Так говорит болезнь ».

(„ebenskunst“1911 Nr. 1 und 2.)

Я женщина, и поэтому непостижима для «ученых» мужей. Моя мать здоровье, мой отец человек. Но он пренебрегает моей биологической свободой, и хочет через ложную культуру стать умнее божественной мудрости законов природы. Мои дочери воспитаны в священном,
то есть в приносящем исцеление духе. Их имена Возрождение абсолютного здоровья, Красота, Мудрость и вечная Жизнь, райское Счастье и Блаженство. Мои сыновья – Боль, Страдание, Ошибка, Неверие в природу, Смерть, Убийство. Я дух, принцип, направление, цель, «подъем», «искупление вины», регулятор здоровья, оборона, защита от мертвого, плохого, враждебного для жизни. В общем, я та сила, если хотите
по-современному, по крайней мере, часть той силы, которая желает зла - делает добро. По своей сути я хорошая, доброжелательная, честная, но так же и злая, до смерти жестокая, и могу быть даже мстительной. Раньше меня принимали за самого дьявола. Как женщину меня
не понимали тысячелетиями, угнетали, призирали, и не давали сказать даже слово. С самого начала я поставлена сражаться с «дьяволом»,
с принципом зла и смерти, но я всегда стремлюсь только к жизни и к здоровью. Человек всеми мыслимыми средствами осложняет мою работу по сохранению жизни в борьбе с его противниками, постоянно увеличивает мою ношу, которая состоит из мертвых, изживших себя, гнилых, черствых, разварившихся остатков всех животных и растительных субстанций, и, таким образом, мне все сложнее выводить из организма разлагающуюся слизь. Уже в утробе матери я подаю предупреждающий сигнал – боль, и уже там работаю и черпаю из «резервов» матери, чтобы оградить нового человека от мусора вашей неправильной пищи. Вместо извести из фруктов для основы будущего скелета -
вы даете мне разваренное молоко с телятиной. Но скорее я возьму известь из зубов, из костей матери, даже подвергая при этом ее опасности и смерти. Я добрая, говорю я вам, но также жестокая. Я заодно с молодостью; для меня будущее человеческое существо,
с которым я снова и снова попытаюсь провести здоровое возрождение человеческого рода, имеет большую ценность, чем тысяча матерей. Рождение, самый священный и высочайший акт жизни, становятся для вас болью и смертью. Напрасно я возвышаю свой голос отвращения при приеме пищи во время беременности и говорю о жажде иного, неизвестного, непривычного, о фруктах; меня же почему то называют «истерией беременных» и обзывают опасностью для жизни за откорм эмбриона. Вряд ли малыш выйдет чистым на «свет», он будет окутан «темнотой», будет набит разваренным, створоженным и бедным известью молоком, и всем арсеналом от слизистых препаратов. И снова
я поднимаю свой предупреждающий голос с помощью ужасного крика и трупного цвета малыша; но вы не понимаете моего языка без слов. Доставить зародышу отравленную кровь матери в отчищенном виде было для меня очень большим усилием, и в полной мере не удалось,
но я пытаюсь исправить это с вашим молоком. Вместо этого королевскому ребенку приносят молоко крестьянки, на образование которого повлиял и алкоголь, и разложившееся мясо, или же молоко больной коровы. Я больше не могу отчищать кровь от этого мусора,
ибо вы начинаете настолько «защищать» новорожденного от свежего воздуха, что при отсутствии этого важнейшего элемента жизни, становится невозможным сжечь остатки вредной пищи, или вывести их естественным способом. Я больше не могу удалять из кровяного русла гнилые остатки и ядовитую слизь, я задействую все средства, все железы, чтобы выловить эти циркулирующие яды, и поместить их в надлежащие места, но этого маленького человечка прямо таки закармливают слизью. Теперь я прорываю кожные поры, и это отравление крови, с помощью температуры и пота я хочу вывести наружу, так меня называют скарлатиной. Тут же приходит «ученый» муж и вливает
в желудок ребенка сильнодействующий яд, и я, всеми силами и всей кровяной массой - должна немедленно направиться прямо туда, чтобы обезвредить эти опасные для жизни вещества. Теперь там, в желудке я занимаюсь кровью, но горе тебе, мое молодое создание, я не могу

сражаться на два фронта, не могу победить одновременно двух врагов. Скарлатина - нынешнее мое проявление, исчезает, но вместе с тем
и ты все больше погружаешься в царство моих сыновей, в элемент «протоплазмы» и смерти. Если бы этот «ученый» не попался мне на пути,
и мне бы удалось сохранить тебе жизнь выведением яда через «сыпь», то бедный заморыш проплакал бы столько, пока ему из-за законов государства - в рану не ввели бы телячий гной. Теперь мне очень сложно, в месте отравления я создаю такое воспаление, уплотнение
с намерением, что привитый яд в окрестных тканях вызовет местное нагноение и будет отторгнут. Если у меня это не получается,
или требуется слишком много здоровья, чтобы обезвредить это заражение крови, то ко мне снова приходят с этим телячьим гноем,
пока я не вызову у ребенка лихорадку, сдавлю ему горло, буду угрожать смертью. И если мне не помешают, то мною будет инсценировано поразительное исхудание. Теперь «в духе ученого мужа» - родителей и окружение охватывает ужасный страх передо мной и смертью.
