ГЛАВА 7. Осада Сафеда началась 30 ноября 1947 года, на следующий день после принятия в ООН резолюции о разделе Палестины

Осада Сафеда началась 30 ноября 1947 года, на следующий день после принятия в ООН резолюции о разделе Палестины. Когда весной 1948 года англичане покидали город, они передали арабам все наиболее важные стратегические пункты.

Сафед похож на опрокинутый конус. Еврейская его часть — небольшой участок, не больше одной восьмой всей территории. Арабы окружили ее со всех сторон. У евреев было всего человек двести плохо обученных бойцов Хаганы. Однако, следуя традиции предков, они отказались отступить и решили стоять до конца.

На следующий день после ухода англичан Ари тайно отправил в еврейский квартал Сафеда Иоава Яркони с тридцатью парнями и двадцатью девушками из Пальмаха. Им устроили восторженную встречу. Была суббота, но ребята так сильно устали и проголодались за время похода по неприятельской территории, что впервые за много столетий каббалисты сочли возможным нарушить субботние запреты и приготовили бойцам горячую пищу.

Кавуки, стремясь превратить Сафед во временную резиденцию муфтия, приказал своим людям захватить еврейскую часть города. Арабы сделали несколько безуспешных попыток и поняли, что выполнить приказ можно только после упорных боев за каждую улицу, за каждый дом. Тогда они решили прибегнуть к диверсиям.

Евреев возглавляли Ремез и Яркони. Генерал Сазерленд переехал из своей виллы на горе Канаан к Ремезу. Иногда к нему обращались за советом, но он видел, что евреи прекрасно справляются и без его помощи.

Ремез поставил задачу расчистить полосу между еврейским и арабским кварталами, которые тесно примыкали друг к другу. Арабам не составляло труда проникать в еврейскую часть города и совершать диверсии. Нужно было освободить от домов некоторое пространство, и Яркони с небольшим отрядом ворвался в арабский квартал, захватил десяток крайних домов и оттуда обстрелял арабов. Через несколько дней, когда арабы вернулись в свои жилища, Яркони повторил рейд, а затем и еще раз сделал то же самое. В конце концов арабы сами взорвали эти дома. Именно этого и добивался Ремез: появилось свободное пространство, которое обеспечивало лучший обзор подступов к еврейскому кварталу.

Ремез и Яркони досаждали арабам круглые сутки. Каждый день три-четыре отряда пальмахников наносили внезапные удары по арабским кварталам всякий раз в новом месте и тут же исчезали. Разведка сообщала, если арабы где-то собирали силы, и пальмахники точно знали, где можно ударить, а какие места лучше обходить стороной. Подобно маневрам ловкого боксера, эти удары сбивали противника с толку.

Но больше всего ввергали арабов в ужас ночные операции. Яркони вырос в Марокко и хорошо знал, как суеверные арабы боятся темноты. Он решил превратить ночь в своего союзника. Стоило пальмахникам взорвать ночью несколько самодельных хлопушек, как поднималась паника.

Ремез и Яркони понимали, конечно, что эти мелкие уколы мало что значат, но на серьезный удар сил не хватало. Превосходство арабов в живой силе и оружии мало-помалу изматывало евреев. Если пальмахник или боец Хаганы выходили из строя, заменить их было некем. Не лучше обстояло дело и с продовольствием. А боеприпасов до того не хватало, что, если кто-нибудь зря расходовал патрон, его штрафовали.

Несмотря на эти нехватки, евреи не отступали ни на шаг и не падали духом. Их единственной связью с внешним миром был радиоприемник, но занятия в школах шли по расписанию, ежедневно выходила самодельная газета, верующие не пропускали ни одной молитвы в синагоге. На письма — их носили специальные посыльные — наклеивались нарисованные от руки марки, которые не только имели хождение, но и пользовались глубоким уважением по всей Палестине.

