Глава 2. От осознания открывшихся возможностей кружилась голова

От осознания открывшихся возможностей кружилась голова. Только на лестнице, ведущей на Астрономическую башню, Гарри сообразил, что мантия-невидимка осталась в сундуке, впрочем, сейчас ему было почти плевать на Филча и его драную кошку. Вот он — момент истины. Захлопнув дверь, Гарри прижался спиной к ее гладкой поверхности и на мгновение закрыл глаза. Сейчас. Одним росчерком Пера он отменит кошмар, которым была его жизнь до сих пор. Гарри шумно выдохнул и написал прямо на двери: «Том Ридл никогда не рождался на свет». Он постоял немного, затем огляделся. Ничего не произошло. Астрономическая башня по-прежнему была на месте, Гарри подошел к окну и на всякий случай выглянул на улицу — внешний вид Хогвартса никак не изменился. Может быть, это все игра воображения? В конце концов, его друзья могли, наконец, решиться на поцелуй, а сливочное пиво вполне мог забыть кто-то из однокурсников. Гарри вздохнул. Признаваться в собственной паранойе не хотелось. Хорошо хоть, он не успел ничего сказать друзьям — точно бы засмеяли. Он уныло стер надпись очищающим заклинанием и вышел на лестницу.

Возможно, он слишком расстроился, возможно, забыл, что на нем нет мантии-невидимки, возможно, он чересчур сосредоточился на том, чтобы… И тут до него дошло! Медленно, боясь, что все это окажется ошибкой, Гарри поднес руку ко лбу. Шрама не было. Всего одного прикосновения хватило, чтобы осознать это. У него получилось! Но уже в следующее мгновение он вздрогнул, уловив боковым зрением мелькнувшую белобрысую челку его главного школьного недоброжелателя. Гарри развернулся, и увидел, что из-за угла выворачивают Кребб и Гойл.

— Ну вот, Драко, мы нашли его.

Малфой раздраженно сморщился:

— Не мы, а я.

Гориллы синхронно кивнули:

— Конечно, босс.

Все еще кривя губы, Малфой повернулся к Гарри:

— Где шляешься?

— Со свидания возвращаюсь. Не твое дело, Малфой, — буркнул Гарри и попытался пройти. Малфой тут же направил на него свою палочку и зашипел:

— ЧТО??? О т к у д а ты возвращаешься??? Ах ты, мерзавец… Да как ты смеешь мне это говорить?! ТЫ М Н Е ИЗМЕНЯЕШЬ??? — и без того бледное лицо Малфоя приобрело мертвенный оттенок. До Гарри наконец начала доходить суть предъявляемых обвинений, и во рту появился привкус желчи. Кажется, его сейчас вырвет… Он потрясенно смотрел на взбешенного Малфоя и думал о том, что несколько дней назад в купе Хогвартс-экспресса, тот был исключительно мил… И, кажется, он сказал что-то о… Нет…

— Изменяю? Тебе?.. — прохрипел Гарри, борясь с тошнотой.

— Да. Мне. Изменяешь. Проще говоря, трахаешься с кем-то еще. Так более доступно для твоих полукровных мозгов? — к концу фразы слизеринцу удалось вернуть себе внешнее спокойствие. А Гарри все-таки расстался с ужином.

— Что с тобой? — с фальшивым участием спросил Малфой, — перепил с новым любовником? Или он угостил тебя какой-нибудь прокисшей дрянью?

— Нет, просто я жду ребенка, разве не заметно?

— Смешная шутка, — скривился Малфой, — лучше бы тебе сказать мне правду. Я, видишь ли, хочу знать, с какой стати мой мальчик, который еще сегодня утром клялся мне в любви, стонал подо мной и … — Малфою все же пришлось прерваться — желудок Гарри снова выразил бурный протест. Малфой озадачился. Он наложил очищающее заклинание, подошел к Гарри, обнял его неожиданно крепко и, развернув к себе, заглянул в глаза:

— Гарри, ты пошутил, да? Ты ведь на меня не обиделся? Тебе правда плохо? Ты же знаешь, я люблю тебя…

Гарри пришлось совершить поистине титаническое усилие, чтобы не забиться в истерике, он ошалело посмотрел на своего… э… на Малфоя и кивнул:

— Да… я… неважно себя чувствую.

Малфой, казалось, остался доволен этим ответом. Он кивнул и небрежно бросил Креббу и Гойлу:

— Ко мне в спальню, — затем провел пальцами по щеке Гарри и, ухмыльнувшись, прошептал:

— А тебе, любовь моя, лучше бы найти убедительное оправдание своей вечерней прогулке… До того, как мы дойдем до моей спальни, — картинно развернувшись на пятках, Малфой двинулся в сторону подземелий. Кребб и Гойл подошли ближе и многозначительно посмотрели на Гарри. Ему ничего не оставалось, кроме как подчиниться и пойти за слизеринским кошмаром.

