Последняя по списку, но первейшая по значению - Экономическая реформа. Поговорим о ней подробно.

При анализе состояния российской экономики нужно разделять официальную пропагандистскую риторику и реальные результаты реформ, проводившихся с начала 90-х годов.

В официальном телеэфире Россия, руководимая мудрой и сильной властью, крепнет, растет, развивается. Она победила олигархию, восстановила государство, а сейчас отвоевывает свое законное место на мировой арене.

Увы, но такая картинка существует лишь в кривом зеркале официального агитпропа. В реальности то положение, в котором Россия оказалась по истечении 25 лет реформ, значительно отличается от нарисованного, и оно куда менее радужное.

Начнем с того, что изменения курса – в сторону де-олигархизации, восстановления государства и т.д. – при Владимире Путине не произошло. Все эти 25 лет мы жили и продолжаем жить в условиях неолиберальной компрадорской политики, начатой еще при Борисе Ельцине.

В 2000-е годы изменился не курс, а характер эксплуатации ресурсов страны: в 90-е на них покушались одни́ олигархи; с приходом к власти Путина они были взяты под контроль его «ближним кругом» - новой олигархией, которая с тех пор стала отождествлять себя с государством.

Не поменялась эта политика и после кризиса 2014 года (несмотря на всю пафосную «государственническую» риторику).

Никакого «возрождения государства» по факту не произошло и не происходит. То, что мы наблюдаем – есть усиление правящим классом аппарата принуждения, нужного ему для закрепления своего господства. Государство как локомотив развития, как регулятор и как институт общества не возрождалось; в этом вопросе власть придерживалась и придерживается неолиберальных принципов, но с одной поправкой: правом экономической свободы (как и правом доступа в политику) в полной мере обладают лишь те лица и структуры, которые являются частью новой олигархии. Таким образом, экономика современной России – это «рыночная экономика для своих».

Неолиберальный курс оказался удобен нынешним правящим группам. Потому что он позволяет без труда продавать за рубеж сырье, выводить туда капитал и приобретать там активы, проводить спекуляции на финансовых рынках. И, следовательно, – обогащаться, укреплять свою власть.

Создание не демократического, а авторитарного режима в данном случае было неизбежно: только так можно было монополизировать и удерживать контроль над богатствами страны, оттесняя конкурирующие олигархические и общественные группы. Платой за это (которую власть считает допустимой) стал рост влияния силовых органов и бюрократизма. Он создает дополнительную нагрузку на экономику, ограничивает ее рост во всех отраслях, кроме управляемых властвующими группами.

Необходимость поддерживать контроль над ресурсами приводит режим к неспособности внутренне перестраиваться, а также менять экономический курс. Риторика нужна ему, чтобы иметь популярность – но реальных реформ проводить он не будет, потому что это поставит под угрозу его финансовые, экономические интересы.

Мы наблюдаем это вот уже год – с момента появления первых фраз про импортозамещение: время идет, но перемен нет. Все надежды власть возлагает на стабилизацию нефтяных цен и финансовые манипуляции, а если это не сработает – вновь заговорит про внешнюю угрозу.

Нужно понимать: российская экономика находится в кризисе, который лишь отчасти объясняется неблагоприятной внешней конъюнктурой. Экспортно-сырьевая модель развития породила неэффективные институты и привела к настоящему застою в экономике. Темпы экономического роста были близки к нулю в течение 3-х лет (2012-2014), а в 2015 году ожидается спад.

Экономика буксует на месте, хотя могла бы уверенно расти при суверенной экономической политике. При адекватном вложении ресурсов, мы могли бы уже давно провести импортозамещение, выйти на устойчивый рост и, усилившись, куда эффективнее решать и внутри- и внешнеполитические задачи.

Основной ресурс возможной модернизации российской экономики – нефтегазовые доходы – за прошедшие 15 лет (2000-2014) не использовался для целей ре-индустриализации и развития новых технологий.