И если получиться заставить меня замолчать, помешать мне произвести естественный очистительный процесс, тогда начинают прямо таки заливать этого малыша молоком и слизистыми препаратами. Пока остатки всего этого не превратятся в его горле в гной, и не явятся причиной образования грибка, воспаления и сужения трахеи, и госпожа болезнь не начнет угрожать удушьем. Теперь меня зовут дифтерия.
Здесь в ход идет сыворотка, культивирующая у искусственно зараженного животного «механизм защиты», который при попадании в кровь уничтожает грибок в горле, но для его уничтожения мне нужно столько жизненной силы, что возможно молодой человек и спасет этим свою жизнь, но уж точно не улучшит. Ведь в действительности это означает избавиться от моего элемента, а не от слизи. Это все равно как изгонять дьявола с помощью Вельзевула. Если же малышу не смотря ни на что, удастся встать на ноги, он начинает воровать фрукты, элементы здоровья, которые приносят радость и помогают мне с ужасной вонью вывести из желудка и кишечника массы гнилой слизи. Теперь меня называют коликой или диареей. Помощница болезнь при поддержке живых элементов, фруктов, рада победить смерть и слизь посредством основательной отчистки. Но горе вам, тут как тут же появляется «ученый» муж и снова повторяется вышеописанная процедура – и вонючие, гнилые испражнения, ядовитые и мертвые вещества не выходят наружу, человек закупоривается и я, болезнь - замолкаю. И в этом случае
я обманчиво называюсь здоровьем, потому что я отдыхаю, потому что я сплю. Ослабляются, успокаиваются нервные реакции кишечника,
и если в этом юном организме меня не «успокоят» навечно, то я, до периода взросления человека, в своем насильственном молчании напрягаю самые могущественные силы. Незаметная в покое, я и правда, настолько хороша, насколько это возможно при работе с помощью юношеских сил. Все возбуждающие средства «симулируют» здоровье и силу, а в действительности же они жрут мое тело, силу моей реакции.
Оглупление сегодня заходит так далеко, что вы хвастаетесь своим здоровым желудком, когда выпиваете пять литров пива и съедаете один обед из шести блюд. И это издевательство по вам как минимум становится заметным. Если же я захочу расшевелиться, и через боль
с потерей аппетита, защитить жизнь человека, подвергающуюся опасности, то ответом мне служит порошок морфия, потому что у вас, из-за работы и развлечений, нет на меня времени, нет времени болеть. Слушайте больные – «время лечит все раны». Но в течении всей жизни, тысячелетиями, вы и человечество меня презирали, не прислушивались ко мне, не уделяли мне время; и теперь вы хотите от меня, болезни, потребовать в мгновение ока все исправить и улучшить, когда мне уже нужно насилие. Если медицина разворачивает свою силу, то цветут
и пахнут все любители излишеств, поклонники «науки», которые хотят меня уничтожить, сжить со свету с помощью пробирки. Я дремлю в вашем теле, а моя мельница медленно и точно мелет, но безшумно. У меня есть время подождать. Но горе вам, когда мне на помощь одним горячим летом придёт мать мировое здоровье. Как и прежде я вам покажу то, что вы не смогли меня заключить под стекло. Я всегда забочусь о наших, теперь уже повзрослевших людях. Я работаю с величайшим напряжением юношеской силы организма, прежде всего содержа в чистоте их половые органы. Так как именно сейчас кровь заражается и безсмысленно разбавляется «хорошей едой в большом количестве»:
трупами животных, «трупными ядами», которые называют бульоном, ядовитыми напитками, поэтому у меня много тяжелой работы, чтобы отчистить «родильный аппарат» от хронического «культурного» мусора, перед вступлением в периодическую, через каждые четыре недели, возможность зачатия. В определенный момент я «устанавливаю» у женщины отчищающее кровопускание, и меня называют менструацией; раньше говорили яснее и называли меня очищением. Jeanne d’Arc, Bernadette de Lourde, эти женщины жили только плодами леса, и многие другие святые, то есть вылечившиеся (игра слов по немецки –Heilige-святой, Selbstgeheilte –вылечившийся самостоятельно – прим. Пер.) никогда не имели менструации. Вы же называете это великое, высочайшее здоровье - истерией, ложью. Я, госпожа болезнь, говорю вам, современным, «всезнайкам», если вы не верите, то я должна вас научить тому, что и сегодня можно провести подобный эксперимент.
