Взаимоотношения между установками различных уровней 2 страница

Хотя Дж. Фримен, а затем Ф. Олпорт полагали, что объектом их анализа является установка вообще, реально они занимались исследованием физиологических процессов, лежащих в основе установки. По мнению Фримена (Freeman, 1939), установка является фактором, организующим и поддерживающим поведение. Он выделяет две функции установки по отношению к поведению — избирательность и обеспечение согласованного протекания поведенческих актов. Выделив функции установки, Фримен пытается ответить на вопрос: «Что собой представляет установка?». Попробуем восстановить фрименовскую логику поиска сущности установки. Установка — общее состояние организма. Любая фазическая активность разыгрывается на тоническом фундаменте.

Тоника опережает фазические реакции, поддерживает их, участвует в переключении с одной фазической реакции на другую, т. е. осуществляет функции избирательности и согласованности в протекании поведенческих актов. Проведя подобный анализ, Фримен приходит к заключению, что установка состоит как из скрытых напряжений скелетных мышц, которые предшествуют и сопровождают редуцированные реакции этих мышц, так и из эффектов обратной связи в центральной нервной системе от проприоцептивной стимуляции, сопровождающей эти напряжения. Он также отмечает, что напряжение мышц содержит два момента: диффузный (фоновый) и специфический. Общая диффузная настройка организма может посредством обучения или инструкции сконцентрироваться в специфической установке, представляющей непосредственную подготовку и поддержку последующей реакции. С описанием проявлений установки, которые приводит Фримен, можно согласиться лишь с одной оговоркой. Фримен достаточно точно описывает физиологические проявления установки. Чувствительность тоники к вставшей перед субъектом задаче и ее участие в реализации эффекторного процесса — неоспоримый факт. Но все дело в том, что проявления установки для Фримена исчерпываются тоническими процессами.

Ф. Олпорт (Allport F., 1955), так же как Дж. Фримен, пытается выразить содержание понятия установки на языке физиологии. Кроме того, он привлекает для анализа феноменов установки некоторые положения теории информации. С точки зрения Олпорта установка — это физиологический агрегат или структура, которая представляет собой зарождающуюся стадию любого поведенческого акта. Эта незавершенная структура постоянно «стремится» достичь состояния равновесия. В качестве физиологического аналога подобных структур Ф. Олпорт приводит ревербераторные круги, т. е. агрегат, который он отождествляет с установкой, понимается им как самозамыкающаяся структура. Далее Ф. Олпорт сравнивает физиологический агрегат с активным следом некоторой ситуации. Он полагает, что восприятие и установка — это те две стадии, которые единый физиологический агрегат «восприятие — установка» проходит во времени. Переход агрегата из стадии «установка» в стадию «восприятие» включает: а) дополнение соответствующей структуры «стимульной» информацией и завершение структуры; б) увеличение энергии в структуре при поступлении стимульной информации. Как только энергетический порог агрегата достигнет определенного уровня, агрегат перейдет из стадии «установка» в стадию «восприятие». Однако энергия агрегата может как возрастать, так и понижаться под влиянием стимульной информации. Идея Олпорта об установке как о зарождающейся стадии поведения, выступающей в виде физиологического агрегата, во многом схожа с представлениями П. К. Анохина о «заготовленном комплексе возбуждений», возникающем до того, как оформился сам рефлекторный акт. Подытоживая взгляды Олпорта на установку, можно свести их к следующим положениям: установка — зарождающаяся стадия любого поведенческого акта; она подготавливает и поддерживает протекание поведения, активизирует одни реакции и затормаживает другие; установка — это динамический агрегат, рейдирующий как восприятие, так и действие. Стремление Олпорта сблизить восприятие и действие является наиболее позитивным моментом в его концепции. Однако попытка перевести анализ проблемы установки в русло информационного подхода приводит в конечном счете к чрезмерной универсализации установки, в результате которой она обесценивается как научное психологическое понятие. Говоря о Олпорте и его вкладе в развитие проблемы установки, ни в коем случае не следует забывать то, что без работ этого замечательного критика вряд ли появилась бы теория перцептивной готовности Дж. Брунера.

