ГЛАВА 44. Героин и другие наркотики

У меня было две версии героиновой зависимости, пока я не познакомился с настоящими и бывшими героинщиками. Обе были весьма туманными, навеянными голливудскими фильмами. «Восточная» версия рисовала мне полные опиумного дыма норы, набитые вечно обкуренными китайцами, которые проводят всю жизнь, лежа на грязных циновках, медленно умирая от наркотика. Внешне они походили на опустившихся алкоголиков с городского дна. Но опустошенность и краткость жизни, видимо, с лихвой компенсировались удовольствием от фантастических наркотических галлюцинаций.

В «западной» версии персонажами были проститутки, вечно страдающие от ломки, но не потому, что пытались «завязать», а потому что сутенеры заставляли их страдать. Я никогда не был до конца уверен, стали ли эти девушки сначала наркоманками, а потом были вынуждены отрабатывать долг, или они сначала стали проститутками, а затем сутенеры посадили их на наркотики, чтобы легче было контролировать.

Странным образом курильщики опиума, казалось, не страдали от ломки, а проститутки — никогда не получали удовольствия. Но, согласно обеим версиям, попробовав героин однажды, уже нельзя освободиться от зависимости. Мне всегда было интересно, почему? Потому ли, что ломка такая медленная и ужасная, что ее невозможно вынести? Непохоже. Я думал, что какими бы тяжелыми или длительными ни были эти симптомы, я прошел бы через них, чтобы освободиться от этого кошмара. Или галлюцинации были так приятны? Именно это и вызывало мой неконтролируемый ужас перед героином: мысль о том, что, попробовав его однажды, я уже не смогу сопротивляться удовольствию. Или действовали оба фактора вместе?

Я был рад возможности поговорить с бывшими героинщиками. Но, как бы они ни были образованны или как хорошо ни был у них подвешен язык во всем остальном, ничего конкретного о своей зависимости они сказать не могут. Поначалу я усомнился: а была ли у них вообще зависимость, или просто они не хотели обсуждать эту тему.

Оказалось, что многие из них страдали тяжелейшей формой зависимости и были только рады об этом поговорить. Но они, казалось, знали не больше меня, и ни один из них не испытывал особенной эйфории. Некоторые говорили, что ломка была ужасной. Но если спросить у них, что конкретно болело, наступала напряженная тишина, заканчивавшаяся смешком.

Постепенно до меня дошло, что они рассуждали точно так же, как курильщики:

- Почему вы курите?

- Потому что мне очень нравится.

- Я видел, как вы курили. Непохоже, чтобы вы вообще это заметили, что же было приятного?

- Это трудно объяснить некурящему.

- Я был курильщиком, так что не стесняйтесь.

- Если вы были курильщиком, то сами знаете, что я имею в виду.

- Боюсь, нет. Я так же слабо в этом разбираюсь, как и вы. Но если вам так нравится, то почему вы решили бросить?

- Потому что курение вредило здоровью и требовало кучи денег.

- Так почему же вы не бросили курить?

- Ломка была слишком болезненной.

- Опишите, что болело.

Заведите подобный разговор с курильщиком, и он постарается под благовидным предлогом уйти от вас. Но спросите у любителя гольфа, почему ему нравится играть в гольф, и предлог придется искать вам. Он весь оставшийся вечер будет вам рассказывать о гольфе, если, конечно, вы готовы его слушать.

Я только что посмотрел передачу о героиновой зависимости по каналу «Открытый университет» [108]. Эксперты по вопросам физиологии и психологии анализировали биохимические процессы и пытались связать их с тем, что называли «улучшением состояния». Главный врач признался, что не может понять, почему наркоманы продолжают терпеть позор зависимости. Парадоксально, но курила большая часть гостей программы, включая некоторых врачей. Могли бы они объяснить своим пациентам или детям, почему терпят позор никотинового рабства?

