На почитать

История трансатлантического военно-технического сотрудничества восходит к началу " холодной войны". С тех пор, однако, суть сотрудничества существенно изменилась - от простого лицензионного производства американских систем вооружений в Западной Европе в 50-х и 60-х годах до соглашений 70-х годов о совместном производстве, за которыми в 80-х и 90-х годах последовали совместные межправительственные программы по разработке и производству вооружений. Наиболее характерной тенденцией последних лет стало сотрудничество на уровне производителей вооружений.

Изменяющаяся природа сотрудничества отражает изменения в мотивах, которыми руководствуются две стороны. В первые послевоенные десятилетия перед лицом советской угрозы США помогали отстраивать разрушенную или полностью уничтоженную оборонную промышленность стран Западной Европы. Чем больше европейские союзники по НАТО восстанавливали свой экономический потенциал, тем больше они стремились к сбалансированному партнерству с Соединенными Штатами. По окончании " холодной войны" оперативная совместимость стала главным доводом в пользу расширения сотрудничества. С конца 90-х годов технологические и финансовые последствия глобализации подталкивают ВПК к укреплению связей на транснациональном и трансатлантическом уровнях, в то время как правительствам трудно адекватно реагировать на инициативы производителей.

Несмотря на наличие множества причин для расширения трансатлантического сотрудничества и многочисленные инициативы по достижению этой цели, реальный результат оказался весьма посредственным: трансатлантическая торговля оружием большей частью оставалась улицей с односторонним движением - из США в Европу. Реально были осуществлены лишь немногие совместные проекты, а еще меньшее их число оказались успешными. Вот некоторые из причин этих неудач.

• В силу отсутствия координации процессов стратегического и тактического планирования гармонизация потребностей в сфере вооружений практически невозможна.
• Доступ на рынки для иностранных компаний по-прежнему затруднен - в то время как открытость европейских национальных рынков вооружений значительно варьируется от страны к стране, американский рынок хорошо защищен от проникновения иностранных инвестиций и товаров. Помимо этого, существенным препятствием для сотрудничества на уровне производителей являются сложные правила и процедуры, регулирующие экспорт вооружений.
• Как политическое руководство США, так и их Вооруженные силы крайне негативно относятся к какой-либо зависимости от зарубежных поставщиков. С другой стороны, во многих европейских странах - производителях вооружений широко распространены опасения по поводу возможности установления американской гегемонии на этом рынке. С учетом таких настроений трудно создать политический климат, благоприятный для трансатлантического военно-технического сотрудничества.

Еще более важным обстоятельством является то, что трансатлантическое сотрудничество затрудняется в силу значительного дисбаланса военной мощи США и Европы.

• США являются, безусловно, крупнейшим рынком вооружений в мире. В 2001 году Министерство обороны США потратило на оборону более чем в два раза больше средств, чем все члены ЕС вместе. С увеличением затрат США на оборону в 2003 финансовом году на 48 млрд долл. и планируемым дальнейшим ростом с 396, 8 млрд долл. в 2003 году до 469, 8 млрд долл. в 2007 году разрыв в затратах на вооружения среди членов трансатлантического содружества в ближайшие годы будет только увеличиваться.
• Существуют также фундаментальные различия в структуре рынков. Европейские страны ввиду разобщенности их рынков вооружений и несогласованности политики закупки вооружений платят высокую цену за дорогостоящее дублирование систем вооружений и сталкиваются с большими трудностями при попытках объединить свои ресурсы в целях их эффективного использования. Как следствие, ЕС менее эффективно расходует свои средства, чем США. Кроме того, различаются и подходы в инвестиционной политике: США тратят на закупки вооружений и НИОКР больше, чем европейцы, не только в абсолютном, но и в относительном измерении.
• США имеют такие огромные финансовые, военно-промышленные ресурсы и боевой потенциал, что они попросту не нуждаются в сотрудничестве с другими странами в сфере производства вооружений или в их импорте. С точки зрения американцев, потенциальной выгодой от трансатлантического сотрудничества в лучшем случае является укрепление единства НАТО. Однако такой аргумент вряд ли достаточен для того, чтобы преодолеть сопротивление бюрократов и политиков. То же самое происходит и с оперативной совместимостью. Многие в Соединенных Штатах полагают, что наилучшим способом достижения такой совместимости в рамках Альянса были бы попросту закупки европейцами американской продукции. Тот факт, что США могут осуществлять весь спектр военных операций без какого-либо вклада союзников, отнюдь не помогает убедить американскую администрацию, Конгресс и Вооруженные силы в том, что они должны нести тяготы и лишения трансатлантического сотрудничества.
• В Европе же ситуация совершенно иная. Даже главные страны - производители вооружений не могут позволить себе содержать собственную военно-промышленную базу. За исключением некоторых технологических ниш, они нуждаются в международном сотрудничестве для разработки и производства высокотехнологичных вооружений. В этом контексте доступ к американским технологиям в целом расценивается как весьма привлекательный. К тому же европейцы весьма заинтересованы в оперативной совместимости как предпосылке укрепления коалиции и, следовательно, политического влияния в Вашингтоне. Однако нехватка финансовых ресурсов, собственные интересы национальных производителей и трудности, связанные с организацией трансатлантических производств, существенно уменьшают заинтересованность Европы в сотрудничестве с США.
• И наконец, Соединенные Штаты проводят четкую и последовательную стратегию в сфере военной промышленности, направленную на достижение технологического превосходства во всех секторах, связанных с ВПК. Европейские страны, напротив, не располагают средствами для осуществления такой стратегии на уровне отдельной страны и не пришли к политическому консенсусу в отношении коллективной стратегии. В результате европейцы испытывают затруднения в формировании общих позиций в отношении США по вопросам производства вооружений.