Суммарная величина нефтегазовых сверхдоходов страны за 2000-2013 гг. составила $2, 1 трлн. (!) (в долларах 2013 г., то есть свыше 60 трлн.рублей). Эти сверхдоходы были использованы в незначительной степени на погашение государственного долга (его величина снизилась со $161 млрд. в начале 2000 г. до $41 млрд. в конце 2008 г.). Но основная часть была проедена - перешла в активы правящих групп, израсходована на краткосрочные и малоэффективные госпрограммы и т.д., либо направлена в «резервные фонды» (и опять же в итоге в значительной степени проедена, после того как каждый раз с началом очередного кризиса власть «откупоривала кубышку»). Причем то, что осталось в резервах, работает не на российскую экономику, так как хранится в зарубежных, в первую очередь американских ценных бумагах.

Значительные ресурсы стали капиталом созданных властью «государственных» корпораций, то есть, по сути, были приватизированы. Заработанные страной доходы использовались также (и используются) для финансовых спекуляций, с помощью которых сделали себе состояния многие люди, находящиеся у власти или при власти.

Только по официальным данным ЦБ РФ, среднегодовое значение чистого оттока капитала из России за 10-летний период 2005-2014 гг. составило $67 млрд., среднегодового оттока инвестиционных доходов – $40 млрд. Тем самым ежегодно из страны уходило более $100 млрд. Суммарный же отток капитала и инвестиционных доходов из России за десятилетие эксперты оценивают в сумме более $1 трлн.

Иными словами, в результате чрезмерной открытости экономики и отсутствия валютных ограничений и валютного контроля, Россия ежегодно теряла минимум 7% ВВП в виде оттока потенциальных инвестиционных ресурсов или примерно 1/3 всех своих бюджетных доходов (при этом официальные данные платежного баланса не отражают нелегальный отток капитала, который значительно увеличивает приведенные цифры).

Это колоссальный ресурс, за счет которого можно было бы реализовывать масштабную программу ре-индустриализации и импортозамещения без каких-либо сокращений социальных расходов и программ.

Итак, нынешнее критическое состояние экономики России вызвано проводимым властью курсом на встраивание России в мировую систему империализма на правах эксплуатируемого, на правах сырьевого придатка, с основной ставкой на сырьевые отрасли и финансовые рынки.

Это положение выгодно правящим группам, так как гарантирует им постоянный доход. Оно выгодно также новообразованиям российской экономики – крупным корпорациям, связанным с властью.

Но оно совершенно не выгодно стране в целом, так как тормозит ее развитие, закрепляет ее отставание от других государств. Отставание, которое нарастает уже без малого 25 лет, грозит стать необратимым.

Единственный возможный выход из этого тупика в настоящее время переход к планированию развития и мобилизации экономического роста, с одновременным реформированием политических институтов, направленным на реальную де-олигархизацию политики и экономики.

Стратегическое планирование и экономическая мобилизация

Мобилизационная модель экономики с сильным государственным сектором – единственный способ совершить очередной технологический рывок и сохранить страну в период глобальных трансформаций.

Мобилизационная экономика — это способ достижения экономического суверенитета, при котором основные ресурсы могут быть спланированы и организованы государственной властью таким образом, чтобы успешно противостоять внутренним и внешним угрозам существования страны.

Основные принципы этой модели:

1. Определение конкретных точек роста национальной экономики – отраслей, фабрик, заводов и предприятий, способных обеспечить рывок в производстве стратегических товаров и услуг.

2. Мобилизация материальных, финансовых и организационных ресурсов для поддержки выбранных точек роста – предоставление централизованной помощи стратегическим предприятиям (на прозрачных началах и под контролем демократических институтов по типу Советов).

3. Обеспечение нормальной работы точек роста – охрана отечественного товарного рынка с помощью создания системы преференций.

4. Контроль конечных результатов деятельности точек роста – ассортимента, количества и качества выпускаемой стратегическими предприятиями продукции.

5. Централизация принимаемых экономических решений – мобилизация и последующее распределение ресурсов в направлении конкретных «точек роста» осуществляется из единого центра – условного «Антикризисного штаба», центра планирования и управления экономикой.

Таким образом, мобилизационная экономика должна стать тем передаточным механизмом, который позволит напрямую преобразовать ресурсы страны в конечные товары и услуги. В дальнейшем активный экономический рост станет залогом последующих прогрессивных институциональных изменений, вызовет так называемый мультипликативный эффект, положительно скажется и на социальной сфере и уровне жизни людей.

