А также горя и рабства.

Все, кто некогда были заядлыми курильщиками, втянутыми в противостояние по разные стороны каната, так же как и я, теперь знают, что нет лучшей аналогии для курения, чем пример с перетягиванием каната. И неправильно называть это спортом. Узаконенные муки — вот более подходящее определение. В других видах спорта самые яркие соревнования проходят, когда силы участников равны.

Нет более мучительного состязания, чем перетягивание каната с участием двух равных по силе команд. Они часами, склонившись, его тянут. Вам это кажется противоборством физической силы и выносливости. Ваша голова не занята ничем, кроме мыслей о ваших больных мышцах. Эта боль начинается в области бедер и распространяется вверх по всему телу.

Самое невыгодное положение — нахождение в начале каната. Вы смотрите прямо на лица соперников. У них у всех каменные челюсти и набухшие мускулы. Но больше всего вас сбивают с толку их глаза. Они похожи на зомби. Вам кажется, что ничего не происходит в их олове, они не испытывают страданий, которые испытываете вы. Вы пронзительно смотрите на каждого в отчаянном поиске хоть малейшего проявления слабости. Но ее нет. И вы понимаете, что они могут провести остаток своей жизни, склонившись над этим канатом.

Состязание заканчивается, когда хоть один человек из команды сдается и падает. Вы бешено начинаете думать, как хорошо, что это не вы. Все проникаются симпатией к футболисту, который забивает пенальти. Затем после каждого матча проходит обсуждение хода игры. О чем можно говорить после состязания по перетягиванию каната? Конечно, обсуждать профессиональный уровень судей, а также цвет и качество каната вы не можете. За время состязания случилось только то, что треснуло самое слабое звено.

Убедившись в том, что в команде противника слабого звена не было, вы начинаете искать его в своей команде. Но вы никого не видите. Временами вам даже кажется, что игроки из вашей команды пошли выпить по кружечке пива. Боль в теле настолько сильная, что вы все больше убеждаетесь, что остались в одиночестве. Вы понимаете, что это всего лишь бред, но знаете наверняка, что игроки не прикладывают для победы ни малейших усилий. Так возникает паника. Вы чувствуете, как начинаются первые спазмы, и осознаете, что, если никто из ваших не сдастся, вы будете единственным предметом обсуждения вплоть до следующего состязания.

Вы где-то читали, что колдуны могут убить силой мысли. Вы быстро проверяете, можете ли вы вызвать недолгий сердечный приступ у члена вашей команды. У вас это получается, и вы счастливы. Один из них сдается. Остальная часть команды втайне хочет расцеловать, а не обвинять его. Перетягивание каната, должно быть, единственный вид спорта в мире, в котором радость победы приравнивается к явной радости поражения при условии, что не вы стали самым слабым звеном. Последнее унижение наступает, когда ваша Цепь все же размыкается и вы тащитесь по гравию рядом с другой командой. До вас словно не доходит, что надо выпустить канат из рук. Вероятно, царапины и синяки доставляют вам мазохистское удовольствие после испытанных мук.

Когда вы оглядываетесь на тот период, когда курили, вам сложно понять, почему вас что-то беспокоило. Единственное различие между курением и перетягиванием каната заключается в том, что вы осознанно можете завершить состязание и чувствовать себя победителем.

Большинство курильщиков, которые звонят в наши клиники, одновременно удивлены и чувствуют облегчение, когда мы им советуем не пытаться бросить курить или сократить потребление никотина до того, как они не придут на прием. Еще большее изумление вызывает наш совет прихватить с собой достаточный запас их любимых сигарет и не делать попыток бросить курить и сократить потребление табака до ритуала последней сигареты.

Некоторые замечают, что начинают курить меньше обычного, а некоторые — наоборот. Они начинают курить столько, что в первые дни групповой терапии, до того как мы правильно настроили кондиционер в кабинете, он больше был похож на притон курильщиков опиума. Многие были убеждены, что мы будем применять терапию от обратного. Если бы она работала, я бы обязательно ее использовал, но я вам уже объяснял, почему от этого отказался.

Некоторые находят такой подход противоречивым. В начале курения я говорю:

- Курение абсолютно ничего вам не дает.

- Если так, то почему вы посоветовали продолжать курить до ритуала последней сигареты?

Для этого есть несколько важных причин. Во-первых, терапия построена на разрушении мифа и ложных теорий, которые используют курильщики. Многие из них могут быть развенчаны только во время самого процесса курения, например вера в то, что можно наслаждаться вкусом определенных сигарет.

Во-вторых, нравится это курильщикам или нет, они являются наркоманами. Одна из самых опасных уловок наркомании, которая делает ловушку очень эффективной, проявляется в том, что человек насыщает организм наркотиком бессознательно или мечтает не делать этого. Только когда не курит и никотин начинает выводиться из организма, по какой-то неизвестной причине ему снова хочется закурить. Если же курить не разрешается, он становится беспокойным, невнимательным и впадает в состояние паники.

