Тема 5. Большой террор

Внутрипартийное примирение закончилось 1 декабря 1934 г., когда в коридоре Смольного террористом был убит лидер ленинградских коммунистов, член Политбюро и друг Сталина – С.М. Киров. Это убийство было использовано генеральным секретарем для раскручивания нового витка террора, во время которого репрессиям подверглось около 30 млн граждан всех возрастов и социальных групп.

Необходимо отметить следующие причины массового террора 30–40‑ х годов. Это – характер большевистской идеологии, разделявшей людей на «отжившие» и «прогрессивные» классы, на «своих» и «врагов». С самого прихода к власти большевиков революционное насилие стало традицией и действенным инструментом управления. Аварии на шахтах, выход из строя оборудования, крушение перегруженных поездов на железных дорогах, отсутствие в магазинах товаров, некачественную пищу в рабочих столовых – все это можно было представить как результат вредительской деятельности внешних и внутренних врагов. Для форсированного экстенсивного развития экономики, закладки фундаментов заводских корпусов, добычи леса и полезных ископаемых, рытья каналов, прокладки железных дорог необходима была неквалифицированная дешевая рабочая сила. Наличие миллионов заключенных облегчало решение экономических задач. Террор и страх скрепляли управленческую пирамиду и служили фундаментом покорности и полного подчинения местных органов власти центру. Чтобы оправдать свое безбедное существование, огромному карательному аппарату необходимо было постоянное наличие «врагов народа». Наконец, в историографии есть мнение, что террор был следствием психической болезни Сталина, который страдал паранойей и манией преследования.

В годы первой пятилетки проводилась активная политика террора в отношении старой интеллигенции. Неудачи хозяйственного строительства объяснялись вредительской деятельностью инженеров и техников. Летом 1928 г. было сфабриковано так называемое Шахтинское дело. На скамье подсудимых оказались 53 горных инженера Донецкого угольного бассейна, обвиненные в организации взрывов на шахтах, в сознательной порче оборудования и в связях с бывшими владельцами. Слово «шахтинец» стало нарицательным, развернулась кампания по преследованию интеллигенции. НКВД организовал ряд крупных судебных процессов: в 1930 г. – по делу «Союза вызволения Украины», руководителем которого был вице‑ президент украинской Академии наук С.А. Ефремов; в том же году – процесс по делу Трудовой крестьянской партии, которой руководили известные экономисты‑ кооператоры И.Д. Кондратьев, А.В. Чаянов и Л.Н. Юровский; прошел крупный процесс Промпартии над группой технических специалистов во главе с директором Теплотехнического института Л.К. Рамзиным. Результаты борьбы с «вредителями» были для власти двоякими. С одной стороны, уничтожение очередного врага исполняло роль громоотвода. На место расстрелянных или посаженных в лагеря пришли новые «выдвиженцы» из рабочей молодежи, благодарные партии за протекцию. С другой – приход преданных, но в большинстве своем некомпетентных специалистов плачевно сказался на развитии экономики. Положение оказалось настолько тяжелым, что власти вынуждены были провести новую кампанию по борьбе со «спецеедством» и освободить из лагерей некоторых уцелевших «вредителей».

С середины 30‑ х годов, после убийства С.М. Кирова, резко ужесточилось уголовное законодательство. 1 декабря 1934 г. было принято постановление ВЦИК и СНК СССР «О внесении изменений в действующие уголовно‑ процессуальные кодексы», по которому арестованный по политической статье лишался права на защиту и апелляцию, его дело велось не более 10 суток, а приговор приводился в исполнение сразу по вынесении. 30 марта 1935 г. был утвержден закон, обрекавший на арест и высылку членов семьи изменника Родины (ЧСИР). 7 апреля 1935 г. вышел закон о привлечении к уголовной ответственности и применении смертной казни с 12‑ летнего возраста. Высшая мера наказания угрожала по закону от 9 июля 1935 г. гражданам СССР, пытавшимся бежать за границу.

