Глава 1. 30 сентября.

Дорогой дневник,

Еще один год в школе с этими говнюками и я буду свободен. Два десятка лет тщательного планирования своего будущего, и я могу с гордостью сказать, что мое отсроченное отправление из Кловера состоится уже совсем скоро. Через 345 дней, если быть точным, но кому это надо?

Уже через год я буду сидеть в моей спальне студенческого общежития Северо-Западного университета, делая выписки из популярной книги «история…» ну вы понимаете, что-то историческое. У меня всегда будет TopRamen и банки RedBull. Едва ли я буду спать хоть пять часов ночью, и все из-за того, что я буду кричать на соседа, чтобы он выключил свой фильм. Я знаю, что это не звучит так, как то, о чем можно мечтать, но для такого зацикленного на колледже человека, как я, это рай! Все эти страдания, которые я переносил, и буду переносить, они ради чего-то большего.

Это не секрет, с того времени, как я стал говорить это каждому, кто готов был меня выслушать (в большинстве своем, чтобы заставить меня замолчать) что однажды, я надеюсь стать самым молодым независимым журналистом, публикующимся в NewYorkTimes, LosAngelesTimes, ChicagoTribuneи BostonGlobe, прокладывая себе путь к должности редактора NewYorker.

Да, я знаю, что это очень много информации, можете перевести дух, если нужно. Если даже для вас это звучит слишком, то просто подумайте о том, что чувствую я, когда понимаю, что достоин своего будущего. Каждый раз, как я думаю об этом, я остаюсь без сил.

В этом году, если все пойдет согласно моему плану, мое будущее будет именно таким, каким я его представляю. Я буду находиться в моей квартире в Нью Йорке, делая финальные штрихи к моей еженедельной колонке в NewYorkTimes. В моем запасе всегда будет Тайская еда и бутылка хорошего красного вина. Я буду спать десять часов ночью, даже если мне придется накричать на моего соседа, чтобы он выключил свой фильм.

Но, у меня все равно впереди ещё год в старшей школе, последний год. Я четно понимаю, что я ещё официально не принят в Северо-Западный Университет, но это всего лишь формальность. Я хорошо осведомлён в их правилах и знаю, что они не рассылают ранние приглашения. Но я думаю, что после того, как они испугаются, что меня могут принять куда-то ещё, они сделают исключение. Я уверен, что мое письмо уже на пути от приемной комиссии и скоро будет в моих жаждущих руках, как я и написал…ведь так?

Я не удивлен, если оказался первым, подавшим заявление. Я не спал полночи, чтобы отправить им мое заявление так скоро, как откроется сайт приемной комиссии. В 6 часов утра, по времени Чикаго. Сейчас это лишь дело времени, а ожидание никогда не было моим коньком.

Я даже не могу найти ни одной причины, по которой они не примут меня. Когда они получат свидетельство о моих оценках, то они увидят, что я либерально-настроенный молодой человек в этом упрямом мире, начинающий находить спасение в образовании: бриллиант в куче коровьего дерьма, если вам так проще понять.

Факт, что я на 1/16 натуральный американец и на 1/32 афро-американец (хорошо, эту часть я не могу официально подтвердить) должен принести мне подарок в виде поступления. Даже если это не сработает, моя карьера в Старшей Школе говорит сама за себя. Я улучшил свои средние результаты с первого года к впечатляющим 4.2 к концу. Я без посторонней помощи издаю школьную газету «Хроники» со второго года учебы и являюсь руководителем «Клуба писателей». Неплохо для подростка, живущего в городе, где самым умным является вопрос: Правда, что он ест зеленые яйца с ветчиной?

Это же смешно! Слушайте, я не имею в виду то, что мой город уже изжил себя. Я думаю, что даже в Кловере есть какие-то хорошие качества, но я просто не могу их найти. Кловер – это место, где у людей маленькие карманы, но ещё меньше их мозг. Это может показаться консервативным, но большинство людей правда настроены жить и умереть здесь. Лично я никогда не хотел выделяться, чтобы потом не быть осужденным за это, но то, что у меня была мечта покинуть этот город, под собой уже подразумевало быть не таким как все. Прошу прощения, но я не могу гордо говорить о городке, где самое популярное место – парковка перед TacoBell воскресным вечером. Хоть я и никогда не жил где-то ещё, я абсолютно уверен, что нормальное общество никогда не будет состоять из группы «людей» больше похожих на стадо.

Когда у нас построили первый кинотеатр, люди просто сошли с ума. Мне было всего 3, когда это произошло, но я помню плачущих и разгуливающих по улицам людей. Новость о том, что можно посмотреть «You’ve Got Mail» обошла весь город. Я молюсь, чтобы тут никогда не построили аэропорт, потому что кто знает, на какой ещё «культурный суицид» способны живущие здесь люди.

Да, я могу показаться немного резким, потому что я один из тех, кто находится в самом низу пищевой цепи, постоянно задираемый другими, призираемый и раздражающий всех вокруг, тот, кому повезло найти кучу свежего коровьего навоза на крыше собственного автомобиля (О, да! И такое случалось!), но что не давало мне быть озлобленным на всех и вся, так это то, что я никогда не возвращал им их же дерьмо в ответ. Но я могу вечно повторять, что этот город полон козлов! Каждый раз, когда я заходил на форум Университета и меня спрашивали: «Где находится Кловер?», я был вынужден говорить: «Там, где заканчиваются Гроздья Гнева». Больше вопросов не следовало.

Но все же, давайте будем честными: Дойдите до угла между «Ничего» и «Никуда», сверните влево и вы найдете Кловер. Это один из тех городов, которые все стараются избегать на пути к свободе, место где живет едва ли 10000 человек. Вы не хотите спросить: «Кто, вашу мать, будет жить здесь?» Если вы действительно сейчас спросили, то я могу ответить: «Такой как я.» Привет! Я Карсон Филлипс, если я до этого ещё официально не представлялся.

Однажды я прочитал, что у всех великих писателей были проблемы с их родными городами. Ну что сказать, я не исключение. Вы не можете заставить измениться свое происхождение, но вы всегда можете выбрать куда уехать. (это хорошая цитата, надо её вспомнить, когда буду получать награду). Все это лишь разжигало ещё больший огонь во мне.

Когда мне было восемь, меня спросили: «Кем ты хочешь стать?», я ответил: «Редактором NewYorker». Взгляды, которые я ловил после своего ответа, были такими, будто я сказал, «убийцей драконов» или «гольфистом-трансвеститом» - все взглядами, метафорически выражаясь, старались вышвырнуть меня за дверь. Возможно именно поэтому, мои противоречия с Кловером начались в таком раннем возрасте. Я был навечно заключен в этом месте, где никто не мог думать дальше своей собственной головы.

Начальная школа – это первое место, где мне попробовали промыть мозги. Я помню своего первого учителя вычитания.

- Когда от одной вещи отнимают другую, как это называется? – спросила она у класса.

- Убийство! – прокричал я, весьма гордый за себя. Технически я не был не прав, но взгляд, которым она смотрела на меня следующие 3 минуты, заставил меня думать об обратном.

В этом же году мы отмечали День Отцов Основателей, и я помню этот день, будто он был вчера. Я вышел на середину класса, сжимая в руках доклад, на который я потратил много часов и стал рассказывать:

- Большинство из отцов-основателей были скрытыми гомосексуалистами и рабовладельцами, - произнес я. Не нужно добавлять, что доклад закончить мне так и не дали. В этот день после занятий, моих родителей впервые пригласили «на разговор». Этот разговор послужил отправной точкой в рушащихся отношениях между мной и системой образования.

- Он немного эксцентричный, ну и что с того? – сказала мама моей учительнице.

- Миссис Филлипс, ваш шестилетний сын сказал при всем классе, что люди, которые основали нацию, были рабовладельцами – гомосексуалистами, - прошептала учительница, - Это больше, чем эксцентричное поведение.

- Это должно быть моя вина, - произнес отец, - Он попросил рассказать ему интересный факт об Отцах Основателях, ну я и рассказал ему один.

