Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава 25. Какой-то непонятный писк навязчиво звучал в ушах и сильно раздражал






 

Какой-то непонятный писк навязчиво звучал в ушах и сильно раздражал. " Кто-то решил меня позлить и согнал в комнату комаров со всей округи? Сейчас я расскажу всё, что думаю об этой шутке и о шутнике лично" - подумала я и открыла глаза.

Комната была незнакомой и я удивлённо оглянулась, пытаясь понять, где я. Увидев сидящего в кресле возле кровати Севу и поняв, что я в больнице, тут же всё вспомнила. " О Боже, где моя кроха? ".

-Сева! - позвала я, одновременно снимая с пальца какой-то датчик, и садясь в кровати.

Один из приборов тут же начал пищать непрерывно и Сева вскочив с кресла, метнулся к двери, но остановившись на полдороге и повернувшись, посмотрел на меня.

Я испугалась, когда он резко вскочил, и с открытым ртом смотрела на него.

-Рина! - с облегчением прошептал он и улыбнулся. - Наконец-то! - подойдя к кровати, он сел рядом и приложив ладонь к щеке, поцеловал меня, а потом спросил: - Как ты себя чувствуешь?

-Хорошо, - прислушавшись к своим ощущениям, и вспомнив ту боль, которую испытывала до этого, с удивлением ответила я. - На самом деле всё - хорошо. Ничего не болит.

Неожиданно он нахмурился и строго сказал:

-Если ещё хоть раз выкинешь такой фортель, я не знаю, что с тобой сделаю! Та Алтайская порка будет казаться тебе нежными ласками! Поняла? Не смей больше так делать! Я чуть с ума не сошёл, пока ты тут двое суток лежала без сознания.

Дверь в палату открылась и вбежала медсестра, но увидев, что со мной всё хорошо, улыбнулась и, подойдя к пищащему прибору, отключила его, а потом вышла.

-Двое суток?! - изумлённо спросила я.

-Да!

-Где ребёнок? - я задала самый главный вопрос, потому что бессознательное состояние мало меня волновал. - С ней ведь всё хорошо? - и замерла в ожидании ответ.

-Хорошо! - Сева широко улыбнулся. - Пятьдесят два сантиметра, три килограмма двести двадцать граммов очень красивого, крикливого и требовательно счастья! - с гордостью закончил он.

-Честно? - с сердца упал камень, и я почувствовала, как на глаза навернулись слёзы.

-Честно! Доктор сказал, что рождённые на тридцать восьмой неделе уже считаются доношенными детьми, так что всё просто идеально. Да и наша кроха всеми возможными способами даёт понять, что с ней всё хорошо и чувствует она себя прелестно.

-Я хочу её видеть!

-Думаю, она тоже очень хочет тебя видеть. Сейчас попрошу её принести, - наклонившись, он поцеловал меня в губы таким страстным поцелуем, что голова приятно закружилась. - Спасибо тебе, солнышко, за нашу кроху, - прошептал он. - Люблю тебя.

-И я тебя, - по щеке покатилась слеза и я добавила: - Странно, уже родила, а слёзы до сих пор лью, как беременная.

-Это ведь от радости, - он улыбнулся. - Ты не видела, как я рыдал, когда меня уложили на кушетку и положили её на грудь. Я и не думал, что так умею лить слёзы от счастья.

-Ты плакал? - представить Севу со слезами на глазах было тяжело и я, вздохнув, сказала: - Ну, вот самое интересное пропустила. Ничего, когда второго ребёнка буду рожать, уже постараюсь не потерять сознание и увижу сие знаменательно событие.

-Уж будь так любезна! Второй раз твой провал на два дня я не выдержу, - поцеловав меня ещё раз, он поднялся с кровати и подмигнул мне. - Я сейчас!

Но сейчас не получилось. Сева не успел даже выйти из палаты, как появился мой врач.

-Айрина Романовна, добрый вечер! Как вы себя чувствуете? - мягко спросил он.

-Чудесно, Эдуард Семёнович, - улыбнувшись, ответила я. - И очень хочу увидеть свою дочь!

