Главная страница
Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
XVII. Зал ожидания на пороге вселенной. Бесполезные споры, .всюду земля господня. Бархатный зал. Брок пытается спасти принцессу
Он очутился по ту сторону занавеса и тотчас смекнул, что от разгадкитайны его отделяет еще длинный белый коридор; только пройдя его до конца, можно будет скинуть бремя любопытства. Белые лампочки льют молочный свет, глухо звучат шаги, перебивают другдруга голоса. Чемоданы и рюкзаки с каждым шагом становятся все тяжелее, оттягивают руки переселенцев. Наконец и этот путь пройден. Долгое, бесконечное ожидание. И вот медленно, как крышка гроба, открываютсямассивные железные ворота. Гудящая толпа людей, которые буквально падают отусталости, поспешно устремляется к зияющему проему. Последней в негопроскальзывает принцесса, а за ней Петр Брок. Ворота за ними мягко, неумолимо закрываются. Просторный зал заполнился людьми. Все как по команде уселись на своиузлы и чемоданы. - Я представлял себе это несколько иначе... - заметил художник, разочарованно оглядывая голые стены, словно отыскивая на них картины. - Хоть бы скамейки поставили... - вздохнул миссионер, который побоялсясесть на свой жалкий баул. - У меня там дароносица, чаши и кресты, завернутые в церковные облачения. Не дай бог, сломаются, - сообщил он сыщику. А тот в недоумении посасывал трубку. - Черт побери! И это зал ожидания на пороге вселенной? Скореенапоминает приемную богадельни! - Вот так всегда получается, - язвительно проскрипел напудренный юнец, -когда не выделяют тех, кто богат. Я путешествую только первым классом - и наподводных, и на обычных, и на воздушных кораблях. Я могу себе этопозволить.- Он нервно передернул плечами и стряхнул пыль с рукава своегофрака, который задела старушка, пробиравшаяся в другой конец зала.И куда ты, старая, лезешь? Беззубая старушенция гордо вскинула седую голову. Ее волосы, спередирасчесанные на пробор, походили на серебристые крылья летящего жука. Намакушке у нее была смешная шляпка, завязанная под подбородком черной лентой. - Я графиня Кокочин! - спесиво заявила она и навела на дерзкого юнцазолотой лорнет. - О, простите, ваша светлость, я не предполагал...- Молодой человекотвесил преувеличенно низкий поклон и с насмешливой галантностью снял белыйцилиндр. - Старость доставляет мне столько хлопот, - уже спокойно сказалаграфиня. - И куда же вы изволите направляться? - Я? На Л-70! - Черт возьми! Звезда любви... Старуха кокетливо стукнула его лорнетом. - Ах, проказник! Звезда молодости, а не любви... Я лечу за молодостью.Далеко это? - Двадцать муллеренов... Не знаю, доживете ли вы до конца путешествия! -злорадно сообщил Лас Абела, бывший миллионер. - Но ведь мне сказали, что путешествие продлится лишь трое суток... - Может быть, - согласился Лас Абела, - но не забывайте, что в другихгалактиках время другое и люди стареют не так, как под нашим солнцем... - Всюду земля господня! - включился в разговор миссионер. - Если будетна то его воля, вы умрете по-христиански, с крестом! Я везу его с собой. Уменя и освященный елей есть для соборования. Так что не беспокойтесь, добавилон. - А я вас в гробу надушу... - Парикмахер нажал на грушу пульверизатора.От терпкого непривычного запаха запершило в горле. - И меня, и меня, - закричала розовая куколка, которой очень захотелосьблагоухать в объятиях своего возлюбленного поэта. В эту минуту над отдыхающими возникла матросская шапка, лицо, изъеденное глубокими оспинами, и черная, с желтыми полумесяцами, безрукавка.