- Он спрашивал тебя об ИНТЕРЕСНОМ факте, идиот! – кричала на него мама, - Это я сказала ему, чтобы он спросил тебя! Ничего удивительного, что у него проблемы в школе, ведь у него отец – дебил!

- И наконец, миссис Филлипс, - произнесла учительница, - в первый день школы, когда мы все знакомились, он сказал, что его назвали Карсоном, потому что Джонни Карсон был по телевизору, в то время когда он был зачат.

До этого времени я ни разу не видел, как моя мама судорожно сглатывает.

- Ох, - выдавила она, - Хорошо, за это я возьму ответственность на себя.

Это был последний раз, когда мои родители появлялись на публике вместе. Как возможно вы уже поняли, я один из тех детей-циников из разрушенной семьи. Когда мне было 10, я видел, как родители моих друзей общаются друг с другом. Я никогда не понимал, что люди могут жениться, потому что они любят друг друга. Я всегда думал, что это больше как обязанность: вы получаете конверт с письмом, сообщающим где, когда и с кем вы должны встретиться для продолжения рода. По-моему, между Нилом и Шеррил Филлипс было не больше любви, чем между китом и кальмаром. И, в конце концов, они делили не океан, а дом с тремя спальнями и двумя ванными. Я практически уверен, что их свадьба была похожа на это:

- Нил и Шеррил, берете ли вы этого человека в свои ужасные супруги, чтобы начинать ругаться с этого дня и всю дальнейшую жизнь. Поддерживать друг друга в гневе и отчаянии, ненавидеть, а затем обижаться друг на друга с этого дня, пока смерть не разлучит вас?

Может в какой-то степени они и любили друг друга или думали что любили. Но однажды ты достигаешь определённого возраста в Кловере, и все что тебе остается, это жениться и завести детей. Это было не лучшей их идеей, ну что можно было ожидать, ведь они сами были жертвами общественного давления. Моя мама определенно не была создана для длительных отношений. Их брак был выстроен по такому шаблону: мой отец был несчастным, моя мать пыталась исправить это, мой отец становился ещё более несчастным, моя мать начинала злиться и кричать, и этот круг повторялся.

Глава 1. 30 сентября (продолжение)

К сожалению, с моим отцом это не сработало. Он захотел уйти, сразу после того, как вошел внутрь. С одной стороны, моя мама бросила свою работу в качестве фармацевта только из-за отца, я цитирую: «постарайся запихнуть Карсона в эту чертову школу!» Не то, чтобы из-за своей работы агентом по недвижимости он поздно возвращался домой, он просто хотел избежать отцовской ответственности, как священник в церкви (прошу прощения, я просто очень горд собой за это высказывание).

Иногда, я клянусь, я слышал, как они кричали на кухне. Неважно из-за чего, из-за 50 долларов, которые пропали с чековой книжки или из-за того, что упала тарелка. С 9 до 10 часов вечера они обычно ругались. Это преследовало меня все мое детство.

Наши соседи имели «удовольствие» наблюдать за этим каждый вечер. Одно время я пытался продавать им попкорн, но они не покупали его.
Наш «семейный Титаник» со временем начал тонуть все глубже и глубже. Но в какой-то степени, я был даже этому рад. Потому в моем отчаянном стремлении скрыться ото всех, я сделал величайшее открытие: слова. Они пленили меня. Их было так много! Я мог рассказать историю, я мог написать о том, как прошел мой день, я мог написать о дне моей мечты… Это была нескончаемая энергия! Каждый раз, как я слышал начало очередной ссоры моих родителей, я брал карандаш и блокнот и шел на прогулку по городу. В такие моменты все становилось бесшумным и переставало беспокоить меня. Именно так я старался не сойти с ума в этом сумасшедшем доме.

Все конфликты в нашей семье достигли своего апогея, когда умер дедушка (мамин папа). Бабушка переехала к нам жить спустя год, когда ей поставили диагноз «Болезнь Альцгеймера».

Она всегда была моей поддержкой и защитой. Всякий раз, когда у меня были проблемы в школе, она сажала меня к себе на колени и говорила: «Не позволяй учителям обращаться с тобой так, как будто ты стоишь меньше, чем бриллиант, Карсон».

Было очень тяжело видеть, как она увядала день за днем. Даже будучи ребенком, я знал, что что-то не так.

Когда она была дома, мы могли найти её в бельевом шкафу, удивляющуюся, какой маленькой стала её комната. Наши соседи, бывало, находили её, гуляющей в одиночку по улицам города в поисках парковки, на которой она оставила свою машину, хотя машины у нее и не было.

- Это уже третий раз, когда её нашли блуждающей по городу, - сказал как-то отец моей матери в 9 часов вечера.

- Она просто немного смущена и забыла, как выглядит наш дом, - сказала мать, - а у тебя какое оправдание?

- Я серьезно, Шеррил! – произнес отец, - Или она уходит, или я!

Это был первый раз, когда я видел, что мама не может ничего ответить. На следующий день уже я помогал маме собирать бабушкины вещи. Бывали моменты, когда сознание у бабушки прояснялось, она знала, что рано или поздно настанет тот день, кода мы отдадим её в Дом престарелых. В этот день она была необычайно тиха и полностью замкнулась в себе. Моя мама тоже, я надеюсь, что в этот момент она чувствовала вину.

- Почему ты уезжаешь? – спросил я бабушку.

- Потому что эти люди могут лучше позаботиться обо мне, - сказала она.

- А могу ли я хорошо о тебе заботиться? - сказал я.

- Я надеюсь, дорогой, - произнесла бабушка и погладила меня по волосам.

Хоть я и чувствовал себя ужасно беспомощным, я старался подбодрить её всеми путями, которые знал.

- Я написал тебе историю, бабушка, - сказал я, передавая ей листок бумаги.

- О, давай посмотрим! – сказала она и взяла у меня листок, - «Однажды на свете жил мальчик».

Она прекратила читать, но не из-за того, что не захотела читать дальше, просто это было все, что я написал.

- Это замечательная история, но её нужно немножко развить, - улыбнулась она.

- Мама сказала, что я смогу навещать тебя каждый день. Она сказала, что я даже смогу приезжать к тебе на велосипеде, - сказал я, - я могу писать тебе новые истории каждый день!

- Я бы очень хотела этого, - сказала она, её глаза наполнились слезами, и она обняла меня. Она очень грустила, но я был рад, что мог дать ей то, что будет помогать ей жить, чего она будет ждать. И с этого момента, я не пропускал ни дня.

Не смотря на отчаянные попытки моей матери сохранить брак, мой отец, в конце концов, ушел от нас, когда мне было 10. Все соседи помнят этот день. Это была финальная серия «Шоу Нила и Шеррил» которая началась, как обычно в 9 часов вечера, а закончилась рано утром.

- Ты не можешь уйти сейчас! Мы только начали находить компромиссы! – кричала на него мама, пока он шел к своей машине. Он даже вещи не собрал, он просто сгреб в кучу столько всего, сколько смог вынести из дома, включая некоторые декоративные украшения со стен. Что только он собирался с ними делать, непонятно.

- Я не хочу оставаться здесь даже на секунду! – кричал отец. Он пытался уехать, устав от криков. Мама бежала за его машиной и продолжала кричать:

- Убирайся! Больше никогда не возвращайся! Я ненавижу тебя! Я ненавижу тебя!

Она упала на траву около дома и продолжала истерически рыдать ещё около часа. Впервые в жизни я осознал, как на самом деле она была привязана к нему. Слава Богу, начался дождь, иначе она бы пролежала там всю ночь.

С этого момента мы с мамой остались вдвоем. Хорошо, было время, когда бабушка покидала Дом престарелых и возвращалась к нам на день или два, но в большинстве своем мы были вдвоем. Жизнь без отца отличалась от того, что было раньше. Стало тише. Даже не смотря на то, что первое время мама хотела поддерживать традицию семейных ссор в 9 часов вечера, дома было относительно тихо и спокойно. Мы как то смогли обойтись без мужчины в доме. Мама никогда не понимала, как собрать Новогоднюю елку, или зажечь гирлянду, она просто говорила всем соседям, что мы евреи. У нас не было человека, который мог бы починить сломанные вещи, поэтому что-то даже с незначительными поломками могло оставаться сломанным на протяжении лет (лично я не собираюсь брать отвертку, чтобы не сломать что-нибудь ещё больше)

Мама так и не смогла по-настоящему отправиться от случившегося. Она так и не вернулась на работу, решив прожить остаток дней на те деньги, которые оставил нам дедушка. Она никогда ни с кем не встречалась и не вышла замуж повторно, она просто заменяла отца бутылкой вина (О, что за любовь это была!)