Осада тянулась зиму и всю весну. В конце концов Яркони, Сазерленду и Ремезу пришлось посмотреть горькой правде в лицо. Евреи потеряли пятьдесят лучших бойцов, у них осталась дюжина мешков муки, а боеприпасов — от силы на пять дней. У Яркони кончились даже самодельные петарды. Арабы чувствовали слабость противника и действовали все активнее.

— Я обещал Ари, что не буду морочить ему голову, но боюсь, что придется все-таки отправиться в Эйн-Ор и поговорить с ним, — решил Яркони. Той же ночью он тайком выбрался из Сафеда и отправился в штаб Ари.

Подробный доклад о положении в Сафеде Яркони закончил так:

— Мне очень не хотелось беспокоить тебя, Ари, но дня через три нам придется есть крыс.

Ари что-то буркнул в ответ. Стойкость Сафеда воодушевляла весь ишув. Теперь этот город был не только важным стратегическим пунктом, но и символом неслыханного мужества.

— Если удержим Сафед, то нанесем сокрушительный удар арабам Галилеи.

— Ари, мы совещаемся каждый раз, когда надо израсходовать хотя бы один патрон.

— Есть идея, — сказал Ари. — Идем.

Ари распорядился, чтобы особый отряд доставил ночью в осажденный город немного продовольствия, а сам отвел Иоава на склад оружия и показал марокканцу диковинную махину из чугунного литья, гаек и болтов.

— Это еще что такое? — изумился Иоав.

— Иоав, ты видишь перед собой давидку.

— Давидку?

— Да, маленький плод еврейской смекалки.

Иоав почесал подбородок. Только при очень большом желании в этом сооружении можно было уловить некое сходство с пушкой.

— А что она умеет?

— Мне сказали что ее можно заряжать гранатами.

— И она стреляет?

— Как будто.

— А как?

— Черт его знает, еще не испытывали. У меня есть только рапорт из Иерусалима. Говорят, хорошее оружие.

— Против кого — арабов или нас самих?

— Вот что мы сделаем, Иоав. Я приберег эту штуку как раз для экстренных случаев. Возьми давидку в Сафед.

Иоав обошел диковинку со всех сторон.

— Господи Боже мой! Чем только нам не приходится воевать! — пробормотал он.

Ночной отряд вместе с продовольствием протащил в Сафед и давидку с тридцатью фунтами зарядов к ней. Вернувшись в город, Иоав созвал командиров Хаганы и Пальмаха, и они до полуночи размышляли, как же все-таки действует эта пушка. Догадки высказывались самые разные.

Наконец кто-то предложил позвать Сазерленда. Пошли в гостиницу, разбудили его и сонного притащили в штаб. Он долго осматривал давидку, потом покачал головой:

— Только еврей мог придумать такое.

— Говорят, в Иерусалиме она действовала безотказно, — сообщил Иоав.

Сазерленд принялся нажимать на рычаги, рукоятки и кнопки. Через час они приблизительно поняли, как эта пушка стреляет.

На следующее утро давидку выволокли на позицию и повернули в сторону здания полиции, рядом с которым на крышах домов засели арабские снайперы.

Снаряды давидки были не менее диковинны, чем она сама. Они имели форму дубинки: стальная с детонатором головка, набитая динамитом, и толстая рукоятка по диаметру дула. Сазерленд опасался, что этот снаряд пролетит два-три метра и взорвется.

— Если эта штуковина просто выпадет из дула, она уничтожит все население Сафеда, — предупредил Сазерленд, — и я боюсь, что получится именно так.

— А может, привязать веревку, чтоб стрелять с безопасного расстояния? — предложил Ремез.

— Я так и не понял, как эта каракатица наводится на цель, — вмешался Яркони.

— А зачем такому чудовищу наводка? — спросил Сазерленд. — Надо просто повернуть ее в нужную сторону и молиться Богу.

Главный раввин и каббалисты с женами тоже толпились вокруг давидки, затеяв обстоятельный спор о том, не наступил ли еще день Страшного Суда. Под конец раввин благословил орудие и помолился Богу, прося о милосердии, которое община заслужила благочестием и богоугодными делами.