Брок сразу его узнал - это был тот самый пьяница, который распевал похабнуюпесню на кольцевой улице Вест-Вестера. - Подъем, господа, за мной! - закричал матрос, прикуривая от факела. Вглубоком вырезе на его груди виднелась яркая татуировка: космическийкорабль, плывущий среди звезд. Руки у него тоже были покрыты татуировкой -неуклюжими изображениями чудовищных неземных растений. Матрос отпер маленькую дверцу, ведущую в темноту, и все повалили заним. Началась давка. Узкий коридор не спеша проглатывал одногопутешественника за другим. Он был сырой, длинный, словно пищевод гигантскойзмеи, и вел то вверх, то вниз. Все шли гуськом, склонив головы, локтямикасаясь влажных стен. Далеко впереди чадил факел матроса. Наконец там появился светлый прямоугольник, и люди воспрянули духом.Факел исчез в нише, но его желтоватый огонь высвечивал движущуюся вереницутел. Когда принцесса, а следом за нею и Брок шагнули в светлыйпрямоугольник, сзади захлопнулась дверь. Бархатисто-черный круглый зал, высоко под потолком сверкает раскаленныйфиолетовый шар. Со всех сторон слышатся крики отчаяния, плач, людизаламывают руки. - Измена, измена, мы все здесь погибнем! В первую минуту Брок ничего не мог понять. Но потом вдруг почувствовалстранный одуряюще приторный запах, от которого кружилась голова. Передглазами у него расцвел неземной красоты цветок с алыми листьями и чернымвенчиком. Брок задержал дыхание - цветок исчез. Он увидел, что всепоказывают вверх на металлическую трубку в стене, из которой валил и быстротаял в воздухе белый дым. Началась паника. Первая мысль была - спасти принцессу. Брок рванулся к стене, где, какон помнил, была захлопнувшаяся дверь. Но двери как не бывало. К тому же принцесса затерялась в этом безумном столпотворении. Всестонут, кричат, плачут, стараются заткнуть чем-нибудь рты и носы. Бывший фабрикант в отчаянии мечется по залу, словно зверь в клетке. Миссионер Ричард Альва, охваченный мистическим ужасом, стал посредизала на колени, бьется головой об пол и богохульствует, проклиная своегобога и насмехаясь над ним. Поэт с дочерью миллионера, забыв обо всем перед лицом смерти, слились встрастном объятии, чтоб погибнуть в упоении любви. Художник с мечтательными глазами умирает в слезах. Парикмахер рвет свою нафабренную бороду. Пресыщенный юнец полной грудью вдыхает губительный запах. Концентрация газа быстро растет, да и дыхание навек не задержишь, вконце концов каждый напьется смерти, глоток за глотком. Люди падают друг на друга, кучи тел громоздятся на черном мраморе. В середине зала Брок нашел наконец свою принцессу. Когда он подбежал кней, она уже готова была упасть. Он подхватил ее и мягко опустил на камень.В ее глазах мелькнуло удивление. - Принцесса! Принцесса! - закричал Брок, в отчаянье прижимая губы к еевиску.- Ради бога, задержите дыхание! Но сам он от этого крика лишился последнего глотка чистого воздуха. Онвыпрямился и волей-неволей опять глотнул смертоносный газ. Голова у негозакружилась, в ушах зашумело, а перед глазами снова вырос алый, как кровь, цветок. Это конец, конец! Итак, в борьбе с Огисфером Муллером он потерпел поражение! Проиграл, еще не вступив в борьбу. Даже не видел его - и проиграл. Шум в ушах все тишеи тише. Черный цветок быстро растет, раскрывается, поглощает его... Ногиподкашиваются, человек падает, умирая... Петр Брок упал. Ослепительнаявспышка, и все погасло. Тьма, и даже тьмы уже нет... Ничего нет. XVIII. Сон. Старик с доброй улыбкой. Судьба переселенцев.
