Этический ограничитель

Чем отличается психологическое от культурного? Первое есть то, о чем го­ворилось выше, т.е. некоторые переживания (эмоции, чувства). Второе же — то, как мы эти чувства контролируем, оформляем. Скажем, человек испытывает зависть или раздражение — от этого никому не уйти, но то, как мы позволяем себе проявлять эти переживания, есть наша культура, точнее, та часть ее, которую ранее мы называли этосом. Даем ли мы себе волю в проявлении этих эмоций или скрываем их ее усилием. Ю.М. Лотман так и говорил: культура начинается с запретов. «...Законы человеческой морали в основе своей — это биологический закон торможения инстинкта»¹. Иначе говоря, сама мораль развивается как инстинкт².

Человек уже вступил в такую стадию своей эволюции, когда законы ес­тественного отбора сильно ослаблены. А на смену им приходят механизмы культурной регуляции. Конечно, это меняет и сам состав человеческой по­пуляции: если раньше выживали люди с сильным типом нервной деятель­ности, с высокой стрессоустойчивостью, то цивилизация распространяет тип людей психологически слабых и неуравновешенных, создает для них условия выживания и достижения успеха.

От своей биологии мы оторваться не в силах. Установлена генетическая предрасположенность людей по таким, например, социально значимым параметрам, как способность к воображению (основа творчества), актив­ность — пассивность, мнительность — тревожность, альтруизм — эгоизм и т.д. Считается, что около 5% населения подвержено неконтролируемой азартности. Но и мораль, нравственность, как оказывается, тоже имеют не­которую генетическую основу. Это обнадеживает.

Наверное, такое введение на три абзаца слишком затянуто, но проблема чрезвычайно сложна: глубокая порча российского этоса, о которой говори­лось в предыдущих главах, угрожает дезорганизацией самым неожиданным образом.

Проясним понятия. Этика есть учение о морали, сфера исследований последней. Мораль — это представления о должном поведении человека в континууме добра и зла, практические регуляторы его выбора в этом конти-

¹ Горелов А.А. Этика. М.: Флинта, 2006. С. 221.

² См.: Эфроимсон В.П. Генетика этики и эстетики. СПб., 1995.

нууме, нормы поведения, на которые человек при этом ориентируется. Нравственность — это фактическое отношение человека к нормам морали, оценка его поступков в сопоставлении с ними. Совесть — индивидуальный побудитель следования морали. Совесть — это стыд перед собой (если иметь в виду светский смысл ее). Но тогда все зависит от самосознания: за кого я себя принимаю, к какому типу людей себя отношу (хотел бы относить).

Как и многое в нашей жизни, мораль, нравственность и совесть выража­ются опять же через эмоции, точнее, — чувства. В русской философии, пре­жде всего трудами Вл. С. Соловьева и Н. А. Бердяева, утвердилось такое по­нимание основных морально-нравственных проявлений:

— способность к стыду, нравственному осуждению себя, своих поступков по отношению к нормам, морали;

— способность к жалости, сопереживанию страданиям другого, приня­тие их в себя;

— способность к благоговению, признанию высших ценностей и прекло­нение перед ними.

Дело в том, что эти способности развиты крайне неравномерно у разных людей. Кроме того, бытуют субкультуры, содержание которых (какие имен­но нормы, есть ли высшие ценности; если да, то каковы они) сильно разли­чается, вплоть до противоположностей. Хотя в том или ином виде они есть у всех по тем же «биологическим» причинам.

В чем проблема? Понятие стыда меняется. То, что считалось постыдным когда-то, теперь таковым не считается. Если в XVIII веке дворянская дочь уходила в «актерки», семья испытывала почти позор. Теперь родством с ар­тистами гордятся. Изменилось отношение к публичному обнажению живого тела, к мужским слезам и т.д. Такая относительность, подвижность границ столь фундаментального понятия вносит смущение как в индивидуальное, так и в массовое сознание: куда граница сдвинется дальше?

Однако мы видим, что сфера действия этого нравственного чувства меня­ется, но не сужается, поскольку в него теперь вовлекаются такие виды по­ступков, на которые раньше оно не претендовало: говорить о превосходстве своей расы, унижаться перед начальством, кичиться богатством (в некоторых странах).

Нарастающие жалость и сострадание охватывают, по-видимому, все боль­ше объектов: преступники, животные, далекие от нас народы. Хосписы стали новой организацией сострадания.

Благоговение, которое всегда в основном относится к божественному, также смещается, покидая такие, например, объекты, как власть, предки, богатство (в некоторых странах). Но появляется ли нечто новое, на что уже обращается это чувство? Может быть, природа, старина.

Таковы изменения в объектах проявления этих чувств, их направленности на что-то. Но важно не только объектное, но и субъектное измерение их:

Ч.ктьШ. ПОРЧА

растет ли число и качество носителей, выразителей каждого из этих чувств? Для личных наблюдений за этими изменениями (если они происходят) надо лет 300. А социология и этика относятся к этому вопросу нестрого и проти­воречиво.

В сфере профанного разума, безусловно, ведется выработка и преобразо­вание морали, идут нравственные процессы. И все же компетентный разум вынужден брать на себя инициативу, влияние во взаимодействии с пр{)фан-ным на случаи, когда эмоциональная неустойчивость в обществе сочетается с криминогенностью его особенно плотно. Думаю, помимо уже названных ранее способностей следует развивать:

а) соединение эмоций с нравственностью. Через искусства и СМИ уси­
ливать привлекательность названных выше составляющих нравствен­
ности (стыд, жалость, благоговение);

б) соединение утилитарных и нравственных ценностей, точнее, — по­
лезность этичного бизнеса, взаимной обязательности, самоконтроля
и т.д. (об этом уже говорилось в предыдущих главах).

Между прочим, стоит обратить внимание на явно недооцененный резерв такого развития — т. н. фатическое общение. Это общение поверхностное, по касательной, которое возникает между знакомыми и незнакомыми людь­ми при встречах и обмене приветствиями. Ведь нам свойственно реагировать друг на друга, замечать встречного, сослуживца, соседа, покупателя и т.д. Во многих странах фатическое общение улыбчиво, а в малолюдных местах еще и здороваются.

Это немаловажно. Так создается добрый эмоциональный фон повседнев­ности — психологический комфорт и безопасность. Отсюда идут благопри­ятные импульсы и в глубину общения.

Развивать фатическое общение в таком направлении вполне получается в управленческих и исполнительских командах, в бизнес-организациях, в ас­социациях. Для этого предназначены поведенческие кодексы. А уж от них облагороженное поведение будет распространяться на общество в целом.