Психофизиологические механизмы — реализаторы установки

Физиологическое объяснение явления установки, или, точнее, сведение явления установки к определенным физиологическим процессам, появилось задолго до того, как встал вопрос о собственно психологической природе установки и ее роли в регуляции деятельности. Это объяснение родилось в рамках физиологической психологии в школе В. Вундта. Факты проявления установки в экспериментах на ВР (время реакции) были обнаружены психологами Лейпцигской лаборатории. Вначале С. Экснер, а затем Л. Ланге (1886) обращают внимание на влияние предварительной подготовки испытуемого на ВР. Л. Ланге приходит к выводу, что в зависимости от того, на что направлено внимание реагента, необходимо различать две формы реакции: моторную и сенсорную. Если испытуемый предварительно настраивается на двигательный ответ, то проявляется более короткая моторная реакция; если же он предварительно настроен на стимул, то обнаруживается сенсорная реакция. Таким образом, в исследованиях Лейпцигской лаборатории происходят два немаловажных для истории проблемы установки события. Первое событие — это возникновение представлений о сенсорной установке (настройке на ожидаемый раздражитель) и моторной установке (настройке на ответное движение). Второе событие — попытка интерпретации установки. Так, Л. Ланге видит в моторной установке предварительное иннервационное напряжение, связанное с «молниеносностью» мускульной реакции (см. об этом Ланге Н. Н., 1893; Корнилов, 1922; Woodworth, Schlosberg, 1958). Говоря о моторной установке как о предварительном мышечном напряжении, Л. Ланге тем самым подчеркивал, что установка представляет собой явление периферической природы. В работах Л. Ланге был верно подчеркнут факт участия тонуса, тонической настройки в реализации установки. Однако сведение установки к чисто периферическим процессам еще в XIX веке встретило серьезные возражения.

Такое объяснение не удовлетворило исследователя, с именем которого связана первая теория установки в истории экспериментальной психологии. «После того как психологи отошли от исключительно менталистской точки зрения, стало популярным представление о моторных установках (motor attitudes). В 1888 г., например, Н. Н. Ланге развил моторную теорию, в которой процессы восприятия рассматривались большей частью как следствие мышечной подготовки или «установки» (set)», — пишет Г. Олпорт (Allport, 1935, с.799). Данная Г. Олпортом характеристика теории Н. Н. Ланге как теории моторной установки лишь частично отражает истинное положение вещей. Дело в том, что теория Н. Н. Ланге, продолжателя лучших традиций Г. Гельмгольца и И. М. Сеченова, гораздо богаче представлений о моторной установке Мюллера и многочисленных концепций о природе моторных установок, получивших затем широкое хождение в американской психологии, особенно в раннем необихевиоризме (см., например, Dashiell, 1940; Freeman, 1939). Во всех этих представлениях отстаивается взгляд на установку как на явление чисто периферической природы, практически лишенное связи с различными психическими состояниями. В отличие от этих вариантов теорий моторной установки Н. Н. Ланге рассматривает установку в контексте разработанной им теории волевого внимания.

В его представлениях о природе установки всегда присутствуют два момента: предварительное знание об объекте внимания и возникающее при наличии этого предзнания мышечное напряжение, которое предшествует движению. Вводя предварительное знание об объектах внимания как один из моментов возникновения установки, Н. Н. Ланге тем самым указывает на центральный характер этого явления. Спор о «локусе» установки, о том, имеет ли установка центральную или периферическую природу, начавшийся в Лейпцигской лаборатории между Л. Ланге и Н. Н. Ланге, достигает особого накала в русле необихевиоризма (см. об этом Асмолов, 1977). Здесь мы не будем останавливаться на этой дискуссии. Отметим лишь вслед за В. П. Зинченко, что сама постановка проблемы «периферия или центр» представляется ложной, так как в реализации установки задействованы как центральные, так и периферические процессы (Зинченко, Вергилес, Стрелков, 1970). Сама постановка проблемы «центр или периферия» вызвана тем что как исследователями Лейпцигской лаборатории, так и необихевиористами установка представлялась как чисто физиологическое явление. Полностью игнорировался тот факт, что физиологические процессы являются только реализаторами, своего рода «технологией», которая зависит от задачи, стоящей перед субъектом. В зависимости от того, какая задача стоит перед субъектом, возникает смещение акцента либо на моторную, либо на сенсорную сферу. Факты, подтверждающие смещение акцента установки с моторной на сенсорную сферу при изменении задания, были получены в исследованиях К. Прибрама. В них было показано, что место изменения отрицательного электрического потенциала («волны ожидания» Г. Уолтера), вызываемого с помощью разнообразных подготовительных состояний ожидания, зависит от типа задания, требующего этого подготовительного состояния. Так, «если обезьяна или человек готовится, ничего не делая, к выполнению ответа, максимальная CNV (контингентная негативная вариация) появляется в лобной коре; если требуется подготовиться к моторному ответу, отрицательный потенциал появляется прежде всего в моторной коре и предшествует осуществлению движения; если требуется выполнить длительное ответное действие, < …> максимальный отрицательный потенциал возникает в соматосенсорной коре» (Прибрам, 1975, с.311). Эти факты окончательно доказывают, что то, какая установка появится — сенсорная или моторная, — полностью определяется задачей, поставленной перед субъектом.