— Ну, приступим, — хмуро сказал Ремез.

Каббалисты поспешно отошли на безопасное расстояние. В дуло насыпали взрывчатку, затем вставили снаряд. Цилиндр с динамитом угрожающе торчал наружу. К курку орудия привязали длинный шнур, потом все спрятались. Воцарилось гробовое молчание.

— С Богом — пли! — с дрожью в голосе скомандовал Яркони.

Ремез дернул за веревку, и произошло невероятное: давидка выстрелила!

Снаряд, кувыркаясь, полетел вверх, издавая жуткий вой, от которого кровь стыла в жилах, и упал на арабские дома неподалеку от здания полиции.

Сазерленд смотрел, разинув рот, как мальчик.

Усы Яркони встали дыбом.

Ремез выпучил глаза.

Старые каббалисты, молившиеся поодаль, остановились на полуслове.

От громового взрыва город задрожал до основания. Казалось, разнесло по меньшей мере половину горы.

За ним последовал новый взрыв — восторга, объятий, громких благословений и счастливого смеха.

— Клянусь Богом, — только и смог произнести Сазерленд.

Пальмахники тут же построили круг и сплясали вокруг давидки хору.

— Пальнем еще разок?

Арабы слышали, как радуются евреи, и понимали, чем вызвано ликование. Один только свист этого странного снаряда мог хоть кого напугать до смерти, тем более взрыв. Никто из арабов, ни местные, ни пришлые, ничего подобного и во сне не видели. Каждый выстрел маленькой давидки сеял ужас и разрушение.

Иоав Яркони передал Ари, что самодельная пушка повергает арабов в панику, и тот решил рискнуть. Собрав по нескольку человек из каждого села, он сколотил две роты. Ночью они пробрались тайком в Сафед, захватив с собой новые снаряды для давидки.

Шшшш… бух!

Чудовище, скрепленное болтами, своими гранатами сотрясало город.

На третий день после прибытия давидки в Сафед разверзлись небеса — дождь полил как из ведра. Ари Бен Канаан воспользовался этим, чтобы пустить невероятный слух. В этой войне слухи служили немаловажным оружием. Он велел Ремезу собрать всех его арабских агентов и провел с ними короткое совещание.

— Вам, верно, уже известно, братья, — сказал он по-арабски, — что у нас есть секретное оружие. Не могу говорить о нем много, скажу лишь, что после атомного взрыва всегда идет дождь. Вы меня, конечно, понимаете…

Не прошло и часа, как среди арабов пополз страшный слух, что давидка — новое секретное оружие. Еще через час все арабы Сафеда говорили об одном: у евреев есть атомная бомба!

Маленькая давидка выплевывала гранату за гранатой, дождь лил все сильнее, а с ним росла паника. Через несколько часов дороги были забиты бегущими арабами,

Воспользовавшись паникой среди арабов, Ари повел триста своих бойцов в атаку на Акрополь. Но захватить крепость не удалось, и евреи отступили с немалыми потерями. Три дня спустя, когда Сафед почти опустел, Ари, Ремез и Иоав атаковали Акрополь снова. На этот раз операция была тщательно продумана, нападение осуществили сразу с трех сторон, и крепость пала.

Все переменилось: взяв крепость, нависавшую над всей округой, евреи заставили обороняться тех, кто десятками лет безнаказанно мучил, громил и убивал беспомощных каббалистов. Арабы предпочли бежать от ярости евреев. Вскоре пало здание полиции, и Ари Бен Канаан повернул пальмахников за город, к крепости Тагарта на горе, именем которой назвалась его семья. Это была самая укрепленная позиция противника. Каково же было удивление Ари, когда оказалось, что арабы бросили и эту почти неприступную твердыню. Теперь, когда и крепость Тагарта была в руках евреев, битву за Сафед можно было считать законченной.

Эта победа была настоящим чудом. В безнадежной ситуации нескольким сотням бойцов со странным орудием под названием давидка удалось перейти в наступление и завоевать весь город. Начались споры о том, почему эта победа оказалась возможной. Даже среди каббалистов мнения разделились. Рабби Хаим, раввин европейских евреев, не сомневался, что здесь не обошлось без небесного вмешательства, как, впрочем, и было предсказано в книге Иова.