Обычно она проводила день на диване, пересматривая Judge Judy и Ellen. Она принимала душ раз в неделю (если мне повезло) и была известна в городе как «леди, которая ходит в магазин в халате и солнечных очках». Возможно, вы уже испытали полноту моих чувств?

Я видел своего отца дважды после того, как он ушел: на свой двенадцатый день рождения и на Рождество два года назад.

- Где ты был все это время? – спросил я у него, когда последний раз его видел, не уверенный, что хочу знать ответ.

- Я ездил на север к BayArea, - спокойно сказал он, как будто рассказывал мне, что он ел на обед.

- Зачем? – спросил я его.

- Чтобы найти себя, - сказал он.

Я прилагал все усилия, чтобы не расхохотаться ему в лицо, но большая улыбка уже меня выдала.

- Так что, нашел?

Он никак не отреагировал.

Я провел очень много времени, злясь на своих родителей. Я никак не мог понять, как кто-то вроде меня может превратиться в такого человека, как они. Я предполагал, что амбиции – врожденный ген. Но я должен помнить и всегда держать у себя в мыслях, что я намного лучше, чем все они.. до того момента, как их автобиографии будут продаваться лучше моей в будущем. Итак, я возвращаюсь к сожалению о себе и собственной жизни (Непопулярное мнение: твоя история грустная, только до того момента, как ты начинаешь на этом зарабатывать).

Дайте мне посмотреть на человека, играющего на скрипке в метро и повторить моё личное мнение: жизнь может быть дерьмовой, но я уйду от нее. Я буду идти только вперед и вверх, и я ещё никогда не был так в этом уверен.

Итак, я думаю, что на сегодня достаточно рассказов. Я скептично относился к тем, кто записывал все, что происходило в жизни, но теперь я понимаю, как это может успокоить. Я серьезно чувствую меньше негатива, в отличии от начала. Я чувствую себя расслабленным и спокойным, - Вот черт! Уже полночь, а у меня все ещё не сделано домашнее задание по алгебре! Надо идти!

2 глава

Что за ДЕНЬ, а ведь он еще в разгаре. Все началось с самого утра, когда я проснулся в полной фрустрации, как и в любое другое утро.

Могу я просто сказать, что научно доказано, что подростки, обучающиеся в более поздние часы, усваивают информацию и сдают экзамены лучше. И это, как мне кажется, должно напоминать о том, что школа задумывалась не просто как место, в котором дети торчали бы весь день. (Не знаю как вы, но я наиболее склонен к совершению преступлений именно в период с 6 утра до 3 дня! Отлично!)

После четвертого или пятого звонка будильника я, в конце концов, с горем пополам проснулся. Проковыляв в ванную, я обнаружил, что не пойду в школу в одиночестве: на моей щеке красовался огромный прыщ. Акне: способ Вселенной напомнить тебе о том, что, не говоря уже об остальных твоих недостатках, ты неидеален. Спасибо за знак, Вселенная, а то я уже начал об этом забывать.

Одевшись, я спустился в гостиную и, ничуть не удивившись, обнаружил свою мать на диване. Только моя мама способна любому утру придать такой вид, будто это утро после вечеринки Guns N'Roses, хотя я знаю наверняка, что она всю ночь смотрела " На пляже" на повторе.

Я резким движением раздвинул занавески, впуская в комнату свет. День за днем я не перестаю надеяться, что ее это вдохновит на то, чтобы подняться с дивана. Но также и переживаю, что солнечный свет в итоге станет причиной ее самовоспламенения.

– Мам, просыпайся! – сказал я, ударяя ее подушкой. – Ты снова отключилась.

Она забилась под одеялом как тюлень, пойманный в рыболовную сеть.

– Чт- что? – сказала она, наконец придя в себя.

– Поздравляю, ты пережила еще одну ночь, – сказал я. Мне нравится приветствовать ее по утрам подбадривающими фразами, пусть знает, что она мне небезразлична.

– Будь ты нормальным, ты дал бы мне поспать, – проворчала она.

– Будь я нормальным, я бы тебя усыпил, – сказал я.

– О Боже, моя голова, – она вздохнула.

– Утро не должно быть болезненным.

Я принес ей стакан воды и таблетку Адвила.* Ей он был просто необходим.

Стоит ли говорить, что, окинув взглядом кофейный столик, я обнаружил на нем кладбище из винных бутылок и прописанных врачом препаратов.

– Ты уверена, что тебе можно пить во время приема всех этих лекарств, которые доктор Дилер назначил тебе? – спросил я у нее.

– Он Вилер, и почему бы тебе не оставить это профессионалам, – сказала она, глотая Адвил. – Все эти предостерегающие аннотации для дилетантов.

На протяжении последних несколько лет мама поддерживает нездоровые отношения со своим врачом. Нездоровые они потому, что половину этого периода она, вне всяких сомнений, думала, что они на самом деле состоят в отношениях. Она, кроме шуток, симулировала заболевания, чтобы иметь возможность прийти к нему на прием и удостовериться в том, что, не получив от нее хотя бы один звонок в неделю, он начинает беспокоиться.

Если бы у меня была пациентка, принимающая больше медикаментов, чем Джуди Гарланд и Мэрилин Монро вместе взятые, я бы тоже за нее беспокоился. Но, как мне кажется, она по-своему истолковывала понятие беспокойства.

– Иди в школу, проваливай отсюда, – сказала она, зарываясь лицом в подушку, – и если я буду спать, когда ты вернешься, только попробуй снова опустить мою руку в миску с водой!

Я схватил свои вещи и поспешил к двери. " Пока! " - выкрикнул я ей в ответ. " Я тоже тебя люблю! "

Когда дедушка умер, он оставил мне свой кабриолет Корвэйр 1973 года выпуска, * что звучит неплохо на бумаге. На деле же, он сбагрил мне металлолом и, так как автомобиль является одним из самых больших источников стресса среди механизмов всех времен, а умер он от сердечного приступа, думаю, не будет преувеличением сказать, что он завещал мне причину своей смерти.

Она не заводится, пока не включишь зажигание, открыв при этом левое пассажирское окно и включив радиостанцию классической испанской музыки. Даже не спрашивайте, как долго я шел к открытию этой комбинации. Если и эти манипуляции не сработают, захлопывание бардачка или хороший пинок по заднему номеру автомобиля способны сотворить чудо.

Я уверен, что сосед, живущий через дорогу, специально выбирает именно этот момент, чтобы выйти за своей утренней газетой и понаблюдать за моими мучениями. У этого козла Мерседес.

Плюс Кловера в том, что люди тут почти никогда не опаздывают. В любое место можно доехать за пять минут, а дойти пешком из одного конца города в другой можно примерно за час. К сожалению, это также означает и то, что на школьную парковку все приезжают в одно и то же время.

Ох. Школьная парковка. При всем уважении к нашим ветеранам, мне еще не доводилось слышать ни одной истории о войне, которая пробирала бы меня до мурашек настолько, насколько пробирают воспоминания о школьной парковке. Это место, где молокососы, большинство из которых не прожили и десяти лет, умея самостоятельно вытирать зад, оставляют свои огромные машины, несущие потенциальную угрозу для всех.

На школьной парковке не действуют правила. Каждый сам за себя.

Сигналить? Не волнуйся, я же знаю, куда ты поедешь. Снижать скорость? Не стоит, пешеходы ведь слышат, как ты подъезжаешь. Красные зоны? * Не переживай, девушка из волейбольной команды, они были зарезервированы специально для тебя! Парковочная разметка? Займи и свое и мое место. Займи несколько. Займи столько, сколько нужно твоей Тойоте Королле!

