На сцене Елизавета Семеновна,Эрнест Борисович,Ляля,Степа.

Елизавета Семеновна: На зятя своего, Степу, я нажаловаться не могла. Зять непьющий, добрый, даже пенсию мою в семейный бюджет не включал.

Степа: Вы эти деньги себе на черный день собирайте, мама.А до этого нужно успеть и одеться как следует, и мир посмотреть, и квартиру обставить мебелью...
Эрнест Борисович: Так ведь она у нас и так обставлена-вот шкаф стоит, кровать, пианино, этажерка, и еще есть три стула, просто их сейчас не видно, потому что мы на них сидим!..

Степан: Ах, папа, может быть, это и кровать или, как вы говорите, этажерка, но только все это не мебель. Мебель — это совсем другое! Ну ничего, положитесь на меня, и через пару лет вы свою собственную квартиру уже не узнаете...

Елизавета Семеновна: Первой из квартиры исчезла кровать, которую я подарила Лялечке в качестве приданого, — и в тот же день Степа привез из магазина ящик, в котором оказалась дюжина полированiiых досок, огромная плюшевая подушка и примерно полнедра шурупов устрашающего размера, вымазанньх машинным маслом.Значительно тяжелее было расставаться со старым трехстворчатьим шкафом.

Эрнест Борисович: Значительно тяжелее было расставаться со старым трехстворчатьим шкафом. Он напоминал молодость и уютные вечеринки с чаем, семечковой халной и соседями. На этих вечеринках у каждого был свой «номер, в том числе и у шкафа: в самый разгар веселья, когда сосед Эдуард Евтихиевич начинал рассказывать леденящие душу истории про покойников (он был сторожем на кладбище и часто сталкивался с ними по работе), дверь шкафа без всякой видимой причины с таинственным скрипом открывалась. Все замирали на своих местах, с ужасом ожидая, что же будет дальше. Но дальше не происходило ничего, и старый шкаф в такие минуты становился похожим на слегка выжившего из ума дедушку, который хотел развлечь гостей веселым фокусом, но помнил его только до половины...
Елизавета Семеновна: Теперь «дедушку» решили поменять на «Хельгу».А утром следующего дня состоялся разговор, которого я давно ждала и боялась.
Степан: Ну вот, а туда мы поставим торшер-бар.

Елизавета Семеновна: Какой такой «торшер-бар>? А инструмент куда?! Инструмент куда денем, Степочка?!

Ляля: Да пойми, мама, у нас тахта новая, «Хельга», к нам интеллигентньие люди в гости ходят, а тут этот гроб с музыкой! Просто смешно, честное слово... Ну зачем вам эта рухлядь?!

Эрнест Борисович: А этот... торшер-бар нам зачем?

Степан: Чтобы вино ставить.

Елизавета Семеновна: Так ведь у нас никто не пьет...

Ляля: А торшер — чтоб книжки читать

Эрнест Борисович: Так ведь у нас никто не читает...

Степан: Ну знаете! На пианино у нас, слава Бог тоже никто не играет! И вообще, я уже объявления повесил, сегодня покупатели придут.

Ляля: Не расстраивайтесь, мамуля, папуля!