Дисбаланс между США и Европой наблюдается также на уровне промышленных корпораций. Происходивший в американской промышленности в 1993-1997 годах процесс крупных слияний усилил опасения европейцев по поводу угрозы американской гегемонии на рынках. В условиях конкуренции со стороны таких гигантов, как Boeing - McDonnell Douglas, Lockheed-Martin и Raytheon, крупнейшие европейские производители и (наконец!) их правительства начали воспринимать международную интеграцию как единственный способ избежать вытеснения их с рынка и/или принуждения к неравноправному партнерству. Главным результатом последовавшего процесса реструктуризации было создание трех больших групп - EADS, BAE Systems и Thales, каждая из которых многочисленными международными совместными предприятиями связана друг с другом, а также с другими промышленными группами.

Такой поворот событий в промышленности, в свою очередь, привел к процессу обмена так называемыми Письмами о намерениях (LOI) между правительствами крупнейших европейских стран - производителей вооружений (Франция, Германия, Великобритания, Италия, Испания, Швеция). В июле 2000 года эти шесть партнеров подписали Рамочное соглашение, охватывающее следующие сферы:

• безопасность поставок;
• процедуры передачи технологий и экспортные процедуры;
• защита секретной информации;
• исследования и технологии;
• обращение с технической информацией;
• гармонизация потребностей в сфере вооружений.

В этих шести областях партнеры приняли на себя обязательства по созданию более единообразной системы регулирования, призванной улучшить рыночные условия для растущего транснационального промышленного сектора.

Тем не менее, несмотря на все свои потенциальные достоинства, Рамочное соглашение, очевидно, не устанавливает общей политики в сфере вооружений. Напротив, вопросы вооружений остаются в компетенции государств, а интересы оборонной промышленности и стратегические подходы по-прежнему не совпадают.

Среди шести стран - участниц LOI Франция традиционно имеет наиболее амбициозные взгляды на возможности Европы как автономного политического игрока (хотя партнеры часто подозревают ее в том, что подлинная цель Франции заключается лишь в использовании Европы в своих собственных интересах). В 90-х годах Франция восприняла как неизбежные процессы приватизации и интернационализации своей оборонной промышленности, совместив рыночную ориентацию компаний с политико-стратегическими целями правительства. Таким образом, Франция стала движущей силой процесса реструктуризации в европейской аэрокосмической и электронной оборонной промышленности. Aerospatiale-Matra была присоединена к EADS, а Thales (ранее Thomson-CSF) была преобразована в международную компанию с прочными связями с Великобританией (посредством приобретения компании Racal). В будущем французское правительство, возможно, вновь попытается вовлечь Dassault в более широкую европейскую структуру и найти нового ведущего акционера для Thales. Однако главной проблемой будет оставаться сфера производства вооружений для сухопутных сил и военного кораблестроения, где еще не решен вопрос о приватизации компаний GIAT и DCN. Плохое финансовое состояние этих двух производителей вооружений не только налагает тяжелое финансовое бремя на французское правительство, но и является главным препятствием к большей открытости французского рынка вооружений, фактически делая невозможным для Парижа дальнейшее продвижение по пути панъевропейских слияний (поскольку обе компании выглядят довольно непривлекательно в качестве потенциальных партнеров).