И, если и этого поля боя было недостаточно, выжившие продолжают свой путь, попадая в еще более небезопасное место: старшую школу, которая является воплощением блестящей идеи общества о том, чтобы поместить всех наивных, половозрелых, агрессивных молодых людей в общую среду, в которой они будут издеваться друг над другом, оставляя психологические травмы на всю жизнь. Так держать, общество! Это твоя лучшая идея.

Если подумать, между школой и тюрьмой не так уж много отличий. Они существуют на деньги налогоплательщиков. Никому не нравится в них находиться. Они переполнены. Люди в них объединяются в альянсы.

Но в тюрьме тебя хотя бы могут досрочно освободить за примерное поведение. Возможно, имей я возможность выпуститься раньше срока, я фильтровал бы то, что говорю; думаю, моим сверстникам не очень-то приятно слышать обращение " бараны", когда я прохожу мимо них по коридорам. Но почему бы им не пошевелить копытами, ходят как черепахи на костылях!

К счастью, сегодня я снова выбрался из этой сточной канавы, называемой школьным коридором, живым (я говорю " канава", потому что считаю запах после обеда в день буррито ничем иным, как газовой атакой), и благополучно добрался до кабинета, в котором мы выполняем домашнее задание.* К несчастью, оно по усложненной алгебре.*

Учитель, покашливающий каждые двадцать секунд без повода, и который, как мне кажется, играет с куклами Барби на выходных, написал на доске:

– Эй, эй, эй, – произнес я, не сдержавшись, – что еще за i? ”

- i - это воображаемое число, - сказал он и закашлялся.

– Мы проходим воображаемые числа? – воскликнул я, не веря своим ушам. – Что дальше, на следующем уроке мы будем изучать единорогов?

Вы ничего не подумайте, я отлично учусь. Если у меня возникают проблемы с каким-то предметом, я остаюсь после уроков и беру дополнительные занятия. С учетом этого, я имею полное право спросить: на кой черт нам эта усложненная алгебра?

Я понимаю, мы должны быть конкурентоспособными с Китаем и Японией, но не стоит забывать также и об Ираке, так почему же мы не учимся добывать нефть или создавать ядерное оружие? (Я бы ни одного занятия не пропустил!)

Что заставляет меня недоумевать- так это то, что в мир выпускаются дети, которые не знают, как проверить остаток на чековой книжке, как получить ссуду, не знают даже как должным образом заполнить заявление о приеме на работу; но, так как они умеют решать квадратные уравнения, считается, что они готовы к жизни.

Несмотря на сказанное, не скрою, даже я могу признать пользу уравнения x — 3 = 19, при условии, что знаешь, что x = 22. Я даже соглашусь, что владение информацией о том, что
x = 7 и y = 8 в уравнении типа 9x – 6y = 15, может быть небесполезным. Но реально, зачем нам знать, как упрощать (x – 3)(x – 3i)??

Прикол в том, что если ты не знаешь, ты не сможешь продолжить обучение. Студент, живущий в Калифорнии, не может поступить в колледж, не сдав усложненную алгебру в школе. Будущий психолог не станет психологом, адвокат не станет адвокатом, а я не стану журналистом, если мы не будем знать основы точных наук.

Разумеется, инженеры и ученые имеют дело с этой хренью постоянно, и я аплодирую им! Но им же не приходится тратить годы на изучение истории театра, ведь ученому или инженеру не обязательно знать о том, что «Призрак оперы» был самым долгоиграющим бродвейским мюзиклом всех времен. Понимаете мою мысль?

Образовательной системе пора покончить с преемственностью между школами и университетами и предоставлять ученикам выбор. Позвольте нам посещать бизнес - занятия, идущие в зачет вместо занятий алгеброй. Готов поспорить, семестр обучения тому, как открыть свой небольшой бизнес, будет цениться людьми куда выше знания вот этого:

Но, возможно, мое предложение имеет слишком большое значение для министерства образования. (Я знаю, что они о нем осведомлены, наверняка получили все мои письма). Но, опять-таки, если бы они были заинтересованы в эффективном образовании, перенесли бы учебные часы на более подобающее время, так как научно доказано, что лучше учатся те, кто ходит на учебу в более поздние часы! Простите, все никак не смирюсь с этим.

Мне жаль школьников 2020 года. К тому времени, наверное, каждому из них нужно будет знать дифференциальное исчисление, чтобы окончить школу. Удачи, детишки!

Черт, любитель Барби заметил меня. Кажется, он понял, что я занимаюсь не домашним заданием; покашлял в моем направлении. Продолжу позже. А до тех пор буду делать мысленные пометки для всех посещающих меня идей по спасению мира.

3 глава

Пробираясь через “сточную канаву” по пути с английского на химию, я думал о своем, как вдруг боковым зрением заметил розовое пятно, внезапно появившееся возле консультационного центра.

– Эй! – прокричали писклявым голосом. – Светлая голова!

Возможно, с моей стороны было несколько самоуверенным тут же обернуться, но, положа руку на сердце: кого еще могли позвать таким образом? Это был мой консультант, мисс Шарптон.

– Загляни в мой кабинет! – сказала она с широченной белозубой улыбкой на лице.

– У меня занятия, – ответил я.

– Не волнуйся, я тебя отпрошу!

Как бы мне описать мисс Шарптон? Представьте себе дитя любви Сары Пэйлин, Пэрис Хилтон и Принцессы Пич. Только добавьте еще больше розового и блестящего. Теперь понимаете, как я влип? Обладательница титула Мисс Кловер-1989 решила стать школьным консультантом, провалив экзамены в школу красоты.

По слухам, она когда-то приобрела в Неваде недвижимость в надежде принять участие в 'Реальных домохозяйках Лас-Вегаса', но так и не была отобрана для участия в шоу.

Обычно я за версту старался обходить ее кабинет – от такого количества розового мне делается нехорошо.

Она усадила меня напротив стола на диванчик, втиснутый в небольшое пространство, которое называла своей “гостиной”. На всех фото, стоящих там в рамках, была она: одна или с собакой размером с крысу. И, так как некоторые из них были сделаны три десятка лет назад, то либо ее собака была долгожителем, либо она периодически меняла ее на новую.

– Добро пожаловать на День карьеры в консультационном центре! – радостно произнесла мисс Шарптон.

Ага, еще чего. Я скорее соглашусь пройти процедуру калоноскопии.

– Думаю, ты видел наши листовки, – продолжила она. – Сегодня мы собираемся провести со всеми учениками беседу о выборе профессии. Ну, знаешь, о том, чем бы вы хотели заниматься...

– Я уже определился с профессией, – перебил я ее.

– Хорошо! – она хлопнула в ладоши. – И кем же ты хочешь стать, малыш? Астронавтом?

– Я хочу быть редактором Нью-Йоркера, а также самым молодым независимым журналистом Нью-Йорк Таймс, Лос-Анджелес Таймс, Чикако Трибьюн и Бостон Глоуб.

– Я вижу, у тебя было время, чтобы подумать об этом, а? – сказала мисс Шарптон. Не думаю, что ей были известны все эти издания. – Ладно, а что по поводу колледжа? Я могу помочь тебе с выбором колледжа! – она потянулась за буклетами, лежащими в стороне.

– Не надо, я должен буду поступить в Северо-Западный, – сказал я.

– Отлично, – сказала она. – А где он находится?

Она не шутила.

– Иллинойс, – сообщил я.

– Первый раз о нем слышу. А почему ты так стремишься уехать из города? Здесь, в Кловере, есть свой общественный колледж...

– Послушайте, – сказал я, чувствуя приближение мигрени (у меня непереносимость глупости). – Я добрых семнадцать лет прозябал в этом городе. Убийцы отсиживают в тюрьмах меньший срок–

– Правда? – спросила мисс Шарптон, но я продолжал:

– Я с предвыпускного класса редактировал школьную газету и руководил Клубом писателей только для того, чтобы увеличить свои шансы на поступление в этот колледж–

– Ух ты, дальновидно.