С помощью райской диеты из фруктов обеспечьте женщине полное здоровье и божественную чистоту пищей, полностью перевариваемой,
и тогда она останется «незапятнанной». И приняв святой дух, родит без боли, и госпожа болезнь, менструация, отчистит поле битвы. Слушайте скептики и верующие, я почти не заметила, что с вами говорит уже моя мать Здоровье. Имеющий уши да услышит. К чему очищение,
если ничего не загрязняется? Почему у животных нет менструации? Но сегодняшние роженицы зашли так далеко, с вашей «хорошей и обильной слизистой пищей», что я уже не обхожусь этой регулярной отчисткой, и часто хронически выделяю слизь. Так меня называют бели. По крайней мере, у лучших девственниц и скромных супруг, туда я направляю как можно меньше крови, так меня называют «хлороз»,
потому что со мной идет белая слизь, и потому то лицо и руки становятся малокровными. Точно так же, а, пожалуй, еще хуже, я разговариваю
с молодыми мужчинами. Если мне едва удается исправить «грехи матери», то у мужчин борьба со мной переходит все мыслимые границы. Неужели никто в Европе до сих пор не хочет понять того, что лечить надо не меня, болезнь. Не меня нужно заставлять исчезнуть, а наоборот,
мне нужно содействовать, нужно воспринимать меня как принцип, как процесс выздоровления и всегда меня поддерживать! Поэтому
каждый в своей жизни должен очиститься сам. И ему, больному никто не может помочь, пока он сам не поймет мою волю, и все не исправит. Нам нужны не помощники в лечении, а наставники, которые пошли по моему пути осознанно и уверенно, но наставники в лечении только лишь для тех немногих, у которых есть время и намерение излечить себя, людей, а не меня, болезнь. Я, болезнь, становлюсь опасной
и смертельной только потому, что вы мешаете моей работе едой или медициной. В первом случае ответственность несет больной, во втором - врач. Сегодняшняя медицина не имеет задачи вылечить больного! От нее настойчиво требуют устранить меня, болезнь, что происходит только поверхностно, и через это моя борьба становится спокойной и тихой, хронической вместо острой. «Неприятное», мое желание излечить подавляют, чтобы побыстрее умереть, и освободить место другим «рожденным сверх меры». Вы меня успокаиваете, но льете воду на мою мельницу, которая регулирует излишки рождения менее ценных людей. Вы «усердные», поберегите силы в борьбе. С помощью медицины,
вы ничего не добьетесь, потому что я поставлена уничтожить всех тех, которые утратили веру в мою мать, веру в абсолютное здоровье.
Но свобода слова тем, кто провозглашает мои мысли, мою мудрость, свобода тем немногим, которые следуют за мной и отворачиваются
от медицины. Ученые не бойтесь таковых людей, их днем с огнем не сыщешь, они не отберут у вас поле деятельности. Заботясь о будущей матери, я так же забочусь о чистоте готового к зачатию мужчины. Центр своего кроветворения он превращает в «мусорную яму» и его соки изобилуют нечистотами. Под высоким давлением и температурой весь его организм напряжено работает, но человек считает это здоровьем,
в то время как из-за недостатка «хорошего» у него начинают выпадать волосы и зубы. Его тело «загружено» водой, жиром и слизью, и поэтому оно непрерывно загружает свой самый нижний «этаж», что теперь доставляет мне большое безпокойство. Я отчищаю, я удаляю слизь из внутренних тканей, и, вследствие сильного кровяного давления, мне удается прорваться через слизистую оболочку, но теперь я известна
как гонорея. Сейчас молодой человек во мне не нуждается, и он встречает меня «адскими средствами» пока азотнокислое серебро,
не зарубцует и не протравит ткани до такой степени, что я больше не смогу проталкивать слизистую часть крови (белые кровяные тельца),
и я проникаю наружу через, возможно случайную, небольшую ранку. Теперь я называюсь мягким, безобидным шанкром. И снова я должна вывести много азотнокислого серебра и слизистых соединений, а мне перекрывают и этот «аварийный клапан», и из-за азотнокислого серебра появляется типичный вид или возможное уплотнение язвы, и я уже твердый шанкр, который может оказаться еще опасней.
