Защита отношений с отцом

Под «защитой отношений» я имею в виду в первую очередь защиту возможности ребенка и дальше поддерживать постоянный, реальный кон­такт с отцом или, если он был прерван, следует поза­ботиться о непременном его возобновлении.

Контакт позволяет отцу, несмотря на пространственную раз­луку, оставаться достижимым в качестве любовного объекта и объекта идентификации.

Важно, чтобы оба, и мать, и отец, были готовы к этим отношениям, но это намерение чаще всего сталкивается с массивным эмоциональным сопротивлением" ¹'. Здесь должна помочь любовь и ответст­венность по отношению к своему ребенку. Но эта потенциальная сила чаще всего бывает оккупирована «противоположной стороной», — то есть помеха кон­такту (со стороны матери) или прекращение оного (со стороны отца) объясняется (рационализируется) как раз «желанием добра ребенку», поэтому следует заста­вить обоих родителей поверить, наконец,, в необыкно­венное значение отношений ребенка с отцом.

Тенденция рационализирования (будто отец вредит ребенку) ведет к психической ирритании де­тей. И здесь нам предстоит большая информацион­ная работа'" ¹: родители должны узнать о страхе ре­бенка потерять мать, когда он идет к отцу, и перед потерей отца, когда он возвращается к матери; о конфликтах лояльности, когда ребенок боится ра­нить мать, если он радуется встречам с отцом; о трудностях маленьких детей, не достигших трех­летнего возраста, поддерживать одновременно бо­лее одного любовного отношения, что часто приво­дит к тому, что они воспринимают третью персону (например, отца, который приходит их забирать) как чужого, а смена объектов может воспринимать­ся как потеря; о чувстве вины у детей, которое за­ставляет опасаться, что отец от них откажется или подвергнет наказанию; а также о тенденции иденти­фикации с матерью, что ведет к ярости по отноше­нию к отцу и к наказанию его отказом от посеще­ний.

Беседы родителей с детьми об этом поведении и этих реакциях тоже можно облечь в форму «вопро­сов». Но словесный ответ «Нет, это не так, как ты думаешь» может только тогда достигнуть цели, ког­да ребенок увидит на деле, что его опасения напрас-ны и у него нет необходимости отказываться от любви к отцу.

Точно так же следует обратить внима­ние родителей, особенно матерей, на то, что ирри­тация после посещения отца в большинстве случаев вызвана не тем, что ребенку плохо с отцом или тот настраивает его против матери, а просто каждая но­вая разлука возобновляет уже пережитую боль раз­вода. И мы должны осведомить родителей о том, что эта конфронтация с болезненными переживаниями является важной частью нового опыта и переработ­ки ребенком его боли.

Судебная регулировка свиданий с ребенком чаще всего имеет жесткие рамки: обычно это каждые вторые выходные, плюс отпуск, а кроме того, возмо­жен еще один день между этими выходными. Многие родители придерживаются этого правила, но некото­рые предпочитают все же более свободный распоря­док: нередко получается так, что именно те выход­ные, которые предусмотрены для посещения, по ка­ким-либо причинам не подходят, например, ребенок приглашен на день рождения или по причине слу­жебных командировок отцу неудобен твердый гра­фик посещений.

Многие родители - и чаще всего те, которые согласны с тесным контактом ребенка с от­цом, - находят твердый график неестественным и поэтому предпочитают спонтанные контакты. Но отказ от определенного распорядка имеет и свои недостатки: возрастает вероятность столкновения интересов между разведенными супругами; из-за то­го, что в большой степени ребенок сам решает, хочет ли он сегодня видеть отца, - а это порой можно по­нять как знак того, что он не хочет видеть матери, -усиливается его конфликт лояльности.

Какое бы ре­шение ни принял ребенок, он наносит этим обиду либо отцу, либо матери, что может вызвать ревность и агрессивность по отношению к бывшему супругу. Ребенок в этих случаях не имеет возможности подго­товиться к посещениям, и у него отнимается радост­ное ожидание встреч: когда он скучает по отцу, его нет рядом, и он появляется, может, как раз тогда, ког­да у ребенка уже намечены какие-то планы.