Мобилизационная модель – это не обязательно командная экономика. Онаможет успешно существовать даже в нынешних условиях господства капитализма, когда у компартии и поддерживающей её части общества ещё недостаточно сил для полномасштабных социалистических преобразований. Есть немало примеров мобилизационной рыночной экономики. Это послевоенная Япония, которая использовала такие мобилизационные инструменты, как жесткий централизованный контроль за аккумулированием сбережений населения в сберкассах, использование этих сбережений через институты развития в целях производственных инвестиций, механизмы валютного регулирования и контроля, административное регулирование процентных ставок с целью удержания их на низком уровне.

В современной экономике Индии используется достаточно жесткая система централизованного контроля за денежными потоками, работают механизмы валютного регулирования и контроля, гарантирующие защиту экономики от набегов спекулятивного капитала и от вывоза капитала, осуществляется централизованное регулирование макроэкономических пропорций.

Мобилизационная модель – это средство для инвестиционного прорыва.

Нужно решить ключевую проблему ре-индустриализации – повышение нормы накопления. Все 25 лет либеральных реформ доля инвестиций в ВВП колебалась вокруг отметки 20%. Как показывает опыт совершения технологических рывков в послевоенной Японии и современном Китае, необходим рост нормы накопления до 35-40%; инвестиции в развитие производств нового технологического уклада должны удваиваться ежегодно.

Введение принципов мобилизационной экономики позволит без ущерба для текущего потребления повысить норму накопления в полтора раза – до 30% ВВП. Но и этого недостаточно для осуществления прорыва. Форсажные 40% потребуют сокращения сверхпотребления правящего класса,.

Отказ от расточительного потребления – одна из важнейших задач экономической политики на современном этапе.

Пора четко и окончательно признать: надежда на иностранные инвестиции как средство модернизации несостоятельна. Единственный надежный источник – внутренние ресурсы. Помимо перераспределения «ренты» это также требует перераспределения совокупных расходов от потребления к накоплению. Для достижения минимально приемлемых темпов роста производственного и человеческого капитала на 3% в год необходимо увеличить вложения в эти сферы в два раза – с 10, 3 трлн. рублей до 21, 7 трлн. рублей.

Очевидно, что основное бремя роста инвестиционных расходов должны оплатить богатые слои населения. Децильный коэффициент (соотношение доходов 10% наиболее состоятельных и наименее состоятельных граждан) должен сократиться с нынешних скандальных 16: 1 до разумных 6: 1, как в СССР 1960-1970-х годов или современной Западной Европе.

Мобилизационная экономика несовместима с существующим колоссальным неравенством, когда меньшая часть общества ищет смысл своей жизни в безудержном потреблении, а б о льшая – с трудом удовлетворяет элементарные потребности. Такая модель общества порождает всеобщее отчуждение, чувство безысходности и бесполезности какой-либо активной жизненной позиции, нежелания напрягать силу воли во имя достижения общенародных целей, которые воспринимаются как иллюзорные.

В настоящее время Россия по дифференциации социального положения элиты и «простых людей» напоминает страны Третьего мира.

Следующий важнейший шаг - восстановление сложных технологических производств, длинных технологических цепочек разработки и производства наукоемкой продукции. Для этого следует провести воссоединение разорванных приватизацией технологически сопряженных производств и создать гарантированные рынки сбыта для пионерной продукции нового технологического уклада.

Практика показывает, что без значительного государственного субсидирования и гарантированных госзакупок новая продукция не может преодолеть порог конкурентоспособности.

Мобилизационная модель должна обеспечить деятельность конкурентоспособных структур как единой научно-производственно-финансовой системы в соответствии со стратегическими планами и программами развития экономики. Только на такой основе возможно настоящее импортозамещение – отвечающее требованиям современного технологического уклада.

Для перехода к новому курсу необходимы:

- государственное экономическое планирование;

- частичное государственное регулирование цен;

- превращение бюджета страны в активный инструмент структурной, инвестиционной и промышленной политики;

- внешнеторговый протекционизм;

- пресечение спекуляций и вывоза капитала, проведение стимулирующей развитие денежно-кредитной политики.

Необходимо реанимировать плановые функции экономического блока Правительства (сосредоточив их, например, в новом Министерстве экономического развития и планирования РФ) и переходить к более активной политике управления структурой производства.