Паршивый материал. " А как же дворник? "
И все-таки желтый огонек мигает и мигает. Трехэтажный помост теряетсягде-то в темноте. К его доскам прилепились серые куколки-балахоны. Кажется, будто они усохли, потому что сморщились и опали. И все же внутри что-тошевелится, пахнет - то ли рождается, то ли уже гниет... Здесь их немало, этих куколок. Время от времени они вздрагивают, как бы показывая, чтопо-прежнему живы, что, может быть, однажды ночью из них вылупятся мрачныебархатные бабочки " мертвая голова"... Но что это? Желтый огонек, светящий лунным светом, неожиданно вспыхнулослепительно ярким пламенем. Петр Брок открыл глаза. Что произошло? Сон исчез. Над головой вновь горит фиолетовый шар, только дно бархатной чашиопустело. А круглая стена в одном месте словно треснула - сквозь узкоеотверстие пробивается свет, и что-то в нем движется... Брок бесшумноскользнул в эту щель и очутился в стальной камере без мебели, с заклепкамина стенах. Под потолком - прозрачный человеческий череп, из глазниц и износа бьют лучи света. В углу толпа полураздетых переселенцев, их руки скованы тонкой цепью.Женщин среди них нет. Больше всего Брока поразило, что они молчат. Жуткойтишиной веяло от этих сломленных, напуганных людей. Лишь подойдя ближе, онувидел, что у всех во рту металлические кляпы. Концы цепей держат в рукахдва краснорожих молодчика с плетками. Кроме них и матроса здесь были ещедвое. Заглянув им в глаза, Брок понял, что именно они будут решать судьбуобманутых переселенцев. Первый - седовласый старичок в черных очках и с на удивленье добройулыбкой - то горбится, то снова выпрямляется. Одет в мундир с золотымиэполетами. На груди сверкают орденские звезды, расположенные в видесозвездия Кассиопеи. На голове офицерская морская фуражка с надписью" Адмирал Шурхэнд". Бородка у адмирала раздвоенная. Второй - полная противоположность первого. Одутловатая, краснаяфизиономия, грубая, как у мясника, так и пышет примитивной жестокостью.Безукоризненный темный костюм. На пальцах, на манишке и в манжетах сверкаютискорки бриллиантов. Лоб узкий, скошенный, в левом глазу монокль - дляпридания грубым чертам аристократического лоска. - Сколько? - спросил у татуированного матроса добрый старичок. - Сорок пять из девяноста, - почтительно доложил матрос, - в том числепятнадцать женщин. Остальные уже в печи... - Паршивый материал! - брезгливо бросил человек с моноклем.- Всех в ад! - Слишком вы торопитесь, милорд! - возразил старичок. - Что-нибудь срединих да найдется. Он подошел к бывшему миллионеру и похлопал его по заросшей рыжейщетиной груди. - Взгляните-ка, милорд, на этот экземпляр. Рыжие - народ выносливый иживут долго. Он будет хорошим рудокопом! - Ладно, адмирал, - ответил милорд, - в шахту его. Матрос что-то пометил в своем блокноте, и двое молодчиков отвели рыжегов другой конец зала. - Одного отправить на склад! - вспомнил милорд и подошел к парикмахеру, который дрожал, как басовая струна. Милорд словно бы ненароком щелкнул егопо носу и сухо сказал: - Пятьсот шестьдесят седьмой этаж! Матрос записал, и парикмахер очутился в противоположном углу. Затем адмирал обратил внимание на влюбленного, в отчаянии простирающегоруки к железным дверям, которые хранили тяжелое молчание. - Сэру Марко нужен молодой раб, - сказал он, будто утешая, - вамповезло... - Семьсот тридцать третий! - процедил милорд и двинулся дальше. - На улице Эсмеральды Кран требуется дворник, - забормотал бойкийстаричок, подбегая то к одному, то к другому, и наконец остановился передбывшим монархом. - Метлу удержишь? - сочувственно спросил он. Пухлый экс-король онемел и оскорбленно завертел головой. - Это король Арамис Двенадцатый, - сказал матрос, заглянув в свойблокнот. - Который? - переспросил милорд, словно не расслышал, который час. Потомвдруг зловеще гаркнул: - В ад его! - На небо, на небо, - успокоил старичок.- Мы только тряпье сжигаем, а изкостей делаем пудру для вест-вестерских красоток. А души улетают на звезды, ха-ха-ха! - Он так рассмеялся, что даже черные очки запотели. И когда он ихснял, то оказалось, что глаза у него ядовито-зеленые, злющие и жесткие, адобрые морщинки - это всего лишь маска. - Ну хватит! - решил милорд.- Все остальное брак. Мусор! В печку их! - А как же дворник? - Адмирал вновь нацепил очки и углядел напудренногоюнца. Лицо у того было перекошено от страха и застрявших в горле рыданий.Матрос записал номер этажа и перевел молодого человека в группу напротив. XIX. " А теперь - девочек..." Принцесса, потерявшаяся
и найденная вновь. Гамнтносп Муллера.
