Семантика и суть

Частная собственность на землю и иные материальные ресурсы представляет собой, вероятно, самый древний из институтов, созданных человечеством; она издавна занимает важное место в сфере философии и права. Но до какой степени интеллектуальная собственность — права на нематериальные ресурсы — вписывается в сравнительно единообразную систему прав на землю и иные материальные объекты?

Право давно уже относит земельную и интеллектуальную собственность к общей категории «собственности». Впервые термин «интеллектуальная собственность» был использован в судебном решении в 1845 года — в деле о патентных правах суд отметил: «либеральное толкование… понятия „патент“» будет поощрять «изобретательность и упорство», и «только так мы можем защитить интеллектуальную собственность, труды разума, представляющие собой результат деятельности и заинтересованности человека, такой же плод его честной предприимчивости, как выращенная им пшеница или скот». В статье профессора Джастина Хьюза (Justin Hughes), опубликованной недавно в Southern California Law Review, отмечается, что «суды и законодательные органы постоянно признавали охватываемые авторским правом произведения „собственностью“ в XVII, XVIII и начале XIX века, сопровождая это понятие такими определениями, как „художественная“, „литературная“ и „интеллектуальная“».

Сегодня мало кто сомневается в том, что «интеллектуальные» активы представляют собой одну из форм «собственности». В Законе о патентах четко оговаривается, что «патенты обладают атрибутами личной собственности», и Верховный суд признает это положение. В Законе об авторских правах говорится: «Владение авторскими правами может переходить из рук в руки, полностью или частично, с помощью любых средств такой передачи, или по закону, а также может быть завещано или передано в качестве личного имущества в рамках соответствующих законов о наследовании в отсутствие завещания».

Однако признание патентов, авторских прав, торговых марок и коммерческой тайны формами «собственности» не решает вопроса об «очертаниях» этих активов, а также правах и защите их владельцев. Собственность — не монолитная концепция, и ее трактовка существенно различается в зависимости от категории ресурсов. Главный вопрос заключается не в том, подпадают ли интеллектуальные активы под определение «собственности», а в том, применимы ли к ним традиционные права, ассоциируемые с недвижимостью и иными материальными формами имущества.

Профессор Эпштейн и некоторые другие представители ДЗПС утверждают, что права, ассоциируемые с недвижимостью (например, непререкаемое право на запрет доступа и ограничение государственного вмешательства), должны относиться и к интеллектуальной собственности. Эти ученые хотят вписать интеллектуальную собственность в идеализированную концепцию Блэкстона об исключительности и нерушимости прав собственности. Однако подобное объединение носит скорее семантический, а не фактический характер. Две указанные сферы покоятся на различных философских фундаментах, воплощают собой различные нормы и институты и отражают разные политические интересы.