Теперь я пытаюсь выполнить свою работу в горле, чтобы одновременно напомнить о голодании, чтобы энергия пищеварения могла бы мне помочь с выделением. Меня не понимают, ибо я женщина, и возможно ложно обвиняют кого то другого, в то время, как в теле у юноши вонючая клоака, а азотнокислое серебро циркулирует по всей его крови. Благодаря азотнокислому серебру, пузырьки в горле имеют свой определенный вид, относительно всех других видов сыпи. Теперь я сифилис. Прежде, когда против меня не применяли азотнокислое серебро, моя сыпь характеризовалась сексом ровно на столько, насколько в то время зрелость была связана с безобразием, но типично сифилитической, в сегодняшнем смысле, она ещё не была, как например помутнение глаз, которое вызывает азотнокислое серебро. Все,
во всяком случае, большинство сифилитических заболеваний глаз, нужно списывать не на мой счет, а на счет медицины, как и сам сифилис. Слушайте вы, больные современного Вавилона, почему я у вас, а не в деревне? Обвиняют алкоголь, проституцию и бацилл, а азотнокислое серебро, которое разъедает ваши кости, и ваша ежедневная невоздержанность считаются невиновными. Но и из горла меня не выпускают. Теперь у меня все пестрит, азотнокислое серебро в любом случае должно быть удалено, иначе оно может уничтожить росток жизни.
Я перехватываю его в лимфатической железе (в паховой области) депонирую его там до более спокойных времен, пробиваю кожу,
где это возможно, и появляюсь как коричневая сыпь (от азотнокислого серебра). Теперь я точно являюсь «конституционной». После того как мне, еще более опасным ядом - ртутью, закупоривают кожные поры «ворота вывода грязи», то с помощью этих двух ядов, вскоре я перехожу во «вторую стадию». Теперь человек идет к специалисту, но он бы не поехал во Франкфурт, если бы не было железной дороги. Но у госпожи болезни есть еще и другой средство. Теперь она ставит ультиматум - жизнь или смерть, потому как специалист еще больше повышает дозы.
Прежде всего - я нагнаиваюсь у тебя в области зева, заставляю твои зубы выпадать и слюну течь, все еще с хорошим намерением,
чтобы ты услышал мой голос: ничего не ешь, во всяком случае, ничего мертвого, только живое. «Ученый» муж ставит тебе в горло трубочку, только чтобы ты мог сохранить «необходимую» слизь, которая теперь выходит изо всех отверстий. Не я, болезнь, а медицина делает теперь твою и мою ношу легкой, которую ты не хотел нести, пока она была еще маленькой. Еще одно ложное «почетное звание», фальшивое обвинение болезни: «третичный период» и ты умираешь по «научному». Я тебя не оплакиваю, потому что госпожа болезнь стала жестокой и безжалостной. Хотели убить ее, а попали в человека. «Так говорит болезнь». Вскоре мне начинают приписывать тысячи имен и столько же причин, и потому придумывается столько же средств, и столько же ищется, в то время, как истинная наука стремится к единству всех причин,
по крайней мере, групповых симптомов. Самое безумное, что со мной идентифицируют, это бациллы. Для каждой формы моего появления есть разная бацилла! Кроме ежедневных мясных и крахмальных блюд, человек употребляет еще и воду плохого качества. На помощь могут прийти незрелые фрукты или непредвиденная жара, и тогда брожение подгнивших остатков в желудке и кишечнике становится настолько велико, что действительно образуются и грибки и бациллы. И если теперь я попытаюсь произвести радикальную чистку, потому как грибковая стадия гниения опасна для жизни, человек мне мешает и умирает «во имя» тифа или холеры. Вместо того чтобы в собственном теле искать продукты разложения, которые я с лучшими намерениями стараюсь вывести, причина начинает искаться снаружи, и на нее объявляется охота, только чтобы не напоминать людям о своей собственной вине. Имея на вооружении «Эрлих Хата» или Туберкулин - современные фальшивые наставники, которых засыпают славой, почетом и деньгами, полагают, - что меня, болезнь, можно уничтожить убив лишь продукт отравления – грибки в гниющих остатках пищи. Если им это удается, то в первую очередь они режут по собственной плоти. Эти бациллы -
мое последнее средство против «цивилизованного иммунитета», потому что они делают «скрытую слизь» подвижной, живой, которую,