– Так что я уже отправил им свою заявку и ознакомился со всеми требованиями, просто пока еще не получил ответ. И вы мне очень поможете, если попробуете узнать, почему, – закончил я, сомневающийся в том, что задание будет ей по силам.

– Хорошо, и что же я должна сделать? Позвонить туда? – сказала мисс Шарптон. Она, казалось, нервничала, как будто телефон мог укусить ее при попытке им воспользоваться.

– Да, – сказал я. – Я на все готов, чтобы попасть в этот колледж. На все.

– Договорились, позвоню! – она подняла вверх большие пальцы. – Но, раз уж ты тут, не мог бы ты заполнить заявление на поступление в Общественный Колледж Кловера? С каждым заявлением я набираю баллы, необходимые для получения стакана для сока с их логотипом, и мне осталось набрать всего три.

И в этот момент я встал и ушел. Не сделай я этого, моя мигрень могла обернуться кровоизлиянием в мозг.

Хотел бы я сказать, что с того момента день стал налаживаться, как хотел бы сказать, что у меня отличный пресс, но ни то, ни другое правдой не является.

Последним занятием была журналистика. Единственный предмет, который реально готовил меня к жизни – моей жизни, по крайней мере. Я люблю журналистику. Я просто ненавижу тех, с кем приходится ее посещать.

На посещающих журналистские занятия возложена обязанность составления школьной еженедельной газеты- 'Кловер Хай Хроникал'. Раньше ученики из журналистского класса считались богами.

Все остальные умоляли нас писать или не писать об их школьной деятельности. Одной черлидерше пришлось дать мне взятку в пятьдесят долларов, чтобы не всплыл тот факт, что она забыла надеть белье на домашнюю футбольную встречу.

К сожалению, подобно средневековым эпидемиям чумы, выпуск проредил ряды старшей школы Кловера, и в начале года я обнаружил себя единственным оставшимся в классе журналистики. Даже преподаватель, никогда не упускавший возможность вздремнуть во время занятий, в один прекрасный день просто перестал появляться. Школа не могла себе позволить найти учителя на замену, так что все обязанности по организации класса были насильно возложены на меня. (Если подумать, то я даже не знаю, законно ли это, ну да ладно).

Я пытался привлечь новых участников, но желающих присоединиться не было. Я даже заходил в класс специального обучения, но его ученики лишь посмеялись, тыкая в меня пальцами. В наши дни подростки не хотят писать ничего длиннее 140 символов.

В конце концов школьное руководство собрало в классе учеников, которые не посещали достаточно занятий и, соответственно, не имели достаточного количества кредитов* для того, чтобы выпуститься (отчасти я благодарен, но отчасти уверен в том, что сделано это было мне назло). Так на смену энтузиастам Кловер Хай пришли Независимые Журналисты.

Кловер Хай Хроникал создается мной, при участии ассистента редактора Мэлори Бэггс, кинообозревателя Дуэйна Майклса, обозревателя погоды Вики Джордан и студента по обмену из Республики Эль-Сальвадор Эмилио Лопеса.

Познакомимся с ними поближе.

– Прошлый номер Кловер Хай Хроникал стал очередным разочарованием, – начал я. – Да, у нас был новый материал для всех колонок, но он как всегда был подготовлен мной. Так больше не может продолжаться.

Я обвел их взглядом, полным неодобрения. Вики зевнула.

– Газета называется 'Хроники Старшей школы Кловера', а не 'Хроники Карсона Филлипса', – напомнил я им. – Надеюсь, на этой неделе все будет иначе.

И, хлопнув рукой об руку, я привлек внимание собравшихся к Дуэйну:

– Дуэйн, ты подготовил отзыв на третью часть фильма “Непредумышленное убийство”?

Дуэйн – один из самых никчемных человеческих созданий. Вечно ходит в шапке, даже тогда, когда не холодно.

– Да! – сказал он.

– Да? - переспросил я, пытаясь скрыть удивление.

– Ну, вообще-то... нет.

– Нет?

– Я пошел в кино, но отрубился. Ты не предупредил, что фильм будет в 3D.

– Он был не в 3D.

– Оооооо, – тихо протянул он.

Я с трудом переварил ситуацию. Клянусь, однажды язва желудка вырвется из меня наружу подобно Чужому, и я дам этому существу имя Лорд Некомпетентность.

– Вики, ты подготовила отчет о погоде? – спросил я.

Она посмотрела на меня непонимающим взглядом, поправочка – достала из уха наушник айпода, и посмотрела непонимающим взглядом.

– Что? – переспросила она.

– Отчет о погоде? – повторил я.

Она на автомате посмотрела в окно.

– Облачно, – сказала она, вставляя наушник обратно в ухо.

Замечательно, - сказал я. – Спасибо тебе, Вики.

Ну хоть какой-то прогресс.

Вики Джордан – так называемый “гот”. Где-то посреди восьмого класса она решила отказаться от всего, что придает ей вид живого человека, и превратиться в живого мертвеца. Она покрасила волосы, начала пользоваться черной губной помадой и открыла для себя солнцезащитный крем с фактором 110.

Лично я не верю в “бунтарский возраст”. Мне подобное кажется просто театрализованным способом заявить: “У меня нет реальных проблем, поэтому я буду необычно одеваться и страдать, чтобы все считали меня более сложной личностью, чем я есть на самом деле”. Прости, но не пойти бы тебе куда подальше со своими “внутренними переживаниями”?

Хочешь, чтобы тебя “оставили в покое”? Так перестань одеваться каждый день как на Хэллоуин, маленькая плаксивая дрянь. Разберись в себе, купи Золофт* и не оскорбляй больше своим видом взоры окружающих.

Как видите, эта тема задевает меня за живое. Но нужно двигаться дальше...

– Эмилио, ты бы хотел на этой неделе заняться какой-нибудь колонкой? – спросил я. С тем же успехом я мог обратиться к забору вокруг дома.

– Я люблю Америку, – произнес он со своим сильным сальвадорским акцентом. Кажется, это единственная фраза на английском, которой его обучили за все время пребывания в Штатах. Но, по крайней мере, у Эмилио была уважительная причина игнорировать меня.

Языковой барьер, однако, не мешал ему иметь успех. Я сбился со счета, какое количество американских девчонок я застукивал с этим Эль Сальвадором, когда он запихивал свой язык им в глотку. Он пересек экватор, и теперь это помогает его рукам опускаться ниже экватора. Но довольно метафор, вы поняли.

– Прекрасно, Эмилио, мы создадим специально для тебя патриотическую рубрику, – сказал я, просматривая свои наброски. – Что ж, перейдем к творческим заметкам. Кто-нибудь подготовил эссе, короткие рассказы, или—

– Я написала небольшой рассказ для Хроникал, - сказала Мэлори, подняв руку.

– Послушаем! – сказал я.

Мэлори с волнением поднялась и установила зрительный контакт с присутствующими, прежде чем начать чтение.

– Автор – Мэлори, – пояснила она и приступила. – Это было лучшее изо всех времен, это было худшее изо всех времен; это был век—*

– Мэлори, - я оборвал ее речь.

– Да?

– Это написала не ты.

Она посмотрела на меня очень сконфуженно, как ребенок, только что узнавший, что он не был принесен аистом.

Но он написан моей рукой, – сказала она. – Но если ты мне не веришь...

Она села, не закончив свою мысль.

Если бы у человечка из теста Пиллсбери* была сестра, она была бы похожа на Мэлори. Она маленькая, кругленькая и немного... не такая как все. Я бы не назвал ее отсталой, просто лодки других людей добираются до острова раньше, чем ее. Она испытывает небольшие проблемы с концентрацией, обменом веществ и плагиатом... но кто из нас идеален?

Сколько я ее знаю, Мэлори повсюду ходит со старой видеокамерой. Она снимает на нее все подряд. Поначалу, когда она только присоединилась к журналистскому классу, я счел это занятным, решив, что она имеет потенциал как репортер, но теперь, когда я знаю, что ее истинная страсть – писательство, я недоумеваю. Зачем ей вообще все эти записи?

Наконец я подобрался к своей любимой части занятия: заданию, подготовленному мной.