Рабби Меир, наставник евреев с Востока, тоже не сомневался в факте Божественного промысла, но ссылался на пророчество Иезекииля.

Брюс Сазерленд вернулся в свой дом на горе Канаан и обнаружил, что арабы похозяйничали в нем: растоптали клумбы и утащили все, что смогли, даже дверные ручки. Сазерленд не очень расстроился. Он прошел с Яркони и Ремезом на заднюю террасу, чтобы полюбоваться видом на отвоеванный Сафед. В этот день было выпито немало коньяка.

Никто не знал, что бегство арабов из Сафеда открывает новую трагическую главу в истории Палестины: оно положило начало проблеме палестинских беженцев.

Над Галилеей ветхий «либерейтор» с экипажем добровольцев из США и Южной Африки сбавил высоту.

Летчик заметил два синих сигнала и приземлился. Самолет сильно бросало из стороны в сторону, пока он рулил по кочкам посадочной дорожки.

К самолету подбежали люди, которые тут же разгрузили его. Это была первая партия современного оружия: винтовки, пулеметы, минометы, боеприпасы.

Оружие погрузили на грузовики, и они умчались в разные стороны. Самолет развернулся, с трудом оторвался от земли и полетел за новым грузом.

Наутро явились британские солдаты: арабы сообщили, что они слышали, как неподалеку приземлился самолет. Но англичанам не удалось найти никаких следов, и донесение было сочтено плодом воображения арабов.

Когда прибыл четвертый, а затем и пятый транспорт, евреи начали одерживать серьезные победы: взяли Тивериаду, мощную тагартову крепость Гешер, отбили ряд нападений иракских диверсантов.

После взятия Сафеда евреи начали первое крупное наступление — операцию «Железная метла», которая должна была очистить от врагов Галилею. Верткие джипы с пулеметами врывались в деревни и уничтожали базы диверсантов одну за другой. Падение Сафеда нанесло столь тяжелый удар по боевому духу арабов, что они почти не сопротивлялись «Железной метле».

Одержав несколько побед, бойцы Хаганы двинулись на Хайфу. Отряды обрушились с вершины Кармеля сразу на четыре арабские заставы, где засели не только палестинцы, но и пришедшие к ним на помощь арабы из Сирии, Ливана и Ирака. Поначалу арабы успешно отбивали атаки. Англичане, которые все еще контролировали район порта, требовали от евреев прекратить огонь, мешали наступать и даже вытесняли их с позиций, занятых после тяжелых боев.

Арабы стойко сопротивлялись, но стоило евреям усилить натиск, как арабский командующий тайно собрал свой штаб и бежал. Сопротивление сразу ослабло, а потом и вовсе прекратилось. Евреи двинулись в арабские кварталы.

В это время произошло непредвиденное: арабы вдруг заявили, что население хочет покинуть город. Странно было видеть, как арабы Хайфы, которых никто не преследовал, собрали пожитки и направились на север, к границе с Ливаном.

Акко, битком набитый арабскими беженцами, был взят Хаганой после трех дней сопротивления. За Акко пришла очередь древнейшего порта мира, Яффы, которую захватили маккавеи. Арабское население снова сбежало.

В иерусалимском коридоре Абдель Кадар выбил евреев из Кастеля, но Хагана и Пальмах после контратаки вернули себе его назад. Кадар попытался вернуть успех, но погиб в бою. Гибель самого толкового арабского командира стала тяжелым ударом для его соплеменников

Приближался май 1948 года. Оставалось всего две недели до завершения эвакуации англичан. Срок мандата истекал.

На границах стояли армии Сирии, Йемена, Ливана, Трансиордании, Египта, Саудовской Аравии и Ирака. Они ждали приказа атаковать.

Наступили решающие дни. Посмеют ли евреи провозгласить независимость своего государства?