В части ценовой политики. Ценовая динамика свидетельствует о неблагоприятных структурных сдвигах в промышленности. Опережающий рост цен в сырьевых отраслях по сравнению с обрабатывающими производствами и особенно машиностроением означает перераспределение валовой добавленной стоимости в пользу «сырьевиков». Цены на машины и оборудование за 2004-2013 гг. выросли на 30%, а на продукцию ТЭК на 140% (!). Это означает, что машиностроение субсидирует ТЭК, а не наоборот, как должно быть в экономике, стремящейся к развитию.

Перераспределение валовой добавленной стоимости в пользу ТЭК за счет обрабатывающей промышленности привело к сокращению рентабельности и росту затрат на выпуск продукции. За прошедший период рентабельность обрабатывающей промышленности сократилась почти в два раза, с 15, 3% до 8, 8 %, а затраты на 1 рубль выпуска выросли с 85 до 91 копейки.

Эти диспропорции могут быть ликвидированы частичным государственным регулированием цен. Пора уйти от одного из вреднейших «либеральных табу» 90-х годов.

В части налогово-бюджетной политики необходимы радикальные изменения, а именно:

Увеличение доли инвестиционной составляющей в расходах консолидированного бюджета. Целевой ориентир инвестиционной доли – 10%, т.е. необходимо увеличение бюджетных инвестиций в 2 раза, что эквивалентно абсолютному приросту в 800 млрд. руб.

Перейти к дефицитному финансированию бюджета с погашением дефицита за счет активизации долговых инструментов и Резервного фонда. Самый низкий уровень государственного долга среди стран ОЭСР и БРИКС позволяет России задействовать долговой ресурс для решения проблемы ре-индустриализации.

Увеличение доли Фонда национального благосостояния, используемой на кредитование инфраструктурных и стратегических производственных проектов, до 30% от его общей величины, т.е. предполагается 3-кратное увеличение, равное абсолютному приросту в 800 млрд. руб.

Введение прогрессивной шкалы подоходного налога. Налоговая шкала должна включать 4–5 дифференцированных ставок, например, от 13% до 40%. Пора перестать идти вразрез с мировыми трендами: прогрессивная шкала применялась и применяется всеми развитыми странами, когда необходимо привлечение дополнительных ресурсов для стимулирования экономического роста.

Введение налоговых льгот в отношении реинвестируемой прибыли предприятий. Региональным властям необходимо снижать налог на прибыль с ныне действующих 18% до 5–10% при условии, что эта прибыль будет пушена на закупку производственного оборудования.

Одновременно с этим выделенные бюджетные инвестиции должны быть жестко «привязаны» к «точкам роста», определенным в рамках госпланирования.

В части внешней торговли. Государственная политика должна реально обеспечивать комфортные условия отечественному производителю.

Первым шагом на этом пути является признание ошибочности решения руководства страны о вступлении в ВТО. В настоящий момент данная акция не имеет никаких экономических оправданий: ресурсный экспорт не требует участия в ВТО, а российское производство глубокой переработки является менее эффективным по сравнению с зарубежными аналогами и тем самым порождает беспрепятственное проникновение иностранных товаров на российский рынок.

В такой ситуации необходимо либо де-юре отказаться от членства в ВТО (что в условиях международных санкций выглядит вполне оправданным), либо де факто игнорировать свое членство в данной организации и проводить политику ограниченного протекционизма.

Введение запретительных (высоких) импортных пошлин должно распространяться на товарные позиции, определяемые на основе составленной Минпланирования федеральной дорожной карты в разрезе конкретных импортозамещающих производств. То есть то, что будет поддерживаться государством, должно быть на некоторое время ограждено от деструктивной конкуренции со стороны иностранных производителей.

Данная практика ни в коей мере не противоречит современным международным реалиям. Например, в уже упомянутой Индии на многие товарные позиции импорта действует ввозная пошлина в 150%, а некоторое время назад эта величина достигала поистине фантастической цифры – 450%. При этом Индия является членом ВТО. Данный пример показывает, насколько бескомпромиссной может быть внешнеторговая политика стран, действительно вставших на путь поддержки отечественного производства.