"...пожалуйста, улыбку... "
- А теперь - девочек! - похотливо просюсюкал старичок и поправил нагруди отклеившуюся звезду. Милорд, входя в соседнюю комнату, вытянулманжеты., чтоб заметнее были бриллиантовые запонки. Брок потихоньку прошелза ними. Там на полу сплетался и расплетался клубок женских тел, а ведь всегонесколько минут назад Брок видел, как эти женщины шагали в колонне.Любовницы и подруги, провожающие, провожаемые, одинокие гордые путницы, влекомые своей мечтой. Кляпов у них не было. Сначала - принцесса! - мелькнуло в голове у Брока, когда он подбежал ктолпе плачущих женщин. Но принцессы среди них не было. Она стояла поодаль, прижавшись к стене, гордая, вся в черном, и ждала своей участи без единойслезинки в глазах. О, у него прямо руки чесались сейчас же на месте расправиться с этимидвумя мерзавцами и освободить обманутых переселенцев! Но внутренний голос, безотказный инстинкт говорил ему, что надо выждать и отложить мщенье до тойвеликой минуты, когда можно будет рассчитаться разом со всеми. Он бесшумноприблизился к принцессе, наклонился к ней и зашептал: - Не бойтесь! Я с вами. А когда она повернула к нему изумленное лицо и губы ее затрепетали, собираясь задать вопрос, Брок поспешно предупредил: - Тише, тише, не надо спрашивать! Не шевелитесь! Они не должны ничегознать! Я все время рядом с вами. Но вы меня не ищите! - Он легко коснулся еелевой руки и прошептал: - Вот я! Это будет означать, что я рядом. Вы невозражаете? - Нет! - Принцесса кивнула и едва заметно улыбнулась. Между тем старый обманщик с лживой маской добряка пытался ласковымиречами остановить потоки слез, причитаний, проклятий, которые низвергалисьна него. - Дамы! Милые дамы! К чему эти слезы и причитания! Фу, какиминекрасивыми становятся от плача ваши носики! - Верните мне моего Яничка! Отдайте мне его! - рыдала розовая девочка, все еще ничего не понимая.- Я же не могу лететь без него! - Похищение, похищение! - истерично выкрикивала кинозвезда. - Бандиты! Воздушные пираты! Дочь миллионера, забыв о поэте, горько оплакивала свои чемоданы. - А ну, замолчите, - разозлился человек с моноклем, - не то придетсяотведать наших груш! А они у нас жесткие... - Улыбки, улыбки, дорогие дамы, нам нужны ваши улыбки, - затараторилстарый адмирал.- Улыбнитесь, пока не поздно! Но стоны, плач и ропот не утихали. Громче всех шумела старая графиня.Она звала на помощь, требовала полицию, ругалась, сыпала угрозами: - Негодяи! Подлецы! Только попробуйте поднять руку на беззащитнуюаристократку! Где же ваши звезды? На небе? Вам бы лишь грабить, водитьдураков за нос! Пираты! Отдайте, бандиты, мой чемодан, верните мои деньги! Тут подал голос милорд: - Безгранична галантность нашего благородного Муллера (он благочестивопоклонился), но всему есть предел, особенно когда речь идет о явном браке! Грушу! - скомандовал он, и не успела графиня глазом моргнуть, как один измолодчиков загнал ей в рот стальной кляп. Остальные тотчас умолкли. - Вот видите, дорогие дамы. А теперь, пожалуйста, улыбку! Эта девочка, милорд, не слишком красива, но вряд ли ей больше семнадцати. - Еще бы, - усмехнулся монокль, - в самый раз для кабаре дона Эремиса... За розовой девочкой последовали дочь миллионера, грустноокая супругапрофессора ботаники, потом две бледные хорошенькие сестры-двойняшки, совершенно на одно лицо, в коротких юбочках и детских гольфах. Они держалисьза руки и ничегошеньки не понимая, звали отца. Молодчики с плетьми отвели ихвсех в угол комнаты, где, подвешенный к потолку, колыхался роскошныйтурецкий шатер, устланный плюшем, с красными кругами пуфов.
Данная страница нарушает авторские права?
|