Метод и выбор подходящих источников

Еврейские традиции содержат множество историй о мудрых юношах из Иерусалима. Однажды кто-то спросил у одного из них, как пройти к такой-то деревне. Юноша ответил: «Какую дорогу вы предпочитаете — короткую длинную или длинную короткую?» Короткая дорога может содержать такие препятствия, которые потребуют много времени на их преодоление или движения в обход. И, таким образом, дорога, которая на первый взгляд кажется длинной, может в конечном итоге оказаться более короткой — т.е. потребовать меньше времени на ее преодоление. Таким образом предыдущее введение с информацией относительно метода послужило ключом к тому, что следует за этим. В попытке найти корни нашей христианской веры будет важно, имея дело с Ветхим и Новым Заветами, выбирать источники, которые как можно раньше обрисуют способ мышления людей, которые попадут в поле нашего внимания, и то, как они понимали Библию. Выбор подходящих источников (исходных материалов) также является частью исследований.

Несмотря на то, что мессианская концепция в иудаизме в наши дни «вошла в немилость», в начале нашей эры она еще имела центральное значение. Основа иудейского законодательства, Талмуд, который был составлен в течение трех столетий, где-то в районе 200-го года, и включает в себя 60 отдельных трактатов в 13 толстых томах, просто констатирует, что «все пророки пророчествовали ни о чем ином, кроме как о днях Мессии». «Мир был создан ни для кого другого, как только для Мессии».[31] Эти заявления закладывают основание для дискуссии между иудаизмом и христианством.

В годы своего создания Талмуд подвергся собственной внутренней цензуре. Его знатоки сознательно избегали говорить о христианской вере и определенных «болезненных», если можно так выразиться, мессианских пророчествах. Вдобавок к этому, католическая церковь в средние века оказывала давление на иудеев, заставляя их изъять некоторые разделы Талмуда, которые с христианской точки зрения казались оскорбительными, и они были объединены в другую книгу, которую я также имею. Это «двойное молчание», как его иногда характеризуют ученые, и «двойная цензура» привели к тому, что христианская церковь очень редко получала какую-нибудь помощь от иудеев в исследовании собственных корней.

В основной части книги мы обсудим время происхождения и значение различных исходных текстов. Даже на этой стадии, однако, стоит принять во внимание два первичных источника: Мидраш и Таргумы[32], которые не были подвергнуты такой строгой цензуре, как Талмуд.

МИДРАШ, или «истолкование», — литература, использующаяся для проповедования в синагогах, которая следует определенной, иногда очень строго определенной форме, датируется по своим старейшим разделам вторым столетием по Р.Х., хотя свою окончательную форму она обрела в V или VI столетии. Цензура, характерная для синагоги, не просматривается в Мидрашах, и их традиции часто уходят корнями во времена, предшествующие Христу. Вдобавок существуют другие тридцать или около этого Мидрашей, которые также в той или иной мере проливают свет на мессианскую концепцию[33].

ТАРГУМЫ — это переводы Ветхого Завета на арамейский язык с пояснениями. Они также поддерживают иудейских толкователей Торы. Талмуд констатирует, что «вся Тора целиком и полностью написана на еврейском языке, но кое-что из Таргума также входит в нее»[34]. Только Таргум Онкелоса получил официальное одобрение синагоги. Он содержит пояснительные материалы ко всему Пятикнижию Моисееву и датируется вторым столетием по Р.Х. Таргумы, связанные с именем Ионатана бен Узиэля, были написаны позже на базе традиций, которые передавались из поколения в поколение, хотя сам Ионатан жил во времена, очень недалекие от времен Иисуса. Таргум содержит также материалы, которые, по некоторым сведениям, датируются II столетием до Р.Х.

Точно так же, как в Мидрашах, рука цензора не бросается в глаза в Таргумах. Это иллюстрируется еще и тем фактом, что, в соответствии с проведенным подсчетом, 72 фрагмента Ветхого Завета объясняются в Таргумах как имеющие отношение к Мессии.

Более, чем в других Таргумах, традиции, ассоциирующиеся с именем Ионатана, придают большое значение мессианской концепции, и по этой причине мы опишем его в свете Талмуда.

Ионатан был величайшим учеником старейшины Хиллела до разрушения Храма. По результатам одного из проведенных подсчетов известно, что Хиллел имел 80 учеников:

«сорок из них добились того, что Святой Дух сошел на них, как на Моисея. Тридцать — того, что солнце стояло у них над головою, как во времена Иисуса сына Навина; 20 были ничем не выдающимися людьми; но величайшим из них был Ионатан бен Узиэль и наименьшим Иоханан бен Заккай... И да сохранится это в памяти, что последний был создателем возрождения Торы в Ямнии сразу же после разрушения Храма».