Теория перцептивной готовности Дж. Брунера (Bruner, 1957) представляет собой кульминационную точку развития проблемы установки в зарубежной экспериментальной психологии. Не останавливаясь здесь подробно на анализе этой теории (см. об этом Асмолов, 1977), мы упомянем лишь о выделенных Дж. Брунером гипотетических механизмах, опосредующих перцептивную готовность.

Дж. Брунер предлагает четыре следующих механизма: группировка и интеграция, упорядочивание готовности отбор соответствия и фильтрация. Механизм группировки и интеграции лежит в основе формирования категорий — классов событий, закодированных в мозгу субъекта.

Для объяснения функционирования этого механизма на физиологическом уровне Брунер привлекает представления о «клеточных ансамблях» Д. Хебба. Характеризуя анатомофизиологическую теорию Д. Хебба, Брунер отмечает следующее: «По существу, это ассоцианистическая теория восприятия, или теория " обогащения" на нервном уровне, предполагающая, что образующиеся нервные связи облегчают восприятие тех явлений, которые раньше происходили одновременно. Ожидание — центральная готовность, предваряющая сенсорный вход, является образованным в ходе научения ожиданием, основанным на действии интегратора частот. Такие интеграторы могут быть нейроанатомическими образованиями типа синаптических бляшек или какими-нибудь процессами, которые, возбуждая один участок мозга, тем самым увеличивают или уменьшают вероятность возбуждения другого участка» (Bruner, 1957). Другой механизм — механизм упорядочивания готовности — вводится Брунером для того, чтобы объяснить отношения, складывающиеся между различными категориями. Этот механизм определяет число категорий, находящихся в состоянии готовности к моменту действия стимула, основываясь на учете субъективной вероятности появления того или иного стимула. Третий механизм — механизм «отбора соответствия» — ответствен за преобразование стимульной информации, поступившей на вход той или иной сенсорной системы. Как только сенсорные данные поступают на вход сенсорной системы, начинается процесс вьщеления информативных признаков, соответствующих актуализированной категории. Механизм «отбора соответствия» должен выдавать сведения о том, насколько сигнал близок к категории и какие акции следует предпринять в процессе приема информации. Такими акциями могут быть следующие: а) увеличение чувствительности, если сигнал предварительно категоризован; б) уменьшение чувствительности, если рассогласование между сигналом и категорией настолько велико, что сигнал не может быть отнесен к категории; в) прекращение активности, если сигнал отнесен к категории. Четвертым механизмом, опосредующим перцептивную готовность, является механизм «фильтрации». Этот механизм сортирует входные сигналы, относя их к соответствующим клеточным ансамблям различной степени готовности. Основываясь на ряде нейрофизиологических данных, Брунер приходит к выводу, что процесс фильтрации происходит не только на уровне коры, но протекает и на периферических уровнях. Иными словами, селекция поступающей информации происходит на протяжении всего канала переработки информации.

Конечно, очерченные Дж. Брунером механизмы, опосредующие перцептивную готовность, носят гипотетический характер. Однако мы сочли нужным остановиться на этих механизмах в разделе, посвященном развитию представлений о психофизиологических реализаторах установки, поскольку выделение этих механизмов во многом определило дальнейшие поиски в этом направлении исследований установки (Прибрам, 1975).

* * *

Вряд ли мы допустим преувеличение, если скажем, что история исследования первых проявлений операциональной установки была историей исследования различных «ошибок» типа «личной ошибки» наблюдателя, временной ошибки, «ошибок» привыкания и ожидания в психофизических экспериментах. С этими проявлениями операциональной установки исследователи столкнулись задолго до того, как Мюллер и Шуман (1889) ввели понятие «моторная установка» (motorische Einstellung) в психологический лексикон. Давайте разберемся, насколько справедливо утверждение о том, что за различными «ошибками» скрывается готовность наблюдателя к осуществлению определенного способа реагирования. Для этого рассмотрим феномен, известный в психологии под названием «личной ошибки» наблюдателя. Не пересказывая вошедший во все хрестоматии случай с ассистентом, уволенным в 1795 г. за нерадивость из Гринвической обсерватории, напомним, что его задача заключалась в оценке времени прохождения звезды через визирную линию. Решая такую задачу, опытный наблюдатель всегда работает с некоторым опережением, т. е. он предвосхищает момент прохождения звезды, чтобы успеть вовремя зарегистрировать ее координаты. В процессе работы у наблюдателя вырабатывается готовность к определенному способу реагирования, так как он на основе прошлого опыта и учета событий в данной ситуации способен предвосхищать момент прохождения звезды через визирную линию. Это предвосхищение, индивидуальное для каждого наблюдателя, вкрадывается в результаты измерений и приводит к возникновению «личной ошибки».