вследствие избыточного и многолетнего переедания, с постоянным повышением дозы лекарств – я больше не могу выводить из организма. Красивейших и благороднейших людей я бы хотела содержать чистокровыми, то есть свободными от слизи. Чтобы они хотя бы в репродуктивном возрасте, похудели и приобрели формы райской красоты. Красоты одухотворенной, ангельской. Я стараюсь выводить слизь через легкие, потому, как и желудок и кишечник ослаблены перееданием. Перееданием человек мешает моим лечебным стремлениям вывести слизь окольными путями, а ещё и осложняет мне эту задачу ядами. Чтобы сберечь в легких множество чувствительных кровеносных сосудов, я размещаю слизь в отдельных узелках, и теперь я туберкулез, «королева» болезней, и большинство она отправляет в царство теней. Но только по одной единственной причине, потому что у этого человека на «мельнице жизни» из-за разваренного молока (от страха перед бациллами), было слишком много слизистой пищи. Было так мало извести для грудной клетки, что весь организм, особенно кровеносные сосуды легких, наполняются слизью и разрушаются, и я, болезнь, свое желание излечить, уступаю место своему сыну по имени Смерть.
Ежедневно, несмотря на вашу глухоту, пока мне это удается, то я, кроме всего прочего, должна выводить из организма массу мясного яда (мочевую кислоту). В местах напряжения дегенерируют кровеносные сосуды (суставы), и я подаю чувствительные сигналы! В данном случае ученые окрестили меня как ревматизм и подагра, чтобы сказать этим так же мало, как и словом туберкулез. Еще я должна прогонять салицил, прочие лекарства, или же вообще множество ядов и слизи - через нежные кровеносные сосуды сердца. Я годами откладываю в теле эти яды, до более спокойных времен (меньше пищеварения). Потому ослабевает и «бедное сердце» а так же ваш «развитый культурный мозг».
Или почему в ваших мозгах лопается кровеносный сосуд, и человек умирает от «удара» с блеском латинского наименования болезни?
Всякий раз когда я ищу только одни выходные ворота, или больше не вывожу болезненный материал через орган (глаз, ухо, нос, печень и т.д.) образуется локальное закупоривание, и тут же меня уже окрестили по другому, еще и на иностранном языке, чтобы я казалась человеку как можно более чужой и таинственной. Больные, вспомните страшно простую, но убедительную логику: во всем животном мире есть только одно средство, которым я исцеляю, это голодание! Поэтому, у самого высочайшего животного, у человека, я могу и должна быть единственной и основными причиной и следствиями. И это гнилые остатки пищи (слизь), которые для вашего блага и здоровья я непрерывно должна удалять.
И вы сами осуждаете себя на погибель, потому что неправильным питанием или когда много едите мешаете мне работать. Животное в сарае, которое из-за искусственного питания (болтушка – пойло для скота) отвыкает от свежего воздуха и, становится «склонным к простуде», тут же перестает есть, или же уверенно отказывается от «улучшенной» пищи. И поэтому оно умнее, чем изобретатели всех систем исцеления в мире. Разумеется, и я вам говорю, что нужна мудрость, а не знания из книг - чтобы понять мою стратегию удаления яда. Если ваша «осевшая трупная слизь» засела глубоко в крепости тканей и внутренних органов, то следует осторожно наступать на врага. Больные, мой дух,
мое чувство, теперь снова обращается к вам. Есть ли у вас причина еще злится на меня? Не понимать меня? Меня, вечный закон очищения, восстановления, который снова хочет вас привести к здоровью, к красоте и к юношеским силам? Есть ли у вас еще причина пребывать
в пессимизме? Ведь во всей природе, то животное, которое в результате ранения или «болезни» не может обеспечить себе пищу,
я всегда лечу голоданием? Наконец-то поймите - здоровый человек может жить практически без ничего, и через некоторое время он может быть возрожден из «воды и духа». Не восходит ли моя деятельность, болезнь, ко временам Адама, когда с древней фруктовой диеты стали переходить на вареную слизистую пищу? Когда уже, наконец, верующим и скептикам осветят истинный смысл крещения как «лекарство»
с «огнем святого духа», то есть сгоранием плохих, дряхлых элементов, через «физиологический костер» переваривание во время голодания. Тогда как Иоанн этот «первородный грех» хотел исправить водным крещением (литье воды на голову и ноги). Неужели действительно умный, добровольно и сам не примет меня, пока моя работа ещё легка? Или же человек отчистится от меня, прежде чем не сляжет тяжело больным? Не является ли высочайшим и единственным мастерством судьбы, что мне вовремя дают удалить слизь и выбить почву из-под ног
у катастрофы, а затем, через небольшое количество правильного питания, окончательно и совсем сделать меня ненужной? Понимаете ли вы значение и истинность этих слов, которых вы от меня так ждете, при том, усыпляя меня большим количеством еды, возбуждающих средств,
и ядов. И вы полагаете, что я уйду? В то время как позже я выйду наружу, будучи еще сильнее и увереннее? Я вне времени, я дух, я сила
вне пространства и времени. Везде и вечно я являюсь законом для тех существ, которые хотят бездействовать, которые забыли «высшее».