Ионатан переводил пророков на арамейский, сопровождая свои переводы короткими пояснениями. Его работа, конечно же, вызывала противодействие со стороны знатоков Писания того времени, потому что они чувствовали, что таким образом будет забыт древнееврейский оригинал. Но, по его собственным словам, Ионатан шел вперед так, чтобы доктринальные диспуты не умножались в Израиле. Примечательно, что синагога приняла работу Онкелоса, даже несмотря на то, что он был новообращенным. Специфический акцент Ионатана на мессианстве был одной из причин, по которой его перевод не был принят.

Ранние мессианские ожидания среди иудеев также существуют в литературе, которую называют Зохар (сияние) и которая обычно ассоциируется с именем Шимона бен Иохая, известным со II столетия. Эта понятная лишь посвященным арамейская работа, содержащая тысячи страниц, которая основывается на Пятикнижии и рассматривает существование Божье, получила всеобщее одобрение, наряду с Талмудом, как в восточных, так и в западных академиях. Хотя она обрела письменную форму только в VII — IX столетиях, она отражает ранние традиции. Она содержит, например, прообразы страдающего Мессии, Триединства и Мессии как Сына Божьего, происхождение которых трудно отследить. Зохар может рассматриваться также как литература, принадлежащая к еврейским «нормативным» источникам.

Поскольку речь идет о наших исходных материалах, имеет смысл также сослаться на средневековые еврейские истолкования, поскольку некоторые рабби — такие, как наиболее известный толкователь иудаизма РаШИ[35], часто ссылались на Мидра-ши и Таргумы. Таким же образом рукописи Мертвого моря и древняя еврейская литература могут дать некоторую дополнительную поддержку при обсуждении наших материалов.

В наши дни все больше и больше значения придается тому факту, что при изучении как Ветхого, так и Нового Заветов эти источники являются необходимыми. Это подтверждается такими современными исследователями, как Джон Бовкер, С.Х.Леви, Давид Дауб и В.Д.Дейвис, равно как и учеными прошлых времен Г.Л.Штраком и Б.Пиком.[36]

В своих поисках корней христианской веры мы увидим, что ступили на странную и незнакомую почву. И тем не менее мы на верном пути. Если кто-нибудь хочет познакомиться с китайским мышлением — ему следует предпринять поездку на Дальний Восток. Иногда для того, чтобы докопаться до сути проблемы, требуется чуть ли не мастерство тайного агента. Однако по пути будут сделаны многие восхитительные и совершенно очаровывающие наблюдения — наблюдения, которые послужат только укреплению нашей веры.

На моей книжной полке есть один из самых лучших примеров, иллюстрирующих поиски собственных корней. Однажды в Израиле я имел возможность купить в одном еврейском христианском поместье книгу, выпущенную в 1609 году, в Хелмштад-те. Ее автор — еврейский ученый Кристианум Герсон — упоминает о том, как он купил за восемь шиллингов у одной бедствующей христианки Новый Завет в переводе Мартина Лютера. С двумя своими двоюродными братьями Герсон начал изучать его, пытаясь понять, как эта «огромная ошибка» могла завоевать сердца сотен тысяч людей. Евангельская весть потрясла его столь сильно, что он вынужден был продолжить чтение Евангелия в одиночестве, тайно. Он сравнил эту весть с тем, что говорится в Ветхом Завете, и со своими собственными иудейскими источниками и таким образом через это «написанное слово» пришел к личной вере в Иисуса.

Поначалу его друзья и семья отвергли его. Описывая это, он пользуется словами из псалма: «Ибо отец мой и мать моя оставили меня, но Господь примет меня» (Пс. 26: 10). Вскоре, однако, жена и дети последовали по его стопам. Для того чтобы объяснить своим друзьям причину решения, он написал 700-страничный трактат по христианской вере, в котором сравнивал учение Нового Завета и Талмуд. Хотя Герсон сравнивает корни христианства прежде всего с Ветхим Заветом, сотни цитат из Талмуда и десятки ссылок на Мидраши, которые он использует в своей работе, дают ощущение того, что они являются корнями христианской веры.

Мартин Лютер сказал в свое время: «Christus universae scripturae scopus est», что в вольном переводе звучит так:

«Христос является истинной перспективой всех писаний».[37] Вся книга «корней» основана на этом.