Женская инициация на психотерапевтических сессиях

А теперь обратимся к конкретным терапевтическим сессиям, которые мы проводим на наших тренингах «Инициация женщины». Участницы наших групп – женщины 30-40 лет, замужние и одинокие, имеющие детей и бездетные.

Если сравнивать терапевтические сессии со сказками, то в глаза бросается сходство сюжетов. В основе каждой сессии лежит конфликт клиентки с матерью, возникший, когда первая вступила в пубертат, и резко обострившийся, когда ей исполнилось 13-14 лет. Мать, до тех пор мягкая и любящая, вдруг начинает контролировать дочь, запрещает ей поздно возвращаться домой, надевать нарядную одежду, заставляет просиживать часами за уроками. Рано или поздно дочь срывается и нарушает запрет – поступает по-своему. За это следует жестокое наказание матери. Такие стычки повторяются все чаще. Как следствие, дочь либо рано выходит замуж, чтобы только покинуть родительский дом, либо «идет по рукам», чтобы сделать матери назло, либо покоряется и отказывается от борьбы.

В психотерапевтических сессиях мы имеем дело с последствиями этого конфликта, когда прошло уже около 20 лет и наши клиентки зачастую имеют дочерей в подростковом возрасте, с которыми история повторяется. Ни одна из них не осознает истоков своей проблемы, с которой пришла на группу, но имеет желание что-то изменить в своей жизни.

Заявки

Начиная группу, мы спрашиваем, с какой целью они пришли, что хотят получить от взаимодействия. Как правило, уже в самых первых словах заявок содержится в метафорическом виде тема инициации:

· Я не умею возбуждаться. Иногда моя «самка» приходит, иногда – нет. Заранее никогда не знаю, подведет она меня в этот раз или нет.

· После операции (удаление матки) не клеятся отношения с мужчинами. Я с ними борюсь, меряюсь силами, побеждаю. А хочется теплых отношений.

· Не могу родить ребенка мужу. Несколько лет больниц – хочу забеременеть. Не беременею, хотя стараюсь изо всех сил. Я не уверена в себе как женщина.

· Мужчины видят во мне только сексуальный объект. Не умею отказывать. Хочу научиться.

· Мужчины не воспринимают меня как женщину, а, скорее, как партнера. Ненавижу позу амазонки. У меня действительно есть проблемы, например, по несколько месяцев отсутствуют менструации, я живу на гормонах.

· Хочу влюбиться, чтобы было интересно. Ненавижу старух.

· Боюсь стареть.

· Я бы хотела правильно жить. Но не знаю, как правильно. Хочу узнать.

· Меня стали считать женственной некоторые мужественные женщины, а мужчины считают пустым местом. Боюсь, что стану лесбиянкой. Хотела бы построить отношения с мужчиной.

Все эти заявки, такие разные на первый взгляд, можно объединить по общему признаку – во всех случаях речь идет о том, что какая-то часть личности, говоря метафорически, «мертва». Именно на этих сессиях возникла групповая метафора[5], вынесенная нами в эпиграф статьи: «хорошая женщина – мертвая женщина» – по аналогии с поговоркой «хороший индеец – мертвый индеец», возникшей в те времена, когда переселенцы осваивали территорию Америки и истребляли коренное население – индейцев. Речь идет о войне не на жизнь, а на смерть. Если индеец мертв – то побеждает оккупант, вот почему хороший индеец – мертвый.

Какое отношение эта метафора имеет к нашим клиенткам? О завоевании какой территории идет речь? Для кого хороша «мертвая» женщина? Кто ее убивает? Как это ни парадоксально звучит, убить в себе женщину заставляет девушку родная мать. И это иногда не метафора, а реальность.