Для меня было сюрпризом узнать, что многие бывшие героинщики не получали особенного удовольствия от первой дозы. На самом деле, как и в случае курения, первая доза показалась им отвратительной, и, как во время курения, открылась ловушка: «С такой гадостью невозможно стать наркоманом». Если героин вызывает эйфорию, почему «пользователь» не получает удовольствия от первой дозы?

Знаю, что некоторые героинщики считают, что получили настоящий кайф от первого укола. Но, если спросить у наркомана, в чем проявился этот кайф, то окажется, что точно такой же, как и от первой сигареты, — это скорее ощущение превосходства, новизны, протеста, отчаянной храбрости, чем настоящее удовольствие. Они похожи на людей, которые могли бы увидеть голого короля из сказки Андерсена в одеждах из дорогого шелка.

Слово «кайф» может сильно запутать. Для разных людей оно имеет разное значение. Подростки говорят мне:

- Мне, пожалуй, будет не хватать кайфа.

- Что это?

- Это когда голова кружится.

— Ты хочешь сказать, что тебе нравится, когда голова кружится? Не могу представить ничего хуже!

Помню, в школе я присоединился к группе ребят, которые нюхали бутылку из-под пятновыводителя. Мне стало любопытно, и я понюхал. После нескольких вдохов мне стало дурно. Никоим образом не могу назвать это приятным ощущением, но эффект произвел на меня впечатление. Помню, такое же ощущение вызывала нюхательная соль, но это было неприятно. В то время еще ничего не слышали о возможности нюхать клей. Мне нравился запах клея, который исходил от новеньких игрушечных самолетиков. Мне он и сейчас нравится. Я не стал нюхальщиком клея, но могу понять, с чего все начиналось.

Всякое химическое соединение, которое мы поглощаем, трогаем или вдыхаем, оказывает на нас воздействие. Результат может быть хорошим, плохим, незначительным и т. д. Героин — мощное обезболивающее средство, расслабляющее тело. Но такого эффекта можно желать, если вы, например, верите, что, убрав с приборной доски индикатор горючего, вы решите проблему с бензином. В обоих случаях вы только усугубите свою проблему. Даже описывать обезболивающее воздействие героина как «подъем» было бы неправильно, потому что героин — не стимулятор, а успокоительное.

Как я объясню чуть позже, первая доза не влияет на то, станем ли мы зависимыми или нет. За исключением случая, когда первый опыт был неприятным или незначительным, тогда страх стать зависимым пропадает. Чтобы мошенничество сработало, необходимо добиться доверия жертвы. Мы знаем о существующей опасности, так почему же мы пробуем никотин, наркотики, героин и т.п.? Я думаю, что в девяти случаях из десяти это вызвано любопытством, своеобразной формой протеста, влиянием друзей или просто скукой. А также я считаю, что во всех случаях, за исключением никотина, первая доза наркотика принимается под воздействием алкоголя.

Самое ужасное в том, что, пробуя наркотик впервые, мы не думаем о важности этого момента. Мы слабо представляем себе, что это, казалось бы, незначительное событие вскоре будет определять и разрушать нашу жизнь, знаем об этом не больше, чем подозревает, отправляясь в дорогу на машине, о своей судьбе человек, которому суждено погибнуть в автокатастрофе. Только когда мы стали зависимыми, а точнее поняли, что стали зависимыми, первая проба приобретает значение. Теперь наркоманы чувствуют себя довольно глупо, оценивая эту дозу с новой точки зрения. Еще глупее они себя чувствуют, если вынуждены признать: «Это было омерзительно, так что я продолжил его принимать». Намного легче сказать: «Я, должно быть, получал какое-то удовольствие или кайф, иначе зачем бы мне его принимать?» Действительно, зачем? Всякое воспоминание наркоманов об их первой незначительной пробе должно приниматься с недоверием.

Большинство курильщиков верят, что получают удовольствие только от одной-двух выкуренных сигарет за день. На самом деле они вообще не получают удовольствия. Иногда в наши клиники приходят люди, которые искренне верят, что получают удовольствие от каждой выкуренной сигареты. Только когда мы заставим их выкурить одну сигарету осознанно и потом объяснить, в чем именно состоит удовольствие или подъем, они осознают, что ничего подобного нет.