Был приведен в боевую готовность репрессивный аппарат: Верховный суд, Военная коллегия Верховного суда, Особое совещание, НКВД, «тройки» (в них входили партийный секретарь, районный прокурор, местный начальник НКВД) и прокуратура. Чередой прошли открытые судебные процессы над деятелями всех бывших оппозиций. В январе 1935 г. и в августе 1936 г. состоялись суды по делу «Антисоветского объединенного троцкистско‑ зиновьевского центра», были приговорены к расстрелу 16 лидеров «Новой оппозиции». В январе 1937 г. с тем же результатом закончился процесс о «Параллельном антисоветском троцкистском центре», получивший название процесса К.В. Радека – Ю.Л. Пятакова, расстреляно 13 человек. Последний крупный судебный процесс над «Антисоветским правотроцкистским блоком» состоялся в марте 1938 г. Были приговорены к смертной казни вожди бывшей правой оппозиции Н.И. Бухарин, А.И. Рыков, А.И. Икрамов и др., всего 21 человек. Общие черты, характерные для всех политических судебных процессов середины 30х годов, таковы: стандартные обвинения – участие в убийстве С.М. Кирова, связь с эмиграцией и Л.Д. Троцким, желание реставрировать в СССР капитализм, шпионаж в пользу какой‑ либо разведки, подготовка террористических актов против руководителей партии и правительства, саботаж и вредительство, антисоветская пропаганда; полное отсутствие подтверждающих обвинение вещественных доказательств, основанием для вынесения приговора служили признания самих подсудимых. Каждый московский процесс являлся своеобразным сигналом для проведения подобных судилищ в столицах всех союзных республик, в областных центрах и крупных городах; во время всех судебных процессов развертывалась мощная пропагандистская кампания, призывавшая к бдительности и уничтожению «врагов народа»; приговоры подсудимым определялись заранее решением политбюро ЦК ВКП(б). Обвинителем на всех процессах выступал А.Я. Вышинский.

Открытые процессы были только верхушкой айсберга террора. Суровые приговоры выносили и Военная коллегия Верховного суда и Особые совещания, и «тройки». Более половины приговоров выносилось заочно. Почти все репрессированные проходили по статье 58 УК РСФСР. В 1937–1938 гг. в среднем было вынесено по 360 тыс. смертных приговоров в год, т. е. в день расстреливали примерно по тысяче человек. Большинство арестованных получали по 58‑ й статье десятилетний срок заключения. Приговоренные отправлялись в колонии ГУЛАГа (Главное управление лагерей), где средняя продолжительность жизни заключенного на общих работах составляла около трех месяцев.

В 1937–1937 гг., начиная с процесса по делу маршала М.Н. Тухачевского, террор обрушился на офицерский корпус Красной Армии, было расстреляно и посажено в лагеря около 40 тыс. командиров. После отстранения с поста наркома внутренних дел Н.И. Ежова (декабрь 1938 г.) репрессиям подверглись карательные органы. Был вычищен весь управленческий аппарат. Не было ни одного наркомата, где бы не арестовывалось более половины сотрудников. Каток террора вновь прокатился по интеллигенции, на этот раз – по художественной. Тысячи артистов, писателей, режиссеров, художников, музыкантов были отправлены в лагеря. Репрессиям подвергались и простые люди – рабочие, мелкие служащие, домохозяйки. По замечанию одного исследователя, историю террора нельзя написать, как историю советской промышленности, историю советского спорта или историю советской семьи. Террор прямо или косвенно присутствовал и в промышленности, и в семье, и в спорте. Террор носил лотерейный характер, поэтому каждый в любой момент мог оказаться «врагом народа». Из‑ за террора родители иначе говорили с детьми, писатели иначе писали, рабочие и начальники иначе разговаривали друг с другом.

Тотальным террором Сталин физически уничтожил всех возможных оппонентов, а остальных работников аппарата превратил в бездумных исполнителей своей воли. Террор вверг население в состояние прострации и превратил в покорные массы. Миллионные контингенты заключенных использовались как даровая рабочая сила на всех стройках пятилеток.