Промышленная политика Великобритании характеризуется принципом " эффективности затрат", что включает в себя относительную открытость рынка вооружения для иностранных конкурентов. Такая открытость также компенсирует растущую нехватку конкуренции на национальном рынке. Фактически после перехода GEC Marconi к British Aerospace и недавнего приобретения фирмы Vickers компанией Alvis остались только две крупные национальные компании, портящие благополучную картину " рыночного подхода", в котором британцы считают себя лидерами. Чтобы сбалансировать такой своего рода перекос и создать второго " национального" производителя электроники для боевых систем, конкурирующего с BAE Systems, Лондон согласился, к примеру, на поглощение Racal компанией Thales. Конкурентами могут также оказаться американские компании, регулярно соревнующиеся с британскими фирмами за тендеры, проводимые Великобританией. Трансатлантическое сотрудничество в целом приветствуется не только по политическим причинам, но и как возможность получения американских технологий.

В Германии основная часть аэрокосмической промышленности сегодня входит в группу EADS. В то же время правительству не удалось убедить производителей вооружений для сухопутных сил и кораблестроителей действовать по аналогичной схеме - сначала консолидация на национальном уровне, а затем европейская интеграция. Ведущие германские производители систем вооружений для сухопутных сил - Krauss-Maffei и Rheinmetall - по-прежнему сопротивляются любому политическому давлению, побуждающему их к слиянию. Правительственные планы потерпели неудачу и в сфере военного судостроения. Вместо того чтобы объединить свои силы с Thyssen Krupp Industries, компания Babcock Borsig продала 75% своей доли в судостроительной фирме HDW американскому инвестиционному фонду Equity One Partners. Поскольку HDW является мировым лидером в производстве обычных подводных лодок, эта сделка вызвала дискуссии о распродаже германских ключевых технологий. Многие теперь опасаются, что Krauss-Maffei может стать следующим в ряду жертв, чье поглощение станет результатом политически ошибочного решения.

Италия, Испания и Швеция также попытались интегрировать свои ВПК в более широкие международные структуры, не отдавая при этом явного предпочтения европейским. Испанское правительство ввело Casa в состав EADS, но предпочло заявку от General Dynamic's на покупку Santa Barbara предложению от Rheinmetall. Итальянское правительство с большим или меньшим успехом смогло заставить компанию Finmeccanica передать свои подразделения в состав европейских совместных предприятий, но в то же время вышло из программы производства А-400М и присоединилось к программе создания F-35. В Швеции отдельные промышленные предприятия вовлечены в деятельность европейских производственных структур (такие, например, как Saab), в то время как другие были проданы американским инвесторам (Bofors).

Промышленная политика является только одним аспектом различий в стратегических подходах к вопросам вооружений в Европе. Другим примером является несколько нескоординированная линия, которую страны - участницы LOI ведут в отношении двусторонних переговоров с США по вопросам регулирования торговли вооружениями. В действительности объединение европейской промышленной мощи наряду с процессом LOI и разработкой общей европейской политики в сфере обороны и безопасности (ESDP) встревожили Вашингтон возможностью появления " Крепости Европа". Ощутимая угроза создания закрытого европейского рынка наряду с риском недостатка конкуренции на

американском рынке подтолкнули администрацию Клинтона к выдвижению двух инициатив:

а) Инициативы по обеспечению безопасности при торговле оружием (Defense Trade Security Initiative, DTSI), направленной на упорядочение американской системы экспортного контроля; и

б) двусторонних переговоров с отдельными союзниками по согласованию Декларации принципов военно-технического сотрудничества (Declaration on Principles, DoP).

В то время как DoP фактически является двусторонним аналогом европейской системы LOI и затрагивает широкий круг вопросов торговли вооружениями, DTSI представляет собой 16 процедурных изменений в правилах американского режима экспортного контроля. Более того, положения DTSI позволяют отдельным странам вступать в переговоры о предоставлении лицензионных изъятий из режима Руководства по международной торговле оружием (ITAR) для осуществления экспортных поставок несекретного характера правительствам и компаниям, квалифицированным как " надежные".

До настоящего времени DoP подписаны с Великобританией, Австралией, Норвегией, Испанией и Нидерландами, переговоры с Италией, похоже, успешно продвигаются, а дискуссии с Германией и Францией в лучшем случае находятся на начальной стадии. Таким образом, Великобритания является единственной страной - участником LOI, с которой США начали переговоры по юридически обязывающему соглашению по экспортному контролю. Предусматривается, что с другими партнерами переговоры по схеме ITAR будут проведены лишь после завершения их с Великобританией. Однако при администрации Буша эти трансатлантические дискуссии явно утратили темп, и их будущее остается неясным. Даже переговоры по экспортному контролю с Великобританией, похоже, испытывают затруднения. В целом же, как показали разные стадии переговоров, Вашингтон все еще проводит различия между " надежными" и " менее надежными" союзниками.

