Глава 70. Время шло, недели, месяцы и времена года сменились с пронизывающего холода зимы на влажные ветра весны

Время шло, недели, месяцы и времена года сменились с пронизывающего холода зимы на влажные ветра весны, затем пришли ароматные ночи, обещавшие раннее лето.

К маю Роф привык измерять время не календарем, поднятием ставней особняка или трапезами в своем доме.

Он мерил время ночами, которые проводил, слушая истории своих подданных.

Истории о жизни. О рождении и смерти. О бракосочетаниях и разводах. О болезнях и здравии.

Это было забавно: как бы ни была для него важна вампирская церемония, их с Бэт свадьба по человеческим канонам стала лучшим метрономом.

Его аудиенции с подданными были хорошо организованы благодаря спокойному, уверенному Абу, то есть Абалону, но ответные действия исходили от Рофа. Нужно было столько всего сделать, помочь семьям прийти к компромиссу, благословить сыновей и дочерей, разделить горе тех, кто страдал от потерь, и радость благословленных судьбой.

Бэт всегда сидела рядом с ним, Аб тоже присутствовал на аудиенциях, проверяя бумаги вместе с Сэкстоном в случае необходимости… а ее живот рос день ото дня.

– Мой господин, мы на месте, – сказал Фритц с переднего сиденья Мерседеса. – У дома господина Дариуса.

– Спасибо, дружище.

Они с Джорджем вышли из машины, потом он замер и нагнулся.

– Хэй, ты можешь купить еще клубники? И она снова уплетает морковь. И огурцы. Прихвати две банки этих соленых ублюдков.

– Мой господин, я мигом! Я возьму еще замороженный йогурт? Она ест его с шоколадной крошкой?

– А, черт. Да, и не забудь свеклу. И бифштекс.

– Ни в коем случае.

– И поторопись, хорошо? айЭм уже везет ее из «Поттери Барн».

Роф закрыл дверь.

– Ну, сделаем это, – сказал он Джорджу.

Пес знал, куда идти, направляя его к входу… замок на котором Роф открыл усилием мысли.

– Дорогая, я дома! – крикнул он.

– Ты купил мне цветы? – раздался ответный крик Лэсситера.

– Тебе – нет.

– Черт возьми. Ладно, сегодня я буду с Тором, поэтому давай пошевеливаться. У нас полный список назначенных встреч, а я хочу успеть к «Адской Кухне»[154].

– Ты не можешь записать это дерьмо? – ворчал Роф, заходя с Джорджем на кухню.

– Да, но у меня тяжко с импульсным управлением. Передача в девять, ясно? А я ненавижу ждать. Кстати, я поставил Джорджу свежей воды возле твоего кресла.

– Хэй, мой брат, – сказал Ви, когда прошел сквозь арку и зажег самокрутку. – Где твоя девочка?

Лэсситер встрял:

– Она же скоро вернется?

Роф с улыбкой сел на свое место. Этот раздражающий сукин сын всегда становился серьезным, когда речь заходила о Бэт… и это было очаровательно.

– Она еще не вернулась? – спросил Рейдж, заходя в комнату.

– Да сколько времени занимает заказ детской мебели? – требовательно спросил Бутч на входе.

– Недели, – ответил Зи. – Ты даже представить себе не можешь.

И так далее, народ все подходил, задавая один и тот же вопрос – Блэй, Куин, Фьюри и Ривендж.

Вслух не спросил только Джон… но ему и не требовалось. Брат Бэт выражал молчаливое беспокойство с тех самых пор, как объявили о беременности Бэт. И Рофу это нравилось. Джон ни разу не вставал между ними, но всегда был рядом, прислушивался, поддерживал, общался с ней, приносил фильмы.

Забавно, серьезность, с которой он отнесся к ситуации, напомнила ему Дариуса.

Боже, жаль, что брат не сможет видеть того, что произойдет… уже через четыре недели?

Господи Иисусе…

Каждый раз, когда Роф думал о приближающемся событии, он замечал, как перестает дышать. И приходилось напоминать себе о тех медицинских осмотрах, на которые айЭм возил ее. Беременность Бэт протекала идеально. Она была здорова, счастлива, хорошо ела и питалась… хотя Доктору Сэм, человеческому терапевту не следовало знать об этом. Сердцебиение было замечательным. Их сын был в порядке.

Все шло слишком хорошо.

Еще четыре недели…

– Лилан! – Роф вскочил с кресла.

Раздались всевозможные приветствия от его братьев, но потом они ушли с дороги, чтобы Бэт могла сразу устремиться в его объятия. И когда он поднял ее, то сделал это аккуратно, стараясь не давить на живот.

– Как ты? – прошептал он ей на ухо, зная, что однажды она скажет в ответ, что чувствует схватки.

– Все в порядке, спасибо зарядке. О, Боже мой, я купила все самое лучшее. Пришлось выбирать в синей гамме… у нас же мальчик. Колыбель и пеленальный стол идеальны… ведь правда, айЭм?

– Идеальны, – ответил Тень.

Без сомнений, несчастного ублюдка совсем не волновало это дерьмо, но это и неважно. Он тоже не отходил от Бэт и был ее защитником в мире людей… и Рофу была известна причина: так айЭм выражал благодарность за то, что домочадцы приняли его и его проблемного брата в особняке, после того как Коммодор скомпрометировали. К тому же, было очевидно, что ему нравилась Бэт в сугубо платоническом смысле.

– Правда же? Я знаю, правда! – Бэт обняла Рофа так крепко, что он не мог сглотнуть. – Я так рада! Хочу увидеть его прямо сейчас!

– Инстинкт наседки? – Спросил Роф, обращаясь в ту сторону, откуда последний раз слышал голос Зи.