У меня нет сомнений, что героинщиков держит в зависимости не какой-то особенный кайф, так же, как и не какой-то особенный кайф держит в зависимости курильщиков. Так как героин — производное опиума, он, несомненно, оказывает такое же воздействие, как и алкоголь. Я выступаю только «за», когда речь идет об использовании болеутоляющих средств как экстренной помощи, например в стоматологии и анестезии, но в качестве долгосрочного или даже среднесрочного средства от депрессии они только усугубляют существующую депрессию.

Возможно, истинная сила героина в том, что он сочетает в себе свойства алкоголя и никотина. Он и опьяняет, и вызывает боль при выведении из организма. Возможно, вы все еще считаете опьянение преимуществом. Но с какой стати кому-то хотеть напиться? Не значит ли это, что этот кто-то недоволен жизнью? Что ему чего-то не хватает? Опьянение помогает забыться на время. Однако оно ни в коем случае не решает проблем, наоборот, оно только усугубляет их. Было бы, конечно, неплохо иногда забыть о проблеме. Но как можно получать удовольствие, если вы не помните, зачем? Вы думаете, что алкоголики — счастливые люди. Тогда посетите занятия анонимных алкоголиков, чтобы узнать, как все обстоит на самом деле.

Если героин имеет свойства и никотина, и алкоголя, а они оба — одно из зол общества, то появляется двойная причина никогда не пробовать героин. Но нас интересует, что держит наркомана в зависимости, как с этим бороться. Что это: особенный подъем или ужасная боль?

Не верю, что прием героина может вызвать невероятный подъем. Но, предположим, что это так. В жизни есть великолепные моменты: Рождество в детстве, хороший отпуск, встречи с друзьями, которых давно не видел, просмотр спортивных состязаний, фильма или пьесы или прослушивание записей любимой музыки. Вы можете найти их в любое время. Вы можете получать удовольствие от ожидания их или воспоминаний, но разве вы испытываете чувство вины, если не имеете этого каждый день? Чувствуете ли вы, что вам чего-то не хватает, если вы не можете предаться им каждый день или каждый час? В этом настоящее испытание. Настоящий подъем приносит удовольствие, но если вы вынуждены гнаться за ним, оно перестает быть удовольствием и становится потребностью. Ненаркоманам героин не нужен. Только героинщикам он необходим по тем же самым причинам, по которым никотин нужен зависимым от никотина — для облегчения чувства пустоты, созданного предыдущей дозой.

В зависимости наркоманов удерживает не прекрасный подъем, а ужасные последствия выведения наркотика. Теперь давайте рассмотрим некоторые факты, связанные с ломкой.

В наш просвещенный век еще одним заблуждением по поводу героина является вера, что выведение наркотика настолько ужасно, что может убить наркомана со стажем, который попытается резко бросить принимать наркотик. В то же время наркоманы говорили о самом тяжелом ощущении как о гриппе. Если вы спросите у тысячи человек: «Какое самое отвратительное состояние было в вашей жизни?» Как вы думаете, ответят ли они: «Грипп, конечно»? Если спросить у миллиона человек: «Что бы вы выбрали: грипп или героиновую зависимость на всю жизнь?» Неужели кто-нибудь выбрал бы героин?

Возможно, я еще не убедил вас. Давайте продолжим разговор. В передаче Открытого университета, о которой я уже упоминал, отмечалось, что героинщики, как и другие наркоманы, могли месяцами находиться в тюрьме, не испытывая заметной потребности в наркотике. Но, покинув тюрьму и вернувшись в привычную среду, они вскоре принимаются за старое.

Более того, в этой передаче рассказывали, как американская полиция пыталась внедриться в среду торговцев наркотиками. Они обнаружили, что купленные ими дозы содержали очень малый процент героина, а иногда его вообще не было. Но настоящие наркоманы, покупавшие то же зелье, казалось, не замечали подделки. Если ломка — это чисто физическое явление, как плацебо [109]может ее лечить?