В отечественной физиологии существует целый ряд направлений, в которых анализируются вопросы о физиологической природе готовности к действию. Среди них прежде всего нужно упомянуть исследования ученика Н. Е. Введенского замечательного советского исследователя А. А. Ухтомского, развившего представления об «оперативном покое» — особом состоянии нервных механизмов, осуществляющих функцию управления движениями, а также идеи о доминанте и ее роли в организации направленного поведения (Ухтомский, 1950). Большое внимание анализу установочных явлений уделял классик отечественной науки Н. А. Бернштейн (1947). Он подчеркивал, что процессам афферентации помимо пусковой роли принадлежит еще очень важная инициативная установочная роль. С его точки зрения установочные явления принадлежат к широкому классу процессов, основанных на «заглядывании в будущее». Говоря о собственно физиологических процессах, лежащих в основе этих явлений, Н. А. Бернштейн особо выделял тоническое состояние нервно-мышечной периферии. «Тонус, — писал он, — как текучая физиологическая настройка и организация периферии к позе или движению есть не состояние упругости, а состояние готовности» (Бернштейн, 1966, с.219). Сходные идеи о функции тонуса высказывает также К. Прибрам. Он также отмечает, что тонус — это не величина спастичносги или вялости сократительной ткани, а состояние готовности всего нервно-мышечного аппарата к действию, предварительное условие любого действия. Только при условии наличия состояния готовности к ответу, только на этом фоне, отмечает К. Прибрам (1975), может начаться дискретное действие. Следует отметить, что в исследованиях К. Прибрама дается подробный анализ нейрофизиологических механизмов так называемой нервной установки. Он пишет: «В результате прошлого опыта внутри организма формируется набор установок, нервных моделей, пережитых в прошлом. До недавнего времени такой термин, как " установка" или " ожидание", не имел достаточного числа неопровержимых неврологических подтверждений. Это положение радикально изменилось после классических опытов Е. Н. Соколова. Он показал, что всякий раз, когда изменяется конфигурация стимула, повторно воздействующего на сенсорный вход, по какому-либо из его параметров, происходит растормаживание и возникает ориентировочная реакция» (Прибрам, 1975, с.225–226). Отсюда, как мы видим, следует, что К. Прибрам расценивает «нервную модель стимула» (Соколов, 1960) как физиологическое выражение установки.

Не обошел своим вниманием явление установки и такой известный советский физиолог, как П. К. Анохин. Им были развиты представления об «акцепторе действия» как о заготовленном комплексе возбуждений. Автор теории функциональной системы П. К. Анохин сближает понятия «акцептор действия» и «установка». «Психологи разработали специальную форму эксперимента, — пишет П. К. Анохин, — в котором они обнаруживают наличие этого акцептора действия. Можно указать на давно известное в психологии явление «иллюзии Шарпантье», которое в точности соответствует физиологическим явлениям, разобранным нами выше. К этому же роду физиологических явлений относится и установка в психических процессах, разрабатываемая в настоящее время лабораторией Д. Н. Узнадзе» (Анохин, 1975, с. 181).

Но понимают ли установку как физиологическое явление в психических процессах представители школы Д. Н. Узнадзе? На этот вопрос нельзя дать однозначного ответа. Дело в том, что сам Д. Н. Узнадзе неоднократно подчеркивал, что установка не является ни исключительно физиологическим, ни исключительно психологическим процессом. Тем самым он недвусмысленно говорил, что недопустимо сведение установки к физиологическим явлениям. Со временем ряд представителей школы Д. Н. Узнадзе, в частности И. Т. Бжалава и З. И. Ходжава, отошли от точки зрения Д. Н. Узнадзе и начали рассматривать установку как динамический стереотип. «В последнее время некоторые ученики Д. Н. Узнадзе полагают, — пишет И. С. Беритов, констатируя различие между пониманием установки самим Д. Н. Узнадзе и его учениками, — что установка как первичная форма психического отражения ситуации в целом и, значит, как состояние готовности субъекта к соответствующему этой ситуации действию должна иметь свою физиологию. Они находят, что физиология установки заключается, согласно учению Павлова о высшей нервной деятельности, в системности корковой деятельности, в том положении этого учения, что соответственно стереотипу, раздражений в коре головного мозга возникает определенное функциональное объединение следов возбуждения и торможения, после чего каждое из этих раздражений способно активировать всю эту функционально объединенную систему. Следовательно, течение ответной реакции в основном обусловливается вот этим внутренне установленным стереотипом нервной деятельности, а не спецификой раздражения. При этом предполагается, что фиксированная установка является психической формой той физиологической деятельности, которая именуется системностью» (Беритов, 1969, с.405). Расхождение между Д. Н. Узнадзе и его учениками в вопросе о «физиологичности» установки становится понятным, если вспомнить, что Д. Н. Узнадзе распространял требование «нефизиологизации» установки только на первичную унитарную установку — абстрактное понятие, введенное ради преодоления постулата непосредственности. При исследовании же установки как конкретно-психологического явления и тем более фиксированной установки, с которой постоянно имеет дело И. Т. Бжалава (1971), представляется бесспорно оправданным анализ физиологических механизмов, реализующих эту форму установки. Сведение же установки к тем или иным физиологическим механизмам представляется совершенно непонятным и неоправданным, если под установкой имеется в виду некоторая всеобъясняющая единая установка. Однако такое «сведение» становится вполне законным, если мы соответственно единицам деятельности выделяем различные уровни установок и анализируем в качестве одного из этих уровней психофизиологические механизмы, реализующие установки.

Итак, в самых общих чертах мы отметили некоторые существующие подходы к психофизиологическим механизмам установки. Еще раз подчеркиваем, что целью этого раздела являлся не анализ подобных подходов (см. об этом Асмолов, 1977), а перечисление некоторых фактов (сенсорные и моторные установки) и представлений, свидетельствующих о необходимости выделения уровня психофизиологических реализаторов установки.