Твердый распорядок посещений все же больше подходит к си­туации развода: тогда нет необходимости дискусси­ровать о времени посещений, да и ребенок твердо знает, когда он может рассчитывать на свидание со своим любимым папой.

Но внутри твердых рамок все же желательна не­которая подвижность. Конечно, всегда может слу­читься, что у отца нет времени как раз тогда, когда ре­бенку хочется его видеть, но это разочарование отно­сится к конкретному случаю (подобное случается и тогда, когда отец живет дома) и не вызывает внезап­ного страха перед потерей отношений, потому что твердые рамки все же защищают постоянство отно­шений и в них отдельные разочарования не так страшны.

Можно возразить, что твердый распорядок посещений ограничивает свободу ребенка, напри­мер, если в эти выходные ребенок собирается пред­принять что-то другое. Но здесь весь вопрос в том, является ли отец кем-то вроде дедушки с бабушкой, которых можно лишь изредка навещать, или он — настоящий родитель, в котором ребенок испытыва­ет настоятельную потребность. Если он кто-то, кого лишь навещают, то намеченное на выходные меро­приятие действительно становится конкурирующим фактором.

Однако полноценный родитель несет от­ветственность за решение, что ребенок может делать и что нет, а если это так, то и у ребенка нет необхо­димости в эти выходные рассчитывать на поддержку или защиту матери {которая играла бы роль посла при отце) и он поговорит с отцом сам. И если, к примеру, его нужно будет куда-нибудь отвезти, то это сделает отец. Формирование отношений меж­ду отцом и ребенком должно зависеть от них самих. Не говоря уже о том, что по отношению к подрост­кам соблюдение твердых границ посещений против их воли вообще немыслимо, здесь все должно ре­шаться по обоюдному соглашению.

К защите отношений с отцом относятся не только внешние организационные мероприятия. Ре­бенку следует помочь сохранить чувство, что у него есть отец, также и в промежутке между посещения­ми. Маленькие дети не в состоянии представить себе, что такое «две недели». Может быть, вначале они и будут каждый день спрашивать, когда же наконец придет папа, но, получая невразумительные ответы, перестанут задавать вопросы.

И тогда каждое свида­ние будет неожиданной встречей с человеком, став­шим уже частично чужим, и каждое расставание бу­дет потом настоящей разлукой, а это, в свою очередь, сделает особенно тяжелым каждое расставание с ма­терью; а у той, в свою очередь, возникнут импульсы «не отдавать ребенка б чужие руки».

Для отца все это будет большой обидой. Здесь на помощь может прид­ти так называемый «папин календарь», благодаря которому маленький ребенок сможет ориентироваться на «папины» и «мамины» дни, и у него появится не только чувство времени, но и частично чувство кон­троля над временем, а значит он не будет больше ощущать себя целиком во власти «прихотей» «этих взрослых».

Календарь, таким образом, станет как бы «час­тью образа отца» и отец символически будет всегда «здесь». Символическое присутствие отца совершен­но необходимо ребенку. У матерей для этого есть не­мало возможностей: над детской кроваткой можно повесить на стене фотографии, можно разговаривать с ребенком об отце или упоминать о нем в историях, в сказках, в игре.

Корине было полтора года, когда родители разо­шлись. Отец переехал в Германию и мог видеть свою дочь лишь раз в два месяца. Теоретически для маленького ре­бенка эти интервалы слишком велики, а время свиданий слишком коротко для того, чтобы на протяжении всего времени удерживать в себе достаточное представление об отце. Сегодня Корине пять лет и она горячо любит своего папу, с которым и сейчас видится не чаще.

Девочка гово­рит о нем с гордостью, радуется свиданиям, кидается к папе в объятия, как только он появляется на пороге, и спо­койно уходит с ним, хотя во всех других случаях ей бывает трудно расставаться с мамой. Основой этого феномена яв­ляется то, что мать постоянно заботится о внутреннем отношении дочери к отцу: в комнате у Корины висят фо­тография отца и вышеупомянутый «папин календарь».