С целой гроздью подобных «ошибок» столкнулся Г. Т. Фехнер (1860). К его многочисленным достижениям следует прибавить открытие временной «ошибки», а также «ошибок» привыкания и антиципации. В психофизике, когда говорят об «ошибке» привыкания, имеют в виду устойчивую тенденцию испытуемого сохранять ответ «да» (произошло изменение ощущения) в нисходящих рядах предъявляемых стимулов и ответ «нет» в восходящих рядах при измерении порогов чувствительности. За «ошибкой» привыкания стоит инерция суждения испытуемого, его готовность отвечать на разные стимулы одним и тем же способом. «Ошибка» антиципации связана с предвосхищением перемены раздражителя. Следствием этого предвосхищения является преждевременное реагирование испытуемого. Временная «ошибка» представляет собой ошибку, обусловленную последовательностью предъявления стимулов во времени. Обычно она проявляется, как отмечает Р. Вудвортс, в тенденции переоценивать последующий стимул при сравнении его с предыдущим стимулом (Woodworth, 1958). Чтобы получить этот эффект в чистом виде, необходимо наличие двух стимулов, причем оцениваемый стимул должен предъявляться вслед за стимулом-стандартом и быть объективно равен ему по величине. Этот эффект был обнаружен Г. Т. Фехнером (1860) в экспериментах на оценку веса. В отличие от «ошибок» антиципации и привыкания эффект временной «ошибки», полученный в экспериментах по оценке веса, уже н прошлом веке начинает расцениваться как проявление установки. Причину временной «ошибки» видят в том, что испытуемый не просто пассивно воспринимает предъявляемые ему стимулы, а подготавливается к определенной оценке сравниваемого стимула. На этот факт обращают внимание авторы теории моторной установки Мюллер и Шуман. Они, так же как и Фехнер, исследуют этот эффект в экспериментах на оценку веса. В этом цикле исследований впервые дается анализ феномена, вошедшего в историю психологии под названием иллюзии веса Фехнера.

Все эти «ошибки» — проявления операциональной установки, выработанной в ходе эксперимента на регулярно повторяющиеся условия задачи, — навязываются испытуемым самой организацией эксперимента (порядком предъявления стимулов, временной позицией стимула). Подобного рода факты проявления операциональной установки, расцениваемые в XIX в. как «ошибки», оказали на развитие экспериментальной психологии не меньшее влияние, чем разработка пороговых методов и исследования времени реакции.