-Она должна проснуться минут через двадцать-тридцать, поэтому я вас пока осмотрю, а потом вы попробуйте её покормить первый раз. Аппетит у неё будь здоров, так что всё должно пройти хорошо.

Он долго и нудно меня осматривал, а я, послушно выполняла его просьбы и, отвечая на вопросы, не сводила взгляда с настенных часов, в ожидании первой встречи со своей крохой. Казалось, что время, как назло, решило идти медленно, и я начала нервно постукивать пальцем по кровати и сверлить недовольным взглядом часы.

Смешок Севы отвлёк меня от часов и, поняв, что он смеётся с моего нетерпения, я показала ему язык и выжидающе посмотрела на врача.

-Всё хорошо, - наконец сказал Эдуард Семёнович. - Если честно, я даже не понимаю, почему у вас так быстро начались роды и почему всё так произошло. Ведь первые роды, как правило, проходят не так быстро, а вы родили меньше чем за час.

Зато понимала я. " Всё-таки, судьбы менять во время беременности не стоит. Варвару Степановну мы с моей крохой перенесли спокойно, а вот для Завадского я писала, по сути, четыре судьбы - его сына, Анны Корсак и её детей. Причём трёх из них, я вытаскивала с того света. Поэтому, наверное, всё так и вышло. Что ж, запомним на будущее, что лучше этого не делать".

-Вам очень повезло, - продолжил врач. - При таких быстрых родах можно получить не одну травму, а вы на удивление легко отделались и никаких травм.

-Зато было очень больно, - вспомнив, как мучилась, ответила я.

Сказать что-то в ответ Эдуард Семёнович не успел, потому что дверь в палату открылась и медсестра вкатила тележку, из которой раздавался недовольный крик. Я оцепенела и уже не сводила с неё глаз, желая поскорее взять свою кроху на руки.

Медсестра наклонилась, чтобы взять её, но Сева сказал:

-Я сам, - и наклонившись, осторожно взял нашу малышку на руки. - Сейчас, моя хорошая, ты познакомишься со своей мамочкой.

Подойдя к кровати, он аккуратно вручил её мне, и я улыбнулась, глядя на свою девочку.

-Какое чудо, - прошептала я, рассматривая её.

На душе творилось такое, что описать словами невозможно. Казалось, что сердцу в груди мало места и оно не в состоянии вместить всю любовь и нежность, которую я испытываю сейчас. Хотелось прижать её к себе посильнее и больше никогда не отпускать.

А наша малышка, которая до этого плакала, замолчала и, причмокивая маленькими розовыми губками, посмотрела на меня.

-Привет, моя ласточка, я твоя мама, - прошептала я, и поцеловала её в лобик. Проведя кончиком пальца по нежной щёчке, я почувствовала, как на глаза опять наворачиваются слёзы и я добавила: - Какая же ты у меня красавица! Люблю тебя!

-Да, вся в папу, - с гордостью сказал Сева, садясь на кровать.

-Павлин самодовольный, - сквозь слёзы улыбнулась я и с любовью посмотрела на него.

Наша дочь действительно оказалась больше похожа на него, по крайней мере, волосы были такие же тёмные, как и у него, а глаза голубыми.

Она зевнула, потом снова зачмокала губками, а затем разразилась таким криком, что я испугалась и растерянно посмотрела на врача.

-Знакомство, по-видимому, закончено, - с улыбкой ответил он. - И теперь она хочет есть. Попробуйте приложить её к груди.

-Очень надеюсь, что моя молочная ферма работает, - пробормотала я, оголяя грудь и вспоминая занятия в школе будущих родителей.

Наша кроха сразу же взяла грудь и начала с таким аппетитом сосать молоко, что я улыбнулась. Ощущения были необыкновенные и, если минуту назад мне казалось, что счастливее быть нельзя, то сейчас я поняла, что можно. " Вот что значит - безмерное, всепоглощающее счастье! Боже спасибо тебе, что дал мне Севу и ребёнка от него! ".

