Къ Трипилiанскимъ братиямъ.

Братiя и отцы! Во всякое время мы видимъ васъ въ смиренной нашей душѣ, теперь же особенно; ибо вы находитесь въ великомъ трудѣ и злостраданiи тѣ лесномъ, ради жатвеннаго времени. Богъ да укрѣ питъ васъ во внутреннемъ и внѣ шнемъ человѣ кѣ, чтобы переносить все, видимо и невидимо случающееся съ вами; ибо случаевъ много, и кто можетъ уразумѣ ть козни дiавола, сѣ ти и соблазны? Но просимъ и умоляемъ васъ: будемъ жить сообразно съ нашимъ чиномъ, дабы находясь внѣ мiра, не совершать мiрскаго, и избѣ гши дѣ лъ плотскихъ, не житъ по плоти. А это то и случается съ нами, какъ сами знаете; вы это знаете, хотя бы мы и не говорили вамъ. Ибо если мы любимъ наслажденiя и страсти, если исполняемъ свою волю, если любимъ первенство, если споримъ за мантiи и одежды, за вышиванье кукулей, за иконы, за картины, и за другiя какiя-либо малыя и великiя вещи; то не плотскiе ли мы, и не мiрская ли наша жизнь? Нѣ тъ, нѣ тъ, братiя мои, не будемъ унижать святой нашъ чинъ такими достойными смѣ ха и дѣ тскими дѣ лами. Слава монаха состоитъ въ безславiи, чтобы быть поносимымъ и безчествуемымъ, и поношенiе переноситъ мужественно ради Бога, а достойнаго поношенiя не дѣ лать. Если же кто дѣ лаетъ достойное поношенiя, требуется по крайней мѣ рѣ, чтобы онъ переносилъ поношенiе; а чтобы дѣ лать и не переносить, это ни съ чѣ мъ не сообразно. Украшенiе монаха состоитъ въ томъ, чтобы избѣ гать убранства; слава монаха не въ томъ состоитъ, чтобы величаться, тщеславиться, гордиться, часто мыть платки, и имѣ ть ихъ въ двойномъ количествѣ, уподобляться блудницамъ въ препоясанiи, и одеждѣ, и обуви; а въ томъ, чтобы всегда имѣ ть дѣ янiя души смиренныя, чтобы не возмущаться непристойными пожеланiями, чтобы не заботиться о неумѣ стной чистотѣ, умыванiи, и излишней опрятности, носить худыя одежды, рясы съ заплатами и кукуль, подобный прочихъ одеждамъ А чтобы домогаться новыхъ одеждъ, тончайшихъ и красивыхъ, это есть убранство блуда и нечистоты. Поистинѣ и то велико, если кто по удаленiи отъ всего этого, избѣ житъ дiавольскихъ сѣ тей; а если и сiе имѣ ть, то какъ ему не упасть въ стремнину и не быть погруженнымъ въ страстяхъ.

Прошу и умоляю васъ, ради любви Господней, помилуйте меня окаяннаго, и не предайте вѣ чному огню, дабы мнѣ не быть осужденнымъ еще и за ваше худое жительство; напротивъ вашимъ добрымъ и добродѣ тельнымъ жительствомъ избавьте меня отъ грѣ ховнаго моего долга, и приведите меня отъ смерти къ жизни. Соблюдите положенное уставомъ, не забывайте отеческихъ заповѣ дей, не презирайте словъ Святыхъ; не будьте безчувственны и совершенно глухи, какъ повредившiе слухъ грѣ хомъ, не любите настоящихъ благъ, чтобы не лишиться вѣ чныхъ. Ибо придетъ, чада мои, придетъ и не замедлитъ Тотъ, Кто хочетъ судить всѣ хъ, и прежде общей кончины придетъ страшный ангелъ, который разлучитъ душу отъ тѣ ла; придетъ годъ и время немощи и смерти. Страшна и неудобоисцѣ льна предсмертная болѣ знь до такой степени, что не имѣ я возможности перенести ее, мы умираемъ. А что будетъ но разлученiи, когда придутъ ангелы? Какая сторона превозможетъ взять насъ? Здѣ сь повѣ даю я вамъ небольшой разсказъ; хотя и о мiрскомъ лицѣ, однако разскажу для пользы. Говорятъ, что когда сталъ умирать знаменитый оный Ставракiй[31], то при самомъ послѣ днемъ издыханiи сильно томился, трепеталъ, скрежеталъ зубами и весьма страшно вопилъ, говоря: «помогите, помилуйте меня! Господи помилуй! О сколько людей выходитъ изъ моря, черные, безобразные, точно бѣ сы, и идутъ ко мнѣ. А лежалъ онъ на берегу моря. Многiе тамъ же были, но ничего не видали; а онъ видѣ лъ и понималъ — онъ, который судилъ многихъ. Итакъ, кто же, какъ я сказалъ, превозможетъ взять насъ, ликъ ангельскiй или бѣ совскiй? Ибо насъ встрѣ тятъ тотчасъ тѣ, кого мы возлюбили. Если мы возлюбили дѣ вство, послушанiе, смиренномудрiе и прочiя добродѣ тели, знаемъ, что насъ прiимутъ ангелы; если же тщеславiе, дерзость, прекословiе, празднословiе, смѣ хъ, гордость, то безъ сомнѣ нiя бѣ сы. Ибо страсти отъ бѣ совъ, а добродѣ тели отъ ангеловъ. Итакъ, кто превозможетъ взять душу мою? Помилуйте меня. Возлюбимъ вмѣ стѣ всѣ добродѣ тели, дабы припяли насъ ангелы, и они превозмогли, а не побѣ дили бы и не взяли насъ бѣ сы. Горе, горе! Лучше бы мнѣ не быть монахомъ, и лучше бы намъ вовсе не родиться; ибо сильнiи сильнѣ истязани будутъ (Прем. Сол. 6. 6), особенно же тѣ, которые находятся въ семъ чинѣ, и, особенно, если они игумены или другiе начальствующiе.

Не отяготитесь словомъ моимъ, ибо я не сверхъ мѣ ры стараюсь устрашать васъ. Но это мой долгъ, я васъ люблю, вожделѣ ю чадъ моихъ, потому и возвѣ щаю вамъ напередъ должное; дабы мнѣ видѣ ть васъ, если угодно Богу, всѣ хъ здравыми, всѣ хъ благопокорливыми, или непавшими въ непристойныя дѣ ла: если же пали, то охотно принявшими епитимiю за неисполненiе какого-либо дѣ ла, либо за опущенiе Церковной службы или пѣ снопѣ нiя, или за паденiе въ грѣ хъ преслушанiя, за ропотъ, за клевету, за сокрушенiе сосуда, и вообще за утрату чего бы то ни было. Ибо принимая епитимiи, вы опять дѣ лаетесь здравыми, и ни въ чемъ не будете осуждены, ни предъ Богомъ, ни предо мною; только повинуйтесь начальникамъ вашимъ, а старшiе одинъ другому. Господь же мира, за молитвы отца моего и отца вашего, да будетъ съ вами, чада мои возлюбленные, нынѣ и пристно, и во вѣ ки вѣ ковъ. Аминь.