Гарри шел за Малфоем и думал, что снова вляпался. Что же, дементор его раздери, здесь происходит? Противно засосало под ложечкой, и напомнил о себе мерзкий внутренний голосок: «Ну, попробуй, Гарри, разберись, если ты уверен, что действительно хочешь знать». Гарри не был уверен. Или был? В любом случае они уже дошли до подземелий и остановились у спальни слизеринского префекта. Малфой подошел к портрету развратно улыбающейся вампирши (ее полупрозрачная туника совершенно ничего не скрывала) и произнес пароль:

— Пей до дна!

Изображение на портрете засмеялось мелодичным смехом и пропустило всех внутрь. Впрочем, Кребб и Гойл даже не пытались войти.

Малфой опустился в одно из кресел:

— Ну?..

Гарри собрался с мыслями. Он был уже почти полностью уверен, что это не розыгрыш и не шутки его буйной фантазии, но все же решил окончательно в этом убедиться.

— Скажи, а Волдеморт не против наших отношений? — спросил Гарри и зажмурился, внутренне содрогаясь от идиотизма этой ситуации. Мерлин! Слышал бы его сейчас Рон… Подозрительная тишина все-таки заставила Гарри открыть глаза. Бледный, словно инфери, Малфой смотрел на него так же ласково, как кентавр на Амбридж. Уголок его рта нервно дергался.

— Волдеморт — это твой любовник? Это с ним ты мне изменяешь? — его голос был спокоен, но Гарри отчего-то забеспокоился, что с Малфоем сейчас случится удар.

— Это вряд ли, — усмехнулся Гарри, но затем, натолкнувшись на бешеный взгляд, поперхнулся, — нет, Малфой… Драко, что ты… Просто…— что же делать? Все мысли — не только умные — моментально покинули голову. Что можно сделать в настолько бредовой ситуации? Сказать ему, что все в порядке, и они поженятся, как и собирались? Поттер икнул и — как с разбегу в озеро — начал импровизировать.

— Малфой, я должен тебе кое-что сказать… — но договорить он не успел.

— Stupefy!

Ткань, которой были обиты стены спальни, немного смягчила удар, но все равно было больно. И почти сразу палочка уперлась в кадык:

— Кто ты такой и что ты сделал с моим Гарри? Оборотное, да? Где он? Я убью тебя, слышишь? Ты будешь молить о скорой смерти! Cru…

— Стой! — под круцио подставляться не хотелось. — Это я! Это на самом деле я!

Малфой окинул его скептическим взглядом:

— Неужели? Никогда в жизни МОЙ Гарри не называл меня по фамилии! Он никогда бы не стал мне изменять! Ясно тебе, самозванец? — и он больно пнул Гарри в живот.

— Ты перебил меня, М… Драко, — поспешил объяснить Гарри, когда откашлялся. — Я только хотел тебе все объяснить… Я… я ничего не помню. Совсем. То есть я знаю, что меня зовут Гарри Поттер, а ты — Драко Малфой и учишься в Слизерине. Я знаю, что мы находимся в Хогвартсе и … все. Очевидно, что-то случилось, но я не помню, что. Может быть, было какое-то заклятье, а может, я просто ударился головой и потерял память. У магглов это называется анемия, кажется.

— Амнезия, — машинально поправил Малфой.

— Откуда ты знаешь? — удивился Гарри.

Драко раздраженно нахмурился:

— У меня «превосходно» по маггловедению, забыл?

— Да. Забыл. И это тоже. И представь, несколько часов жизни выпали из памяти — совершенно. Я не помню, что я делал все это время и где был. Очнулся в Астрономической Башне. И… я не помню все остальное тоже.

Драко медленно убрал палочку и недоверчиво уставился на Гарри:

— Ничего не помнишь? Совсем?

Гарри молча покачал головой.

— И про… нас?

— Нет…

— И про то, как ты сегодня утром уходил от меня? — ему показалось или в голосе Малфоя прозвучала надежда? Гарри мысленно пообещал себе выяснить, что такого произошло сегодня утром, что Малфой, очевидно хотел скрыть.

— Нет, Драко. Я ничего не помню. Расскажешь?

Уголки губ Малфоя едва заметно дрогнули. Доволен, засранец… Однако в следующую секунду он вернул своему лицу озабоченное выражение:

— Как же так, Гарри? А наша любовь? Ты же сам сказал, что на все готов, лишь бы только мы были вместе. Разве нет? Я, конечно же, расскажу тебе о нас все. Все, что ты не помнишь… — он помог Гарри встать и, усадив на кровать, сел рядом. Драко призвал бутылку шампанского и разлил его по бокалам. Удивлению Гарри не было передела:

— Тебе разрешают хранить спиртное?