Доктор и медсестра тихо вышли из палаты, оставив нас втроём и Сева, сказал:

-Она такая прелесть! Меня так и распирает гордость за неё. Знаешь, раньше попадая на крестины ребёнка, я не понимал, почему родители так раздуваются от гордости за своё чадо и часами могут рассказывать про них, хотя и любил детей, а сейчас сам не могу остановиться и, найдя свободные уши, тут же начинаю рассказывать какое чудо моя дочь.

Я улыбнулась, сама испытывая безмерную гордость за нашу малышку и подмигнув, сказала ему:

-Так ведь есть, чем гордиться. Она на самом деле чудо, - взяв её за крохотную ручку, я поцеловала её и улыбнулась.

-Угу. Сразу видно, что мы очень старались, делая её, - и рассмеялся.

Как только наша кроха наелась, Сева тут же положил себе полотенце на плечо и, забрав её, начал носить по палате, а мне как раз принесли ужин и я, поняв, что очень голодна, набросилась на еду.

Через час в больницу приехала Нина, и мы с ней отправили Севу домой, потому что, оказалось, что он все эти дни провёл в больнице, боясь отойти от меня. А сама осталась со мной, чтобы ночью помочь если что, хотя я и ей предлагала поехать домой. Но ночью я очень порадовалась, что Нина осталась, потому что когда понадобилось менять памперс и переодевать нашу девочку, я боялась даже прикоснуться к ней, страшась ей что-нибудь сломать.

На следующий день Сева появился в палате ни свет, ни заря, и отправил Нину домой отдыхать. А как только малышка проснулась и поела, забрал её у меня и начал ходить по палате, что-то ей с улыбкой шепча на ушко, и я, чтобы не терять драгоценного времени, пошла принимать душ.

В десять утра с огромным букетом цветов и большим медвежонком в палату вошёл Алекс и поздравил нас с рождением дочкой, а потом долго её рассматривал, и вынес окончательный вердикт, что она действительно больше похожа на папочку. Сева, который до сих пор относился к Алексу с лёгким презрением, впервые улыбнулся ему, и я поняла, что хоть дружбы и не завяжется, однако теперь он спокойно будет переносить его присутствие.

Правда, кое-что меня всё же огорчило в тот день. Господин Завадский узнав, что я пришла в себя и что всё хорошо, прислал огромную корзину фруктов с открыткой, в которой выражал радость и желал мне всего наилучшего. Прочитав написанное, я поморщилась и с отвращением посмотрела на подарок, поэтому Сева тут же отдал корзину медсёстрам.

Вечером того же дня мы дали имя нашей крохе, решив её назвать Вероникой, потому что мать Севы звали Верой, а Ника являлась богиней победы, и мы очень хотели, чтобы она всегда выходила победительницей из любой жизненной ситуации. Правда, практически сразу к ней приклеилось сокращённое имя - Ника.

К моменту выписки, второго апреля, я уже наловчилась и перестала бояться что-нибудь сделать неправильно, и сама спокойно меняла памперсы и переодевала нашу кроху, поэтому рвалась побыстрее оказаться дома.

Дома, первые две недели моя жизнь была полностью подчинена Нике и я занималась только ею, не желая хоть на секунду отвлекаться от своей крохи. Сева тоже старался как можно реже покидать дом, и ездил на работу только, когда это действительно требовалось.

Кроватку мы перенесли в нашу спальню, и вечерами иногда чуть ли не дралась за право искупать Нику и укачать её. Но потом оказалось, что она предпочитает засыпать у папочки на груди и мне ничего не оставалось, как смириться.

Теперь вечера стали моим любимым временем суток. После кормления и купания мы укладывались в кровать - Ника спала на животике, прислонившись щёчкой к груди Севы, а я клала ему голову на плечо и наслаждалась покоем, глядя на нашу дочь и упивалась близостью мужа. В камине горел яркий огонь, освещая комнату, и мы тихо болтали обо всём на свете и строили планы на будущую жизнь.

Засыпая каждую ночь, я не уставала благодарить Бога, за то, что он дал мне это счастье, и очень хотелось верить, что и дальше всё сложится хорошо. " Главное, разобраться со всеми этими Кольцовыми, Завацкими и прочими личностями, и вот тогда наша жизнь будет абсолютно счастливой! ".

 

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.