Я «вечный кнут» прогресса, развития. Я тот червь, который постоянно грызет, даже когда спит. Я злой рок, западня для того, кто сегодня сонный, кому уютно, у кого все есть, и кому сытно. Я непогрешимое уничтожение всех сегодняшних «всезнаек» и «набожных» слепцов, которые не верят в божественную пищу. Ни телесно ни духовно вы не получите от меня покоя. До тех пор пока все земные, а возможно
и неземные «атомы смерти» вы физиологически и духовно не сожжете в «чистилище целительного духа». Я не дьявол! С начала становления всех существ я борюсь с князем смерти, чтобы отправить его в царство холода, тьмы, смерти, зловония, «темной пустоты». К тому, чего после смерти так страстно желает «современная душа», потому что сама, и себя и тело насыщает мертвой пищей. Наверное, точно так же, как этого желают и на «мертвой» планете. Я болезнь, являюсь импульсом, стимулом всей эволюции, установлена только для тех, которые не следуют моей матери: Матери-Здоровью. Я жестокий бог, которого не постиг даже Кант. Я бог, безжалостно убивающий всех тех страдающих и плачущих от боли, которые не способны подняться к более высокой форме, к Новому Роду. Я гибель, вымирание всех слабых видов,
всех нежизнеспособных, которые умирают вследствие образования новых форм вырождения (Дарвин, промежуточный ли элемент?).
Горе тебе, человечество, ты злоупотребляло своим сильнейшим органом, мозгом, чтобы мародерствовать над растениями, животными,
и себе подобными. Ты хвастаешься, что на крыльях успеха ты достиг вершин культуры, но при этом, самое важное, твоё здоровье,
ушло от тебя куда дальше, чем от животных. Я болезнь, я у тебя как дома. Ты попал в поток моря гибели, и между тем, для тебя нет пути назад к закону «природного вознаграждения» эквивалентности силы. Тебя ведет мозг, который восхваляет грабеж природы, как правильное
и хорошее решение, вследствие чего ты все глубже соскальзываешь в этот поток, в этот тупик. Пророки всех времен, такие как Гете,
Руссо и другие - отрицали твою блестящую культуру и связывали её с болезнью. Теперь уже даже я не могу тебя спасти, потому что
лишь не многие могут следовать моему голосу, даже если бы они того и хотели. Но я затуманила ваш рассудок, закупорила ваши уши, ослепила ваши глаза, лишь как следствие вашего уклонения от закона. Вы ошибочно считаете своим счастьем деньги, власть, знания,
когда на самом деле таковым является только ваше здоровье. Теперь человечество, обижайся на само себя, на злоупотребление мозгом,
на «желание быть самым умным», а не на закон, не на Природу и не на Бога. Принцип возвращения, возрождения, исцеления души и тела, спасения, я болезнь, стала у тебя хронической, латентной, спящей. У тебя больше нет на меня времени, чтобы я могла тебя спасти.
К здоровью и к истинной жизни я могу привести лишь отдельных личностей, у которых заблаговременно восходит «божественная искра» -
мое познание, прежде чем не стало слишком поздно. И из грязного быстрого потока смерти они могут выйти на солнечный берег,
если они захотят прийти к моей матери, К ВЕЛИЧАЙШЕМУ И АБСОЛЮТНОМУ ЗДОРОВЬЮ.