В одном из сюжетов передачи также рассказывалось о необычайно высоких результатах, достигнутых в лечении наркомании в одном из монастырей Бангкока. Ранее я видел передачу, посвященную этому феномену. В разное время суток пациенты должны были принимать специально приготовленный отвар. Глава монастыря заявил, что этот отвар выводит из организма продукты распада героина. На самом деле отвар вызывал сильнейшую тошноту. Это оказалось не так удивительно после химического анализа напитка: основным его компонентом оказался старый друг — никотин. Разве не поразительно, как никотин всегда оказывается связан с другими наркотиками, будь это алкоголь, марихуана, героин или кокаин?

Наркоманы подвергались в монастыре суровым испытаниям. Если их не рвало, то они лежали на койках, жалея себя. Тем не менее результаты были достигнуты поразительные, и я им верю. Западные эксперты провели много часов, исследуя состав отвара в поисках волшебного компонента, и были озадачены успехом этого метода. Он помог развеять миф о том, что заядлые героинщики не могут резко отказаться от приема наркотика. Эти наркоманы не только бросали сами, но и полуголодные, вынужденные принимать в то же время дозы яда, они не только выживали, но и излечивались.

Заблуждение, связанное с невозможностью быстрого прекращения приема наркотиков заядлыми наркоманами, привело так называемых экспертов по вопросам героиновой зависимости к защите метода постепенного отказа с использованием заменителей. Я уже объяснял, почему применение данного метода неизбежно вызовет трудности у наркоманов. Это распространяется на все виды наркотиков.

Мне трудно представить более тяжелую травму, чем потеря зрения, но рожденные слепыми рассматривают слепоту как норму. Наркомания постепенно разрушает личность, но этот процесс протекает столь медленно, что наркоман даже не подозревает о нем. Ненаркоманы смотрят с ужасом на хронических алкоголиков, или тех, кто колет героин в вены, или на курильщиков, буквально выкашливающих свои легкие. Но для самих наркоманов их положение кажется нормой. Именно поэтому даже наркоманы со стажем сомневаются, действительно ли хотят бросить употреблять наркотик. Героинщики не получают особенного удовольствия от наркотика, так же как алкоголики и курильщики от спиртного и табака. И когда они воздерживаются от наркотика, то страдают, как алкоголики и курильщики.

Все, что держит их в ловушке, — это вера в существование поддержки или удовольствия, когда они пытаются бросить наркотик. Рано или поздно они приходят к выводу, что страданий от того, что они стали зависимыми, меньше, чем страданий от чувства сожаления, ведь, в конце концов, они думают, что проблема заключается не в зависимости от наркотика, а в невозможности контролировать принимаемые дозы. Они не понимают, что никогда не контролировали ситуацию, и их попытки добиться этого контроля все только испортят: они станут зависимыми и будут чувствовать, что им не хватает наркотика.

На самом деле легко отказаться от любого наркотика. Так называемые эксперты знают, что настоящая трудность — это воздерживаться от употребления наркотика. Они связывают это с тем, что после лечения бывший наркоман возвращается в свою среду, к своим друзьям-наркоманам, и их влияние рано или поздно заставит его снова взяться за наркотики. Это сродни тому, что бывшие курильщики снова закурили, когда зашли в табачную лавку и поболтали с хозяином. Бывший курильщик мог зайти туда по одной причине: КУПИТЬ СВОЙ НАРКОТИК. Причина, по которой многие бывшие наркоманы возвращаются к прежним привычкам, заключается в том, что они скорее воздерживались от употребления наркотика, чем лечились, они мечтали о наркотике, и пока это желание не пройдет, они будут беззащитны, а так как у них нет страха перед наркотиками, то в конце концов они сдадутся. Они возвращаются в свое окружение и ищут старых друзей, потому что испытывают тягу к наркотику. Наркоманы возвращаются к тем, кого презирают, только по одной причине: