Поиск понятия, опыт типологии

Феномен катастрофы стал притягательным для разных сфер общественного сознания. В научном мышлении эта тема оказалась наиболее развита в гео­логии и математике.

Теория природных катастроф была основана Жоржем Кювье и с тех пор развивалась во множестве частных направлений. Заявка же на построение общей теории катастроф была дана только математиками.

Они опираются здесь на категорию равновесия. Достигаемая системой равновесная стационарность при некоторых условиях прерывается, система меняет один режим движения на другой посредством скачка.

«Катастрофами называются скачкообразные изменения, возникающие в виде внезапного ответа системы на плавное изменение внешних условий»¹. Такое бесстрастное и внеценностное определение понятия, вероятно, годит­ся для предельной степени общности или для описания некоторых событий во Вселенной и на доисторической Земле. Интерес же к феномену потому и обострился, что сюда вовлечена человеческая составляющая. Более того, в этом интересе она оказывается центральной. А значит — нельзя миновать категорий потерь, ущерба, страданий.

Поэтому в справочной литературе катастрофа чаще определятся как вне­запное бедствие. В целом этого и достаточно. Уточним, что имеются в виду малая субъективная вероятность каждого конкретного случая и особый мас­штаб последствий. Ибо в повседневности, конечно, происходит множество отдельных трагедий, и от болезней гибнет больше людей, чем от катастроф. Но именно непредвиденность, разовый и массовый характер потрясения отличают данный феномен.

Итак, катастрофа — это аномальное событие в виде острейшей формы социальной патологии, вызывающее тотальный кризис, потрясение жизнен­ных основ отдельных категорий населения, социальных институтов, обще­ства в целом. Помимо гибели людей, она сопряжена с быстрой (от мгновен­ной до сравнительно затянутой) сменой образа жизни пораженных групп, с возникновением массовых стрессов и ростом отклоняющегося поведения, эскапизма и т.д. Одновременно происходят смещения в жизнедеятельности всего общества, человечества из-за мобилизации усилий и ресурсов для восполнения потерь.

По тем же причинам и типологические признаки не могут, на мой взгляд, не отталкиваться от вовлеченности человека в подобное событие.

По степени своей социальности, т.е. причинной вовлеченности обще­ственных отношений в их возникновение, катастрофы можно распределить следующим образом:

¹ Арнольд В.И. Теория катастроф. М., 1990. С. 8.

1) природные: разрушительные стихийные явления. Сюда попадают и внесоциальные катастрофы, например падение тунгусского метеорита; в тенденции таковых становится все меньше. Космические, ветровые, тектонические источники — обычно кратковременного или мгновен­ного действия (ураганы, цунами, землетрясения), другие — длитель­ного (засухи, пожары в лесах); —^/

2) экологические, т. е. социоприродные. В их основе лежит неадекватное антропогенное воздействие на природу, а через нее — на человека. По длительности они также могут быть разделены: глубокая деградация Арала и калмыцких степей если и обратима, то через десятки лет, а из­вестное отравление Десны или заводские выбросы в атмосферу сравни­тельно быстрее преодолеваются в случае принятия радикальных мер;

3) технические: аварии в созданных человеком материальных системах (взрывы, крушения техники, пожары в помещениях, шахтах). Они относительно кратковременны;

4) социальные: потери в составе населения и структуре общества. Среди причин — массовые насилия (гражданские, международные войны, широкомасштабные репрессии), ненасильственные, например этни­ческие катастрофы (ассимиляция какой-либо народности). Историче­ски те и другие были относительно длительными, хотя современные вооруженные конфликты все чаще становятся кратковременными (вой­ны на Ближнем Востоке, англо-аргентинская война за Мальвинские острова).

Приведенная группировка катастроф по характеру источников их возник­новения, конечно, условна. Но она все-таки позволяет нагляднее отличать, скажем, социальные катастрофы от социальных последствий иных катастроф (природных, технических, экологических). Спитакское землетрясение вызва­ло гибель колоссального числа людей, но не непосредственно от толчков земной коры, а от обрушения зданий, вызванных этими толчками. Зданий, построенных самими людьми, на их средства, с их одобрения. Поэтому при­чинно-следственные зависимости в этой и многих подобных катастрофах требуют специального анализа. Но уже здесь видна целесообразность разде­ления первичных источников опасности (сотрясение земной коры) и вторич­ных, непосредственно угрожающих жизни и здоровью людей (обрушения зданий). Произведенные ими обоими катастрофические эффекты автономны и связаны неоднозначно. Подземный гул и толчки вызывают панику и стрес­сы, нарушают коммуникации, а разломы и провалы поверхности земли способны поглотить технику, строения, людей. Это, так сказать, неуправля­емая составляющая катастрофы. Но падение высотных зданий на соседние, панельных и блочных конструкций — на жителей, покупателей, пациентов может произойти или нет в зависимости от качества труда строителей. По­следнее же имеет самостоятельное значение.

ЧдстьУ!. КАТАСТРОФИКА

Гланд Л, ПОТРЯС ГНИГ ПРИРОДОЙ

Иначе говоря, землетрясение в принципе может остаться лишь природной катастрофой, даже если оно отличается высокой балльностью и произошло под густо населенным районом. Все остальное определяется рядом социаль­ных факторов. Словом, вопрос не столько в том, откуда засуха, сколько в том — почему голод.

В социологической типологии катастроф важно различать их также и по качеству социального фактора, причинно обусловливающего их возникно­вение. Например, по степени субъективности этого фактора:

а) границы знания. Невозможность предсказания катастрофического
события для современного уровня науки и технических средств. Эти
границы могут быть абсолютными, если иметь в виду возможности
человечества в целом, и относительными, исходя из состояния таковых
в наших стране, регионе. Приоритетность целей народной безопаснос­
ти в научно-технической и инновационной политике, отказ от само­
изоляции общества могут раздвинуть обе границы;

б) неадекватности в культуре. Нормы, ценности, традиции, усугубляю­
щие катастрофический эффект первичных источников опасности:
низкая трудовая мораль, низкая ценность человеческой жизни, соци­
альная пассивность населения и т. п. Изменение подобных элементов
культуры возможно с обновлением хозяйственного механизма, поли­
тического режима, идеологии;

в) просчеты. Случайные отклонения, ошибки в оценках ситуации, пер­
спектив, методов достижения целей, ^расчетах. Исторические (разгон
Учредительного собрания в январе 1918 г.); политические (оценка
вероятного времени нападения Германии на СССР); управленческие
(размещение АЭС в густонаселенном или сейсмоопасном районе);
инженерные (переоценка надежности, прочности конструкций взры­
воопасных сооружений). Предупреждение катастрофических просче­
тов возможно лишь отчасти через выработку чувства исторической
осторожности, демократизации политических процессов, привития
установки на избыточную надежность в хозяйственно-технической
сфере;

г) преступления. Намеренное нанесение разрушительного ущерба об­
ществу, некоторым категориям населения: разрушение основ их жиз­
ни (массовый голод на Украине в 30-х годах), геноцид (истребление
нацистами евреев, турками армян), диверсии (акции по нарушению
жизненно важных технических систем). По-видимому, возрастание
сложности техносферы делает человечество более уязвимым для ка­
тастроф подобного рода, хотя экономико-политическая взаимозави­
симость его снижает вероятность бедствий через политические, идео­
логические воздействия.

Итак, возможно двухмерное изображение возникновения катастроф (табл. 21.1). Это спорно по мировоззренческим причинам, но наиболее верным можно считать следующее распределение степени опасности для человечества, исходящей от образуемых на этой таблице связок.

Пересечение 1а — непознанные природные источники — обладает самой разрушительной силой, уже хотя бы вследствие огромной зависимо­сти земных событий от космических процессов. Причем частота их воз­никновения и предсказуемость существенно меньше других, уязвимость же, беззащитность человечества по отношению к ним максимальны. По ме­ре излечения отношений внутри человечества природно-космические ис­точники оставляют единственную возможность глобальной катастрофы, перед лицом которой вся добрая воля, все ресурсы мира беспомощны. Эсхатологическая тема нуждается в современном естественно-научном осмыслении.

Пересечение 26 представляет собой значительную, но все более осозна­ваемую опасность, в какой-то степени уже поддающуюся ограничению. Попытки снижения ее связаны с глубокой ценностно-рациональной переори­ентацией человечества. Азарт прогресса, спринтерское планирование (на короткие и прямые дистанции), культ потребления и другие неадекватности в культуре индустриального общества через экологическую деградацию приводят к массовым заболеваниям, угрозе биологического перерождения человека. Эти органические пороки культуры чреваты экологическими по­следствиями в большей степени, чем незнание, просчеты и даже преступле­ния в этой сфере.

Так что диагональ в таблице указывает на нарастание опасности налево вверх и снижение ее направо вниз.

ЧастьVI. КАТАСТРОФИКА

Глаиа Л, ПОТРНСГНИЬ ПРИРОДОЙ

³¹⁵

Соотнесем теперь с этой таблицей особенности Спитакского землетрясе­ния в декабре 1988 г.¹ (обозначено +). Роль абсолютных и относительных границ знания в этой катастрофе еще подлежит профессиональной оценке. Думается, технические источники бедствия «сработали» прежде всего по социокультурным причинам и (в меньшей мере) из-за инженерных и иных просчетов. Такие социальные факторы, как дефекты кризисного управления, также усугубили бедствия населения.

Снова осмотрим «диагональ опасности» на таблице, начав с верхнего левого ее угла.

Центральная проблема тут — диалектика непредвидимого и непредви­денного. Грань между обоими понятиями подвижна. Всегда будут пределы возможностей предвидения, но одна граница проходит по объективным, познавательным способностям любых социально-технических систем — по­ка вероятность эта неодолима. Другая же зависит от прогнозно-планирующей способности тех же систем в определенном социокультурном погружении: трудовая мораль, ценность человеческой жизни, квалификация и оснащен­ность соответствующих служб.

Землетрясение на севере Армении не могло быть предсказано из-за край­не низкого уровня технического обеспечения сейсмологических исследова­ний. Но оно намного выше в других промышленно и социально развитых странах, передавших теперь туда свое оборудование. Между тем по крайней мере одна из систем предупреждения землетрясений, разработанная и с успе­хом испытанная греческими учеными, предлагалась в 1987 году и нам, од­нако внимания не привлекла. У советских специалистов были собственные авангардные разработки, также не реализованные практически. Иначе гово­ря, то, что выглядело непредвидимым по отношению к состоянию «там и тогда», оказывается всего лишь непредвиденным в сопоставлении с почему-то упущенными возможностями.

Показанное различие еще очевиднее на примере вторичных источников опасности. Рухнувшие здания, ставшие непосредственной причиной массо­вой гибели населения, — результат работы приемочных госкомиссий в сейсмоопасной зоне. Но почему они должны трудиться лучше строителей, а те — лучше врачей, учителей, железнодорожников?.. Деловая культура, трудовая мораль нашего общества — опасны для него же во многих своих точках, катастрофичны в бесконечном разнообразии.

За две недели до аварии в Чернобыле в газете «Социалистическая инду­стрия» была опубликована корреспонденция со строительства Ростовской

¹ Эти мои изыскания и переживания по поводу природных катастроф были вызваны т.н. Спитакским землетрясением. Дело в том, что в составе делегации Академии наук СССР я рибыл в тогдашний Ленинакан (теперь Гюмри) в качестве эксперта по социальному управ­лению сразу же после землетрясения. Моя экспертная помощь там оказалась минимальной, поскольку я методологически не был готов к подобной работе. Но изучение феномена ка­тастроф с тех пор я продолжаю.

АЭС¹: термическая оболочка и основание реактора бетонировались по не­годной арматуре. Будущее бедствие уже материализовано. За полгода выяв­лено более пятидесяти грубых нарушений проекта, технологии строительных работ, шесть раз шли на крайность — останавливали стройку. Но брак во­зобновляется. Почему не срабатывает многоступенчатая проверка? Отдел комплектации ведет входной контроль качества стройматериалов и кон­струкций, но прояви он строгость — придется отвечать за порчу и повреж­дение материалов от неправильного складирования и транспортировки по его собственной вине. Проектировщики не решаются настаивать на соблюде­нии проекта потому, что строители тогда попрекнут их многими ошибками в чертежах, частых переделках проектов и в ходе строительства. А если за­казчик — дирекция строящейся АЭС — не примет объект, ему напомнят о качестве выдаваемого оборудования, сроках его поставок... Все боятся встречной требовательности и покрывают пороки друг друга. Чернобыльская «мина» была заложена в домах Ленинакана, Спитака, Кировакана: легко крошащийся бетон, плохо сваренная арматура и т. п.

Общественный Порядок и деловая культура могут быть катастрофогенны сами по себе. И в этом смысле они несовместимы с научно-техническим прогрессом.

И все же предложенная выше типология среди всех источников бедствий в наиболее опасные выводит природные катастрофы. Отсюда возникает вечная дилемма для управления: распределение целей и ресурсов между сохранением и развитием общества одновременно.