Чтобы аргументировать это утверждение, мы сделаем небольшое отступление и попытаемся показать, что «ошибки» ожидания и привыкания в конечном счете изменили лицо современной психофизики, приведя к сдвигу интереса психофизиков от анализа стимульной ситуации к анализу вклада центральных внесенсорных факторов в результирующую реакцию (Асмолов, Михалевская, 1974). Дело в том, что представители классической психофизики были склонны расценивать назойливо вторгающиеся в сферу экспериментального исследования искажения при измерениях чувствительности как «ошибки» именно потому, что эти факты, связанные с предвосхищением субъекта, не укладывались в прокрустово ложе схемы «воздействие на рецепируюгцие системы — ответное субъективное явление». Различные «ошибки», свидетельствующие о неадекватности двучленной схемы анализа реальному объекту исследования, постоянно напоминали о существовании субъекта и, следовательно, о том, что в реальной ситуации раздражитель сам по себе никогда полностью не определяет реакцию, а «…воздействует на элементы прошлого, настоящего и будущего, спаянные единством стоящей перед человеком задачи и складывающейся в данный момент обстановки. Раздражитель в собственном смысле этого слова оказывается условным понятием. В каждую единицу времени внешнее воздействие вступает в связь со следами, казалось бы, отзвучавших процессов и, главное, с " зародышами" тех действий, которые как бы заготавливаются для еще не наступивших, но ожидаемых событий» (Геллерштейн, 1966, с. 153). Раздражитель в психофизическом эксперименте не составляет исключения, так как и в этом эксперименте испытуемый должен решить вполне определенную задачу на обнаружение или различение сигнала — сенсорную задачу. Преодолевая специфическую трудность эксперимента по измерению чувствительности — дефицит сенсорной информации, — испытуемый, овладевая вероятностной структурой последовательности предъявляемых ему стимулов и учитывая значимость стоящей перед ним задачи, прогнозирует появления сигнала и в соответствии с этим прогнозом реагирует, дает правильный или неправильный ответ. Все эти факторы, определяющие установку испытуемого при оценке сигнала, в ситуации дефицита сенсорной информации выдвигаются на передний план и начинают определять ответ испытуемого. Проявляющиеся при этом «ошибки» ожидания, привыкания и т. д. — симптом предвосхищения испытуемого, основанного на вероятностной структуре ряда и наличной неопределенной информации. Предвосхищение и возникающая на его основе готовность к определенному способу реагирования уменьшают эту неопределенность. Мысль о том, что за ошибками «скрывается» активность субъекта, лишь спустя сто лет проникла в сознание исследователей. Так, в послевоенной Америке исследователи восприятия неожиданно обнаружили, что из их поля зрения выпала одна немаловажная деталь — субъект. Это событие нашло свое отражение в названии статьи Дж. Клейна «А где воспринимающий?» (1949). Обнаружив пропажу, исследователи, как нередко бывает в таких случаях, стали искать виновника. И он нашелся. Им оказался Г. Т. Фехнер. Ведь именно Фехнер, говорили критики психофизического подхода к восприятию, возвел в догму положение о необходимости элиминирования различных ошибок для исследования истинного состояния восприятия. «В будущем исследовании, по-моему, мы должны максимизировать эти константные ошибки и прекратить называть их в старой манере ошибками. Это — наша ошибка [курсив мой. — А.А.], а не ошибка испытуемого», — выразил этот новый взгляд на «ошибки» Дж. Брунер (Bruner, 1951, с. 122). Однако еще немало времени потребовалось психофизике на то, чтобы разглядеть за этими «ошибками» установку. В психофизике необходимость разделения сенсорной и внесенсорной информации в психофизическом эксперименте была окончательно осознана лишь в 1950 годах Светсом, Танкером, Бирдсалом и Грином. В развиваемой ими теории обнаружения сигнала был выделен критерий, на основе которого наблюдатель принимает решение о том, был сигнал или нет, и d — «чистая» мера чувствительности. Но что стоит за «критерием»? Ответ на этот вопрос подготавливался в исследованиях Д. Бродбента (Broadbent, 1970), Дж. Маквортс (Mackworth, 1971) и был дан в работе Д. Кенемана. Д. Кенеман, проделав сравнительный анализ современных теорий внимания и теории обнаружения сигнала, пришел к выводу, что критерий представляет собой перцептивную готовность в смысле Дж. Брунера (Kahneman, 1973), История «ошибок» еще не закончилась. С нашей точки зрения возможная перспектива исследования операциональной установки субъекта в зависимости от деятельности вырастает из классических исследований по субъектной психофизике К. В. Бардина. В этом цикле исследований показана зависимость порога от задачи и способа действия испытуемого (Бардин, 1976).

Более чем столетие потребовалось для того, чтобы исследователи сенсорных процессов осознали значение фактов проявления операциональной установки. Гораздо раньше эти факты стали предметом специального исследования в работах М. Вертхаймера (1923), выделившего «объективную установку» как один из факторов перцептивной организации.