У матери с дочерью есть одна игра: давать имена разным величинам — «папочка» означало большой, «мамочка» — средний и «бэби» - маленький. Так же и с красками: «па­пой» был синий цвет, «мамой» — красный, «бэби» - розовый, а черный — «вау-вау» (это был цвет их собаки). Когда Кори­на рисовала, мать спрашивала ее, для кого она рисует, и са-ма предлагала нарисовать картинку и для папы, чтобы по­дарить ему, когда он приедет. Когда они встречали мужчи­ну с бородой, мама говорила: «Смотри, у него борода, как у твоего папы». И так далее.

Конечно, подобное возможно лишь тогда, ког­да мать действительно желает душевной близости ре­бенка с отцом и ей ничто не мешает по-дружески от­носиться к своему бывшему супругу. И если это так, то мать может много сделать для того, чтобы у ребен­ка сохранялось чувство, что он имеет и маму, и папу, независимо от обстоятельств.

Такое символическое включение отца в семью очень важно и для старших детей. В то время как у малышей в отсутствие отца его образ несколько стирается, у старших вступает в силу бессознатель­ная защита. Она может затронуть различные аспек­ты образа отца: его важность для ребенка; чувство принадлежности, то есть из «моего отца» он может превратиться просто в «отца»; чувство, что ты любим отцом; уважение и пр. А на место вытесненных свойств вступят фантазии и проекции, проистекаю­щие из личности самого ребенка или из его иденти­фикации с матерью, Например, ребенок может ска­зать: «Он мне не нужен!», «Он мне надоел!», «Мне хватает и одной мамы!», «Он любит кого угодно, только не меня», «Он зол», «Он слабый, плохой» и т. д. Мы уже говорили о таком пренебрежении к отцу, которое означает не более чем защиту против невыносимых конфликтов лояльности. Подобное может случиться и тогда, когда отец мало доступен ребенку и отношения с любимым, нужным, уважае­мым отцом становятся источником одних лишь ра-зочарований. Символическое удерживание отца, ко­торое помогает избежать подобной защиты, конеч­но, еще какое-то время напоминает ребенку о его несчастье, но оно же и дает возможность перестро­ится на новую жизненную ситуацию: ребенок учится преодолевать разлуку путем мышления, например, путем хороших воспоминаний и радостных планов на следующую встречу; у него есть возможность символически — через разговоры, игру, книжки, ри­сунки — переработать свои разочарование и неуве­ренность, что позволяет беспрепятственно вступать в каждый новый контакт с отцом.

К защите отношений отца и ребенка относит­ся также забота о том, чтобы отец не исчез вдруг из жизни ребенка. Чрезвычайные нагрузки разведен­ных матерей, возникающие не в последнюю очередь по причине неудовлетворительного социального по­ложения женщины, часто ведут к тому, что они рас­сматриваются обществом как пострадавшие, а от­цы — как победители, добившиеся полной независи­мости и переложившие все бремя воспитания и всю ответственность на женщину.

Но это обобщение, по моему опыту, не совсем верно. Психические нагрузки навещаемых отцов тоже часто слишком не­выносимы. И, как уже говорилось, именно эти пси­хические беды нередко ведут к полному обрыву от­ношений с ребенком⁹¹.

Поэтому профессиональные помощники в от­ношении отцов должны:

— поддержать отца в его переживании боли раз­луки и нарциссической обиды, нанесенной этой разлукой и (или) его беспомощностью в отношении детей;

— дать ему понять нереальность его опасений за любовь детей или, в случае если его страх поте­рять детей или их любовь имеет свои основа­ния, помочь ему расслабить напряжение в от­ношениях с бывшей женой и таким образом предупредить опасность;

— помочь ему построить новые отношения с ре­бенком, имея в виду, что (внешние) условия отношений между ребенком и отцом после развода - намного больше, чем его отношения с матерью, — отличаются от тех, которые были до развода. Чем больше радости и удовлетворе­ния будет получать отец в своих отношениях с ребенком, тем важнее для него будут эти встречи" ³.