– Как вы могли догадаться, на этой неделе я снова решил осветить местные проблемы, – сообщил я им. – Моя статья в прошлом номере – ‘Сексуальный скандал в маленьком городке’ – имела оглушительный успех на страничке Хроникал в Фэйсбуке... Она была посвящена мистеру Армбустеру, учителю, который использовал в качестве наглядного пособия Гамби и Плей-До* на уроке, посвященном женской репродуктивной системе.

Молчание. Статуи в Лувре и те продемонстрировали бы большую заинтересованность. Прозвенел звонок, и, словно собаки, призываемые к кормушке, все поспешили на выход.

– Напоминаю, что после уроков состоится встреча Клуба писателей, на тот случай, если кто-то из вас все-таки решит присоединиться! – прокричал я им вслед. – Или измениться...

Подойдя к доске, я стер с нее 'Редактор Кловер Хай Хроникал, Карсон Филлипс', и написал 'Президент Клуба писателей, Карсон Филлипс'. Было в этом действии что-то такое, что всякий раз приносило мне удовлетворение. Несмотря на все дерьмо, с которым мне приходилось сталкиваться, я все же гордился, что эти клубы до сих пор существовали.

Обычно я тратил обеденный перерыв на то, чтобы заменить старые плакаты, призывающие вступить в Клуб писателей, на новые, так как они постоянно становились объектами вандализма. Я нахожу до боли ироничным то, что всякое неграмотное быдло оставляет надписи вроде 'ПАШЕЛ В ЖОПУ' на плакатах, которые должны привлечь писателей.

В Кловере насыщенная программа дополнительных занятий. В этом городе реально нечего делать, так что школьникам, по большому счету, ничего не остается, кроме как вступать во всякие кружки, чтобы окончательно не свихнуться.

КЛУБЫ:

Клуб черлидинга: Известный также как Будущие Трофейные жены и Мамочки Футболистов. Черлидерши ходят по территории школы группками, травмируя психику окружающих одним своим видом. Предостережение: они все привыкли делать вместе и по команде, в том числе и менструировать.

Спортивный клуб: обитель качков. Они не только занимаются спортом и меряются размерами органов, но и закаляют и дух при помощи таких фраз, как “понюхай мой палец”.

Клуб, занимающийся подготовкой Ежегодника: ученики младших, средних и старших классов собираются вместе, подписывая фотографии фразами, полностью искажающими действительность, чтобы выдавать своим внукам ложь за правду.

Театральный клуб: место, в котором парни могут вдоволь наряжаться и пользоваться косметикой, а девушки все последующие годы задаваться вопросом, почему эти парни не обращали на них внимания.

СТУ: союз темнокожих учеников в лице нашего единственного темнокожего ученика. В школе решили, что хоть он и один, все же важно представить данное сообщество. (К тому же, наличие СТУ позволяет школе платить минимальный налог! Здорово придумали!)

ББЛА: подумываете о том, чтобы стать владельцем собственного дела? Что ж, тогда вам дорога в Будущие Бизнес Лидеры Америки; но не обольщайтесь! В основном там идут споры о том, у кого круче телефон, и чей папочка больше зарабатывает.

Хор Старшей школы Кловера: самые талантливые вокалисты школы поют на подпевках у лишенной слуха дочери руководителя кружка.

Дискуссионный клуб: если тебе повезло родиться всезнайкой, присоединяйся к дискуссионному клубу, чтобы спорить до хрипоты с себе подобными. Ты не изменишь своего мнения, но тебя будут пытаться переубедить, и не сомневайся.

Клуб целомудрия: сборище непривлекательных девчонок, решивших “оставаться непорочными” и “хранить себя” вместо того, чтобы признать, что с ними просто никто не хочет спать.

БФА: Будущие фермеры Америки. Я даже не знаю, стоит ли тут шутить, факт их существования говорит сам за себя!

Ансамбль Старшей школы Кловера: играете на музыкальных инструментах? Вступайте в ансамбль и аккомпанируйте хору на подпевках у лишенной слуха дочери руководителя кружка.

Те, кого в наказание оставляют после уроков: не уверен, можно ли назвать это объединение людей клубом, но, во всяком случае, они не могут пропустить ни единой встречи.

И, конечно же:
Клуб писателей: место, в котором ученики могут выражать свои мысли и находить реализацию в творчестве при помощи могущества языка. Но спроси у кого, и он непременно скажет, что лучше уж остаться в наказание после уроков, а участники Клуба писателей должны “ПАЙТИ В ЖОПУ”.

После уроков я сел за стол в кабинете журналистики, приготовившись сорок пять минут смотреть на дверь. Я знал, сегодня тот самый день – день, когда кто-нибудь заметит мой плакат и решит присоединиться к Клубу писателей.

Дверная ручка начала поворачиваться, и я оживился. Я чувствовал себя как астронавт, обнаруживший наконец жизнь на другой планете. Дверь отворилась.

– Это ты, Мэлори, – сказал я, несколько разочарованный. За все три года существования клуба, она была единственным его участником помимо меня. Но даже для нее он был запасным вариантом – она вступила в него лишь после того, как ее не приняли в Союз темнокожих учеников.

– Я написала другой небольшой рассказ для Хроникал, – сказала она. – Думаю, этот должен тебе понравиться.

– Отлично. Читай, – сказал я, морально подготавливая себя к чему бы то ни было, что должен был услышать.

Мэлори прочистила горло и начала зачитывать из тетрадки: “Зовите меня Измаил. Несколько лет тому назад – когда именно, неважно–”*

– Мэлори, – я ее перебил. – Это действительно писала ты?

– Нет, – сказала она с досадой. – Я постоянно тебя разочаровываю.

– Не будь так строга к себе, – сказал я ей. – Для написания чего-либо требуется время. Использование собственных слов тоже помогает.

– Но мне в голову не приходит ни одной собственной идеи. У меня нет воображения. Все, чем наградил меня бог, это безупречный цвет лица и неплохие навыки в настольном теннисе. – Она беспомощно посмотрела на меня исподлобья. – Карсон, как это у тебя получается?

Я открыл было рот, чтобы ответить, но не смог ничего сказать. Этот вопрос застал меня врасплох, раньше никто меня об этом не спрашивал. Действительно, как я это делаю? Откуда во мне эта способность?

– Не пытайся придумать замысел, позволь ему самому зародиться, – сказал я, сам до конца не осознавая, что говорю. – Когда ты находишь то, о чем хочешь писать, или тебя посещает новая идея – это одно из самых потрясающих ощущений. Оно появляется из ниоткуда и просто поражает тебя. И потом ты уже ни о чем другом не можешь думать, оно потрясает все твое тело, пытаясь вырваться на свободу и найти выражение любым образом... Это как... как...

– Молния? – спросила Мэлори.

– Да, – ответил я. – Как молния.

Мы оба на время задумались. Даже я сам был удивлен собственным ответом. Кажется, я впервые разговаривал о писательстве в Клубе писателей. Обычно во время наших встреч мы разрабатывали планы по привлечению новых членов или рассматривали насекомых, найденных Мэлори в школьном автобусе. Я так много времени тратил на то, чтобы вдохновить на творчество других, что успел позабыть, что вдохновляет меня самого.

– Не переживай, однажды ты найдешь, о чем написать, – сказал я Мэлори, и она улыбнулась мне в ответ.

Мэлори росла в моих глазах на протяжении последних лет. Пусть шестеренки в ее голове вращаются медленнее среднестатистических, но, по крайней мере, она чем-то интересуется. Если я кого и мог назвать кем-то вроде своего друга, то только ее.

4 глава

Вам доводилось когда-нибудь бывать в этих 'о господи, как меня только угораздило тут оказаться' ситуациях? Тех, что заставляют думать: 'прошу, убейте меня, лучше уж смерть, чем это'? Мне – да.

Дважды в неделю мне приходится тратить по часу после уроков на собрания школьного совета. В то время как другие члены совета были в него “избраны”, меня к нему присоединиться обязала должность редактора газеты.