Рано или поздно такое разделение может создать проблемы совместимости многосторонней системы LOI и двусторонних DoP. Пока остается неясным, как трансатлантические договоренности будут взаимодействовать с Рамочным соглашением на практике. Однако, по крайней мере в отдельных областях, двусторонние соглашения с США могут усложнить систему, несмотря на то что их цель состоит в обратном - в упрощении процедур и содействии европейскому сотрудничеству. Ставится, например, такой вопрос: может ли европейская транснациональная компания - производитель вооружений претендовать на изъятия из режима ITAR только на том основании, что одна из стран-участниц имеет соглашение об экспортном контроле с США? Или же: следует ли европейской транснациональной компании - производителю вооружений возводить новые " китайские стены" между своими подразделениями и тем самым ограничивать возможности внутренней интеграции, действуя вопреки философии LOI?

Европейскому ВПК будет непросто работать в таких нечетких и изменчивых условиях. Как мы уже видели ранее, общая европейская политика в области вооружений и общий рынок вооружений пока не стали реальностью, а прирост оборонных бюджетов европейских стран остается нулевым. Огромная разница в размерах оборонных бюджетов Европы и США служит приманкой для европейских компаний, пытающихся проникнуть на американский рынок. И действительно, доступ на американские рынки стал главной стратегической задачей для всех крупных европейских производителей.

Существуют различные пути для достижения этой цели.

• В условиях превалирующей политики " Покупай американское! " прямые поставки европейских товаров Вооруженным силам США будут, вероятно, по-прежнему весьма редким исключением.
• Также исключениями будут оставаться совместные разработки и производство систем вооружений на основе межправительственных соглашений. Европейские бюджетные ограничения, с одной стороны, и трудности согласования потребностей в сфере обороны через Атлантику - с другой будут по-прежнему препятствиями для межправительственных проектов.
• Договоренности с крупными американскими партнерами о сотрудничестве в осуществлении отдельных американских программ более достижимы с политической точки зрения, в особенности если европейское участие ограничивается производством вспомогательных систем и компонентов. Однако в значительной мере экономическая эффективность таких договоренностей будет зависеть от того, насколько будут согласованы между правительствами рамки подобного сотрудничества.

Еще одна возможность проникнуть на американский рынок - купить американскую компанию и стать таким образом для Пентагона " национальным" поставщиком. Британские компании, в частности BAE Systems, используют эту стратегию широко и довольно успешно. Однако для компаний из стран континентальной Европы такой вариант с политической точки зрения представляется пока неосуществимым, и нет никаких признаков того, что эта ситуация может измениться в ближайшем будущем. Напротив, сейчас наблюдается лишь увеличение количества совместных предприятий (Raytheon - Thales) и стратегических альянсов (EADS - Northrop Grumman).

В сфере производства вооружений для сухопутных сил и военного кораблестроения ситуация иная. В этой области в отличие от сектора аэрокосмического и электронного военного оборудования интеграция в Европе потерпела неудачу, и позиции европейских компаний оказались довольно слабыми в сравнении с их американскими партнерами. Как свидетельствует поглощение компаний Santa Barbara и HDW, американские инвесторы располагают хорошими шансами для того, чтобы попросту выбирать самые лакомые кусочки из предприятий европейского ВПК.

В заключение отметим, что нет причин для чрезмерного оптимизма в отношении будущего трансатлантического военно-технического сотрудничества. Конечно же, сотрудничество будет продолжаться, однако его размах скорее всего будет ограничен политическими факторами. Более того, в основе такого сотрудничества будет лежать взаимодействие предприятий. Компании, если у них есть коммерческие и/или технологические интересы, достаточно предприимчивы в преодолении бюрократических или правовых препон. Более тесные связи действительно наиболее вероятны на менее значимом и, следовательно, политически менее чувствительном уровне - в производстве вспомогательных систем и компонентов. С другой стороны, даже крупные европейские компании смогут на равных сотрудничать со своими американскими партнерами только в том случае, если они сохранят свой системообразующий потенциал и будут оставаться на передовом технологическом уровне (не во всех, а в отдельных ключевых сферах). Это, в свою очередь, станет возможным только в случае, если европейские правительства сохранят определенный уровень финансирования НИОКР и если они наконец-то придут к общеевропейской стратегии в отношении своего ВПК.