Этим фактам посвящен обширный цикл экспериментов АЛачинса (Luchins А., 1941; Luchins A., Luchins Е., 1957, 1973), изучавшего влияние стереотипных установок — готовностей к переносу ранее выработанных способов действия на решение новых задач. С проявлениями операциональной установки имели дело, как будет показано далее, Н. Майер (1930), исследовавший «привычную направленность» мышления, и К. Дункер, посвятивший целый ряд своих экспериментов изучению феномена «функциональной фиксированности».

В своих исследованиях М. Вертхаймер наряду с другими факторами перцептивной организации выделяет два вида «моментальных установок» — субъективную и объективную. Так, наблюдатель может субъективно установить себя на определенную группировку стимулов, например настроиться на видение креста на доске Шумана. Эта установка была охарактеризована М. Вертхаймером как субъективная установка. Под объективной установкой он понимает готовность субъекта под влиянием предшествующих группировок упорядочивать последующие предъявления. Объективная установка навязывается предшествующими условиями ситуации и носит персевераторный характер. Она мешает субъекту увидеть определенную неоднозначную конфигурацию по- другому, сковывает его видение. С проявлением такого рода установки в экспериментах на свободные ассоциации столкнулся К. Коффка (Koffka, 1911). Он отметил, что у испытуемого в экспериментах на свободные ассоциации может образоваться тенденция отвечать на стимульные слова синонимами. Эта устойчивая тенденция к привычному способу реагирования, названная К. Коффкой «скрытой установкой» переносится с одной задачи на другую и препятствует возникновению нового, более адекватного последующей задаче способа реагирования. Н. Майер подчеркивает, что введенное К. Коффкой понятие «скрытая установка» соответствует введенному им понятию «направленности» мышления (Майер, 1965 а, б). В своих экспериментах Н. Майер доказывает, что «привычная направленность» — готовность к выработанному в ходе опыта решению задачи — препятствует правильному решению задачи. «Человек не может

решить задачу не потому, — пишет Н. Майер, — что ом не в состоянии найти решение, а потому, что привычный способ действия тормозит выработку правильного решения» (Майер, 1965, с.312). Не останавливаясь здесь на экспериментах самого Н. Майера, мы опишем исследования А. Лачинса, в которых мысль Н. Майера о готовности к привычному способу реагирования как о факторе, препятствующем решению задач, нашла выразительное воплощение. А. Лачинс исследовал влияние стереотипных установок на решение задач. «Задача с сосудами воды» («jar problem») А. Лачинса хорошо известна, и поэтому мы очень коротко опишем процедуру, на основе которой А. Лачинс вырабатывал Einstellung — эффект, или, как его еще иногда называют, «ослепляющий эффект устойчивой установки». Испытуемому предлагается мысленно решить серию задач. В каждой задаче он должен отмерить определенное количество воды с помощью двух или трех сосудов. Допустим, ему предлагают два сосуда, в одном из которых 29 литров воды, а в другом — три литра, и просят отмерить точно двадцать литров. Такая задача может быть решена по правилу А — ЗВ, где А — сосуд, вмещающий 29 л, а В — сосуд, вмещающий 3 л воды. После небольшой тренировки испытуемому дается установочная серия задач, которые можно решить, например, только по правилу В — А—2С. Установочная серия включает шесть задач. Затем следуют две критические задачи, которые можно решить как по правилу В — А—2С, так и более прямым способом — по правилу А — В или А+В. За критическими задачами