Они пытались от меня избавиться бесчисленное количество раз, и, хоть я и сам бы лучше отправился в Сектор Газа с мишенью на спине, я всякий раз отвоевывал свое право присутствовать. Это называется “свобода печати”, погуглите. Кроме того, если я стану пропускать собрания, то не буду в курсе происходящего.

Как бы поточнее описать членов совета? Все они, похоже, из благополучных семей, не сталкивались никогда с серьезными проблемами, и вряд ли им приходилось над чем-либо в своей жизни работать. И это первый их недостаток. То, что они мерзкие, высокомерные придурки – это их недостаток номер два.

После собрания на прошлой неделе кто-то из них приклеил мне на спину тампон. Я так и ходил с ним после уроков еще несколько часов, и никто мне не сказал об этом. Я до сих пор не знаю, кто это сделал.

Ученическим советом руководит президент школы Клэр Мэтьюс. Миленькая, популярная, миниатюрная, с гордостью выступающая в команде черлидеров, а еще, как мне кажется, испражняющаяся кексиками.

Ее родители стабильно производили на свет школьных королев. Начиная с 2007 года каждый класс имел свою собственную стерву из семейства Мэтьюс.

Клэр – младшая из пяти (и, к счастью, последняя). Ходили слухи, что у нее все же была младшая сестра, но, так как она была рождена не такой идеальной, как предыдущие, ее зарубили как поросенка, типа как в 'Паутине Шарлотты'. На самом деле, эти слухи распустил я.

Также в школьном совете состоит заместитель президента и редактор Ежегодника Рэми Бэйкер. В школе нет равного мне по уровню интеллекта ученика, но она, пожалуй, из всех была наиболее близка к этому. Умна, амбициозна (звучит знакомо, не так ли?). Но, в отличие от меня, она полностью подчиняется школьной системе, будучи частью толпы. Так что само собой разумеется, что мы постоянно сталкиваемся лбами как бараны в период спаривания.

Она использует свою власть в недобрых целях. В прошлом году Рэми “забыла” поместить меня в ежегодник. Ну как, скажите мне, можно “забыть” поместить ученика в ежегодник?! Просто она так и не простила мне, что мой проект по истории был лучше, чем ее.

Физически Рэми перестала расти еще где-то в четвертом классе. Я не говорю, что она Хоббит – я выше всех этих выдумываний прозвищ. Я просто хочу сказать, что она идеально подходит под описание жителя Средиземья.

Джастин Волкер – уполномоченный от спорта, он возглавляет Спортивный клуб. Он так непроходимо глуп, что, если дать ему коробку с камнями, он, скорее всего, воткнет один из них в землю и скажет, что посадил гору. Его старший брат, Колин Волкер, выпустился из школы, когда мы только перешли в старшие классы, и теперь работает футбольным тренером, а Джастину, вроде как, приходится жить в его тени.

И я еще должен заметить, что Клэр и Джастин встречаются. Ага, главная черлидерша и главный спортсмен вместе! Смотрите, не упадите от удивления! Это ведь так небанально! Я уверен, это настоящая любовь.

Еще два члена совета: Скотт Томас, отвечающий у нас за культурную составляющую, так как он – президент Театрального клуба, и Николас Форбс – президент ББЛА.

Скотт Томас имеет на меня зуб с тех самых пор, как я опубликовал свою рецензию на его постановку 'Отверженных', назвав выступление “поверхностным и лишенным реализма”, потому что именно таким оно и было. Вы меня извините, но низкий бюджет еще не повод позволять Жан Вальжану пробираться на сцену во время исполнения “У меня была мечта” и подпевать. Постановка была дерьмовой, и я не собирался приукрашивать факты, так что пошел он куда подальше.

Николас Форбс является сыном главного богача Кловера. Их семейству принадлежит почти все, что есть в этом городе: магазины, земельные участки, некоторые его жители, очевидно, тоже. На шестнадцатилетие родители преподнесли ему Кадиллак Эскалейд, и, хоть я и не был приглашен на вечеринку по этому случаю, я слышал, что гостям дарили Айподы.

Сомневаюсь, что Форды – их реальная фамилия. Наверняка сменили ее, чтобы всем досадить. Мы поняли, у вас куча денег.

А теперь подытожим: школьный совет состоит из Клэр Мэтьюс (самопровозглашенной королевы), Рэми Бэйкер (дуры, занимающейся ежегодником), Джастина Волкера (тупоголового спортсмена), Скотта Томаса (клоуна из театрального кружка) и Николаса Форбса (богатенького засранца). На тот случай, если в будущем произойдет попытка убийства с последующим судебным разбирательством, я хочу, чтобы вы имели представление о положении дел.

– У меня потрясающие новости! – этими словами Клэр открыла сегодняшнее собрание. – Рада вам сообщить, что количество платформ позволит каждому школьному клубу устроить собственную презентацию на дне встречи выпускников!

Каждый издал неестественный вздох облегчения.

У меня есть специальная тетрадь для этих собраний. В основном в ней содержатся иллюстрации всяких пыточных механизмов, воздействие которых я готов был испытывать на себе вместо того, чтобы дважды в неделю слушать, как Клэр болтает с важным видом. На этот раз я рисовал некий гибрид гильотины, кипящего котла и электрического стула.

– Но, с каким бы нетерпением мы ни ждали встречи выпускников, нам нужно перейти к выбору темы для вечера танцев Сэди Хокинс*, так как он уже на носу, – сообщила она нам. – Есть идеи?

– Пляжная вечеринка! – с гордостью предложила Рэми.

– Мне это навевает мысли о раке кожи, – прокомментировал я.

– Было бы весело, – сказала Рэми.

– Это всего лишь предлог, чтобы заявиться в школу в шлепанцах и купальниках, – добавил я.

Они заерзали на стульях.

– А как вам 'Ночь в Париже'? – предложил Николас. – Я ездил туда летом с семьей, там просто прекрасно!

– Замечательная идея! – оживился Скотт.

– Отлично! – сказала Рэми.

Все согласно закивали.

– Но мы можем выйти за рамки бюджета, – сказала Клэр. – Николас, как думаешь, твой отец поможет нам покрыть расходы?

– Как будто он когда-то отказывал! – самодовольно улыбнулся Николас.

Меня замутило, и я сказал:
– ‘Ночь в Париже', как одноименный порнофильм? * Вы в своем уме?

Эти тупицы резко замолчали. Но серьезно. 'Ночь в Париже'? О чем они только думали?

– Ладно, хорошо, давайте подумаем о чем-то более стандартном, например “В морских глубинах”, – предприняла новую попытку Клэр. – Так звучала тема вечера у моих родителей.

– Ну раз уж мы не гонимся за оригинальностью, – вставил я.

– Не гонимся! – сказала Реми.

– Прекрасно, - сказал я. – Не забудьте захватить своих лобковых вшей.

Я вывел тупиц из себя. Не понимаю, почему с ними это происходит каждый раз – да они должны быть благодарны, что я высмеиваю их идеи прежде, чем это сделает другая школа.

– Я ненавижу тебя больше, чем холокост! – взорвалась Рэми.

– Поцелуй меня в зад, хоббит, – я не остался в долгу (пожалуй, я все же не выше того, чтобы давать прозвища).

– Мы не обязаны прислушиваться к его мнению, он тут только потому, что редактирует эту дурацкую газетенку, – сказала Рэми всем остальным.

– Чувак, тебе-то что? – спросил у меня Джастин. – Ты ведь все равно не пойдешь на танцы.

– Потому что это бред! - ответил я.

– Хорошо, предложи свою тему, Карсон, – Клэр бросила мне вызов. Тупицы уставились на меня с грозным видом. Скотт даже щелкнул пальцами.

– Ладно, – сказал я и задумался, но лишь немного, потому что, даже думая задницей, я мог придумать идею куда лучшую, чем их дурацкие сценарии. – Вам всем нравится телевидение, не так ли? Почему бы не сделать темой 'Популярные телевизионные пары'? Можно нарядиться Фредом и Вилмой, Малдером и Скалли, Люси и Рики...

Они робко переглянулись, поняв, что моя идея лучше, и от этого им было паршиво.

– Хайди и Спенсер! – оживленно прокричал Скотт.

