкой закончил Малдер. — Ну, а ты сама-то зара­зиться не боишься?

— У меня на твои закидоны иммуни­тет, — раздраженно парировала Скалли.

— Ага, значит, все-таки закидоны? Скалли совсем было собралась выдать Призраку все, что она думает о его методах расследования, но тут в распахнутую дверь кабинета Ашера влетел Коултон.

— Агент Скалли... — официальным голо­сом сказал он, но тут же поправился: — При­вет, Дэйна. Извини за опоздание... — он про­тянул ей руку.

— Да мы сами только что вошли, — она ответила па рукопожатие, чуть отошла в сто­рону, и Коултон оказался прямо перед добро­душно улыбающимся Малдером. — Знакомь­тесь — Фокс Малдер, а это Том Коултон.

Призрак пожал задеревеневшую руку Коултона.

— Рад познакомиться, коллега, — сказал он, продолжая излучать добродушие.

— Взаимно, — Коултон старался соответ­ствовать и тоже попытался улыбнуться. — Ну, как думаете — не обошлось тут без зе­лененьких человечков?

— Сереньких, — безмятежно сказал Малдер.

— Простите? — растерялся Коултон.

— Общеизвестно, что фуфлорианцы серо­го цвета, а вы почему-то сказали «зеленень­ких», — пояснил Малдер, с удовольствием наблюдая, как одеревенение распространяет­ся и на физиономию Коултона. — Именно фуфлорианская цивилизация монополизиро­вала космическую торговлю человеческой пе­ченью.

— Вы что, серьезно? — с трудом прого­ворил Коултон.

— Они экспортируют нашу печенку в от­даленные Галактики по совершенно немысли­мым ценам, — хладнокровно продолжал Малдер. — Вы, наверное, даже не представляете, сколько стоит в отдаленной Галактике жаре­ная человеческая печень под луковым соусом.

Судя по виду Коултона, тот никак не мог решить — то ли ему вызвать подкрепление, то ли сразу спасаться бегством. Малдер ре­шил, что не стоит мешать человеку обдумы­вать такое важное стратегическое решение, еще раз улыбнулся с самым добродушным и безобидным видом и принялся ходить по кабинету, осматривая место происшествия. Блуждающий взгляд Коултона остановился на Скалли. Вид у Дэйны был совершенно потерянный. Это Коултона почему-то при­ободрило. Он облизнул пересохшие губы и, опасливо поглядывая на Призрака, принялся излагать ей свои соображения относительно того, как именно преступник мог проникнуть в офис. Идея сводилась к следующему: ум­ный человек ни в жизнь не догадается, что может прийти в голову маньяку.

Между тем Малдер добрел до валяющихся на полу листков бумаги и принялся прики­дывать, как именно они могли оказаться так далеко от стола. Листки были практически не смяты и во время драки Ашера с убийцей в угол попасть никак не могли — Ашер до сто­ла дойти явно не успел, он погиб возле самой двери. «А скорее, именно от удара головой о дверь», — подумал Малдер, взглянув на про­мятую, как картон, дверную доску. Возмож­но, едва Ашер вошел, преступник прыгнул на него со стола... Нет, далековато... Но тог­да понятно, как в углу оказались бумаги, — убийца, взобравшись на крышку стола, на них наступил, и, когда он прыгнул к двери, листки отбросило как раз в угол. Возможно, на них даже остался отпечаток обуви...

Малдер нагнулся и принялся рассматри­вать лежащий сверху листок бумаги. Следов обуви на нем видно не было, только какая-то тонкая металлическая стружка... Малдер вы­нул из кармана пластмассовый футлярчик, достал из него пинцет и подобрал стружку. «Как будто из-под сверла», — подумал Малдер. Интересно, что здесь могли сверлить по­сле убийства — стружка-то лежит поверх бу­маги... Он поднял взгляд вверх по стенке и вдруг понял, что это за стружка и откуда она упала. Точно над разбросанными документа­ми на высоте шести с небольшим футов зияла посаженая на винты металлическая решетка вентиляционной магистрали.

Во время озарений, подобных посетивше­му его в этот миг, Малдер начисто терял связь с внешним миром. Вернее, внешний мир для него сужался до двух-трех интересу­ющих его объектов, прочие же предметы — одушевленные и неодушевленные — уходи­ли как бы в небытие. В такие мгновения Малдер действовал как сомнамбула, не заме­чая ничего вокруг. Он мог, например, попы­таться пройти в дверь, не открывая ее, — и, что поразительно, обычно ему это удава­лось. Наиболее непосредственные сослужив­цы в подобных ситуациях невольно начинали в его присутствии говорить о нем в третьем лице.

Видимо, Коултон был очень непосредст­венным человеком. Когда Малдер блуждающим шагом добрался до стоящего на столе дактилоскопического набора, взял кисточку и, вернувшись, принялся обрабатывать ею поверхность металла по краю вентиляцион­ной решетки, Коултон, видимо совершенно обалдев, спросил куда-то в пространство:

— Что это он такое, черт побери, делает? Малдер, пребывая в отрешенном состоя­нии, ничего, естественно, не услышал, и Ко­ултон, задетый таким небрежением, попытал­ся обратить на себя внимание более простран­ной речью.

— Размер этой дыры по вертикали дюй­мов шесть, — сказал он. — В нее разве что кошка пролезет. Даже если предположить, что ваш фуфлорианец был размером с кошку, он все равно не смог бы закрутить винты, сидя в трубе.

— Да, — меланхолично сказал Малдер, глядя на проявленный порошком восста­новленного железа вертикальный отпечаток пальца на пластине вентиляционной решетки. Отпечаток был странным. Очень странным. Судя по форме, след выглядел сильно сма­занным — как будто палец прижали к ме­таллу и провели сверху вниз. Такое бывает сплошь да рядом, и это давно перестало быть затруднением — современные методики ана­лиза и идентификации таких отпечатков дают отличные результаты.

Однако в данном случае эти методики были не нужны.

Отпечаток не был смазан, о чем внятно свидетельствовал предельно четкий рисунок папиллярных линии.