следует задача на «угашение», которая решается только с помощью способа А — В, т. е. имеет только одно решение. И, наконец, в заключение даются две задачи типа критических для того, чтобы испытуемый освободился от закрепощающего влияния выработанной в установочной серии стереотипной установки[10]. Этот метод позволил А. Лачинсу изучить процесс механизации установки, а также исследовать факторы, предотвращающие возникновение подобных стереотипных установок. Определяя установку, А. Лачинс писал: «Einstellung — привыкание — создает механизированное состояние сознания, слепое отношение к задачам: оно мешает взглянуть на собственные особенности задачи и приводит к механическому употреблению уже использованного способа» (Luchins, 1941, с.15). По мнению А. Лачинса, в основе Einstellung-эффекта могут лежать различные психические процессы. Прежде всего испытуемый может обнаружить правило, по которому решается первая задача, и перенести это правило на другие задачи. В основном же стереотипная установка представляет собой механическую персеверацию найденного вначале способа решения задачи. В результате, после того как установка механизирована, испытуемые начинают ориентироваться не на всю совокупность данных задач, а только на данные, схожие с уже употреблявшимся способом реагирования. Особенно рельефно это свойство стереотипной установки проявляется в попытках решения девятой задачи, задачи на «угашение», которая может быть решена только прямым способом. Испытуемые, не видя принципиального отличия этой задачи, пытаются решить ее косвенным способом и терпят неудачу. По своему месту в деятельности стереотипные установки — готовности к зафиксированному способу решения задачи — относятся к числу операциональных установок. Обычно они действуют только в ходе эксперимента и, следовательно, по своему содержанию являются ситуационно-действенными установками. Но такого рода стереотипные установки могут упрочиться и перейти в класс предметных операциональных установок. Так, АЛачинс высказывает мнение, что обычные методы решения типовых задач, применяемые в школе, приводят к появлению долговременных ригидных установок. Во всех описанных выше исследованиях изучался прежде всего субъективный момент операциональной установки, а именно готовность решать задачу определенным способом или воспринимать стимул определенным способом, выработанным в ходе предшествующего опыта. Напомним, что конкретное выражение готовности к определенному способу реагирования зависит от предметного объективного момента операциональной установки — функционального значения, фиксированного в предвосхищаемом условии задачи. На связь Einstellung-эффекта, исследуемого А. Лачинсом, и феномена (функциональной фиксированности, проанализированного в экспериментах К. Дункера, указывает голландский исследователь Ван де Гир. «Функциональная фиксированность» также связана с эффектом установки, отмечает Ван де Гир. Было бы верно сказать, что «функциональная фиксированность» представляет собой характеристику объекта, в то время как Einstellung относится, скорее, к характеристике испытуемого. Но здесь нет особого различия, так как можно сказать, что человек с сильной установкой при решении задач с сосудами склонен воспринимать задачи как «задачи, решаемые только этим способом» (Van de Geer, 1957, с.69). Действительно, субъективный момент операциональной установки, т. е. готовность на основе прошлого опыта решать задачу определенным способом, и ее объективный момент, открывающийся в значении «задача, решаемая только этим способом», неразрывно связаны между собой.