– Что?! – сказал я. – Нет... нет, я не об этом говорил—

– Джон и Кейт! – сказала Рэми.

– Снуки и Ситуэйшн! – сказал Джастин и задрал футболку, продемонстрировав кубики на животе.

– Вы это серьезно?! – сказал я. – Это же нелепые реалити-шоу!

Но было уже поздно. Следующим утром они объявят тему Вечера танцев Сэди Хокинс 2012: 'Знаменитые пары из реалити-шоу'. И это полностью моя вина.

Извращение моих идей – это их третий недостаток! Как же я их ненавижу.

Я понял, почему не люблю собрания школьного совета – на них меня заставляют усомниться в себе. Если даже они не прислушиваются ко мне, где гарантия, что однажды мне удастся привлечь внимание целого мира? Но я убеждаю себя в том, что это всего лишь очередной пример того, что школа существует в своем собственном измерении и ничего общего с реальной жизнью не имеет.

Я снова посмотрел в тетрадь, и до конца собрания занимался пририсовыванием острых шипов к своему пыточному приспособлению. Собрание закончилось, и я ощутил облегчение.

5 глава

Сегодня я провел некоторое время после школы у бабушки, пробыв у нее дольше, чем всегда. Обычно я сижу с ней около часа, успевая за это время сделать домашнюю работу, пока она бормочет всякую ерунду себе под нос. *

Но сегодня она внезапно сказала нечто, задевшее меня за живое.

Поначалу мой визит проходил как обычно. Я приехал в Дом престарелых прямо из школы – слава Богу, удалось выехать со школьной парковки невредимым. Кивнув Кэти, сидевшей на ресепшене, я направился через холл в комнату бабушки. (Кэти никогда не кивает в ответ. Я даже ни разу не видел, чтобы она моргала. Она лишь пялится на входную дверь целыми днями. Мне кажется, из работника этого заведения она в любой момент может превратиться в его пациента).

– Привет, ба, – сказал я, входя. Она сидела на своей постели, орудуя вязальными спицами.

– Ты кто? – сказала она, округляя глаза. Всякий раз это причиняет боль.

– Карсон, – как всегда ответил я ей. – Твой внук.

– Нет, – покачала она головой. – Мой внук – маленький мальчик.

– Я подрос, – ответил я, пожав плечами.

На долю секунды я готов был поклясться, что она узнала меня, но быть может мне просто хотелось в это поверить. Поднявшись с кровати, она направилась к двери.

– Я скоро вернусь, – сказала она.

Спустя несколько минут я уселся за свое задание. Я слышал, как она разговаривает снаружи с одной из медсестер.

– Мне нужно воспользоваться духовкой, – сказала она.

– Вы не можете воспользоваться духовкой, – ответила медсестра.

– Но у меня гость, он может быть голоден, – настаивала на своем бабушка.

Парой минут позже она вернулась, неся картонную тарелочку, наполненную печеньем Орео. *

– Вот, только что из печки, – сказала она с улыбкой, и протянула мне тарелку.

Я тоже не смог сдержать улыбки: “Спасибо”. Достав из сумки, я протянул ей свежий номер Хроникал.

– Я принес тебе последний выпуск Кловер Хай Хроникал.

Она взяла его и, задержав на нем взгляд всего на секунду, вернула мне.

– Моя статья называется ‘Сексуальный скандал в маленьком городке’, – сообщил я. – Помнишь ‘Геноцид дворников’, она тебе очень понравилась–

– Ты знаком с моим внуком? – спросила она.

Я слышал этот вопрос уже миллион раз, но не думаю, что можно когда-либо привыкнуть к тому, что тебя не узнает твой родственник.

– Думаю, да, – сказал я.

– Мне его не хватает, – сказала бабушка, и ее глаза наполнились грустью. – Он больше меня не навещает. Раньше он писал для меня истории. – Ее лицо снова начало проясняться.

– Правда? – спросил я.

– Я даже помню самую первую историю, – сказала она, улыбаясь. – ‘Жил-был мальчик’. – Она засмеялась.

– Я тоже ее помню, - сказал я. Это может прозвучать странно, но мне было приятно, что это воспоминание уцелело.

– Я тогда сказала ему, что ее не мешало бы немного развить, и на следующий день он принес мне продолжение: ‘Жил-был мальчик, который мечтал летать'.

Я совершенно об этом позабыл.

Совершенно позабыл.

– Я волнуюсь за него, – сказала бабушка, вновь став серьезной. – Он изменился за последние годы. Мне кажется, его родители на грани развода, вот увидишь. Раньше он был таким счастливым, но теперь в нем слишком много негативной энергии. Иногда личное грозовое облако может стать смертоносным.

Она подошла к окну, качая головой, и выглянула на улицу, в сад. Несмотря на болезнь Альцгеймера, она все еще была способна выдавать меткие замечания. Обернувшись, она, казалось, хотела добавить еще что-то, но, встретившись со мной взглядом, потеряла мысль.

– Ты знаком с моим внуком? – спросила она снова.

– Думаю, да, – ответил я.

Бабушка пожала плечами и вернулась к вязанию.

Я закончил выполнять свое задание, но остался, пока не стемнело – мне не хотелось уходить. Мне редко доводилось видеть бабушку, посещая бабушку, так что, мне хотелось взять от этого визита как можно больше.

В конце концов она уснула, и я решил, что мне пора, но ее слова не выходили у меня из головы всю дорогу до дома. Да, во мне сидит обида и усталость, и едва ли я этим наслаждаюсь, но несчастен ли я? А могу ли назвать себя счастливым? У меня есть план как стать счастливым в будущем, но как быть с настоящим? Какова моя жизнь на данный момент? Я не привык жить здесь и сейчас.

Домой я приехал без четверти десять. На кухонном столе стояли новые флаконы из аптеки с препаратами, выписанными по рецепту, и я порадовался, что мама выходила из дома, пусть и под влиянием лекарственной ломки. Она сидела во внутреннем дворике, глядя на звезды, пьяная вдрызг.

– Ну и где ты был? – спросила она.

– В Мюнхене, – сказал я.

Она закатила глаза.

– Кому-то достаются женихи и результаты ультразвукового исследования, а у меня есть только умник-сынок, которого, начнем с того, я вообще не хотела.

Может показаться, что это было невероятно грубо с ее стороны, но я привык к пьяным причитаниям матери. Видимо она столкнулась с какой-то беременной женщиной в аптеке, вот и вспылила. Все, что напоминает ей об отце - больная тема.

– Я не был желанным, а? – сказал я.

– Не стоит пытаться спасти брак рождением ребенка – не срабатывает, – продолжила она. – Я могла стать кем-то! Могла стать фармацевтом! Но вместо этого осела дома, думала, это то, чего я хочу, то, чего он хочет.

– Никогда не поздно что-то поменять в своей жизни, мама, – сказал я ей.

– Уже много лет как слишком поздно, – сказала, точнее, пробормотала она. – Тебе хорошо говорить, Карсон. Ты молод и наивен. Все твои планы: уехать из города, выбиться в люди – все еще кажутся достижимыми. И ты не должен от них отказываться как можно дольше.

После этих слов ее глаза увлажнились.

– Спокойной ночи, мама, – сказал я и вернулся в дом. Побоялся, что, послушав ее бормотание еще какое-то время, я мог ей поверить.

Похоже, бабушка – не единственный человек в моей жизни, болтающий чушь. К счастью, близко к сердцу я принимаю лишь слова женщины с болезнью Альцгеймера.

Спокойной ночи. Слава богу, сегодня пятница.

6 глава

Я ненавижу понедельники всеми фибрами души. Так что я был не в настроении с самого утра. Все началось в эпицентре человеческой фрустрации. Именно! На школьной парковке.

Я уже был готов поставить машину на свое парковочное место (о чем даже сигнализировал указателями поворота, что бессмысленно), как вдруг здоровенный джип появился из ниоткуда и занял его. Не вдави я сию же секунду педаль тормоза, от меня и моей машины и мокрого места не осталось бы.

За рулем была девчонка из команды по софтболу. Она не замечала ничего и никого вокруг, за исключением трех подружек, которых привезла