– Ага. Держи карман шире. У тебя впереди «Дайпер Джини»[155] и всякие бутылочки.

– Мы возьмем «Борн Фри», – Бэт сообщила ему так, будто он понимал, о чем речь. – Если у меня не будет молока.

Роф просто сел на кресло и устроил ее у себя на коленях, собираясь расслабиться и позволить Бэт с наслаждением делиться новостями. А братья и остальные воины? Они просто собрались вокруг, задавая вопросы, как это сделали бы старшие братья.

Все они готовы отдать жизнь за нее и малыша в ее животе.

Этого достаточно, чтобы заставить мужчину заморгать от подступающих слез.

Обнимая свою женщину, Роф обнаружил, что его рука выписывает круги на ее твердом животике, и он мысленно вернулся к вчерашнему вечеру. Как только он преодолел свой пунктик относительно секса, все стало таким же, как это было во времена их знакомства.

Всплески гормонов – та еще прелесть.

Из-за позднего срока Бэт приходилось быть сверху, но он нисколько не возражал. Ему нравилось обхватывать ее потяжелевшие груди ладонями, чувствовать, как ее лоно принимает его по-новому, ведь сейчас ее тело так изменилось.

Более того, может, у них найдется время по-быстрому…

– Хэй, Аб.

– Аб, здорово.

– Альбакор, как житуха?

Естественно, Лэсситер один упорно отказывался произносить его имя правильно.

Пока Абалон, запинаясь, приветствовал всех, было невозможно скрыть улыбку. Парень все еще не привык к братьям, но они привыкли к нему. Роф тоже.

– Мой господин, моя госпожа, добрый вечер.

– Абалон, как поживает твоя дочь? – спросила Бэт.

– Да, Аб, как прошло вчерашнее свидание.

Повисло глухое молчание.

Братство усыновило мужчину и его единственную дочь, и горе тому козлу, который повел ее на свидание, если он дурно обошелся с ней.

– Ну, не думаю, что это любовь всей ее жизни. Но она вернулась аж за тридцать минут до комендантского часа.

– Хорошо. – Рив кивнул. – Значит парень сохранит себе ноги. Так, что у нас на повестке?

– Гора дел, – доложил аристократ. – У первой пары только что родился внук, и они хотели просить позволения привести сюда его с матерью. Их дочь не состоит в браке с отцом ребенка, и они боятся, что это может оскорбить вас.

– Никоим образом.

Голос Абалона оставался ровным.

– Но для них важно лично попросить разрешения.

– Хорошо. Не вопрос. Когда я должен встретиться с ребенком?

Абалон рассмеялся.

– Завтра вечером?

– Я буду. Кто дальше?

– На самом деле, мой кузен. Он ищет позволения…

Джентльмен продолжал детали родственных взаимоотношений, и Роф в очередной раз завороженно слушал. Аб держался скромно и уважительно, никогда не переходил границ, и каждую гребаную ночь изливал неистощимый источник знаний и состраданий.

Это, черт возьми, впечатляло.

Откинувшись на спинку кресла и выслушав длинное предисловие, Роф потрясенно осознал, что мог делать это до бесконечности. На самом деле.

Особенно находясь в непосредственной близости к своей шеллан, рядом со своим псом и в окружении братьев.

***

Чувствуя всеобъемлющий страх, Ана положила руку на округлившийся живот, наблюдая, как ее супруг собирается для предстоящей ночи.

Смотря на него, окруженного мерцающим светом от камина и свечей, она видела значительные перемены. В последние месяцы она отмечала, как он менялся, но в этот вечер все то, что она видела украдкой, сейчас слилось воедино, достигнув кульминации.

Сейчас Его тело было другим, более жестким, мускулистым. Намного крупнее.

Выражение его лица также изменилось. По крайней мере, когда он пребывал в подобном настрое.

Будто почувствовав на себе ее взгляд, Роф посмотрел на Ану.

– Как долго тебя не будет? – спросила она. – И не лги мне. Я знаю причину твоей поездки.

Он отвернулся от нее к дубовому столу, на котором лежали одежды, которых она раньше не видела. Их принесло Братство. Все было черного цвета.

– Я вернусь на рассвете.

Его голос был ниже, чем обычно, холоднее. А потом она осознала, что он надевал на грудь кожаные ремни. Такие носили Братья.

– Ты собираешься сражаться? – спросила она сквозь сжавшееся от ужаса горло.

Он ответил ей только после того, как вложил в ножны два черных кинжала рукоятями вниз, над своим сердцем.

– Я вернусь на рассвете.

– Ты собираешься убить их всех?

– Ты хочешь, чтобы я ответил?

– Да.

Роф, ее супруг, ее любимый, отец ребенка, растущего в ее чреве, подошел туда, где она сидела, перед дамским столиком с зеркалом. Когда он опустился на колени, она испытала облегчение, потому что таким он был ей привычен. Особенно когда смотрел ей в глаза.

– Я сделаю то, что должен, – сказал он.

Она положила ладони на его лицо, проводя по нему, вспоминая все те рассветы, когда он возвращался домой в крови, опухший, хромающий, с ноющими мышцами. Но в последнее время он продолжал регулярные тренировки и возвращался без ранений.

Ей следовало понять, что время пришло.

– Береги себя, – взмолилась она. – Ты нужен нам.

На этом он крепко поцеловал ее, а потом вышел из их покоев. Прежде чем захлопнулась дверь, она увидела Братьев, выстроившихся вдоль коридора, у каждого был факел.

Они поклонились ее хеллрену, когда он вышел.

Один…

Уронив голову на руки, она поняла, что ей оставалось одно… молиться.