Итак, мы видим, что различного рода «ошибки», обнаруженные при изучении сенсорных и перцептивных процессов, тенденции отвечать синонимами в экспериментах на свободные ассоциации, готовность к переносу ранее выработанных способов решения задачи на новую задачу, феномен «функциональной фиксированности» — все эти ранее не связываемые факты представляют собой факты проявления операциональной установки.

* * *

Факты, которые могут быть отнесены к фактам проявления целевой установки, были впервые получены независимо от воли и желания исследователей при изучении скорости протекания психических процессов и запоминания. Уже отмечалось, что последователи В. Вундта, занимающиеся исследованием времени реакции, натолкнулись на факты, побудившие их выделить два типа установок — сенсорную и моторную, — обусловливающих различное время реакции. При обсуждении возможных причин различия времени сенсорной и моторной реакции в тени остался вопрос о влиянии на скорость реагирования инструкции, которая и обусловливает возникновение разных форм установки. Суть этой дискуссии, продолжающейся и в XX в. в русле необихевиоризма, может быть выражена в форме вопроса: что скрывается за подготовительным периодом — ожидание (предвосхищение сигнала) или намерение (предвосхищение ответа)? (см. об этом Gibson, 1941; Davis, 1946). Одна из причин этой дискуссии — это игнорирование в исследовании влияния инструкции на скорость и характер протекания психических процессов. Обрисовывая создавшееся в XIX веке положение на примере исследования времени реакции, Л. С. Выготский отмечал, что экспериментатор посредством инструкции создавал разные установки, а «…затем наивно полагал, что процесс протекает совершенно так же, как если бы он возник сам собой, без инструкции. Это ни с чем не сравнимое своеобразие психологического эксперимента не учитывалось вовсе» (Выготский, 1960, с.77). В неменьшей степени пренебрежительное отношение к влиянию предвосхищаемого конечного результата на направленность поведения господствовало в физиологии. Незамеченным оставался тот факт, что «…механизмы интересны исследователю-физиологу, в то время как животному организму интересны лишь результаты» (Анохин, 1969, с.201). Сейчас может показаться беспрецедентным и странным, что вопросы о влиянии инструкции и вызванной ею установки на психические процессы даже не вставали перед исследователями, ищущими причины различной скорости времени реакции, и лишь в 1893 г. О. Кюльпе выдвинул предположение, подчеркиваем, предположение, что реакции в экспериментах на время реакции различны в зависимости от подготовки испытуемого. Позднее это утверждение фактически слово в слово было повторено Х. Ваттом: «Сенсорная и моторная реакции определяются не характером эксперимента, после которого она осуществилась, а характером проводимой подготовки. Здесь наблюдается различие того, что мы называем задачей [task-set — А.А.] и простой тенденцией к воспроизведению» (Ватт, 1906, с.262 — цит. по Humphrey, 1963, с.68). Мысль О. Кюльпе, развитая затем X. Ваттом, Н. Ахом и другими представителями Aufgabe-Psychologie, была открытием влияния задачи и вызванной ею установки на психические процессы. С большим опозданием было воспринято это положение о влиянии установки, вызванной инструкцией на психические процессы, в частности па запоминание, представителями ассоциативной психологии. Подобно тому, как представители классической психофизики стремились исследовать «чистые ощущения», исследователи памяти, и прежде всего Эббингауз, направляли свои усилия на поиск «чистых» законов памяти. Поэтому нет ничего удивительного в том, что и в экспериментальных исследованиях памяти проявления целевой установки вначале либо не учитывались, либо воспринимались как артефакты. Между тем, как это отмечает C. Л. Рубинштейн, «классический ассоциативный эксперимент Эббингауза и его продолжателей фактически всегда опирался не только на ассоциативные связи, но и на установки, хотя сами авторы не отдавали себе отчета в этом. Экспериментатор создавал эту установку, давая испытуемому инструкцию запомнить» (Рубинштейн, 1946, с.296). Факты проявления целевой установки в мнемических процессах, так же как и при исследованиях времени реакции, были обнаружены случайно. В истории экспериментальной психологии уже стал классическим случай, описанный П. Родославовичем (1907). Суть этого случая состоит в том, что один из испытуемых ничего не запомнил из ряда слогов, предъявлявшихся ему 46 раз, только потому, что он не знал, что их нужно запомнить. Когда же испытуемый понял инструкцию экспериментатора, он запомнил ряд слогов после шестикратного предъявления. Позднее факт влияния целевой установки на избирательность запоминания проявился в исследованиях Е. Меймана (1912) и Н. Рида (1918) (см. об этом Смирнов, 1945). В этих исследованиях испытуемых заранее предупреждали, что в дальнейшем им нужно будет воспроизводить только вторые слоги каждой предъявляемой пары. Подобная инструкция привела к тому, что испытуемые не запоминали первые члены пар слогов, т. е. инструкция вызвала неосознаваемую установку на запоминание только вторых членов каждой пары слогов. Эти эксперименты сходны с описанными в предыдущей главе экспериментами О. Кюльпе, в которых проявился факт влияния целевой установки на избирательность восприятия. В подобного рода экспериментах о целевой установке судят только по конечному эффекту, оказываемому ею на психические процессы. К такого же рода экспериментам относятся и работы Э. Брунсвика по константности восприятия, в которых показывается, что если установка, вызванная инструкцией, направлена на восприятие реальных характеристик объекта, то эти характеристики воспринимаются константно. Если же она направлена на «проекционные» характеристики объекта, т. е. если перед субъектом ставится цель воспринять «проекционную» величину или форму объекта, то восприятие менее константно (Brunswick, 1956). Все эти эксперименты «…дальше развили понятие установки и показали ее влияние на действия индивида, но они главным образом добавили к нашему знанию о том, как она действует на индивида, чем к нашему пониманию того, что это такое» (Vinacke, 1952 — цит. по Прангишвили, 1967, с. ЗО).