Драко игриво подмигнул:

— А кто мне запретит? Кто вообще может что-то запретить сыну министра магии?

Гарри поперхнулся:

— Что?

Но Малфой, казалось, мыслями был далеко.

— Заклятье говоришь? Кто же посмел на тебя покуситься? Ну, это мы еще узнаем… — в его голосе послышались такие нотки, что Гарри совершенно не хотелось узнавать, что произойдет с человеком, посмевшим покуситься на… А, собственно, на кого? Поттер посмотрел на задумавшегося Малфоя. Словно почувствовав его взгляд, тот повернулся и протянул бокал:

— За то, чтобы ты вспомнил нашу любовь, — сказал Малфой и лукаво улыбнулся.

Хрустальные бокалы звякнули, соприкоснувшись, и этот звук показался Гарри погребальным звоном. Сделав несколько глотков, Гарри опомнился и внезапно севшим голосом задал самый главный вопрос:

— Драко, скажи, а мои родители живы?

— Сегодня утром, по крайней мере, ты получил от них письмо. Так что с утра были живы… А ты и про родителей не помнишь? Ну, что ты, малыш, — Малфой вдруг склонился и горячо зашептал, его дыхание пахло мятой и шампанским, — все хорошо, не нужно так напрягаться. Если хочешь, мы можем в выходные съездить в Малфой-Менор.

Гарри высвободился из настойчивых объятий:

— Э… послушай, я бы лучше с родителями повидался.

Уголки губ Драко снова едва заметно дрогнули, будто он пытался скрыть улыбку. И когда только Гарри успел так хорошо его изучить?! Вернув лицу проникновенное выражение, Малфой снова почти непристойно прижался к Гарри:

— Гарри, мне жаль… ты забыл. Но твои родители сейчас в Америке. Вряд ли ты сможешь повидаться с ними в ближайшие пару месяцев. Они вернуться только к Хеллоуину. Утреннее письмо было как раз об этом.

Малфой говорил тихо и ритмично, словно убаюкивая. От легких прикосновений его рук к напряженной спине Гарри по всему телу распространялись волны тепла.

— Посмотри, какой ты напряженный, — горячее дыхание где-то в районе сонной артерии, — ты же как комок нервов, так нельзя. Тебе нужно расслабиться… расслабиться… — Гарри послушно погрузился в блаженную истому, ему хотелось, чтобы руки Малфоя никогда не прекращали разминать его мышцы. Поэтому, когда его легонько толкнули, Гарри тут же упал спиной на кровать. Руки никуда не делись, скоро к ним добавились губы — они ненадолго сомкнулись на мочке его уха, посылая мурашки по коже. Язык проник за ворот мантии, переместился к ямочке под ключицей, вызывая у Гарри странные желания. Он застонал и сделал инстинктивное, едва заметное движение бедрами. Малфой откинул полу мантии и положил ладонь на вздувшуюся ширинку Гарри. Он несильно сжал пальцами набухший и ощутимо пульсирующий даже сквозь плотную ткань член и осторожно помассировал его. Гарри выгнулся, выстанывая что-то сквозь сжатые зубы, и на этот раз сильно толкнулся бедрами в такую понимающую ладонь.

Драко усмехнулся и, развернувшись, накрыл Поттера своим телом. Всего несколько движений и Гарри обмяк в его объятьях. Драко с силой сжал зубы — трахаться хотелось нещадно, но на сегодня было достаточно. Придется вызвать Забини на ночь, ведь наша принцесса пока не готова к большему. Он с усмешкой заглянул в испуганно распахнутые зеленые глаза.

— Я… я думаю, я еще не готов к такому повороту событий, если честно, — лицо Поттера приобрело почти гриффиндорский бордовый оттенок. Драко сдержал рвущуюся наружу истерику и ласково улыбнулся:

— Конечно, солнце. Я понимаю. Прости, я не сдержался. Просто я так тебя хочу…

Пошатываясь, Гарри поднялся с постели, прошептал очищающее заклинание и направился к выходу.

— Тебя проводить, малыш? — заботливый тон отлично удался, Гарри даже обернулся, но лишь покачал головой и поспешно вышел.

Когда дверь за ним закрылась, Драко запустил руку в брюки и усмехнулся. Он и мечтать не мог о таком подарке! Гарри все забыл! И теперь у Драко есть возможность начать все сначала, снова соблазнить своего маленького пушистого гриффиндорчика…

— Это же будет как второй медовый месяц, — прошептал он, лаская себя, но потом решил все-таки позвать Забини и убрал руку. Сейчас надо сбросить пар, а с остальным он разберется позже.