Я допускал, что курение помогает сконцентрироваться. На самом деле нисколько! Рассеянное внимание и паника вызваны не сигаретами, а прекращением курения. Некурящие не страдают от этого. Я не буду говорить с наркоманом в состоянии паники, будь она вызвана отсутствием наркотика или чем-либо другим. Если бы я это сделал и наркоман даже попытался бы меня слушать, он все равно бы не воспринял смысл сказанного.

Как вы думаете, каковы были бы мои шансы на успех, когда, уговаривая больного клаустрофобией войти в переполненный лифт или человека, который боится летать, сесть в самолет, я бы сказал: «Хорошо, заходите в лифт или поднимайтесь на борт самолета, и я помогу вам справиться со страхом».

Те, кто знаком с этими фобиями, поймут, что я впустую трачу время. Только если у меня получится немного вас успокоить, то я смогу уговорить подняться на борт самолета или войти в лифт. Если же я попытаюсь заставить вас сделать это с применением силы, ваши паника и страх усилятся. Паника скорее заставит вас убить меня, чем подчиниться. И если вы это сделаете, то на суде вас оправдают и признают ваши действия как самооборону.

Еще одним моментом, создающим массу проблем, является сложность определений. Мы используем слово «фобия», подразумевая необоснованный страх, возникающий у человека без очевидных причин. Например, моя боязнь пауков. Если бы я проконсультировался с психиатром, и он описал мой страх как фобию, это бы только усилило мое состояние, так как я бы подумал, что со мной не все в порядке. Так как в Англии нет ядовитых пауков, то нет и логического объяснения моей боязни. У австралийцев же есть все причины их бояться, поскольку у них обитают ядовитые водяные пауки. От этих тварей даже зависит их жизнь. Допускаю, что мои предки подвергались нападению ядовитых пауков, и этот страх остался в моих генах.

Если бы всю жизнь я провел на острове, где не было ни одного природного или сотворенного человеком объекта выше четырех футов, то не было бы логического обоснования страха высоты, но верите ли вы, что его у меня не было бы? Пользование лифтами или полеты на самолетах подразумевают несколько привычных страхов:

1) страх высоты, когда думаешь о том, не сорвется ли лифт в шахту и не будет ли каких-нибудь механических неполадок в работе приборов самолета, которые могут привести к падению;

2) страх нехватки воздуха в закрытом ограниченном пространстве;

3) страх оказаться в ловушке;

4) страх, вызванный невозможностью контролировать ситуацию, или зависимостью от знаний и умений незнакомых людей, или надежностью оборудования.

В настоящее время к опасностям полета добавилась угроза терроризма и диверсий. Эти страхи не являются фобиями. Они абсолютно естественны и нормальны. Все они представляют угрозу нашей жизни. Если же вам удастся устранить страх с помощью объяснения надежности работы системы и средств безопасности и того, что экипаж воздушного судна тоже хочет остаться живым и уверен в исправности механизмов (по данным статистики, самолет — самое безопасное средство передвижения, и члены экипажа проводят в воздухе немалую часть жизни), тогда у вас есть шанс уговорить человека подняться на его борт.

Именно страх не позволяет людям бросить курить. Последняя погашенная сигарета подобна пребыванию на борту самолета. Хотя есть несколько принципиальных отличий. Как только люк самолета будет закрыт и самолет взлетит, напуганный пассажир уже не сможет выйти. Это может усилить его страх, но он все равно дождется окончания полета. Когда курильщики потушат сигарету, которая, как они думают, будет последней, у них нет оснований паниковать, так как шанс снова закурить при желании сохраняется.

Однако я уже объяснял: для того чтобы остаться свободным до конца жизни, необходимо быть уверенным, что вы не закурите снова. Если же вы бросаете курить с чувством, что всегда будете иметь выбор, то для паники не будет никаких причин, но в то же время вы все равно обречены на провал.

Важно бросать курить будучи в полной уверенности в своих действиях и в том, что пути назад нет. Именно поэтому сначала необходимо избавиться от страха и паники. К счастью, это возможно. Страх пауков, лифтов и самолетов естествен и нормален. Но полностью мы все равно его не устраним, так как он — часть защитных механизмов нашего организма. Было бы опасно его потерять. Это может привести к самодовольству. Больше 200 человек погибло на Herald of Free Enterprise [85], так как работники утратили чувство опасности. Однако страх, связанный с отказом от курения, нельзя признать естественным. Он не заложен в наших генах. Ни у кого нет страха бросить курить до попадания в ловушку. Как это ни парадоксально, он появляется лишь тогда, когда вы начинаете курить. Этот страх не является защитой организма для выживания. Наоборот,