После родов. После родов наступает период приспособления к чувству опустошенности и ощущению пустоты в том месте

После родов наступает период приспособления к чувству опустошенности и ощущению пустоты в том месте, где был ребенок. Матери опять требуется изменить образ своего тела, чтобы чувствовать себя целой и не пустой внутри, прежде чем произойдет сживание с реальным рождением ребенка и признание его как отдельного человека, и, кроме того, ей одновременно необходимо с этим реальным ребенком совместить того, который был столь сокровенной частью ее тела. Матерей нередко неприятно удивляет, что они не ощущают немедленного прилива всепоглощающей материнской любви к ребенку, которого им показывают. Таким образом, возбуждение и облегчение от родов часто сменяется периодом упадка и депрессии, как это бывает после долго жданного успеха. Однако с помощью и при поддержке мужа и семьи, эти трудности можно преодолеть. Фантазии беременности и даже тяготы родов быстро вытесняются и забываются, и, к счастью, отношения мать-дитя могут щедро вознаградить за все и удовлетворить их обоих.

***

Я бы хотела теперь обратиться к отклонениям от нормы у некоторых пациенток, к тем случаям, когда в ранних отношениях матери и младенца просматривались патологические черты, обязанные отчасти фантазиям, которые мать не вытеснила, но продолжала отыгрывать, а отчасти конфликтам ее прошлого, которые не были разрешены и, следовательно, влияли на настоящее. В ткань конфликта вплетались как позитивные, так и негативные образы Собственного Я и своего мужчины, а также продолжение амбивалентных отношений к родителям и сиблингам в раннем детстве.

В подростковом возрасте растущее осознание своей телесности стимулирует неодолимый порыв испробовать ее, чтобы доказать себе свою ценность через физическую привлекательность или испытать возбуждение, потому что другой признает твое тело источником наслаждения. Важным обстоятельством при этом является то, что телом пользуются для защитного отщепления и обхода мыслительного процесса (то есть происходит подмена обдумывания телесными ощущениями, будь то агрессия или удовольствие) или даже как средством избежать депрессии или вины. У пациенток такого рода поэтому налицо расщепление различных аспектов образа Собственного Я, напоминающее симптомы деперсонализации, наблюдаемые у некоторых больных. Одна молодая пациентка так отзывалась о себе: «Мое тело — гулящее, но в душе я девственна как первый снег». Изучая истории болезни молодых женщин, чей промискуитет имел компульсивный характер (Мехра и Пайнз, 1972), легко заметить, что желание иметь ребенка играет очень малую роль в их материале, хотя одна пациентка, у которой не наступала беременность в течение пяти лет при отсутствии контрацепции, забеспокоилась о своей фертильности. Когда же она забеременела, тревога улеглась и самооценка восстановилась, она тут же приготовилась делать аборт. У этих девушек тело служит для поиска вымышленного объекта (который они никогда не обретают в актуальном опыте), поиска, основанного на фантазии, что он, этот объект, будет их опекать, баюкать и кормить. Генитальная сексуальность для них — расплата, и совершенно очевидно, что такие девушки отнюдь не наслаждаются проникновением в их тело, но получают бесконечное удовольствие от предварительной игры, в которой оживают догенитальные переживания. В своем воображении они младенцы, и это может служить одной из причин того, что они вовсе не хотят забеременеть. Если же это происходит, им бывает чрезвычайно трудно дать ребенку ту любовь и заботу, которой они сами недополучили, как они считают. У этих девушек наблюдаются высоко агрессивные садистические наклонности, направленные против сексуального партнера, а если такая девушка становится матерью, эти наклонности начинают играть роль в ее адаптации к реальности младенца и могут сместиться на ребенка, особенно на мальчика.

Первую группу случаев составляют девушки, очень рано вступившие в половую жизнь и забеременевшие. В ответ на требования реальности материнства в их распоряжении имелись лишь неадекватные ресурсы подросткового, неустойчивого Эго. Мы знаем, что у нормального подростка повышены регрессивные тенденции и оживлены старые конфликты. Таким образом, в случае, если к этой норме добавляются нормальные фантазии беременности, мы получаем жесткую патологию.